– Да, – не задумываясь, ответил Райвен. – Хотя найти их сложно. Твоя мимика прекрасно отлажена.
Казалось, ответ не очень понравился андроиду. Хотя Райвен был прав – соединенные с процессором мышцы никогда не обретут непринужденной пластичности, ведь ими, так или иначе, управляют программы…
– Почему раскоп еще не завершен? – спросил Райвен, посмотрев вниз. – Ведь прошло уже двенадцать лет с того момента, как мелиоративные машины осушили болото.
– Мы знаем, что там нет ничего любопытного, – ответил Андор. – Сканирование показало, что приемная камера гиперсферного канала пуста, а в остальном – это стандартное сооружение, рядовой агрегат Сферы Дайсона. Твой, появившийся из-под болотной воды корпус был тут единственной аномалией.
– А возможно определить, с какой точкой пространства был связан гиперсферный канал?
– Нет. Камера не программировалась отсюда, ты попал в нее из другого мира, и гиперпространственный переход, в связи со скверным состоянием аппаратуры, носил катастрофический характер. Одно могу утверждать с очевидностью: повреждения твоего старого корпуса получены не здесь. Точнее, не все здесь. На броне и внутри ясно различаются два вида разрушений. Одни, более разнообразные и серьезные, – это следы лучевого оружия большой мощности, эквивалентные ожогам от стационарного лазера. К тому же на твоей броне обнаружены следы агрессивных химических соединений.
– А другой вид повреждений?
– Вода. – Лаконично ответил Андор. – Ты, сражался, получил множество повреждений, потом воспользовался гиперсферным каналом и оказался тут… в приемной камере расположенной в тот время под водой. Твоя система погасила реактор и произвела самоотключение, чтобы не избежать множественных замыканий в поврежденных цепях. Однако, не смотря на предпринятые меры длительное воздействие влаги оказалось губительно для кристаллических носителей информации, заключенных в потерявшую герметичность оболочку. Ты ведь не помнишь что происходило с тобой, верно?
– Да, – согласился Райвен. – Мое видение, связанное с красным небом Сферы и ползущей по нему орбитальной плитой, очень похоже на последнее, травматическое впечатление. Я полагаю, что лицо женщины относится к более ранним воспоминаниям. И я могу сделать очень важный вывод из фрагмента, связанного со Сферой, – добавил он.
– Какой? – встрепенулся Андор.
– Я никогда не был тут раньше. В моей памяти сохранилось отчетливое чувство удивления и даже ирреального страха. Я был искалечен, находился на грани виртуальной смерти, но мой разум оказался поражен и подавлен картиной того мира, куда вышвырнул меня гиперсферный канал.
– Это верно, – согласился Андор. – Небеса сферы очень специфичны… Если бы ты был создан тут или начал свое путешествие отсюда, то картина орбитальной плиты, красного неба и перевернутого горизонта никак не смогла бы потрясти твой рассудок. К тому же твой вывод совпадает с имеющейся у меня информацией, – произнес он, выжидающе взглянув на Райвена.
– Ты что-то обнаружил в моих останках?
– Да. Только не в них, а на них, – уточнил Андор. – На твоей броне и подавляющем большинстве комплектующих есть клеймо. Оно принадлежит головному предприятию корпорации «Галактические Киберсистемы». Сложность заключается в том, что данная корпорация, некогда контролировавшая половину производства всех кибернетических механизмов в Обитаемой Галактике, на данный момент уже не существует.
– Давно?
– Порядка ста лет. По официальной версии, крах корпорации был связан с давними скандалами, в результате которых Совет Безопасности миров издал закон о запрещении промышленного воспроизводства искусственных людей. Но на самом деле все оказалось значительно сложнее, – интригующе заключил Андор.
Казалось, его слова не задели Райвена. Огромный робот стоял, наклонив торс, и разглядывал глубины раскопа.
– Расскажи, – внезапно попросил он.
– Хорошо, – Андор подошел и встал рядом. – Крах корпорации был связан с внезапной потерей централизованного управления. Основные производственные мощности «Киберсистем» были разбросаны по десяткам планет. Руководство ими осуществлялось дистанционно. В один прекрасный день всякие директивы просто перестали поступать на компьютеры планетарных управляющих, и с этого момента началась короткая агония одной из самых мощных корпораций Галактики.
– Тайный центр? – глухо спросил Райвен, уловив его мысль.
– Да, – подтвердил Андор. – Я предполагаю, что это должен быть огромный лабораторно-производственный комплекс, построенный где-то в недоступном месте, скорее всего на непригодном для жизни планетоиде, имеющем статус частного владения. По логике, те, кто стоял у руля корпорации, предполагали, что род их деятельности может привести к краху основных производств, и были готовы к этому. Ни арест производственных мощностей или банковских счетов, ни природные катастрофы, ни война в населенных мирах – ничто не должно было уничтожить корпорацию «Галактические Киберсистемы», потому что ее создатели имели тот самый хорошо оборудованный и не известный никому центр. Подводная часть айсберга должна была уцелеть в любых обстоятельствах, а получилось как раз наоборот. Что-то или кто-то нанес удар по тому самому «головному предприятию», и вся видимая структура «Галактических Киберсистем» рассыпалась, потеряв опору, как карточный домик.
Несколько минут Райвен молчал, обдумывая услышанное.
– Меня собрали на том самом пресловутом центральном производстве? – наконец спросил он.
– Вероятнее всего, да. Твоего описания как серийной либо экспериментальной модели нет ни в одном из архивных документов Совета Безопасности миров. К тому же я склоняюсь к мысли, что ты был последним порождением «Киберсистем».
– Почему? – удивился Райвен.
– В твоем облике и в воплощенных в тебе конструктивных решениях очень много эстетики, и в то же время некоторые узлы недоработаны, словно стандартные детали подгонялись под определенный облик.
– Так кто же я в таком случае? Несерийный образчик серв-машины, с усовершенствованным модулем программ независимого поведения? Где я родился на самом деле? Моя нейросеть хранит обрывочные воспоминания человека…
– Ты родился на Деметре, и твой путь имел конкретное начало, – ответил Андор. – Ты Райвен – существо, воспитанное Беат. Хорошо, если тебе со временем удастся воссоздать прошлое. А может, это станет лишь помехой для твой личности. Не знаю. Даже не возьмусь предсказать.
* * *Некоторое время они молчали. Каждый из них думал о своем, и неизвестно, какие вихри воспоминаний и чувств проносились в системах двух искусственных интеллектов, если учитывать, что их разумы жили ритмом миллисекунд.
– Итак, – наконец произнес Райвен, словно подводя черту под всем сказанным, – около ста лет назад, в период краха «Галактических Киберсистем», я был создан в таинственном центре, спрятанном от людских глаз на каком-то негостеприимном и скорее всего безымянном планетоиде, после чего я один или, если судить по оборудованной внутри меня рубке, со спутником или спутницей отправился в неизвестный мир, где столкнулся с чудовищными опасностями. Те, кто был со мной, – погибли, а я, умирающий и искалеченный, оказался здесь, в Сфере Дайсона, где моя кибернетическая система совершила самоотключение?
– Все верно.
– Тогда где мне искать свое «я»? Есть ли возможность найти тот загадочный центр, где я был собран?
Ответ Андора был лаконичен, и тем не менее он потряс Райвена.
– Да, – коротко ответил андроид.
– Ты знаешь, где расположена Башня?! – Спросил он, верно интерпретировав стилизованное изображение постройки на производственном клейме.
– Теперь ее оказалось не так уж трудно вычислить, – ответил андроид. – Нужно было лишь строго придерживаться определенных критериев отбора.
– Например?
– Мне очевидно, что для Центра был избран планетоид. Он должен обладать иммунитетом частной территории. Я обратился к доступным архивам Галактического Сообщества и получил длинный список космических тел, на которые были оформлены частные права в интересующий меня период времени. Потом я навел справки и отсеял те миры, где по сей день живут и здравствуют люди. Остался короткий список из пяти планет. Огласить его?
Динамики Райвена фыркнули.
– Ты еще спрашиваешь?!
– Хорошо. Слушай.
Перечисление кодовых номеров звезд и планет не сказало Райвену ровным счетом ничего. И лишь промелькнувшее между цифрами слово «Гермес» заставило его резко повернуться так, что недовольно всхлипнули двигатели торсового разворота.
– Это он!
Андор запнулся.
– Гермес. Я думаю, что Башня именно там, – произнес Райвен.
– Интуиция? Или ты вспомнил?
– Не знаю. Внутреннее убеждение. Это название мне знакомо.
– В принципе, это не так и важно, верно? – ободрил его Андор. – Сфера заинтересована в обнаружении Башни не меньше твоего, Райвен, так что при нашем содействии не составит труда обследовать пять небольших планет.
– А в чем заключается интерес Сферы? – мгновенно насторожился Райвен.
– Башня представляет для нас потенциальную угрозу, – загадочно ответил Андор.
Райвен слишком сильно нервничал в этот момент, чтобы отследить ход мыслей своего собеседника, поэтому он просто спросил:
– Почему? Ведь она пребывала в забвении столько веков.
– Шнайдер, – лаконично пояснил Андор. – Он жив, он ненавидит Сферу и все с ней связанное, он ищет запредельные технологии, а Башня, судя по моим данным, может дать ему возможность наладить производство такого количества боевых машин, что он затопит кровью не только Сферу, но и всю Обитаемую Галактику.
– Но Мать отправила его в «слепой» прыжок! – запротестовал Райвен. – И откуда ему знать про Башню? – тут же добавил он новый вопрос.
– Гиперсфера отпустит его в радиусе пятидесяти световых лет от Деметры, – спокойно пояснил Андор. – Это легко вычисляется исходя из мощности зафиксированного энергетического всплеска при переходе. – Он задумчиво усмехнулся. – Человечество растет, Экспансия ширится, и о тех временах, когда, прыгнув на пятьдесят световых лет, корабль оказывался в зоне неисследованного космоса, сейчас остается только вспоминать. Не сомневайся, оказавшись в трехмерном пространстве, техники «Виктории» быстро установят связь с ближайшей станцией Гиперсферной Частоты. Он не улетел в никуда, Райвен, даже не надейся на это. А что до твоего второго вопроса, то тут присутствует очевидная логика – ты бессознательно копировал свой облик. Копия, – он, усмехнувшись, отступил на шаг и осмотрел Райвена с головы до ног, словно видел того впервые, – ничуть не уступает оригиналу в самых незначительных деталях, можешь поверить моим сканерам. Логично предположить, что если ты скопировал все, вплоть до отделки пилотской кабины и цвета панелей, то уж клеймо «Галактических Киберсистем» на тех останках, что находятся в руках Отто Шнайдера, есть наверняка. А отказывать ему в способности составить ту же самую логическую цепочку, что и я, было бы не просто глупо, это явилось бы преступлением. Если Шнайдер неуравновешен и подвержен мании величия, то это не значит, что он беспросветно глуп. Вопрос его появления на какой-то из пяти означенных мною планет, по сути, уже предрешен.
– Мне нужно поговорить с Беат, – неуверенно произнес Райвен.
Андор покачал головой.
– Я не против. Тебе нужен спутник и компаньон, но стоит ли подвергать ее такому риску? Шнайдер может оказаться просто щенком, заморенной шавкой по сравнению с тем, что, вероятно, откроется в Башне. Это очень опасное мероприятие, Рейв.
– Я понимаю… – глухо ответил он. – Но Беат сама должна решить. – Он повернулся в сторону застывшей неподалеку молодой женщины и крикнул во всю мощь встроенных динамиков:
– Бетти! Ты не могла бы уделить нам с Андором пару минут?
Андроид только покачал головой, ничего не сказав.
Он знал, как тяжело быть машиной. Особенно когда любишь всей душой кого-то из смертных.
Он не завидовал Райвену.
ГЛАВА 9
В двухстах световых годах от Сферы Дайсона.
Планета Гермес – частная территория корпорации «Галактические Киберсистемы». Раннее утро…
Где-то, на сотнях населенных людьми планет, в этот час наступали закаты или рассветы, кто-то любил, кто-то ненавидел, одни рождались, другие умирали. Жизнь шла своим чередом.
Но только не здесь.
В тусклых небесах Гермеса неверным, дрожащим миражом, возникшим среди нескончаемой песчаной бури, вставал неправдоподобно большой, налитый цветом дурной крови шар звезды.
Все было, как сотни лет назад, – те же дюны из сыпучего оранжевого песка медленно перемещались под напором неутомимого ветра, так же ядовит оставался воздух, точно так же вздымались к тусклому небу покатые этажи похожей на древнюю пирамиду Башни.
Где человечество перешагнуло ту черту своего техногенного развития, когда в числе прочих свидетельств Великой Экспансии, неудержимого продвижения в глубь Галактики стали появляться не только новые колонии, но и иные, подобные Деметре и Гермесу, миры, которые уже сейчас являлись не чем иным, как артефактами человечества?
Эта черта казалась размытой, растянутой в столетиях, но она, несомненно, была. Занятые проблемами выживания, собственными судьбами, люди не обратили внимания на то, как далеко ушли вперед некоторые области знания.
Одни миры поражали дерзостью, изяществом, а порой – чудовищностью биотехнологий, другие конструировали все более и более сложные машины, третьи совмещали кибернетическую ткань с живой плотью в вечной попытке создать идеальные организмы, для которых старение и естественная смерть стали бы днем вчерашним.
Люди спешили жить и не замечали порой, что манипулируют такими образчиками своих технологий, которые, случайно забытые, оставленные в надежде на будущее возвращение или же попросту брошенные, продолжают хранить в себе огромный потенциал.
Когда-то на древней Земле такой опасной для молодой цивилизации вехой явилось открытие ядерной энергии.
В тот момент, на исходе второго тысячелетия, когда Землю наполняло ядерное оружие – продукт запредельной для своего времени технологии, человечество могло покончить с собой в один день.
Но этого не случилось. В тот момент победил разум, и это дало возможность людям вырваться в дальний космос и в конце концов заселить Галактику.
Теперь, сами того не подозревая, люди вновь стояли у черты, за которой клубился мрак неопределенности будущего. История повторялась на несоизмеримо более высоком техническом уровне. И ситуация была тем более опасной, что не казалась столь вопиющей, как в конце двадцатого века.
Теперь речь шла уже не о физическом уничтожении. За той чертой могла оказаться моральная смерть.
«Нас уже не остановить, не уничтожить как вид, не отбросить в прошлое. Человечество состоялось», – так заявил один из популярных к началу четвертого тысячелетия галактических политиков.
Несомненно, он был прав. Ни одна диктатура просто не смогла бы контролировать все человеческие миры. Критическая черта в отношении регресса была пройдена сотни лет назад. Обитаемых миров стало так много, что если в одном из них вдруг намечался поворот к застою, то десятки других развивались стабильно и динамично.
Человечество оставляло следы. Оно разбрасывалось артефактами, которые могли повергнуть в шок не только далеких потомков, но и иные, отличные от людей расы. Чего стоили одни лишь кладбища космических кораблей, до сих пор парящие в пространстве на месте великих битв двух галактических войн. Или забытые, блуждающие в межзвездной среде станции. Или такие миры, как Деметра и Гермес.
Когда кибернетические системы с течением времени начинают бороться за собственное выживание и самоорганизовываться, порождая искусственные разумы, стоит задуматься: а не опасно ли оставлять без присмотра, бросать, как ненужную, отслужившую или забытую вещь, продукты таких технологий?
В Галактике медленно начинался стихийный процесс возникновения третьей, отличной от людей силы. И эта сила была похожа на ребенка, что делает свои первые шаги.
…