— Этого не было в договоре, — доносится до меня раскатистый голос капитана из холла напротив нашего.
Я настораживаюсь: вот только еще ссоры наемников с работодателем мне не хватало.
— А чего ты хотел? Это же джингоши! — раздраженно отвечает ему Алтонгирел. Нетбук пищит, соединяясь.
— Соччо, я тебя внимательно слушаю.
Азамат, очевидно, звонит нанимателю. Так это что же, эти наемники работают на других? Джингоши ведь тоже наемники… ничего не понимаю.
— Азамат, как всегда хорошего из себя строишь? — слышится скрипучий голос заказчика. — Земляне не верят, что детки у нас. Доказательств требуют. Если хочешь получить деньги за эту работу, дай мне доказательство. У тебя их там за сорок! Давай, напугай Земное сообщество.
— Я не убиваю заложников, — отрезает Азамат. — И в договоре так было прописано, иначе я бы не согласился на это дело. Мы можем прислать им видео, но не труп.
— А как насчет ушей? Или пальчиков? Нас не воспримут всерьез!
— Соччо, я сказал — нет, — заключает Азамат спокойно.
— Значит, деньги тебе не нужны. И репутация не дорога?..
Что они говорят дальше, я не слышу, потому что крадусь к иллюминатору. Мне показалось, что за ним маячит какой-то корабль. И точно, вот он, красавец. Увеличиваю изображение и вижу два скрещенных полумесяца — знак джингоши. Корабль, похожий на черепаху, бурый и грубовато сработанный, медленно вращается среди звезд. Ну и что с нами теперь будет? По крайней мере, муданжцы нас не убьют. Но вот перспектива вернуться к цивилизации отдаляется…
На всякий случай решаю собрать вещи. Мало ли, еще погонят сейчас куда-нибудь. Стягиваю со своего матраса наматрасник и сгребаю в него все лекарства из шкафчика заодно с портативным диагностическим сканером и прочими капельницами. Потом распихиваю разбросанные детские вещи по сумкам, которые отдали днем. Джингошский корабль в иллюминаторе как будто изменил конфигурацию, стал круглее. За дверью слышится топот. Я тихонько стучу в нее, чтобы узнать у охранников, не надо ли будить детей. Никто не отвечает, и я дергаю ручку. Оказывается — открыто. Они нас даже не заперли? Супер!
Охранников нет. Отчетливо осознавая, что поступаю очень неправильно, иду по коридору до угла. Никого. Господи, ну не бросят же они нас на произвол судьбы этим джингошам! Неужели не ясно, что те всех перережут?! Или Азамат просто хочет, чтобы на его репутации это не сказалось, а так ему на нас плевать?
Внезапно из-за угла выскакивает Алтонгирел. Понимая, что спалилась, прямо спрашиваю:
— Что проис…
— Отвали! — следует краткий ответ, и он чешет дальше на хорошей скорости.
Вот так вот. Пленница разгуливает по кораблю, но все так плохо, что захватчику не до этого. Черт, что же делать?!
Не придумав ничего лучшего, кидаюсь за муданжцем. Может, у них еще какие-то проблемы и они про нас забыли? Очень уж страшно оставаться в неведении.
Иду на топот ног впереди по коридору, звуки приводят меня в среднюю часть корабля между двумя выходами. Ворота плотно закрыты, а вот один из иллюминаторов в потолке аккуратно вырезан, и к нему присосалась герметичная труба с лестницей, по которой, очевидно, можно попасть на муданжский корабль. Его яркое брюхо виднеется через соседние иллюминаторы: подобно гигантскому жуку он сидит на звездолете, обхватив длинными суставчатыми лапками нашу «гантелю» за перемычку посередине.
Муданжские корабли все похожи на насекомых, нам их в колледже показывали. Этот по идее должен вмещать до ста человек. Муданжцы группами больше чем по пятнадцать — двадцать не летают. Нас сорок семь детей и я. Ну ладно, допустим, есть путь к отступлению. Дышать становится легче.
Я возвращаюсь в детскую без приключений. Пару раз через переборки слышу какую-то невнятную ругань, но навстречу мне никто не попадается. Гляжу в иллюминатор. Джингошский корабль продолжает трансформироваться. Теперь у него вырос блестящий хвост, которым он постепенно поворачивается к нам. Стоять, ребята. Это же ствол.
— ПАДЪЕО-О-О-О-М! — реву сиреной, не успев даже подумать, что делать дальше.
Дети подскакивают, никому даже в голову не приходит попросить еще пять минуточек. Еле вспоминаю про свой мешок с лекарствами, отряжаю старших идти вперед и слушать мою команду и гоню свое стадо на выход. Пульсация в висках успешно подавляется уговорами: я — главная героиня веселого боевика с хеппи-эндом, так что у меня все будет отлично.
Мы проносимся до лестницы за считаные секунды — так все перепугались моих истошных воплей. У лестницы возникает затор, младших приходится передавать на руках, но мы успеваем. Я влезаю последней, и тут люк с издевательским шипением закрывается. Ноги у меня не подкашиваются только потому, что падать некуда — везде несчастные дети!
— Ребят, — снова прибегаю к помощи моих старших, — ищите открытые двери, загоняйте всех по каютам. Хоть помногу, но чтобы без пробок в коридоре.
Каюты, впрочем, оказываются запертыми, зато в одном из отнорков мои шустрые подростки находят некое подобие гостиной, куда мы всех и загоняем. В гостиной теплый, приглушенный свет и на удивление уютно.
— Ну вот и знакомая обстановка, — говорит кто-то из детей. — Тоже диваны и журнальные столики.
Что ж, по крайней мере, муданжцы не пренебрегают комфортом.
Тут нас подбрасывает, и в иллюминаторах становится неожиданно светло. Я чувствую в голове приятную ватную легкость и вспоминаю какие-то школьные стихи про малый сабантуй. В коридоре, по которому мы пришли, раздаются дикие вопли, что-то совершенно первобытно-звериное, потом все стихает.
Я обнаруживаю, что лихорадочно прижимаю к груди свой мешок с таблетками, расслабляюсь, прохожусь по рядам, осматривая отдавленные ноги и прикушенные языки. Ничего неотложного, отделались легким испугом. Где бы тут у этих инопланетян чай заварить? Опасность-то миновала, так я же сейчас разрыдаюсь, а детям это видеть неполезно — и так половина хнычет. И туалет бы найти не мешало…
Слева снова доносятся голоса и шаги, на сей раз вполне человеческие. Все опять напрягаются, ожидая, что будет дальше.
Дальше все идет, как в драматическом театре. Азамат и Алтонгирел входят в гостиную, не особо глядя по сторонам, и застывают как вкопанные. Я решаю не вставать, потому что не доверяю своим ногам, но встречаю изумленный взгляд нашего капитана. Мне только мерещится эта романтическая бледность? И кто ж ему все-таки рожу так раскроил?
Оправляется он довольно быстро:
— Это все?
Я киваю.
— Что ж, замечательно.
Он подходит и садится рядом со мной на диван.
— Простите.
Я изо всех сил стараюсь не выдать удивления. Если он считает нужным извиниться, я не буду его разубеждать! Но что, черт возьми, происходит?!
Из мемуаров Хотон-хон
Джингоши — тоже инопланетные наемники, но их принцип — «сила есть — ума не надо». Они берут количеством и агрессивностью, не особенно заморачиваясь со стратегией.
Два века назад джингошский император Микан захватил Муданг, о чем на Земле, как всегда, ничего не знали. С тех пор и вплоть до недавних событий муданжцы были вынуждены скрепя сердце подчиняться корыстному и жестокому джингошскому наместнику Куре. На наемников это, правда, не распространялось. Они — люди без родины.
Поэтому у Азамата не было особых причин беспрекословно подчиняться Соччо, капитану джингошского корабля, с которым они заключили договор. Дело в том, что муданжцы в совершенстве умеют прятаться в космосе. Их корабль невозможно заметить ни простым глазом, ни земными приборами до того самого момента, когда он внезапно обхватывает ваш звездолет своими членистыми лапками и забирает себе под контроль. Джингоши не способны к таким хитростям, их огромные неповоротливые корабли обычно сильно освещены и заметны издалека, зато совершенно неприступны для реальных и виртуальных атак. Поэтому муданжцы и джингоши часто проводят совместные операции, используя сильные стороны обеих команд с максимальной выгодой. Муданжцы тихо умыкают корабль, а джингоши на своем бронебойном космическом танке летят выставлять требования.
Однако в тот день Соччо не собирался работать за деньги. Последние годы его стал раздражать авторитет Азамата среди других муданжских наемников, которые обычно недолюбливают конкурентов, пусть даже и земляков. Выдвижение харизматичного лидера могло привести к централизации всего промысла, а это означало бы для Соччо гораздо менее привлекательные условия работы. Поэтому он решил подложить Азамату свинью — вынудить его убить нескольких заложников. Азамат славился чистыми руками — дескать, ему было доступно высокое искусство вести боевые действия без потерь с обеих сторон. Но на этот раз он просчитался: был уверен, что у Соччо нет возможности им управлять, оба корабля — муданжский и захваченный — надежно защищены и скрыты от глаз. Однако Соччо хорошо спланировал это дело. Он где-то раздобыл исключительно одаренного хакера, который смог, хотя бы и всего на несколько минут, дистанционно захватить управление муданжским кораблем.
Джингошские корабли известны своей медлительностью. Чтобы выдвинуть ствол для обстрела, им может понадобиться от десяти до пятнадцати минут. За это время муданжцы успели бы вывести всех с захваченного корабля на свой и раствориться в ближайшей туманности, как они это прекрасно умеют делать. Но хакер Соччо захлопнул люк, ведущий на земной звездолет, и заблокировал управление кораблем. Соччо успел взорвать добычу. Все оставшиеся на земном корабле, а именно: команда, персонал турфирмы и двое муданжцев, погибли. Соччо праздновал победу, глядя, как позорно улепетывает муданжский корабль, унося в брюхе сорок семь детей и одну паникершу…
* * *— …смог перехватить дистанционное управление звездолетом, поэтому когда мы поняли, что он собирается взорвать захваченный корабль, то элементарно не смогли открыть люк, чтобы забрать людей. — Капитан разводит руками.
Ах вот чего они так выли.
— Кто-то из ваших людей…
— Да, двое.
— Мне очень жаль.
Он глядит на меня с легким недоверием, но кивает.
— Мне тоже.
Все замолкают. Даже дети боятся шушукаться. Вообще, зря он все при детях рассказал, зачем их пугать… Хотя… если бы мне было двенадцать, я бы тоже очень хотела знать, что случилось.
Однако неожиданно оказаться невиноватым в смерти сорока семи детей — это тоже малый сабантуй. Так что дорогой капитан мне кое-чем обязан.
Капитан задумался о своем достаточно глубоко для того, чтобы я набралась наглости разглядеть его получше, хотя бы и в тусклом свете. Несмотря на жуткие шрамы, лицо у него приятное. Он действительно похож одновременно на индейца и бурята, при общем смуглом цвете кожи. Черные волосы заплетены в тугую косу толщиной в две моих руки и длиной в три. Огромные ладони обожжены так же, как и лицо, если не хуже. Это ж надо было ухитриться…
Одет он неожиданно обычно: невнятно-темная водолазка, куртка из модной псевдокожи, такие же штаны. Ни кольца в носу, ни золотых цепей до пупа. Так и не скажешь, что варвар-наемник.
— Что мы с ними будем делать? — спрашивает всеми забытый Алтонгирел, прерывая нашу с капитаном минуту молчания.
— Звонить на Землю и отдавать, — спокойно отвечает Азамат.
— За бесплатно? — уныло тянет Алтонгирел.
— Они дадут нам вознаграждение, — заверяет капитан. Похоже, ему не впервой возвращать чужих заложников. — Разгони их по каютам и накорми.
— И туалет покажите, — хмыкаю я.
Алтонгирел закатывает глаза.
— Пусть ими Гонд занимается, да и вообще, они самостоятельные!
— Друг мой, при гостях невежливо говорить на языке, которого они не понимают, — доносится до нас голос капитана из коридора.
Глава 2
Гондом оказывается стриженый охранник. Мы с ним довольно быстро раскидываем детей по каютам по половому признаку (раздельно) и возрастному (один к одному). Потом я им (и себе) вставляю по горсточке успокоительного (в аптечках детских организаций всегда такие слабые препараты, что, пока две пластинки не съешь, не поможет), и скоро все дрыхнут без задних ног.
Меня все еще живо интересует наша дальнейшая судьба, так что спрашиваю у Гонда, не будет ли невыразимой наглостью с моей стороны разыскать капитана и спросить, о чем он договорился с Землей.
Гонд слегка приподнимает брови:
— Вы можете поговорить об этом с Алтонгирелом.
— А с капитаном нельзя? — Я стараюсь не очень настаивать, впрочем, Алтонгирел, по-моему, устал от меня еще до моего появления.
Брови Гонда ползут еще выше.
— Ну если хотите, то можно и с капитаном…
Так говорит, как будто я собралась пообниматься с особо злобной собакой.
— Вы мне не советуете к нему сейчас подходить?
— Да нет, почему, он будет рад.
Я пожимаю плечами. Видимо, слишком устала, чтобы адекватно воспринимать действительность. К черту Алтонгирела, еще скажу ему случайно что-нибудь неласковое.
Капитан обнаруживается в той самой гостиной, где располагалась наша временная база. С ним еще двое полузнакомых мужчин. Они пьют какую-то бледную жижу из пластиковых пиал, расслабляясь после трудного дня. Ну или погибших поминают, кто их знает.
— Азамат-ахмад, — говорю я, стараясь проявить всю почтительность, на какую способна. Чего они на меня так таращатся? Что я, за два дня не могла просечь, как к капитану обращаться надо?
— Я вас слушаю, юная леди, — отвечает капитан, двое других начинают хихикать.
Ну и что я не так сказала? Это обращение принято только между мужчинами, что ли? Вот вечно мне надо выпендриться… ладно, плевать.
— Я хотела спросить, удалось ли вам связаться с Землей.
Ближайший ко мне муданжец, помоложе капитана и своего соратника, фыркает и зажимает себе рот.
— Спрашивайте, — благосклонно кивает капитан.
Нет, я не покраснею, и не надейся.
— Удалось ли вам связаться с Землей? — железобетонным голосом повторяю я. Ох уж мне эти мужские компании…
— Удалось, — отвечает капитан, поглядывая на меня со смешинкой в глазах. Правый уголок рта у него так сильно поврежден, что он как будто все время ухмыляется. Жуть с ружьем. — Стыковка с земным кораблем состоится послезавтра вечером, ориентировочно в восемь тридцать по Земле.
— Так скоро? — удивляюсь я. Мы же пять дней летели!
— Ну у вас пассажирский звездолет, большой. А мы быстро бегаем. — Он ставит свою пиалу на стол, берет чистую и наливает в нее из такого же пластикового кувшина все той же бледной жижи. Протягивает мне.
Нет, я, конечно, убедила себя не удивляться, что космические террористы со мной обращаются так, будто я их королева, но тут уже усталость сказывается: я совершенно неприлично таращусь на капитана.
Он делает вид, что не заметил, и ставит пиалу на стол. Я пододвигаю ближайшее кресло (кстати, при всей их галантности, присесть мне никто не предложил), сажусь и беру пиалу. Невежливо, наверное, от угощения отказываться, тем более если сам капитан наливает. Отхлебываю. Оказывается, какой-то травяной чай.
Только выпив половину, осознаю, что это вполне может быть седативным или афродизиаком (или два в одном, ага), и то, что я не опознаю его на вкус, ничего не доказывает — мало ли что у них на Муданге растет. Вот дура. Это же надо так попасться. Да еще и на корабле с дюжиной инопланетных мужиков. Ни фига себе я доверчивая.
Повисшее молчание надо как-то прервать, но у меня в голове только два варианта: поблагодарить за угощение или спросить, что они мне туда подсыпали. Второе невежливо, так что выбираю первое.
— Спасибо.
Капитан моргает, как будто не понимает, к чему это относится. Краем глаза замечаю, что двое других переглядываются. Мне становится страшно.
— Что вы тут делали, так далеко от Земли? — внезапно спрашивает капитан.
— Э, ну… — Голос не слушается, приходится кашлянуть. — Мы летели на курорт.
Как-то это жалко звучит. Несчастно даже.
— Курорт? Здесь? — перебивает молодой муданжец.
— На Кинине, что ли? — переспрашивает второй.
Киваю.
— Боюсь, что там теперь курорта не выйдет, — хмыкает Азамат. — По дальнюю сторону орбиты отстроили новые Ворота, чтобы обходить Гарнет и не платить за транзит. Так что теперь тут будет оживленно.
Ох, ну ни фига себе. Почему же у нас об этом ничего не знают?!
Капитан, очевидно, замечает мою вытянувшуюся физиономию.
— Джингоши обычно все выбалтывают в считаные дни, но, видимо, на этот раз им удалось помолчать подольше. Но мне все равно придется рассказать о Воротах, когда мы вас будем передавать на земной корабль, так что не волнуйтесь.
Лапочка ты мой, предупредительный. Я даже испугаться не успела.
— Идите спать, — говорит он мне как-то по-отечески. — А то сейчас заснете тут, а моим ребятам много чести будет вас на руках носить, юная леди.
Ну, ладно, всеобщий ему не родной, мог и ошибиться, кому это будет много чести. Но это обращение… Да ведь он же не знает, как меня зовут!
— Мое имя Лиза, — говорю, вставая.
Снова на меня пялятся все трое. Ну а с именем-то что не так?!
— Азамат, — говорит капитан. Как будто я и так не знаю.
— Тирбиш, — представляется молодой муданжец, сидящий около меня.
А третий молчит. Ну ладно…
Я желаю всем спокойной ночи и иду прочь, но уже на выходе слышу, как этот третий шипит Тирбишу по-муданжски:
— Ты зачем назвался?!
— Мое имя, кому хочу, тому говорю! Капитан тоже назвался.
— У капитана выхода не было, она ему сама представилась.
— Ахамба, оставь его в покое. — Это уже Азамат вклинивается. Ага, значит, Ахамба… — Как будто ты в молодости красивым девушкам имя не раздавал. Да и вряд ли она умеет…