– Обычно, – осторожно произнес Мирзой-бек, – обмен пленными производится баш на баш, то есть голова против головы, а не один против восьмидесяти.
– Вы отказываетесь от сотрудничества? – спросил Стас, глядя мимо собеседника.
– Я этого не говорил. Просто хотелось бы уточнить некоторые детали.
– Уточняйте.
– Из каких соображений выбрано соотношение: один к восьмидесяти?
– Таково соотношение реальных потерь, сложившееся в последние годы.
У генерала были другие данные о потерях, но он промолчал. Неведомо, что понимают торпедники под реальными потерями.
– Существуют ли альтернативы предложенному вами обмену?
– Мы можем самостоятельно отбирать ваших граждан в местах их обитания, затем отбраковывать негодных, а остальных обучать также без вашей помощи. Это будет менее удобно для нас, а ваши потери, в случае осуществления данного варианта, возрастут на порядок.
Лицо генерала осталось бесстрастным, но внутри все похолодело. Эти мерзавцы угрожают вторжением на планеты!
– Боюсь, что этот путь более хлопотный, – произнес Мирзой-бек, ожидая ответной реплики, но ответа не последовало. – На какие объемы… э… обмена гражданами рассчитываете вы?
– На настоящий момент мы готовы предоставить вам четыреста наших граждан.
Мирзой-бек спешно нацарапал на планшетке: «Сколько обученных каторжников?» На дисплее немедленно высветился ответ: «Двести одиннадцать». Негусто, если учесть, что требуется тридцать две тысячи.
– Набор и обучение такого количества граждан потребует времени, – сообщил генерал, копируя стиль собеседника.
– Сколько?
– На настоящий момент я не готов ответить на этот вопрос. Думаю, ответ будет получен завтра в это же время.
– Мы свяжемся с вами.
– Вообще, хотелось бы иметь постоянный канал связи для урегулирования возникающих вопросов.
– Канал будет.
Лицо парламентера внезапно исказилось, по нему пробежала судорога боли. Стас покачнулся, отшагнув назад. В кабинет ворвались два ординарца с парализаторами в руках и полковник Амир.
– Помогите ему, – бросил генерал. – Воды дайте.
Сам он схватил планшетку и начертал жирный знак вопроса, но еще за секунду до этого на дисплее вспыхнул ответ: «Всплеск пси-вектора».
Как удачно! Счастливый случай любит того, кто готов почтительно ждать его. Всплеск пси-вектора, локальный и недолгий, две-три минуты… Лучше бы устойчивый рост, тогда в запасе были бы по меньшей мере сутки. Однако пользуемся тем, что есть.
– Ну?!
– Сейчас придет в себя.
Лейтенант Стас коротко всхлипнул, лязгая зубами о стакан, глотнул воды.
– З-за-за-стрелите… – выдавил он.
Мирзой-бек наклонился к парламентеру, которого успели усадить на диван.
– Стас, вы меня слышите? Вы понимаете, что я говорю?
– Застрелите… меня… – произнес Стас более внятно.
– Отвечайте, что с вами было? Кто ваши хозяева, какие они из себя? Что они делали с вами?
– Н-не помню…
– Рассказывайте все, что помните.
– Н-ничего… Голова болит.
– Говорите. Куда вас возили?
– Никуда… Я все время был в рубке, летел куда-то. Потом спал. Жрал тоже, с кресла не вставая, гадость какую-то. И голова болит, если думать…
– Вы видели их? Базы, планеты… – что?
– Только космос и синее небо. Простор на миллион парсек.
– Где это небо? Где? Вы же смотрели на приборы. Вспоминайте!
– Там… – Стас вяло махнул рукой, никуда особо не указав.
– Пси-вектор падает, – подсказал ординарец.
– Она сейчас вернется, – совершенно отчетливо произнес Стас. – Господин генерал-барон, убейте меня, я не могу больше.
– Лейтенант Стас, – произнес командующий для себя самого, для все еще соображающего лейтенанта, для его хозяев, которые покуда не слышат, но будут допрашивать с пристрастием, – вы должны будете вернуться к вашему нынешнему месту службы…
– Н-нет… – прошептал Стас.
– Это ваш долг. Таким образом мы продемонстрируем лояльность к нашим новым союзникам. Кстати, хочу вас обрадовать: вам присвоено звание капитана, ваша семья получает капитанское жалованье. Поздравляю, капитан!
– Убейте…
– Мужайтесь, капитан! Родина не забудет ваш подвиг!
– Кстати, по поводу союзников, – произнес капитан Стас, вставая и отряхивая воду с груди. – Скорей всего, значительная часть наших граждан не откажется от сложившейся практики нападения на ваши корабли. Совет Новой Земли не будет препятствовать им в этом. В свою очередь, вы вправе применять любые формы защиты. Граждане, попавшие в плен во время этих операций, во взаимозачет не идут.
«Вот они, издержки демократии, – подумал Мирзой-бек. – Развязать войну их совет может, прекратить – нет».
Вслух он сказал:
– Это разумно.
– И последнее, – произнес капитан Стас, а вернее, тот, кто дергал его за нитки, – речь идет о двух гражданах наших стран. Они сумели где-то встретиться и заключить сепаратный договор. Надеюсь, вы понимаете, какую опасность они представляют для всех заинтересованных сторон.
– Честно говоря – нет, – ответил Мирзой-бек, желая спровоцировать гостя на объяснения.
– Эта пара оказывается самодостаточной единицей. Они не заинтересованы в обществе себе подобных и с легкостью разрушают любые установления. Они уже нарушили целый ряд наших законов. Что касается вас, то, насколько нам известно, это ваше… селение…
– База, – подсказал генерал.
– …ваша база недавно подверглась нападению преступной пары. Именно поэтому мы вышли на вас, а не на руководство других регионов.
Тысячу первый раз подтвердилось правило: счастливая случайность происходит там, где ее готовят!
– Нападение совершил наш бывший пилот Влад Кукаш, – сообщил Мирзой-бек. – Я не знал, что ему кто-то помогает.
– Теперь знаете. И в том случае, если преступники будут задержаны вами, наш гражданин должен быть немедленно передан совету Новой Земли для исполнения приговора.
– Согласен. Но в таком случае, если преступников задержите вы, Влад Кукаш должен быть передан нам.
– Это разумно.
– Еще один вопрос, – якобы спохватился генерал-барон. – Как мы опознаем преступника, которого следует передать совету?
– Смотрите, – парламентер отступил в сторону, и посреди генеральского кабинета, защищенного ото всех мыслимых и немыслимых способов воздействия, возникла фигура босоногой девушки в темном комбинезоне. Рыжие волосы были встрепаны в художественном беспорядке, а улыбающееся лицо щедро спрыснуто веснушками.
– Теперь я понимаю, почему лейтенант Кукаш не спешит возвращаться на базу, – проговорил Мирзой-бек, разглядывая изображение.
«Все-таки – люди, – эту мысль генерал, разумеется, озвучивать не стал. – Или смешанное общество людей и торпед. Такой вариант мы не просчитывали… Час от часу не легче».
– Полагаю, на сегодня все вопросы исчерпаны, – ровным тоном произнес Стас. – Позвольте мне вернуться на корабль и улететь.
– Да, конечно, – согласился Мирзой-бек, стараясь не глядеть капитану в глаза. – Полковник проводит вас. Корабль заправлен?
– Так точно! – ответил полковник Амир.
– Тогда счастливого пути.
Лишь когда парламентера увели, генерал-барон позволил себе осознать, как издевательски звучит его пожелание. Потом, на досуге, он как следует поразмыслит над этим, а сейчас – некогда. Когда рыба клюет, надо подсекать и вываживать, а не рассуждать, больно рыбе или не очень.
Пока истребитель готовился ко взлету, Мирзой-бек рассматривал на экране внутренность чужого корабля… Именно чужого, хотя он и построен на одной из земных верфей. Но два года на нем летало нечто, и корабль стал чужим. Многие узлы демонтированы, в частности, снято все вооружение… Странно, люди – а среди торпедников явно есть люди – не могут не понимать значения тяжелого оружия. Впрочем, не понимают – и ладно. Нам легче. В освободившихся помещениях оборудовано… ничего там не оборудовано! На полу и стенах не то циновки, не то губка какая-то. Если и было что еще, то вынесено перед тем, как звездолет вылетел на переговоры. Проба губки отобрана будто невзначай, и уже известно, что эта дрянь не может быть инопланетным разумом. Так что здесь информации негусто. А вот показания приборов подтверждают, что за два года люк между боевой рубкой и технологическими помещениями не открывался ни разу. Значит, и впрямь капитан Стас не видел своих хозяев и не знает, как они выглядят. Ничего, мы узнаем. Один портрет у нас есть, если, конечно, это настоящая внешность гражданки Новой Земли.
Корабль торпедников стартовал и пошел прямиком через запретную зону, красуясь на всех локаторах, на прицелах плазменных орудий, дразня их и бросая вызов. Ничего, родимые, пройдет время, и будете вы летать по струнке, предварительно испросив разрешения у имперских властей. Ведь что-то заставило вас идти на переговоры… Вот когда мы это выясним, тут и придет конец вашему гонору.
Генерал взял со стола старинный бронзовый колокольчик и позвонил. Хаким с чашечкой шербета на подносе вошел и остановился в смиренной позе.
– Садись, Хаким, – произнес командующий, – и говори.
Хаким смахнул полой халата воду, разлитую по дивану, и присел на самый краешек.
– Сколько скоростных истребителей имеется сейчас в империи? – спросил он скучным голосом.
– Действующих – девяносто восемь, – сообщил командующий секретнейшие данные. – В том числе четыре – в моем распоряжении.
– И через месяц или два будет еще четыреста, – произнес Хаким и умолк, едва ли не уснул, так что даже глаза перестали маслянисто поблескивать, словно их прикрыли невидимые веки.
– Ты желаешь спросить, не пришла ли пора проведать императорскую ставку? – поинтересовался Мирзой-бек. – Нет, не пора. Я не боюсь войны, и армия знает меня достаточно хорошо, но сейчас имперский престол далеко не самое главное. Незачем развязывать новую войну, пока не закончена старая.
– Мне казалось, что только что был заключен мир, – произнес Хаким, окончательно прикрыв глаза. – То, что торпедники оставили за собой право разбоя на дорогах, трудно назвать войной.
– Война не закончена, – повторил Мирзой-бек. – Просто теперь у противника другое имя. Его зовут Влад Кукаш.
– Какую угрозу империи может представлять один человек, даже если он умеет очень хорошо стрелять?
– То, что сегодня умеет один – завтра научится всякий. Мир не будет защищен от безумца. Я готов быть спасителем империи, но не хочу, чтобы обо мне говорили: «Это тот, во время правления которого мир рухнул». К тому же… – Мирзой-бек пристально глянул в глаза Хакиму, зная, что хотя веки опущены, но от взгляда старца ничто не укроется. – Влад Кукаш не один. Ты видел, как нам была показана его сообщница. Жаль, конечно, но ее придется отдать торпедникам.
«Как» вместо «что» – казалось бы, пустая оговорка, незначительная погрешность речи, но за ней прятался глубокий смысл. «Ты видел, КАК была показана сообщница», – и значит, точно так же новоявленный союзник может смотреть и слушать, хотя Мелоу и гранд-майор Риц со своими командами дружно гарантируют, что никаких жучков нет и в помине и никто за командующим не следит.
– Я понял, господин, – промолвил Хаким.
– Поэтому никаких шагов против ставки предпринято не будет, пока Влад Кукаш гуляет на свободе.
Мирзой-бек аккуратно пригубил шербет. Сказал, переводя разговор на незначительное:
– Сегодня у тебя получился удивительно вкусный напиток.
– Рад стараться, господин командующий, – не вставая с дивана и совершенно не по-военному ответил Хаким.
Брови Мирзой-бека приподнялись, обозначив удивление.
– Прежде ты называл меня шах-зада.
– Шах-зады больше нет, – торжественно и печально произнес Хаким. – Мальчик вырос, и теперь есть повелитель, шах-ин-шах. Сегодня повелитель пожелал называться командующим Седьмой базой, и я буду называть его командующим. Завтра, возможно, все будет иначе, ибо повелитель умеет приказывать самой судьбе.
Глава 15
Где-то совсем близко, в иной Вселенной, под лазоревым небом Новой Земли высокая сухая женщина, удивительно похожая на старуху Вайшу, помолодевшую лет на тридцать и никогда не терявшую помела, щелкнула пальцами, и размеренный голос Хакима смолк.
– Полагаю, дальше будет неинтересно. Раз они сразу не заговорили о нас, то уже и не заговорят.
– Это и подозрительно, – ответила ее товарка.
– Подозрительно, – согласилась первая, – но тем не менее ясно, что они не заговорят.
– И все же, сестра Шайба, – упорствовала вторая ведьма, – я боюсь этих существ. Один раз они изгнали нас с нашей родины. Ты не боишься, что они найдут дорогу к Новой Земле и история начнет повторяться?
– Я боюсь, что одни мы не сможем поймать отступницу. Тому союзу нужно противопоставить этот.
– Не представляю, какой между нами может быть союз.
– Никакого. Но иначе люди пойдут на контакт с отступницей. А уж она выдаст все, что знает.
– Они и так могут пойти на контакт с ней. Мне ли тебя учить двойной игре?
– Не успеют. Пользуясь правом союзников, мы будем ждать Чайку возле самого гнездовья ступ. По меньшей мере шестеро сестер будут постоянно дежурить поблизости.
– И ступы позволят?
– Они уже позволили. Командующий просил постоянный канал связи. Скажем, что дежурство нужно, чтобы удерживать канал.
– Дикари…
– Кстати, – сестра Шайба улыбнулась, остро блеснув зубами, – командующий, с которым я говорила, не вполне командующий. Он хочет улучшить свое положение, и, думаю, не без нашей помощи. И он его улучшит. А мы будем иметь своего человека среди руководства Старой Земли.
– Зачем? Не проще ли оставить все как есть?
– А зачем вообще мы живем? Ответ – чтобы в мире не было скуки. Это очень увлекательная игра. Когда-то простые люди изгнали ведьм со Старой Земли. Давняя история, но она волнует многих, меня в том числе. Во мне нет ненависти к людям, но правила требуют, чтобы каждый долг был отплачен.
– Это твои игры, – махнула рукой спорщица. – Но ты лучше скажи, как мы будем делить выменянные ступы?
– Между членами совета, разумеется. А потом каждая из матерей будет распоряжаться ими как захочет. Например, дарить их, приобретая сторонниц и врагов.
– Это я понимаю. Но тридцать две тысячи ступ не разделить между членами совета. Тридцать две ступы останутся неподеленными!
– Вот это и есть самое интересное. До сих пор в кабалистике число тридцать два не значило ничего. Куча дурацких двоек. А оказывается, число, состоящее из одних двоек, при делении на число зверя дает в остатке самое себя, уменьшенное в тысячу раз. Проблема тридцати двух – это похлеще квадратуры круга! Кроме того, заранее представляю, какие склоки пойдут, когда сестры начнут делить лишние ступы! И уж я не упущу возможности плеснуть в этот костер масла!
Это было понятно обеим: сестра Шайба и ее собеседница дружно расхохотались. Затем сестра Шайба, не попрощавшись, вскочила на помело и полетела наперерез ступе капитана Стаса, которая как раз удалилась от космической крепости на безопасное расстояние.
Наблюдатели Седьмой опорной базы, во все локаторы следившие за уходом парламентера, обнаружили приближающуюся к истребителю торпеду. Две точки на экране слились, и цель исчезла. Никаких следов взрыва на этом месте обнаружить не удалось.
Сестра Шайба в это время была уже над Новой Землей. Проламывать завесу ей каждый раз приходилось силой, на грани возможного, махина ступы в эту минуту не помогала, а только мешала, так что ведьма с тревогой думала о том времени, когда полеты в океан придется прекратить, ибо они станут не по силам. А отступница Чайка твердила Вайше об удивительной легкости, с которой преодолевается эта преграда. Врет небось, цену себе набивает перед судом. Мир стоит на вранье, удивительно, что сказки о Старой Земле хотя бы в малой части оказались истиной. Впрочем, все остальное, что говорится в сказках о прежней жизни, тоже легко проверить.
Шайба подошла к створу, ведущему в запретные части ступы. Никогда прежде Шайбе в голову не приходило, что туда можно хотя бы попытаться проникнуть. Пока ступа жива, она слишком дорого стоит, а когда сдохнет – кому интересна мертвечина? И сейчас ей было нелегко ударить кулаком в переборку и потребовать у скрывшегося внутри слизня:
– Выходи! Я знаю, что ты можешь выползти сюда!
Несколько минут ничего не происходило. Сестра Шайба молча ждала. Она давно научилась чувствовать обитателя ступы и знала, что сейчас он медленно и неохотно, но все же выполняет ее волю, поэтому Шайба не спешила натягивать узду. Незачем зря мучить животных. Вот он все сделал, чтобы открыть створ, а теперь стоит, замерев, из последних сил сопротивляясь хозяйской воле.