Неожиданно от высказанных слов и сомнений защипало в глазах и стало так жалко себя, что не выдержала и расплакалась.
Тарий испытал неуверенность, сомнения, раздражение, а потом едва уловимую нежность и жалость. Подбородок освободил и улегся на бок, прижимая к себе и давая возможность выплакаться. И пока я тихо всхлипывала, просто гладил по спине. Правда, постарался успокоить... как умел:
– Не думай о плохом. Тебе достался умный, сильный и заботливый аннар, так что твои страхи беспочвенны. Дом у нас есть, деньги тоже – зачем лить попусту слезы? Я хочу и в принципе готов к отцовству. И главное – твоя беременность привяжет тебя... нас еще крепче. Улучшит наши отношения, наверняка. Так что о прерывании возможной беременности или о любой защите от нее не может быть и речи!
Пока он говорил раздражающе менторским тоном, вспомнила слова Иванны о том, что Тарий будет неистово меня хотеть. Особенно, пока мы не забеременеем, и только после этого чуть-чуть успокоится, а с годами все придет в более спокойное состояние.
Ну, такая шутка природы и физиологии илишту как главного фактора развития расы и продолжения рода. Очень ярко выраженная у черных. А сейчас этот самодовольный и самоуверенный гад вешает мне лапшу на уши, точнее ходит кругами вокруг главной проблемы – зависимости от моего тела. А я слезы лью!
– Тарий, – пару раз всхлипнула и, взяв себя в руки, перестала плакать и с ехидцей предложила, – давай договоримся хоть иногда общаться друг с другом откровенно. – Рука на моей спине дернулась, но продолжила поглаживать. – Я разговаривала с Иванной на эту тему, и особенности черных илишту мне уже известны! Так что эта беременность только тебе пока выгодна!
До меня дошло мрачное раздражение от Тария, причем скорее на Иванну. Поэтому быстро добавила:
– И нечего на нее злиться: рано или поздно я бы все равно узнала и еще не известно, чем бы тебе за полуправду и замалчивание срикошетило.
– Согласен! Ты не хочешь детей?
Я опешила от вопроса, заданного явно с целью нападения.
– Я хочу детей, просто чуть...
– Я рад! – не дав договорить, меня тут же прервали, услышав главное. – Ты боишься, что не полюбишь их из-за того, что они будут похожи на меня?
– Ничего я не боюсь! – моему возмущению не было предела. – Это будут мои дети, и мне плевать, на кого они будут похожи! – мгновение помедлив, обдумывая неожиданно пришедшую мысль, снова возмутилась. – А почему это наши дети будут похожи только на тебя? Моя кровь тоже сильная. И вообще, папа сказал, что тсареки...
– Ну что ж, я рад, что НАШИХ детей ты уже защищаешь и любишь, – меня снова прервали, при этом Тарий остался доволен ответом. – Тогда вообще не вижу причин, чтобы откладывать их появление или зачатие.
Пока я в смятении решала, что ответить на столь конкретное заявление, этот черный ушастый проныра пару раз дернул ушами и потянулся, слегка потершись о мою грудь своей, тут же пробуждая ответное желание, но тот факт, что меня сейчас провели как младенца, вызвал протест. Уперлась ладонями в плечи и проникновенно заявила:
– Ты слишком много от меня требуешь сразу и нахрапом, а сам пока ничего не дал и не уступил.
Бриллиантовые глаза прищурились, а потом, провокационно потершись всем телом о мое, пытаясь лишить остатков здравого смысла, игриво прошептал, обдавая жарким дыханием:
– Есения, мне вообще много не требуется. Ласковое слово, теплая постель с тобой в ней и...
-... безграничная власть! – ехидно закончила я.
Возмущаться или отпираться не стал. Положив ручищу мне на грудь и мягко сминая ее, проскрежетал уверенно:
– Я такой, какой есть! Меня не изменить, но я постараюсь учитывать твою строптивость...
От того, что он руками и губами начал вытворять с моей грудью, я снова захотела его... внутри себя, чувствуя силу его желания. Но его замечание – это... это нисколько не выбивалось из его характера.
– В том, что ты учтешь мою строптивость, чтобы снова обдурить или подмять, как раз не сомневаюсь. Но учти, я тоже не буду твоей марионеткой или бессловесной куклой.
Тарий, приподнявшись, снова устроился между бедер и заполнил меня собой, а потом, вырвав стон удовольствия, прерывисто дыша, вкрадчиво сказал:
– Есения, ты, в сравнении со мной, – младенец. Лучше не играй в подобные игры. Я все равно буду сверху!
Я скорее выдохнула, чем сказала:
– А с этим я поспорю! Вдруг тебе понравится и снизу? Для разнообразия...
После все слова стали лишними, мы вновь боролись за жизнь, не было нежности. Мой теперь собственный илишту слишком нуждался во мне, слишком долго ждал и хотел, и сейчас лишь брал, забирал у меня все без остатка. Но удовольствие, которым он заражал меня, заставляя подчиняться желанию, позволило и самой получать, разделять, сгорать от НАШИХ ощущений.
А потом, когда мы оба снова словно разлетелись на кусочки, настойчиво попросил:
– Посмотри мне в глаза, Есения! Загляни ко мне в душу...
Сил сопротивляться почти приказу не осталось. Сейчас мы соединились не только телами, но и душами, и взглядами. Странно, но именно в этом момент я ощутила полное безграничное единение со своим аннаром. И его триумф и восторг подсказали, что теперь он полностью доволен и спокоен. А вокруг витал наш обоюдный аромат, пропитывая все вокруг, нас самих и заполняя мои легкие и, казалось, все тело. Я запомню его навечно. И свои синие бездонные глаза, полностью заполнившие зеркальную гладь его души, ярко сияющие... зовущие так, словно это большая часть моей души, а я вынуждена оставить ее здесь. Похоже, обмен завершился...
Глава 26
На этот раз приходить в себя пришлось намного дольше. Какое-то время я бездумно лежала, прижавшись к немного влажной от пота мужской груди, и глубоко дышала, ощущая присущий только аннару терпкий, но такой приятный аромат. А он гладил меня по спине и голове – то ли меня успокаивал, то ли себя. Неважно...
– Тарий, это было невероятно здорово!
От него пришло чувство удовлетворения и уверенности. Скорее всего, в своих силах не сомневался, а сейчас лишь убедился. Но говорить что-либо еще или возмущаться его горделивым молчанием сил не осталось. Хотелось спать, что я тут же и сделала: обняла его за шею и, устроив голову на широкой груди, замерла, уплывая в сон. Он тоже замер в ожидании моих дальнейших действий. А меня даже на душ не хватило, я буквально выключилась, как бионик.
Короткий сигнал моего зума совершенно безжалостно разбудил, сообщая о начале нового рабочего дня. Открыв глаза, обнаружила, что сплю под теплым боком у своего мужчины, который во сне недовольно поморщился и... забавно посапывая, продолжил спать дальше, согревая меня лучше так и забытого одеяла. Ну, раз он не спешит вставать, решила тоже полежать и не спеша полюбоваться аннаром в приглушенном свете каюты. Снова отметила, насколько контрастирует черная кожа Тария с белой тканью постели, да и с моей светлой кожей. Не зря мужчины илишту любят белый цвет – должно быть, выглядят в нем просто бесподобно!
Ему что-то снилось, потому что веки едва заметно подрагивали, а уши подергивались, чисто кот с Дерея – огромный и черный. Этих животных на Дерей завезли люди во время колонизации. Такие своеобразные и своенравные, но симпатичные животные, которые вот так же ушами шевелили, очень похоже на гордых и самолюбивых илишту.
Тарий широко раскинулся на гровати, согнув ногу в колене. Интересно, его даже во сне не покидает возбуждение, или он только прикидывается спящим? Но мужская гордость настолько привлекла внимание, что я потянулась к ней рукой, так хотелось потрогать эту живую теплую плоть, однако в последний момент не решилась и отдернула ладонь. Но не отказала себе в удовольствии с восхищением и одобрением еще раз обежать взглядом теперь уже точно мое движимое имущество и неожиданно наткнулась на изучающий прищуренный взгляд Тария. Он довольно проворчал:
– Я долго еще ждать буду? Может, ты уже хоть что-нибудь сделаешь и возьмешь дело в свои руки...
Я усмехнулась, отодвигаясь к переборке и облокачиваясь на нее, при этом с удовольствием наблюдая, как загорается страстью взгляд Тария, устремленный на мое обнаженное тело.
– Знаешь, кажется, я догадалась, кто автор той программы для сексбионика, предлагавшего «ртом, руками или доставай хозяйство, помну немного».
– Ошибаешься, Есения! – Тарий нахмурился, заложил руки за голову и посверлил меня исследующим взглядом. – Такой примитив не по мне!
– Да-а! В этом ты прав! Не твой стиль, – обняв руками согнутую в колене ногу, продолжала разглядывать великолепное мужское тело. – Зато более чем уверена, что еще одна фраза, которую слышала уже от другого бионика, точно написана тобой.
Аннар приподнял безволосую бровь, а я с придыханием в голосе и деланным подобострастием процитировала:
– «Что желает мой господин? Любое твое желание для меня закон, о сильнейший, мудрейший, сексуальнейший из мужчин. Ты – само совершенство, и я мечтаю исполнить любую твою прихоть».
Тарий почти незаметно взгляду напрягся, но смущение и злость выдали его, позволив увериться в правдивости собственных предположений. Я даже развеселилась. Надо же, как пробирает!
– Так это ты? Господин и само совершенство?! – сквозь смех протянула я. – Клянусь звездами, это самое невероятное, что я только слышала...
Но дальше посмеяться не вышло, потому что меня вмиг подмяли и, нависая сверху, прорычали:
– А я заставлю тебя поверить!
– На это может уйти целая жизнь, мой аннар! – выдохнула с улыбкой.
Тарий моментально успокоился, в очередной раз поразив настолько стремительной сменой настроения. А потом, наклонившись к моим губам, прежде чем поцеловать, произнес:
– Главное, что теперь у меня есть интересная задача, которую надо решить... И мне нравится, как ты произносишь «мой аннар»!
Второй наш поцелуй был уже не ознакомительным, а познавательным. Мне в очередной раз дали понять, кто в нашем доме хозяин. И хоть я признавала его лидерство, но легко сдавать свои позиции не собиралась. Зато сколько чувств и эмоций подарил этот поцелуй! Я ощущала, что ему тоже очень нравится, чувствовала, что отношение ко мне тоже неуловимо изменились. Он ласкал меня мягче, нежнее, находя самые чувствительные местечки, с удовольствием принимал мои ласки и, не таясь, давал возможность ознакомиться со своим телом.
Мы долго касались друг друга, изучали, привыкали... А потом новый виток соития, но уже без спешки и борьбы, тягуче медленно, глядя глаза в глаза, до самой вспышки наслаждения...
Зум Тария известил о подъеме, когда мы уже по очереди приняли душ, но по– прежнему обнаженные сидели на кровати, причем я на коленях Тария, который, облокотившись спиной о переборку, лениво поглаживал мой затылок. А все потому что стоило выйти из санблока, как меня тут же сграбастали и прижали, в который раз заставив ощутить острую нужду в моем близком присутствии. Самое удивительное, что оказавшись вновь в руках Тария, тут же ощутила, как отпустила... ушла непонятная тяжесть из груди. Этот момент зацепил, но спросила сначала о другом:
– Скажи, когда ты вчера вечером пришел сюда, то был мрачным и не ожидал ничего хорошего. Почему?
Тарий зарылся носом в мои кудряшки, глубоко вдохнул, потом обхватил мою грудь лапищей, погладил и только тогда ответил:
– От вас, женщин, всего можно ожидать! Оставив тебя на смотровой площадке с Иванной, я рисковал! Она в очередной раз наболтала бы чего-нибудь и ты передумала бы и не подпустила к себе.
Я осторожно поинтересовалась:
– Она рассказала о ваших погружениях в душу. Пояснила, к чему это привести может, но я все равно здесь, рядом с тобой! Скажи, зачем ты это делаешь? Ведь и сам привязываешься ко мне еще сильнее!
Сомнения, злость и неуверенная надежда родились одновременно после моих слов. Тарий прижал меня еще крепче.
– Я хочу быть уверенным, что ты не исчезнешь, не сбежишь... будешь всегда рядом! Хочу, чтобы ты была моей! А так, гарантированно привяжу тебя!
Я тяжело вздохнула и опять ощутила сипу его желания, и это несмотря на то, что мы уже не раз были вместе.
– Знаешь, пока была в санблоке и душ принимала, чувствовала тяжесть в груди, но стоило оказаться в твоих руках, сразу стало легче. Давай не будем форсировать события, а все делать потихоньку. Поверь, я не брошу тебя... и ты мне не безразличен уже.
– Ты не понимаешь природу нашей слабости, моя шиу! – Тарий немного сдвинул меня и заглянул в глаза. – Или не хочешь понимать! Я полностью завишу от тебя, впрочем, как и любой другой мужчина илишту от своей женщины. Невозможно отказаться от удовольствия слить хоть ненадолго наши души, коснуться, вдохнуть запах. Это выше моих сил. Светлые со временем даже волю могут потерять и полностью подчиниться своим анна. У черных воля сильнее, но и зависимость от женщины больше, а дальше будет еще хуже, а связь – еще прочнее. Я не заставляю тебя смотреть мне в душу, только прошу, но сам отказаться от этого злосчастного удовольствия не смогу. Если ты сможешь не смотреть – не смотри! Я не обижусь! Хотя со временем желание слиться душами накапливается и становится непреодолимым.
Я хрипло выдохнула, ужаснувшись дальнейшим перспективам.
– Это ужасно! Неужели ваши ученые не пытались разобраться с этой ненормальной привязкой и зависимостью?
Тарий неожиданно весело хмыкнул, хотя в душе испытывал скорее горечь.
– Такие попытки были, но что-либо изменить невозможно. Это означало бы полностью изменить нашу физиологию. Это же трехэтапный путь образования связи. Первый ты образуешь кожей, начиная связь энергий тел, дальше закрепляешь привязку самих сущностей... личностей – это психология и разум. Ну и третий – аромат. Запуск и перенастройка всей физиологии на связь и рождение детей.
Он помолчал пару мгновений, а потом его руки легли мне на бедра и опять начали сводить с ума, лаская чувствительную поверхность и забираясь внутрь. Затем приподняли и усадили поудобнее, и пока он готовил меня для своего вторжения, хрипло на ухо шептал:
– Ты не представляешь, какое это мучение – постоянно хотеть тебя... а ты отталкивала... а когда думал, что ты мужик, готов был самолично отрезать себе все что угодно. Да меня тошнило от мысли, что я непереносимо хочу мужчину... – он заменил свои пальцы собой, издав гортанный рык удовольствия, а меня накрыла волна его удовольствия вместе со стоном. – Как же хорошо... ты не представляешь...
Вовлекаясь в танец страсти и желания, так же хрипло ответила:
– Представляю... Я полностью чувствую тебя и разделяю твои желания и эмоции... Знаю, как сильно ты меня хочешь.
Огромные ладони, подхватив меня под ягодицы, помогали двигаться, направляли, контролировали. А глаза искали мой взгляд, но я, вцепившись в его плечи, отдалась нашим общим чувствам и, прикрыв глаза, плыла на волне наслаждения.
И лишь потом, когда мы оба испытали взрыв, обняв его за шею, почему-то сквозь слезы тихо попросила:
– Пожалуйста, полюби меня! Я не предам тебя и не оставлю, Тарий, не сомневайся. Только полюби меня хоть немножко...
Огромные руки сомкнулись у меня за спиной, так что ребра хрустнули, а мне было уютно и надежно находиться в коконе сильного горячего тела, обнимая за мощную шею, уткнувшись носом в широкое плечо, и ощущать его удовлетворение. Было непередаваемо странно и удивительно приятно сознавать, что этот мужчина полностью, со всеми потрохами – мой! Навсегда!
Скользнула ладонью по гладкому черному затылку, добралась до ушей и тоже погладила. Так мы и сидели, он наслаждался покоем и моей лаской, а я радовалась, что теперь никогда не останусь одна и всегда буду под защитой этого грозного мужчины. Лишь спустя пару минут он ответил:
– Знаешь, я уверен, что это нетрудно будет сделать!
– Что именно?
Но отвечать Тарий не стал, приподнял меня и неожиданно бережно уложил и даже одеялом накрыл, а сам снова ушел в душ.
Уже через пять минут, застегивая китель, сообщил:
– Мне на службу, извини, Есения! Собери вещи и перебирайся в мою каюту. Бегать туда-сюда не с моим статусом. Если получится, свяжусь с тобой по зуму и мы вместе позавтракаем.