Но то, как они плавают. Как ходят. Это трудно; так, во всяком случае, считала Свон.
— Очень странно, — сказала она себе, чрезвычайно довольная. Ей показалось, что дальше все будет просто.
Когда она по колено вошла в воду, они принялись так же откровенно разглядывать ее, как она — их.
— О-о, отличные ноги, — сказал третий. — И тело красивое.
— Спасибо, — ответила Свон под громкие возгласы остальных двоих.
— Так не стоит говорить: некоторых людей обижают замечания об эстетическом воздействии их тел на других, — заметила женственная.
— Меня не обижают, — возразила Свон.
— Ладно, тогда просто хорошие, — сказала женственная.
— Я просто хотел быть вежливым, — сказал третий.
— Ты слишком дерзок. Ты понятия не имеешь, вежливо это или нет.
— Это был всего лишь комплимент. Нет никаких оснований сердиться. А если перейдешь границы, люди решат, что ты не знаешь их культуры, но все равно не заподозрят тебя в дурном.
— Да, не заподозрят — но откуда ты знаешь, что это не симулякр, посланный проверить нас?
Тут все расхохотались так, что едва не задохнулись, и какое-то время плескали друг в друга водой. Свон присоединилась, потом просто опустилась в воду и немного поплавала, как выдра. Потом схватила третьего, прижала к себе и поцеловала в губы. Тот коротко ответил, потом отстранился.
— Эй, что такое? Тебе не кажется, что я тебя слишком мало знаю?
— Ну и что? Тебе не понравилось?
И Свон снова поцеловала его, проникая языком в его рот; ей показалось, что его язык удивился прикосновению чужого языка.
Освободившись, этот неопределенный сказал:
— Эй! Эй! Эй! Перестань!
Женственная встала и сделала шаг к ним, как будто хотела вмешаться, но Свон повернулась и толкнула ее, так что та упала в мелкую воду.
— Ты что? — со страхом воскликнула она. Свон сильно ударила ее по губам. Голова женщины запрокинулась, изо рта пошла кровь, женщина закричала и попробовала убежать. Двое других встали между нею и Свон, преградив ей дорогу, и закричали на Свон. Свон колотила их кулаками и орала, они с плеском отступали; выбравшись из бассейна, они встали плечо к плечу, замерли и смотрели на Свон. женщина зажимала рукой окровавленный рот. Кровь была красная.
Свон подбоченилась и посмотрела на них.
— Очень интересно, — сказала она. — Но я не люблю, когда меня дурачат.
И с плеском пошла по воде к своей одежде.
Обратно она пошла по кривизне цилиндра, любуясь на стадо диких лошадей выше на склоне, дуя на разбитые костяшки и обдумывая происшедшее. Она по-прежнему не знала, с кем провела день. Это было странно.
Вернувшись к юртам на холме, она дождалась, пока они с Женеттом остались одни, и сказала:
— Я сегодня познакомилась с тремя людьми, которые утверждают, что они искусственные люди. Андроиды с мозгом квакома.
Женетт посмотрел на нее.
— Познакомилась?
— Да.
— И что?
— Ну… я побила их.
— Побила?
— Да, одного, немного. Но она сама виновата.
— Почему?
— Они меня дурачили.
— Что-то в этом роде ты делаешь своими абрамовичами.
— Совсем нет. Я не дурачу людей, это был бы театр. А абрамовичи не театр.
— Ну, может, и они никого не дурачили, — сказал Женетт, нахмурившись. — Об этом нужно подумать. Отчеты о подобных инцидентах поступали с Венеры и Марса. Слухи о кваком-гуманоидах, которые иногда себя ведут необычно. Мы начали отслеживать это. Кое-кого из таких людей нашли и установили за ними наблюдение.
— Значит, это действительно андроиды?
— Думаю, да. Мы просканировали некоторых, и это подтвердилось. Но пока нам известно очень мало.
— Да кому это нужно?
— Не знаю. Но если мобильные квакомы, способные передвигаться, оставаясь незамеченными, существуют, это объяснило бы многое из происходящего. Я прикажу своей группе присмотреться к этим твоим знакомым.
— Я думаю, они люди, — сказала Свон. — Меня просто разыгрывали.
— По-твоему, это люди выдавали себя за симулякров? Этакий спектакль?
— Да.
— Но зачем?
— Не знаю. Зачем человек забирается в ящик и притворяется механическим шахматистом? Это старая мечта. Своего рода театр.
— Может быть. Но я все равно присмотрюсь — происходят странные вещи.
— Отлично, — сказала Свон. — Но, по-моему, это люди. Сами-то они утверждают обратное. А что за проблема с этими машинами, если они машины?
— Проблема в квакомах, которые выходят в мир, передвигаются и совершают разнообразные поступки. Что они делают? Что должны делать? Кто их производит? И, поскольку в нападениях явно задействованы квакомы, мы ставим вопрос, имеют ли отношение к нападениям эти машины? Участвуют ли в этом?
— Гм, — сказала Свон.
— Возможно, в действительности вопрос всего один, — сказал инспектор. — Почему квакомы меняются?
Перечни (7)
непредвиденный (непредусмотренный) разрыв… бракованный шов… отказ шлюза… неудача… искра гипербарического огня… повышение содержания окиси углерода… повышение содержания двуокиси углерода… ошибка в конструкции… трещина в капоте двигателя… внезапная потеря воздуха… солнечная вспышка… некачественное (загрязненное) топливо… усталость металла… усталость сознания… удар молнии… удар метеорита… случайное превышение критической массы… отказ тормозов… выроненный инструмент… падение после того, как споткнулся… утрата охладителя… дефект изготовления… ошибка в программе… человеческая ошибка… разгерметизация… возгорание аккумулятора… помрачение рассудка… преступное поведение ИИ… саботаж… неправильное решение… замыкание… ожидание отпуска, приводящее к отклонениям в сознании… всплеск космического излучения…
(Из «Журнала происшествий в космосе», том 297, 2308 год)
Извлечения (8)
Большое влияние оказала периодизация, предложенная Шарлоттой Шотбек. Конечно, сама идея периодизации противоречива и даже сомнительна: часто при ее проведении зажмуриваются и воинственно машут руками, воспроизводя мифы из сплошного «шумного, буйного смятения» задокументированного прошлого. Тем не менее, похоже, действительно существует разница в жизни человека, скажем, Средневековья и Возрождения или Просвещения и эпохи Постмодерна. Чем вызвано это отличие — изменениями в производственных процессах, в структуре чувств, в научных парадигмах, в династической преемственности, в технологическом прогрессе или в культурных метаморфозах — не имеет практического значения. Пробужденные тени создают шаблон, рассказывают историю, которой могут следовать люди.
Долгое время почти повсеместно была принята периодизация, включавшая феодальный период и Возрождение, за которыми следовало Раннее новое время (семнадцатый и восемнадцатый века), Новое время (девятнадцатый и двадцатый века) и Постмодерн (двадцатый и двадцать первый века), после чего однозначно потребовалось новое название. Эта потребность долго приводила к созданию соперничающих систем, и это соперничество (наряду с общей увлеченностью историков этого периода микротемами) препятствовало распространению общепринятой новой классификации предыдущих периодов. И лишь в конце двадцать третьего столетия Шарлотта Шотбек предложила историческому сообществу свою периодизацию того, что называется «затянувшимся постмодерном» и о чем бесконечно спорили на конференциях. Позже она призналась, что ее периодизация первоначально была шуточной, но вопреки этому (а может, благодаря) стала очень влиятельной и почти общепризнанной.
По Шотбек, «затянувшийся постмодерн» следует разделить на:
Смятение (колебания): 2005–2060. От последних лет Постмодерна (Шарлотта определяет эту дату по году объявления Организацией Объединенных Наций о переменах в климате) до наступления Кризиса. Напрасно потраченные годы.
Кризис: 2060–2130. Исчезновение летнего льда в Арктике, неумолимое таяние вечной мерзлоты и связанные с этим высвобождение метана и неизбежный подъем уровня моря. В этот период все плохие тенденции, породив «девятый вал», приводят к росту средней глобальной температуры на 5 градусов Кельвина и подъему уровня моря на пять метров, что в итоге вызывает к 21 20 году недостаток продовольствия, массовые бунты, катастрофический рост смертности на всех континентах и исчезновение множества видов фауны и флоры. Первые базы на Луне, научные станции на Марсе.
Поворот: 21 30—2160. Verteswandel (то есть «мутация ценностей», любимый термин Шотбек), за которой следуют революции; мощные ИИ; самовоспроизводящиеся фабрики, начало терраформирования Марса; использование энергии ядерного синтеза; быстрое развитие биосинтеза; попытки улучшить климат, в том числе катастрофический Малый ледниковый период 2142–2154 годов; космические лифты на Земле и на Марсе; стремительное завоевание космоса; возникновение космической диаспоры; подписание Мондрагонского договора. Таким образом начинается
Ускорение (Аччелерандо): 2160–2220. Использование новых технологических возможностей, среди прочего увеличение продолжительности жизни; терраформирование Марса и последующая Марсианская революция; охват диаспорой всей Солнечной системы; выдалбливание террариев; начало терраформирования Венеры; строительство Терминатора; Марс присоединяется к Мондрагонскому договору.
Замедление (Ритардандо): 2220–2270. Причины Замедления неясны, но историки называют завершение терраформирования Марса, его выход из Мондрагонского договора и растущий изоляционизм, заселение всех лучших террариев и исчерпание свободного доступа к гелию, азоту, редкоземельным элементам, ископаемым видам топлива и фотосинтезу. Становится очевидным, что увеличение продолжительности жизни столкнулось с проблемами и доступно не для всех. В последнее время историки подчеркивают, что в этот период тридцатикубитовые квантовые компьютеры достигли петафлопной производительности классических компьютеров, что создало особый тип квантовых компьютеров, именуемых «квакомы»; важным фактором также указывают, что квакомы еще не обрели усовершенствованные функции быстрых ИИ, в то время как проблемы декогеренции в квантовых компьютерах создали предпосылки для начала следующего периода.
Балканизация: 2270–2320. Рост напряженности отношений Земли и Марса; агрессия и начало холодной войны за контроль над Солнечной системой; марсианский изоляционизм; внутренние проблемы Венеры; решение терраформировать три больших спутника Юпитера; значительное увеличение числа неприсоединившихся террариев и исчезновение за горизонтом событий многих населенных; рост влияния квакомов; недостаток газообразного сырья и редких веществ приводит к стремлению запасти их и, как следствие, к трайбализму; трагедия присоединившихся обратно; раздробление целого на множество «независимых городов-государств-анклавов».
Термин «постбалканизация» сама Шотбек считает результатом чересчур несдержанной риторики в жарких дискуссиях.
Однако она же пишет, что затянувшаяся балканизация может привести к периоду хуже Замедления или даже Кризиса — возможно, этот период назовут Атомизацией, или Распадом.
Она рассказывает, как на одном выступлении предположила, что все минувшее тысячелетие можно назвать последним феодальным периодом, а после встречи к ней подошел человек и спросил: «С чего вы взяли, что он последний?»
Но то, что произошло в 2312 году, позволяет предположить, что двадцать четвертое столетие обозначит решительный поворот.
Япет
Япет похож на каштан — приплюснут возле полюсов, а на экваторе у него выпуклый пояс, отчетливо видный из космоса. Почему Япет приплюснут на полюсах? Одно время он был расплавленным и, точно большая капля воды, быстро вращался, и даже сейчас продолжительность суток у него всего семнадцать часов; что-то проходившее мимо заставило его вертеться волчком. Во вращении он затвердел. Откуда выпуклый пояс на экваторе? Никто не знает. Какой-то аспект превращения вращающейся капли в ледяной шар, как признает большинство, какой-то выступ или выброс. Сатурнологи продолжают спорить об этом.
Что бы его ни породило, этот выступ прекрасно вписался в концепцию города: этакая Хай-стрит — главная улица, — проходящая по окружности всего спутника. Город вначале располагался на стороне, обращенной к Сатурну, который в здешнем небе вчетверо крупнее Луны, какой она видна с Земли. Замечательно, когда в небе такая картина, тем более что орбита Япета по отношению к плоскости колец Сатурна наклонена на семнадцать градусов и потому обеспечивает бесконечно меняющиеся виды этого великолепного подвижного чуда. Со всех остальных спутников кольца видны только ребром. К тому же с бугра Япета видна та половина поверхности спутника, которая ниже бугра на двенадцать-семнадцать километров, так что величественную, окруженную кольцами жемчужину над головой всегда уравновешивает ледяная пустыня внизу.
Цвет поверхности спутника зависит от того, откуда смотреть: главное полушарие Япета совершенно черное, а тонкая атмосфера — абсолютно белая. Это противопоставление, которое заметил астроном Кассини в октябре 1671 года, когда открыл Япет — результат действия приливных сил, остановивших вращение Япета. Одно полушарие всегда остается ночной стороной, и именно там всегда выпадает черная пыль, выбрасываемая движущимся в другую сторону спутником Фебой (второй такой в плоскости колец). За четыре миллиарда лет толщина слоя черной пыли составила всего несколько сантиметров. Противоположное полушарие, собирающее сублимируемый на темной стороне иней, покрыто самым белым в системе льдом. В итоге — двуцветный спутник, единственный такой во всей Солнечной системе.
Люди, поселившись на Япете, подрезали экваториальный бугор до каменно-алюминиевой основы. Для базовых структур города были использованы формы раковин разных видов. Некоторые ровные участки на бугре оставили открытыми — космопорты, посадочные площадки для космических кораблей, — но большую часть бугра теперь накрывал длинный навес-галерея, раскинувшийся над зданиями, которые стояли на широких бульварах, параллельных Хай-стрит, и чередовались с фермами, парками, садами и лесами. Воздух под навесом всегда теплый, архитектура зданий довольно открытая, так что в обрамлении потолков и крыш часто бывает виден Сатурн. Биомимикрия раковин позволила строителям использовать кальций, извлекая его из-под мантий, а сами эти мягкие структуры генетическими манипуляциями модифицированы по форме, что позволило архитекторам надстраивать биокерамические структуры слой над слоем, возводя здания, точно кораллы, пока пространство под навесом не заполнилось. Как и большинство биокерамических структур, скошенные слоистые конструкции создавались в виде гребешков, зубцов, отростков, вееров и других конхологических форм, отчего ряды зданий напоминают ряды огромных раковин. В связи с этим часто упоминают Сидней с его каноническим зданием оперы, но на самом деле сейчас бугор скорее напоминал Большой Барьерный риф — бесконечные наслоения раковин со множеством отверстий, проделанных трубчатыми червями, — только чтобы сохранять вид на Сатурн.
В темной зоне — Кассини-Реджо — бугор рассекал пространство, на которое время от времени выходили люди на роверах и хопперах, сдували черную пыль и создавали рисунки на белоснежном льду. Везде, где легко создать подобный контраст, человек запечатлевает свои мысли — читай, Вселенная! Еще до возникновения Лиги Сатурна, когда первые люди прилетели с Марса на Титан за азотом и всем прочим, что можно забрать и увезти на красную планету, энтузиасты прилетали сюда и рисовали белым по черному. Пыль сметалась дуновением, легким, как дыхание, и вскоре огромные поля Кассини-Реджо, точно Ньюспейпер-Рок[56], покрылись петроглифами. Здесь есть белые на черном абстрактные рисунки, звери, схематические человечки, кокопелли, надписи из букв множества разных алфавитов, портреты, изображения особенностей ландшафта, деревьев и других растений. Некоторые области позже были полностью очищены от пыли, а еще позднее раскрашены черным по белому в стиле тром-плей, — то есть так, что глядя с возвышения вы видите одно, а из космоса — что-то другое.
Граффити на Япете! Впоследствии это объявят ошибкой, скандальным поведением, нравственной глухотой и даже преступлением, в любом случае мерзостью; раздавались призывы вновь полностью зачернить Кассини-Реджо. Когда-нибудь это может произойти, но не особо надейтесь: правда в том, что мы здесь, чтобы заявить о себе Вселенной и, когда нам дают в руки средство сделать это, трудно им не воспользоваться. Все ландшафтное искусство говорит об этом: мы живем на табула раса и должны заполнять ее. Это наш мир, и его красота — исключительно у нас в голове. Даже сегодня люди иногда уходят за горизонт, чтобы оставить свои инициалы в пыли.