— Точь-в-точь, как мы, — бросил из угла Баррис. — Даже больше! — воскликнул Ар- Этот толкач — его уже приговорили и на следующий день должны были отправить в тюрягу — сказал мне: "Волосы у них еще длиннее, чем у нас". Так что мораль, я полагаю, такова: держись подальше от типов, которые выглядят точь-в-точь, как мы.
— Бывают и женщины-нарки, — вставил Баррис. — Я бы хотел познакомиться с нарком, — сказал Ар — Если точно знать, что это нарк.
— Когда он наденет на тебя наручники, — сказал Баррис, — будешь знать точно.
— Я что имею в виду? — продолжал Ар- Какая у них жизнь? Знают ли их жены?
— У нарков нет жен, — заявил Лакмен. — Они живут в пещерах и крадутся за тобой по пятам, выглядывая из-под машин. Как тролли.
— Что они едят? — Людей. — Как это им удается выдавать себя за нарков? — спросил Ар — Что?! — в один голос вскричали Баррис и Лакмен. — Черт, я совсем обалдел, — улыбаясь, сказал. Ар" Выдавать себя за нарка"… — Он потряс головой.
— ВЫДАВАТЬ СЕБЯ ЗА НАРКА? — повторил Баррис, не сводя с него глаз. — Сегодня у меня в мозгах каша, — пожаловался Ар- Я лучше сосну. Фред остановил ленту. — Перекур? — спросил Костюм-болтунья. — Да. Я устал. Эти бредни рано или поздно доканывают. — Он поднялся и достал сигареты. — Я не понимаю и половины из того, что они несут. Я так устал… Устал.
— Когда находишься вместе с ними, даже легче, правда? — сказал Костюм-болтунья. — Ты ведь вхож в их компанию?
— Ни за что не буду иметь дела с такими ублюдками! — горячо сказал Фред. — Талдычат одно и то же без конца.
"Выдавать себя за нарка", — подумал Фред. "Что это значит? Одному богу известно".
Выдавать себя за самозванца. За того, кто живет под машинами и питается грязью. Не за хирурга, или писателя, или политического деятеля. Нормальному человеку это и в голову… Так или иначе вот что надо вырезать из ленты и передать по инстанциям — таинственную фразу "выдавать себя за нарка". Дружки Арктора тоже удивлены. Значит, круглосуточная слежка за ним ведется не, зря., Значит, я был прав.
Арктор проговорился. Выдал себя. Что это значит, мы пока не знаем. Но узнаем непременно. Мы будем идти за Арктором, пока он не упадет замертво, подумал Фред. Как бы ни было тошно все время лицезреть и слушать его и его дружков. И как только я мог сидеть с ними?!.
На следующий день Фред, чувствовавший себя еще хуже, чем накануне, явился в кабинет, где его ждали два врача — другие, незнакомые.
— Вы увидите ряд хорошо известных предметов, которые будут показаны сперва перед вашим левым, а потом перед вашим правым глазом. Одновременно на панели перед вами будут высвечиваться изображения аналогичных предметов. С помощью указки вам необходимо выбрать то изображение, которое соответствует показываемому предмету. Учтите, объекты будут чередоваться быстро, так что долго не размышляйте. Счет ведется и по точности, и по времени. Ясно?
— Ясно, — ответил Фред. Перед его левым глазом стали мелькать знакомые предметы, и он тыкал указкой в светившиеся фотографии. То же самое повторили с правым глазом.
— Теперь мы закрываем ваш левый глаз и мельком показываем изображение знакомого предмета перед правым глазом. Левой рукой, повторяю, левой рукой вы должны выбрать из группы предметов только что увиденный.
— Ясно, — сказал Фред, Ему показали картинку игральной кости; левой рукой он шарил в россыпи безделушек, пока не отыскал игральную кость.
— В следующем тесте вы должны, не глядя, нащупать левой рукой буквы и сложить из них слово, а правой рукой написать это слово.
Он все сделал. — Теперь, с закрытыми глазами, нащупайте левой рукой предмет и назовите… Ваши глаза закрыты, в руках по предмету. Определите на ощупь… Вам будет показан ряд треугольников в разных позициях. Вы должны сказать…
Ощупай, скажи, посмотри одним глазом, выбери. Ощупай, скажи, посмотри другим глазом, выбери. Запиши, нарисуй.
Через два часа ему велели выпить чашечку кофе и обождать в приемной. Спустя некоторое время, показавшееся ему невыносимо долгим, в приемную вышел один из врачей.
— Найдите внизу комнату с табличкой "Патологическая лаборатория" и сдайте кровь на анализ. Потом снова возвращайтесь сюда и ждите.
— Ладно, — мрачно сказал Фред и поплелся по коридору. Вернувшись из лаборатории, он подошел к одному из врачей и спросил: — Можно мне пока сходить к начальнику? А то он скоро уйдет. — Пожалуй, — разрешил врач. — Мы позвоним. Вы идете к Хэнку? — Да, я буду у Хэнка. — Сегодня настроение у вас гораздо хуже, чем в нашу первую встречу, — заметил врач.
— Простите? — сказал Фред. — В нашу встречу на той неделе. Вы все время шутили и смеялись. Хотя чувствовалось, что внутри напряжены.
Ошарашено глядя на него, Фред узнал одного из тех двух врачей. Но промолчал. Лишь хмыкнул и направился к лифту. Эти проверки действуют на меня угнетающе, подумал он. Интересно, с кем я разговаривал? С усачом или…
Должно быть, с другим, с безусым. У этого нет усов. — Вы вручную нащупаете предмет левой рукой, — пробормотал Фред, — и в то же время посмотрите на него правой. А затем своими собственными словами скажете нам…
Большей околесицы он придумать не мог. Самостоятельно. Без их помощи. В кабинете Хэнка лицом к Фреду сидел посетитель. — К нам пришел информатор, который звонил насчет Боба Арктора, — представил Хэнк.
— Так, — промолвил Фред. — Он снова позвонил нам, и мы предложили ему явиться. Вы его знаете? — Еще бы, — сказал Фред, глядя на Барриса, с широкой ухмылкой на лице вертевшего в руках ножницы. — Джеймс Баррис, не так ли? Что вы хотите сообщить?
— Я располагаю информацией, — негромко произнес Баррис, — что Боб Арктор — член огромной секретной организации, не ограниченной в средствах, с арсеналами оружия, пользующейся шифром и кодовыми словами. Организация, по всей видимости, ставит целью свержение…
— Это уже домыслы, — перебил Хэнк. — Где доказательства? — Я могу представить записи телефонных разговоров Боба Арктора. — Что за организация? — потребовал Фред. — Я считаю… — начал Баррис, но Хэнк раздраженно взмахнул рукой. — Она носит политический характер. Баррис вспотел, но сохранял довольный вид. Ее деятельность направлена против нашего государства.
— Какова связь Арктора с источником препарата С? — спросил Фред. Учащенно моргая, то и дело облизывая губы и гримасничая, Баррис сказал:
— Изучив мои сведения, вы придете к выводу, что препарат С изготавливается в некой стране, которая намерена расправиться с США, и что мистер Арктор — заметная часть сложнейшего механизма…
— Можете ли вы назвать имена других членов этой организации? — спросил Хэнк. — Контакты Арктора?.. Предупреждаю, что дача ложных показаний является преступлением.
— Понимаю, — сказал Баррис. — Итак, сообщники Арктора? — Мисс Донна Хоторн. Под всевозможными предлогами он регулярно входит с ней в сношения.
Фред рассмеялся. — В сношения! Что вы имеете в виду? — Я выследил его, — медленно отчеканил Баррис. — Он часто ее посещает? — спросил Хэнк. — Да, сэр, очень часто. Не реже… — Она его подружка, — перебил Фред. Хэнк повернулся к Фреду. — Каково ваше мнение? — Нам определенно следует взглянуть на доказательства. — Приносите, — велел Хэнк Баррису, — все приносите. Прежде всего нам нужны имена. Имена, телефоны, номерные знаки автомашин. Имеет ли Арктор дело с большими партиями наркотиков?
— Безусловно, — подтвердил Баррис. — Каких именно наркотиков? — Разных. У меня есть образцы. Я предусмотрительно брал пробы… Для анализа.
Хэнк и Фред переглянулись. Баррис, устремив вперед отсутствующий взгляд, улыбался. — Что вы желаете добавить? — обратился Хэнк к Баррису. Затем повернулся к Фреду. — Может быть, следует послать с ним за доказательствами полицейского?
Хэнк боялся, как бы он не передумал, не струхнул, не смылся, оставив их с носом.
— Вот еще что, — сказал Баррис. — Мистер Арктор — неизлечимый наркоман. Без препарата С он не в состоянии прожить и дня. Рассудок его помутился. Арктор опасен.
— Опасен, — повторил Фред. — Да! — торжествующе объявил Баррис. — У него случаются провалы памяти, которые типичны для вызываемых препаратом С повреждений мозга. Вероятно, не осуществляется оптическая инверсия в связи с ослаблением ипсилатерального компонента…
— Я просил вас воздержаться от беспочвенных высказываний. Так или иначе мы пошлем с вами полицейского. В штатском.
— Меня… — Баррис кашлянул, — могут убить. Мистер Арктор, как я говорил…
Хэнк кивнул. — Мистер Баррис, мы ценим ваши усилия и осознаем риск, которому вы подвергаетесь. Если информация послужит доказательством на суде, тогда, разумеется…
— Я пришел не ради денег, — вставил Баррис. — Этот человек болен. Его мозг поврежден препаратом С. Я пришел, чтобы…
— Цель вашего прихода для нас не имеет значения, — оборвал Хэнк. — Для нас имеет значение лишь информация. Остальное — ваше личное дело.
— Благодарю вас, сэр, — сказал Баррис. И улыбнулся.
Глава 13
В комнате 203 два врача-психиатра излагали безучастно слушавшему Фреду результаты обследования.
— Мы наблюдаем не повреждение, а скорее "феномен соперничества". Садитесь.
— Соперничества между левым и правым полушариями вашего мозга, — подхватил второй врач. — Мы имеем дело не с одним сигналом — пусть искаженным или неполным, — а с двумя сигналами, несущими разноречивую информацию.
— Словно на вашей машине, — продолжил другой, — стоят два датчика уровня топлива. Один показывает, что бак полон, а второй — что пуст. Такого быть не может, они противоречат друг другу. Вы как водитель полагаетесь на показания датчика, в вашем случае — датчиков. Если их показания начинают различаться, вы полностью теряете представление об истинном положении дел. Ваше состояние никак нельзя сравнить с наличием основного и вспомогательного датчиков, когда вспомогательный включается лишь при повреждении основного.
— Что же это значит? — спросил Фред. — Уверен, что вы уже поняли, — сказал врач слева. — Вам, несомненно, приходилось испытывать это, не осознавая причин.
— Полушария моего мозга соперничают? — Именно. — Когда я перестану принимать препарат С, это прекратится? — Возможно, — кивнул врач слева. Налицо функциональное повреждение. — Впрочем, оно может иметь органический характер, — заметил врач справа. — Время покажет.
— Что? — переспросил Фред. Он не понял — да или нет? — Даже если повреждены ткани мозга, отчаиваться не стоит, — сказал один врач. — Сейчас ведутся эксперименты по удалению небольших областей из обоих полушарий. Ученые полагают, что таким образом удастся избежать «соперничества» и достичь доминирования нужного полушария.
— Однако существует опасность, что тогда субъект будет воспринимать лишь часть входной информации, — сказал второй врач. — Вместо двух сигналов — полсигнала. Что, как мне представляется, ничуть не лучше.
— Да, но половинное функционирование предпочтительнее нулевого, а два «соперничающих» сигнала в конечном счете аннулируют друг друга.
— Видите ли, Фред, вы перестали… — Я никогда больше не закинусь препаратом С, — сказал Фред. Никогда в жизни.
— Сколько вы принимаете сейчас? — Немного. — Он подумал и признался: — В последнее время больше. Из-за стрессов на работе.
— Вас необходимо снять с задания, — решил врач. — Вы больны, Фред. И неизвестно, с какими последствиями. Может быть, вы поправитесь. Может быть, нет.
— Представьте, что одно полушарие вашего мозга воспринимает окружающий мир как бы отраженным в зеркале. Понимаете? Левое становится правым и так далее.
— В зеркале… — пробормотал Фред. Помутившееся зеркало, помутившаяся камера. Я вижу себя шиворот-навыворот. В некотором смысле я всю Вселенную вижу шиворот-навыворот. Другой стороной мозга.
— Топология, — говорил один врач. — Мало осмысленная наука. Что касается черных..
— Фред воспринимает мир наизнанку, — в то же время говорил другой врач. — Одновременно и спереди, и сзади. Нам трудно вообразить, каким он ему видится. Топология как область математики, исследующая свойства геометрических или иных конфигураций…
— А может, это вы, сукины дети, видите Вселенную шиворот-навыворот, как в зеркале, — сказал Фред. — Может, это я вижу ее правильно.
— Вы видите ее и так, и эдак. Может быть, думал он, поэтому я — первый за всю человеческую историю — вижу все верно. Хотя я вижу и по-другому, то есть по-обычному… А что есть что? Что перевернуто, а что нет? Когда я вижу фотографию, а когда отражение? И какую пенсию мне назначат? Сколько я буду получать по инвалидности?.. Надо совершенно отказаться от этого дерьма. Видел я людей на воздержании… Боже, как мне пройти через это? Как выдержать? Боже, подумал он и закрыл глаза.
— …смахивает на метафизику, — увлеченно говорил врач, — но математики утверждают, что мы находимся на грани новой космологии…
— …бесконечность времени, которая выражена в виде вечности, в виде петли! — восторженно вторил другой. — Как замкнутая петля магнитной ленты!
До возвращения в кабинет Хэнка оставался час, и Фред пошел в кафетерий. А психологи пока наверняка сообщают Хэнку свои выводы…
У меня есть время подумать, отметил Фред, становясь в очередь. Время… Предположим, время круглое, как Земля. Чтобы достичь Индии, плывешь на запад. Над тобой смеются, но в конце концов Индия оказывается впереди, а не сзади. Что касается времени… Время- это петля магнитной ленты.
Он взял кофе и бутерброд и нашел свободный столик. И сидел, роняя крошки в кофе, безучастно глядя в поднимающийся пар, Меня отзовут, решил Фред, и поместят в "Новый путь".
Я буду выть от воздержания, а кто-нибудь другой поведет наблюдение за Арктором. Какой-нибудь осел, который ни черта в Аркторе не смыслит. Им придется начинать с нуля.
Конечно, отзовут. Но почему обязательно сразу? Если б я мог сделать еще что-нибудь… оценить доказательства Барриса, принять участие в решении… Удовлетворить собственное любопытство! Кто такой Арктор? Что он затевает?
Фред чувствовал себя все хуже и хуже. Он медленно плелся по коридору, засунув руки в карманы, ничего не соображая. Все перепуталось, голова гудела от смятения.
Смятения и отчаяния. Принять бы чего-нибудь, чтобы чувствовать себя увереннее. Что угодно. Пригодится любой совет. Любой намек…
Черт подери, подумал он, что мне делать? Если сейчас меня снимут, я никогда их больше не увижу, не увижу никого из своих друзей, тех, за кем наблюдал. Ни Арктора, ни Лакмена, ни Джерри Фабина, ни Чарлза Фрека, ни, главное, Донну. Я никогда-никогда, до конца вечности, не увижу своих друзей. Все кончено.
Даже если мой мозг не выгорел окончательно, ко времени, когда я вернусь на службу, ими будет заниматься кто-нибудь другой. Или они умрут, или попадут в федеральные клиники, или просто разбредутся. С разбитыми планами, с рухнувшими надеждами… Выгоревшие и уничтоженные. Не соображающие, что происходит. Так или иначе, для меня все кончено. Сам того не ведая, я с ними уже простился. Надо пойти в центр наблюдения и все оттуда унести. Пока не поздно. Ленты могут стереть, меня лишат доступа…
Проклятье, подумал он. По любым этическим нормам это мои ленты; это все, что у меня осталось. Но чтобы воспользоваться записями, понадобится проекционная аппаратура. Нужно разобрать ее и выносить по частям. Камеры и записывающие агрегаты мне ни к чему. Значит, справлюсь. Ключ от квартиры у меня есть. Его потребуют вернуть, но я прямо сейчас могу сделать дубликат. Справлюсь!
Им овладели злость и мрачная решимость. И одновременно радость — все будет хорошо.
С другой стороны, подумал он, если стянуть камеры и записывающую аппаратуру, я смогу продолжать наблюдение. Самостоятельно. А наблюдение продолжать необходимо. Причем необходимо, чтобы наблюдателем был я. Даже если сделать что-либо не в моих силах; даже если я буду просто сидеть и просто наблюдать. Крайне важно, чтобы я как свидетель всех событий находился на своем посту. Не ради них. Ради меня самого. Впрочем, ради них тоже. На случай какого-нибудь происшествия, как с Лакменом. Если кто-то наблюдает, если я наблюдаю, — я замечу и вызову помощь. Без промедления. Ту, которую надо. Иначе, подумал он, они могут умереть, и никто не узнает. А если узнает, то тут же забудет. Маленькие никудышные жизни, жалкое прозябание…