— Ну, ладно! — высоким голосом завопил Дан. — Я проколю тебе шины! Он помчался вниз. Арктор и девушка увидели из разбитого окна, как Дан Манчер — тощий, коротко остриженный, похожий на гомосексуалиста, — размахивая ножом, подбежал к машине, при этом продолжая орать так, что слышно было по всей округе.
— Я порежу твои шины, твои сучьи шины! А потом зарежу тебя! Он нагнулся и проколол сперва одну, а потом вторую шину старенького "доджа".
Кимберли внезапно очнулась, прыгнула к двери и стала рвать замки. — Я должна остановить его! Машина не застрахована! Арктор схватил ее за руки. Револьвер он, разумеется, не носил, а у Дана был нож.
— Шины не главное… — Мои шины! — Исступленно крича, девушка пыталась вырваться. — Он только и хочет, чтоб ты вышла, — урезонивающе сказал Ар — Вниз. — задыхаясь, проговорила Кимберли. — У соседей есть телефон. Позвоним в полицию. Пусти меня! — Она с неожиданной силой вырвалась и сумела открыть дверь. — Я позвоню в полицию! Мои шины! Одна из них совсем новая!
— Я с тобой. Арктор попытался ухватить ее за плечо, но она уже сбегала по лестнице и колотила в дверь.
— Пожалуйста, впустите! Мне надо позвонить в полицию! Пожалуйста, дайте позвонить!
Дверь открыл старик в сером свитере и помятых брюках. — Спасибо, — сказал Ар Кимберли протиснулась внутрь, подбежала к телефону и набрала номер. Все молчали; раздавался только голос девушки. Сбиваясь и путаясь, она тараторила что-то о ссоре из-за пары ботинок ценой в семь долларов.
— Он говорит, что это его ботинки, потому что я подарила их ему на Рождество, но они мои, потому что деньги платила я. А он стал отбирать их и я порезала подошвы открывалкой, и тогда… — Она замолчала; потом, кивая: — Да, хорошо, спасибо…
Старик смотрел на Арктора. Из соседней комнаты с немым ужасом выглядывала пожилая женщина в ситцевом платье.
— Вам, должно быть, нелегко, — обратился к ним Ар — Ни минуты покоя, — пожаловался старик. — Постоянно, каждую ночь скандалы… Он все время грозит убить ее.
— Нам надо было вернуться в Денвер, — сказала женщина. — Говорила тебе, надо вернуться в Де.
— Ужасные драки, — продолжал старик. Он не сводил глаз с Арктора, взывая о помощи или, может быть, о понимании. — Круглые сутки, без передышки, а потом, что еще хуже, знаете, каждый раз…
— Да, скажи ему, — подбодрила пожилая женщина. — Что еще хуже, — с достоинством проговорил старик. — каждый раз, когда мы выходим… ну, в магазин или отправить письмо… мы наступаем… знаете, что оставляют собаки…
— Кал! — с негодованием закончила женщина. Показалась машина местной полиции. Арктор дал свидетельские показания, не выдавая, что сам является офицером полицейского управления. Сержант записал его слова и пытался расспросить Кимберли, но в ее лепетании не было ни капли смысла. Полицейский, подложив под листок бумаги планшетку, кидал на Арктора холодные взгляды, значения которых Арктор не понял, но, безусловно, не дружелюбные. Наконец сержант посоветовал Кимберли звонить, если хулиган вернется и будет шуметь.
— Вы отметили порезанные шины? — спросил Арктор, когда полицейский собрался уходить. — Вы осмотрели ее машину на стоянке? Полицейский снова смерил его странным взглядом и, не говоря ни слова, удалился.
Кимберли опустилась на ветхую кушетку в загаженной гостиной, и глаза ее сразу потускнели.
— Я отвезу тебя. — предложил Ар- К какому-нибудь другу, где… — Убирайся! — с ненавистью выдавила Кимберли. — Убирайся к черту. Боб Арктор! Ты уйдешь или нет?! — Ее голос перешел на пронзительный визг и сорвался.
Он вышел и медленно спустился по лестнице, тяжело шагая по ступенькам. Что-то звякнуло и покатилось вслед за ним — банка «Драно». Сзади хлопнула дверь, защелкали замки. Тщетная предосторожность, подумал Ар Все тщетно. Полицейский советует звонить, если хулиган вернется. А как она позвонит, не выходя из квартиры? Или выйдет- и Дан Манчер тут же пырнет ее ножом, словно шину. И- кстати, о жалобе стариков снизу- она сперва шагнет, а потом замертво свалится в собачье дерьмо…
Арктора разобрал истерический смех: у этих стариков странная шкала важности. Не только свихнувшийся наркоман у них над головой каждую ночь избивает и грозит убить, и, очевидно, скоро убьет молодую девушку-наркоманку, которая, безусловно, больна гриппом и, наверное, кое-чем похуже, ко еще к тому же…
— Собачье дерьмо… — усмехнулся он, уже сидя в машине с Лакменом и Баррисом.
Самое смешное в собачьем дерьме, думал он, что на нем можно поскользнуться. Забавное собачье дерьмо.
— Обгони ты этот грузовик, — нетерпеливо сказал Лакмен. — Еле плетется, сволочь.
Арктор выехал на левую полосу и набрал скорость. Но потом, когда он убрал ногу с газа, педаль провалилась, мотор яростно взревел и машина рванулась вперед.
— Потише! — одновременно воскликнули Лакмен и Баррис. Машина разогналась до ста миль в час; впереди замаячил огромный фургон. И сидящий рядом Лакмен, и сидящий сзади Баррис инстинктивно выставили вперед руки. Арктор вывернул руль и проскочил фургон прямо перед носом у встречного «корвета». Лакмен и Баррис уже кричали.
"Корвет" отчаянно загудел; завизжали тормоза. Лакмен неожиданно потянулся и выключил зажигание: Арктор тем временем сообразил поставить нейтральную передачу и все жал на тормоз, уходя вправо'. Наконец, машина с мертвым двигателем вкатила на аварийную полосу и потихоньку остановилась.
— Какого черта?.. — пробормотал Баррис. — Наверное, сломалась возвратная пружина. Арктор дрожащей рукой махнул вниз, и все уставились на педаль газа, беспомощно вжавшуюся в пол. Так же молча они вылезли из машины и подняли капот. Оттуда пошел белый дым, из радиатора выбрызгивала кипящая вода.
Лакмен нагнулся над раскаленным мотором. — Это не пружина. Это линия от педали к карбюратору. Глядите. Сломан рычаг. Так что педаль газа не вернулась, когда ты убрал ногу.
— На карбюраторе должен быть ограничитель, — ухмыляясь, сказал Баррис. Таким образом, если…
— Почему сломался рычаг? — перебил Ар Его рука ощупала стержень. Как же он мог так отвалиться?
Баррис продолжал, будто ничего не слыша: — Если линия по какой-то причине распадется, двигатель должен сбросить обороты до холостых. А вместо этого обороты поднялись до предела. — Он подался вперед, чтобы лучше видеть. Этот винт вывернут. Винт холостого хода.
— Каким образом? — ошарашено спросил Лакмен. — Мог он так вывернуться случайно?
Вместо ответа Баррис достал из кармана перочинный нож, открыл маленькое лезвие и начал медленно закручивать регулятор, считая при этом вслух. Винт сделал двадцать оборотов.
— Чтобы ослабить запорное кольцо и снять муфту, крепящую рычаг акселератора, понадобится специальный инструмент. Даже два. Необходимые инструменты, однако, есть в моем инструментальном ящике.
— Твой инструментальный ящик дома, — напомнил Лакмен. — Верно, — кивнул Баррис. — Значит, нам придется идти на ближайшую бензоколонку и либо просить у них инструменты, либо вызывать сюда ремонтную машину. На мой взгляд, лучше вызвать. Надо хорошенько все проверить, прежде чем снова садиться за руль.
— Послушай, — неожиданно произнес Лакмен, — это произошло случайно или кто-то нарочно подстроил? Как с цефаскопом?
Баррис погрузился в раздумье, продолжая улыбаться своей скорбно-лукавой улыбкой.
— Не могу сказать однозначно. Как правило, саботаж автомобиля.. — Он обратил на Арктора зеленые шторки очков. — Мы едва не накрылись. Если бы этот «корвет» шел чуть быстрее, нам всем крышка. Тебе следовало сразу выключить зажигание.
— Я поставил на нейтралку, — ответил Ар- Когда сообразил. В первую секунду я не мог опомниться.
— Кто-то хотел нас убрать, — громогласно объявил Лакмен. — ПРОКЛЯТЬЕ! Мы чуть не разбились!
Баррис достал коробочку с таблетками, взял пару сам, угостил Лакмена, затем протянул ее Арктору.
— Может, это нас и доканывает, — раздраженно бросил Ар- Мутит мозги.
— Травка не может испортить карбюратор, — заявил Баррис, не убирая коробку. — Закинься по меньшей мере тремя, они слабенькие.
— Убери эту гадость, — устало произнес Ар Все вокруг- проносящиеся мимо машины, двое приятелей, его собственный автомобиль с поднятым капотом, яркий полуденный свет — все приобрело прогорклый вкус, словно мир протух. Словно мир разлагался и смердел. Арктору стало плохо, он закрыл глаза и содрогнулся.
— Ты что-то унюхал? — спросил Лакмен. — Улика? Какой-то запах от двигателя…
— Собачье дерьмо… — пробормотал Ар Этот запах определенно исходил от мотора. Он нагнулся, принюхался, почувствовал его сильно и безошибочно. Чушь какая, дикость… — Правда, пахнет собачьим дерьмом? — спросил он Барриса и Лакмена.
— Нет, — сказал Лакмен, не сводя с него глаз, И обратился к Баррису: — В твоих таблетках был галлюциноген?
Баррис, улыбаясь, покачал головой. Арктор согнулся вдвое над горячим двигателем. Он отдавал себе отчет, что на самом деле никакого запаха нет. И все же его чувствовал. А потом увидел размазанную по всему мотору, особенно у головок цилиндров, мерзкую бурую массу. Масло, подумал он, выплеснувшееся масло. Должно быть, прокладки прохудились. Пальцы прикоснулись к вязкой, липкой массе и отдернулись. Он вляпался в собачье дерьмо. Весь блок цилиндров, все провода покрывал слой собачьего дерьма. Переместив взгляд наверх, Арктор заметил дерьмо на звукопоглощающем материале капота. Его захлестнула тошнотворная вонь. Он сомкнул глаза и задрожал.
— Эй! — окликнул Лакмен, опустив ему на плечо руку. — Вспоминаешь? — Билеты бесплатно, — поддакнул Баррис и заржал. — Ну-ка, присядь, — сказал Лакмен, отвел Арктора к сиденью водителя и бережно усадил. — Да ты прямо вырубаешься… Успокойся, никто не убит, и теперь мы начеку. — Он захлопнул дверцу. — Все нормально, понимаешь?
В окошко заглянул Баррис. — Хочешь собачью какашку, Боб? Ошеломленный, Арктор широко раскрыл глаза и замер, глядя на него. Но мертвые зелено-стеклянные шторки очков ничего не выдавали. Он в самом деле это сказал, мучился Арктор, или это порождение моего помутненного рассудка?
— Что, Джим? — спросил он, Баррис начал смеяться. И смеялся, и смеялся. — Оставь его в покое, — велел Лакмен, стукнув Барриса по спине. Заткнись, Баррис!
Арктор обратился к Лакмену: — Что он только что сказал? Дословно, что он мне сказал? — Понятия не имею, — ответил Лакмен. — Я не могу разобрать и половины из того, что он говорит.
Баррис все еще улыбался, но уже молча. — Ты, проклятый Баррис, — процедил Ар- Я знаю, что это твоих рук дело — цефаскоп и теперь машина. Ты это сделал, ты, чертов ублюдок!
Арктор едва слышал собственный голос, но чем громче он орал на ухмыляющегося Барриса, тем сильнее становилась кошмарная вонь. Он замолчал и понурился у руля, отчаянно борясь с тошнотой. Слава богу, что рядом находился Лакмен. Иначе был бы мне конец. От руки сумасшедшего выродка, живущего со мной под одной крышей.
— Успокойся, Боб, — сквозь волны тошноты донесся голос Лакмена. — Я знаю, что это он, — сказал Ар — Но зачем, черт побери?! Он бы и сам угробился. Зачем? Запах ухмыляющегося Барриса захлестнул Боба Арктора, и его вырвало прямо на приборную доску. Он задрожал и полез за носовым платком.
— Что там было в твоих таблетках? — подозрительно спросил Лакмен у Барриса.
— Послушай, я и сам закинулся, — запротестовал Баррис. — И ты. Так что дело не в травке. Да и слишком быстро. Таблетки не успели бы раствориться…
— Ты меня отравил! — яростно прошипел Ар В голове и перед глазами стало проясняться, сохранился лишь страх. Страх — естественная реакция. Страх перед тем, что могло произойти, что это означало. Страх, страх, кошмарный страх перед улыбающимся Баррисом, и его проклятыми таблетками, и его объяснениями, и его странными высказываниями, и его привычками. Перед анонимным доносом в полицию на Роберта Арктора…
— Как ты себя чувствуешь, Боб? — спросил Лакмен, — Это мы сейчас почистим, ничего. Садись лучше назад.
Арктор вышел, нетвердо держась на ногах. Лакмен повернулся к Баррису. — Ты точно ему ничего не подсунул? Баррис с негодованием воздел руки.
Глава 6
Больше всего тайный агент по борьбе с наркоманией боится не того, что его подстрелят или изобьют, а того, что ему введут бешеную дозу какого-нибудь психоделика и до конца жизни в голове будут крутиться глюки ужасов. Или подсунут порцию «смеси» — героин пополам с препаратом С.
Или и то, и другое, да плюс еще яду, вроде стрихнина, который почти убьет его, но не совсем, и все закончится тем же: бесконечным фильмом ужасов. И он будет колотиться в стены психолечебницы или, хуже всего, окажется в федеральной клинике. День и ночь будет стряхивать с себя тлю.
Вот что может быть, если его кто-нибудь раскусит. И поквитается самым ужасным образом — той дрянью, против которой он боролся.
Подъехал ремонтный фургон, и машину наконец починили. Механик почему-то долго рассматривал левую переднюю подвеску, но на расспросы не отвечал. Арктор расплатился; они сели и поехали по направлению к округу Орандж.
Виновные порой бегут, даже если их не преследуют, думал Арктор, осторожно ведя машину в густом потоке транспорта. И уж, безусловно, бегут, если чувствуют за собой погоню. Бегут со всех ног и при этом не забывают о самообороне… Вот так сидит один сзади, со своим дерьмовым немецким пистолетом двадцать второго калибра и со своим дерьмовым смехотворным глушителем, а потом возьмет и пустит мне пулю в затылок. И я буду мертв — как Бобби Кеннеди, которого убили из оружия того же калибра… Слабое утешение.
Но отныне, с установкой аппаратуры, проверив барабаны голокамер, я буду точно знать, что делает каждый в моем доме, и когда он это делает, и, может быть, даже почему. Включая самого себя. Однако неминуема задержка. И меня уже не спасет, если камеры покажут, как мне в кофе подсыпают украденную из военных арсеналов нервнопаралитическую дрянь. Кто-нибудь другой увидит, как я бьюсь в судорогах, не соображая, что со мной, где я, кто я…
— Интересно, как там дома… Знаешь, Боб, кто-то хочет тебе серьезно напакостить, — сказал Лакмен. — Надеюсь, когда мы приедем, дом будет на месте.
— Я бы особенно не волновался, — неожиданно бодрым голосом заявил Баррис.
— Не волновался бы? — прорычал Лакмен. — А если нас обобрали до нитки? То есть вломились и забрали все, что есть у Боба? И искалечили животных? Или…
— Я оставил маленький электронный сюрприз для того, кто войдет в наше отсутствие, — перебил Баррис.
— Что еще за электронный сюрприз? — резко спросил Арктор, стараясь подавить беспокойство. — Это мой дом, Джим, и не вздумай…
— Когда дверь откроется, заработает кассетный магнитофон, спрятанный под диваном. Я установил три микрофона «Сони» в трех разных…
— Ты должен был предупредить меня, — сказал Ар — А если они залезут через окно? — предположил Лакмен. — Или через черный ход?
— Чтобы воспользовались самым простым путем, а не другими, менее вероятными путями, — охотно разъяснил Баррис, — я предусмотрительно оставил дверь незапертой.
Наступило молчание. Потом Лакмен захихикал. — А как они догадаются, что дверь незаперта? — спросил Ар — Я оставил записку. — Ты меня разыгрываешь! — Да, — услужливо согласился Баррис. — Ты в самом деле разыгрываешь нас? — потребовал Лакмен. — Тебя фиг разберешь. Он разыгрывает нас, Боб?
— Вернемся — увидим, — отозвался Боб. — Если дверь незаперта и на ней висит записка, значит, это не розыгрыш.
— Записку могут снять, — заметил Лакмен. — Все переломают и пограбят, а дверь запрут. Чтобы мы не узнали. И мы никогда не узнаем.
— Конечно, я шучу! — с чувством воскликнул Баррис. — На такое способен только псих — оставить дверь незапертой, да еще повесить записку!
— Что ты написал в записке? — спросил, повернувшись к нему, Ар — Кому она? — подхватил Лакмен. — Я даже не знал, что ты умеешь писать.
Баррис снисходительно улыбнулся. — Я написал: "Донна, входи. Дверь незаперта. Мы…"- Баррис замолчал. — Записка адресована Донне.