Но желание надеть костюм никуда не исчезло. В последнее время он носил его каждый день — любая другая одежда вызывала страшный упадок сил. Словно притягиваемый магнитом, он кое-как натянул белье, подходящую рубашку, потом облачился в потрясающий проссим, добавив к картине мягкие туфли из светло-зеленой кожи и галстук в тон. Он привел себя в полный порядок перед зеркалом, глаза его тревожно бегали, осматривая костюм.
И внезапно что-то щелкнуло в его мозгу. Словно кто-то подключил батареи. Будущее, как пестрый меч, пронеслось через сознание Педера, кувыркаясь, и теперь он знал, куда надлежит двигаться. Он чувствовал небывалый прилив сил, полный самоконтроль. Он снова был в расцвете сил. Несколько мгновений он смотрел на костюм. Чем больше он смотрел, тем все более мелкие, ранее ему не известные аспекты открывались в костюме. Гениальные линии покроя имели бесконечное множество ослепительных интерпретаций. Он до сих пор не мог понять, как были скроены и сшиты плечи. Это только один пример. Фрашонард спрятал в своем шедевре не один секрет.
Он набрал на пульте заказа завтрак, который доставляла автоматическая линия-пневмопровод.
Он еще не успел покончить с едой, когда отворилась дверь его апартаментов. В квартиру вошли два человека в темных консервативного покроя костюмах. Вошли без приглашения. Они осторожно посмотрели по сторонам. Совершенно очевидно, что они были из полиции государственной безопасности. Об этом Педеру говорило уже то, что они проникли в его личный лифт и вошли в дом, не вызвав сигнала общедомовой следящей системы. — Вы Педер Форбарт? — резко спросил один из незваных гостей.
Педер кивнул.
— Пройдемте с нами. Вам придется ответить на несколько вопросов. —Полицейский показал удостоверение.
— Это абсолютно невозможно! — заявил Педер громко, отрицательно помахав рукой. — Если у вас дело, то мы в любом случае должны решить это дело здесь. Сегодня вечером я должен быть на дне рождения Третьего Министра, и, как вы понимаете, забот у меня множество. Не выпьете ли чашечку кофе? — вежливо поинтересовался он.
Они взглянули друг на друга, совершенно потеряв ориентировку. Костюм заставил их засбоить. Они даже не знали, откуда такой паралич воли, почему они неожиданно потеряли самоконтроль, самоуверенность, которая была в самом начале предприятия. Это был феномен, который Педер научился использовать. Люди, если он хотел этого, могли даже не верить собственным чувствам, если, конечно, Педер был в костюме Фрашонарда.
— И не могу ли я узнать ваши имена? — спросил Педер, иронически улыбнувшись.
— Я — лейтенант Бурдо, — сказал высокий агент полиции безопасности. Он достал из кармана бумажник и начал рыться в документах. Потом решил, что следует продолжить начатое дело:
— Где вы находились между 84 и 120 числами прошлого года?
Педер сделал паузу, словно бы припоминая:
— Часть этого времени я находился в отпуске на Хикстосе, а остальную часть названного срока провел в Гридире.
— Вы можете доказать это?
— Конечно.
— А где вы останавливались на Хикстосе?
— В отеле «Ныряльщик за жемчугом» в Перемеранде. Это большой курорт. На Праздничных Рифах.
— Да, я знаю. — Лейтенант нацарапал несколько слов в блокноте. Потом извлек фотографию Реалто Маста и положил на столик перед Педером.
— Этот человек утверждает обратное. Он утверждает, что вы были вместе с ним на борту яхты «Коста».
— И что бы я мог там делать, в его обществе?
— Это вы нам и расскажете.
— Отлично, — сказал Педер, улыбнувшись. — Очевидно, я занимался контрабандой кайанских товаров, судя по вашим намекам.
— Итак, вы признаетесь? — В беседу вступил старший агент. Его голос был решителен и тверд.
— Нет, конечно. Но этого человека я однажды видел, тем не менее. Когда-то у меня было ателье на Тарн-стрит. Он пришел ко мне и пытался продать несколько кайанских вещей.
— И вы купили?
— Нет. Я такими сделками не занимаюсь.
— Но вы не сообщили властям?
— Да, я должен был это сделать, я знаю. Но я не хотел отпугнуть клиентов плохой репутацией. Я ведь занимался…
— Совершенно верно, — грубо перебил его лейтенант Бурдо. — Вы —специалист по странным нездешним одеяниям, портной-эксцентрик, извращенец вкусов, такие, как вы, всегда считались опасными с точки зрения безопасности. И не зря.
Второй агент показал рукой на стены:
— Например, что вот это такое?
Педер украсил стены гостиной картинами, изображающими кайанские сцены: фантастические, воображаемые или отражающие реально существующие достопримечательности кайанского пейзажа. Например, знаменитая Башня Поиска, построенная в форме фигуры человека с протянутыми вперед руками, с лицом, обращенным к небу, одетого в жесткую одежду наподобие плавников, спускающихся к земле по спине и плечам.
В оригинале эта башня была высотой пять тысяч футов.
Да, нужно признать, довольно неловко получилось — картины на стенах, и тут появляется полиция госбезопасности Зиода.
— Интересное и необычное вовсе не означает, что я это одобряю, — сказал он.
— Но почему стал бы Реалто Маст втягивать вас в дело о контрабанде кайанской одежды? — спросил лейтенант Бурдо.
— Кто знает? Я предполагаю, чем больше людей потащит он с собой на дно, тем легче будет его приговор. Так работает в наши дни правосудие, не так ли?
Лейтенант криво усмехнулся:
— Ладно, ладно. Нам все это придется еще проверить, — завершил он более дружелюбным тоном. — Но не покидайте Гридиры без разрешения.
Педер набрал шифр, приказав автоматической службе убрать со стола остатки завтрака, и поднялся, повернувшись к полицейским. Его движения были образцом элегантности и точности. Костюм продолжал работать на него, подвергая вторгшихся невидимой и нерегистрируемой осознанно подсознательной бомбардировке внушением линией, жестом, позами — на неутонченное, неподготовленное восприятие эффект такой бомбардировки мог быть поразительным.
— Я — лояльный зиодец, и эти клеветнические подозрения меня задевают… — манерно протянул Педер, протянув руку, подергал рукав костюма. — Вот, пощупайте: добрый старый твилл от доброй старой дикой овцы, настоящая зиодская ткань. Если нужен кто-то, кто готов поручиться за мою лояльность, соединитесь с Одиннадцатым Министром.
— Одиннадцатым Министром? — повторил лейтенант Бурдо.
— Мой хороший друг. Я так же знаком и с Третьим Министром, как я уже упоминал.
— Да, сэр, я понимаю, — с уважением сказал лейтенант Бурдо. —Простите, что отнимаем ваше время.
После того, как они ушли, Педер задумался над прочностью своего алиби. Чтобы прикрыть часть времени, проведенного в экспедиции на «Косте» с Мастом, он в самом деле закупил номер в отеле на Хикстосе и отдал путевку одному клиенту, который воспользовался ею под именем Педера.
Но какая разница? Человек, одетый в произведение искусства Фрашонарда, не должен чего-то опасаться. Даже если ему предоставят неоспоримые доказательства вины, даже если его собственное увлечение всем кайанским, неодолимое желание увидеть Цист (невозможное желание) становятся все более явными, выходя за все разумные пределы, люди все-таки будут продолжать верить тому фасаду, который Педер им показывал. Даже находясь лицом к лицу с костюмом Фрашонарда, высшим достижением кайанского искусства, они будут верить, что на Педере какой-то фабричной пошивки зиодский балахон. Таково было свойство гениального костюма — его внешняя заурядность. Он был идеальным маскирующим костюмом. И, в то же время, мощным орудием социального успеха.
Педер засмеялся и покинул свой пентхауз, чтобы заняться обычными делами.
На день рождения Барионида Варл Васча, Третьего Министра Директората он прибыл довольно поздно. Большая часть дома министра была скрыта от посторонних взоров серией ступенчато-восходящих висячих садов. По этим ступеням и был эскортирован Педер, на самую крышу, к главному входу —после того, как выстучал на клавишах у входа специальный гостевой код. Дворец министра был уже полон гостей, и бал обещал быть отличным развлечением.
Но прежде чем он мог отдаться веселым развлечениям пирушки, ему пришлось прождать полчаса в приемной Третьего Министра, после чего он был представлен самому Бариониду Варл Васче — плотному мужчине с мускулистыми руками и крепким рукопожатием. Проворчав какое-то формальное приветствие, он отпустил руку Педера. Напомаженные, черные, как сажа, волосы были прилизаны набок, поперек бледной, почти плоской макушки, и на губах играла постоянная иронически-понимающая усмешка. Его взгляд скользнул по подарку, который Педер поместил на столик для даров: гравированная чаша для вина из золота и танталово-серебряного сплава, специально для такого случая приобретенная Педером.
Покидая приемную, Педер чувствовал спиной неспокойный упорный взгляд министра. Миновав короткий коридорчик, ярко освещенный, украшенный медленно перемещающимися золотыми лозами, Педер решил выяснить, какая часть дворца отведена для торжества. Как оказалось, практически весь дворец.
Имелся большой бальный зал и три вспомогательных зала поменьше, в каждом зале играла своя музыка. В гостиных, соединяющих между собой бальные залы, были накрыты столы с едой и напитками: изобилие еды и слуг было таким, что ни один из гостей не мог бы пожаловаться, что его малейшее желание не было удовлетворено.
На устройство праздника Третий Министр истратил целое небольшое состояние. Иначе могло быть едва ли: неограниченная экстравагантность была обязательной чертой всех высокопоставленных членов Директората, а Васча, несомненно, уже прицеливался к посту Второго, а некоторые поговаривали, что даже и Первого Министра.
Педер Форбарт направился в ослепительно освещенную главную бальную залу. Церемониймейстер записал его имя и громогласно объявил всем присутствующим:
— Гражданин Педер Форбарт!
Несколько лениво, Педер вошел под золотые огни вогнутого далекого потолка, где золото ламп и изящные фрески создавали туманное впечатление какого-то далекого небесного свода. Несколько голов повернулось при звуке его имени, и Педер начал быстро выискивать тех, кого знал, и тех, с кем он познакомится, использовав такой благоприятный случай.
Вскоре он уже танцевал с Аселл Клистэр, дочерью Тридцатого Министра, симпатичной девушкой с искрящимися карими глазами и румяными, нежными, как персики, щеками. Ее волосы, весьма смело разбросанные и вспыхивающие алмазными блестками, облаком окружали лицо Аселл. Да, они были отличной парой, когда они вместе кружили по залу. И они сознавали, что привлекают внимание.
Оркестр заиграл новую ритмичную и веселую мелодию. Длинноногий и энергичный, Педер шагнул к Аселл, та послушно приняла приглашение, и они помчались через зал, выделывая головокружительные па. Педер никогда не был хорошим танцором, но теперь, в костюме Фрашонарда, танец стал для него таким же естественным делом, как полет для птицы.
— О! Какая восхитительная музыка! — выдохнула девушка.
— О, да! — И он еще быстрее закружил Аселл, и девушка, смеясь, прильнула к нему.
Когда оркестр умолк, они вместе с другими танцорами зааплодировали. Педер посматривал по сторонам, еще раз отмечая про себя, кто из знаменитостей присутствует. Не было и следа, отметил он, ни Второго, ни Первого министров, никого из их помощников или секретарей. Презрение, приличествующее их положению, требовало по отношению к празднику их подчиненного и соперника одновременно лишь формального появления, которое они, несомненно, сделали в самом начале праздника.
Вернувшись к столам, Педер присоединился к группе, обсуждавшей с Одиннадцатым Министром Североном, выдающимся политиком, с которым Педер был уже знаком, важный экономический вопрос. Несколько недель назад Северон намекнул Педеру, что он мог бы найти место для него в Экономической Координационной Сети или, как он любил называть ее, «Экосети».
Сейчас Северон объяснял преимущества административной, так сказать, бюрократической системы распределения ресурсов, в противоположность свободному, ориентированному на рынок предпринимательству.
— Получается вот что, — своим сухим голосом объяснял министр, — если правительство имеет какой-то проект, то осуществить его можно двумя способами. Оно может пригласить предпринимателей купить все необходимое на открытом рынке. Или же правительство может вмешаться в ход бизнеса, указывая, какая фирма что будет делать. Этот метод я предпочитаю всем остальным, и именно его мы кладем в основу нашей Экосети. И это самый лучший метод, я сейчас поясню, почему. Возьмем первый метод. У правительства, естественно, больше денег, чем благоразумия. Если фирма узнает, что ее клиент — правительство, правительство будет ограблено, как только можно. Теперь второй случай. Правительственные представители, имеющие право указывать фирмам, будут подкуплены. Те фирмы, которые не хотят брать такой заказ, будут давать взятки, чтобы чиновники не давали им заказ. И наоборот, фирмы, которые могут взять заказ, которые могут удовлетворить требования правительства с легкостью, будут подкупать чиновников уже ради получения прибылей. Подкупленный чиновник старается быть в курсе дел всех фирм. Он теперь гораздо более информирован, чем честный работник правительства, живущий на одно жалованье. Он получает состояние, правительство получает хорошо выполненный заказ, и это ему обойдется гораздо дешевле. Другими словами, взятка служит правительству лучше, чем некомпетентность чиновников. Что ты скажешь, Форбарт?
Педер, уже узнавший, что взятки, коррупция и самообогащение настолько обычное дело, что цинически рассматриваются как инструмент администрирования, не был удивлен, услышав такую речь. Он уже слышал ее из уст Северона, но косвенным образом. Министр уверял Педера в том, что они могут принести друг другу очень много пользы, если только Педер войдет в Экосеть. И теперь он жизнерадостно рассмеялся:
— Реалистический подход, министр!
И выдал собственную красноречивую версию слов Северона, утверждая тезис, что он тот человек, который может принести пользу своей нации, сопровождая этот тезис бесчисленными анекдотами. Северон кивал с мудро-величественным видом, изогнув губы в довольной улыбке.
— Верно, Педер, как верно!
— Наслаждаетесь праздником, а, Форбарт?
Педер слегка вздрогнул, услышав за спиной этот скрежещущий властный голос. Он обернулся. Барионид Варл Васча рассматривал его из-под нахмуренных бровей, словно оценивая.
Педер улыбнулся, вкладывая в улыбку все свое обаяние.
— Несравненный успех, министр!
Васча что-то проворчал и ушел прочь.
Педер решил, что не позволит открытой неприветливости Третьего Министра испортить удовольствие от вечера. Да, вечер предоставлял ему множество выгодных возможностей. Он танцевал, ел, пил, завоевал благосклонность Аселл Клистэр. Он не произнес ни слова, не сделал ни одного движения, которое не было бы совершенством с точки зрения изящного поведения в обществе. Он был сама образцовая безупречность. Он продвигался сквозь собрание с щегольством и элегантностью петуха, обладателя восхитительного плюмажа и гребня, властелина целого курятника провинциальных курочек.
Фоторепортер щелкнул затвором — теперь Педер был запечатлен вместе с Аселл Клистэр, прижавшейся к его руке. Парочку окружали, создавая подходящий фон, двое чиновников Директората с женами, включая и самого Тридцатого Министра.
— О, завтра мы попадем в новости! — захихикала Аселл.
— Если повезет. — В новостях едва ли будет много фотографий, не включающих Третьего Министра, виновника торжества.
До рассвета оставалось еще несколько часов, когда к Педеру подошел слуга, вежливо кашлянул, привлекая внимание важного гостя:
— Министр желал бы поговорить с вами, сэр.
— Со мной? — Педер удивленно-начальственно взглянул на слугу. — Какой еще министр?
— Ну, как же, Третий Министр Васча, сэр. Пожалуйста, я вас провожу.
Лицо слуги профессионально ничего не выражало, но Педер был слегка озадачен непривычной сдержанностью, суховатостью его поведения. Словно что-то было не в порядке.