Но эволюция физической оболочки человека, если она должна пойти далее формы безволосой обезьяны, не может быть отдана в руки случая, в руки слепых биологических сил. Она должна вестись силой осознанной, силой искусства! Другими словами, она будет достигнута с помощью Искусства Облачения!
Пока он всматривался в отражение в зеркале, все эти идеи, ранее серьезно им не воспринимавшиеся, поскольку несли в себе привкус иностранного свержения привычных убеждений, ударили в сознание Педера с полной силой. Каждая секунда открывала ему новые ослепительные эффекты. В зеркале ему виделось далекое отражение человека-бога будущего, в бесстрашном облачении, вспышкой молнии пронизывающего галактики, вторгаясь, благодаря достоинствам своих совершенных покровов, в любую ситуацию, в любые обстоятельства. И как можно сравнивать подобное великолепие с непропеченным тестом, мокрой глиной, которую являл собой неодетый человек?!
К нему пришла восторженная мысль. Теперь он был самым элегантно одетым человеком на Зиоде, и, предположительно, одним из пяти наиболее элегантных людей в Зиоде и Кайане, поскольку Фрашонард сделал всего пять проссимовых костюмов.
Он был, следовательно, одним из пятерых элегантнейших людей во вселенной.
Казалось, у него закружилась голова, комната пошла каруселью, гармонические цвета костюма на мгновение превратились в калейдоскоп. Восторженное беспамятство тут же его покинуло, едва он отвернулся от зеркала. Он вдруг понял, что проблема, мучившая его несколько минут назад, была пустяковой. Не имело смысла поднимать вопрос насчет неустойчивости Маста относительно выполнения заранее намеченного плана. Гораздо проще взять свою долю в натуральном виде, распорядиться ею более подходящим способом и прервать все отношения с бывшими партнерами. Пусть Маст после этого поступает, как ему нравится.
Он вернулся наверх и заказал по телефону автотакси. Пока машина не прибыла, он подыскал в кладовой три подходящие большие сумки.
Все будет прекрасно. Он стоял перед мастерской, глядя вверх. Солнце уже взошло, но на Харлосе звезды были видны еще несколько часов спустя после восхода. Скопление Зиод покрывало почти половину фиолетово-зеленого неба, как огромный светящийся гриб-дождевик, окруженный туманом менее плотно скопившихся пограничных солнц. Среди тысячи звезд этого скопления на сотне или более планет обитали люди, составлявшие нацию зиодцев. За скоплением просматривались радугоподобные Рукава Цист. И далее, еще более смутно, виднелась остальная часть галактики.
Он подумал о человеке будущего, преображенного искусством Одеяния, который когда-нибудь будет управлять галактикой. Эволюция преображенного человека займет много времени — тысячи лет, наверное, — но одно было известно наверняка. Источником культуры Преображенного Человека будет Кайан, а не Зиод.
Рядом остановилось автоматическое такси. Несколько минут спустя он уже мчал по почти пустым и тихим улицам утренней Гридиры.
Пролетали мимо прилизанные здания коммерческих офисов. Вскоре автотакси оказалось в внешнем кольцевом районе многоэтажных жилых домов, где небо то и дело исчезало в перекрестьях высотных человеческих жилищ. Полчаса спустя он был в пригородных садах района Кадра, где улицы были красиво затенены ивами и букетными деревьями.
Педер опустил стекло, вдыхая прохладный, чистый, напоенный ароматом цветущих деревьев воздух утра. Но когда автотакси остановилось у особнячка, снятого Мастом, он нахмурился. Возле особняка стоял «Седан» марки «Кауредон» с ручным управлением — машина Маста. Дверь гаража-пристройки была поднята, и внутри он увидел, как кто-то грузит тюки в небольшой автофургон.
Он покинул автотакси и решительно зашагал по дорожке к гаражу.
— Итак! — воскликнул он звенящим голосом, — я имел действительно достойных доверия сообщников. И я с ними еще вошел в одну команду, подумать только!
Ни на секунду не смутившись, медленно и аккуратно, Маст уложил очередной тюк с кайанскими одеждами в фургон.
— Я тоже, кажется, сделал не лучший выбор партнера, — печально сказал он. — Что ты здесь делаешь, Педер?
Возмущению Педера не было предела:
— Я догадался о твоих намерениях и пришел, чтобы положить этому конец!
— Незаурядный дар предвидения, — прокомментировал Маст. — А что это за чемоданы в твоем багажнике? Мне видно отсюда.
Из боковой двери, ведущей в дом, появились Кастор и Граун, неся охапки одежды.
— Сейчас же отнесите эту одежду на место! — грозно приказал Педер.
С каменными лицами они игнорировали его приказ и без церемоний опрокинули свой груз в фургон.
Вместе с ними Педер вернулся в дом. Кайанские одеяния лежали аккуратными стопками у стен или висели на стеллажах, которые установил Педер. Пока Кастор и Граун продолжали торопливо переносить вещи, Маст хладнокровно осмотрел Педера с ног до головы.
— Я вижу, ты в новом костюме, Педер. Ты выглядишь совсем другим человеком. Совершенно новым человеком. — Казалось, Маст о чем-то размышляет.
Педер в свою очередь рассматривал Маста, оценивая его зиодский костюм. Когда-то щегольской стиль Маста произвел на него впечатление. Теперь все эти одежды, кроме кайанского титфера, конечно, казались невероятно неряшливыми. Одежда Маста была всего лишь серятиной, увечной формой саморекламы, она не имела ничего общего с истинным Искусством Облачения. Тем, что существовало на Кайане.
Педер теперь был уверен — склонность Маста произвольно менять уже хорошо разработанные планы была основной червоточиной его характера. Представив, что он смотрит на него глазами кайанского сарториала, он принялся размышлять, как бы он исправил этот недостаток.
Он бы приписал ему одежды, усиливающие осторожность и последовательность, чтобы сбалансировать инициативность и предприимчивость, которыми Маст уже располагал в изобилии.
Его тут же заинтересовала одна идея. Что, если ему удастся отобрать необходимые предметы среди их добычи?.. Нет, идея была не претворима в жизнь. Маст никогда не будет с ним сотрудничать в этом. А Педер, со своей стороны, не был кайанским сарториалом-профессионалом и не обладал необходимой глубиной проникновения в предмет.
Наконец он пришел в себя и требовательно спросил:
— Могу я поинтересоваться, что все это означает? Интересно, как ты оправдаешь эту попытку ограбить меня до нитки?
— Всего лишь мера предосторожности, Педер, не более, — легким тоном ответил Маст. — Я хотел перевезти груз в безопасное место, чтобы предотвратить возможность похищения. И теперь, как я вижу, могу поздравить себя с удачной идеей.
— Ты ошибаешься, я пришел сюда не обворовывать, — заявил Педер. —Скажу тебе правду — мне не нравится твой подход к делу. Я хочу взять свою долю вещами и продавать самостоятельно. Остальное пусть остается вам. — Он помолчал. — Я удовлетворюсь эквивалентом, скажем, сотни тысяч единиц. Требование, учитывая все обстоятельства, было довольно умеренным.
— Очень хорошо, я согласен, — медленно произнес Маст. — Но на одном условии. Оцени оставшееся хотя бы приблизительно. Я хочу иметь приблизительное представление о том, что предлагаю Джадперу.
Педер подумал немного, поглаживая подбородок и осматривая комнату.
— Они стоят всего, что можно за них получить, — сказал он с сомнением. — Вот почему мне так хотелось распродавать их маленькими порциями, вещь за вещью. Даже Джадпер не даст тебе такой суммы, которую ты получил бы от меня в конечном итоге…
Маст щелкнул пальцами — в комнату только что вошел Граун:
— Граун, сходи, принеси из такси чемоданы Педера — машина стоит перед домом. Сделаешь?
Педер начал перебирать вещи, откладывать в сторону то одну, то другую.
— Я тебе полностью доверяю, — тихо сказал Маст. — Только ты знаешь стоимость вещи, которую берешь.
— Я — честный человек, — заявил Педер. — Я всегда выполняю свою часть условий.
В комнату вошел Граун, таща пузатые сумки для вещей. Педер аккуратно заполнил сумки, защелкивая замки по мере наполнения их содержимым.
Наконец удовлетворенный, он выпрямился.
— Не бери менее пяти миллионов, — приглушенным голосом посоветовал он Масту. — Еще лучше, если сможешь договориться на шесть.
— Хорошо. — Маст протянул руку. — В таком случае, наше сотрудничество, кажется, подошло к концу.
Педер пожал его руку:
— К взаимной выгоде, надеюсь.
— Конечно.
Но все же Педер не спешил уйти.
— Знаешь, — сказал он, немного нерешительно. — Есть одежда, которая может сотворить с человеком просто чудеса. Почему бы тебе не позволить, я…
В конце концов, ты никогда не был меззаком.
Меззак — это был кайанский термин, означающий «тот, кто одет как павиан».
Усмехнувшись, Маст покачал головой:
— Буду честен, Педер. Есть еще одна причина, почему я так спешу избавиться от груза. Я начинаю испытывать беспокойство, держа их у себя долго. Но не по причинам легальности, нет…
— Не понимаю.
— Ну, ты же знаешь, как называют кайанцев — одеждороботы. Кайанские одеяния вызывают у меня какие-то странные неприятные чувства. В них есть что-то не зиодское.
— Предрассудки, предрассудки. Типичная зиодская ксенофобия.
Маст пожал плечами:
— Называй, как тебе нравится. Просто, у меня есть твердые понятия о том, что здраво, что нет. Я верю в то, что человек должен сам твердо стоять на ногах. Уметь ходить без костылей.
Педер вздохнул про себя. Бедный Маст, одетый в тряпье и отбросы, он воображает, что полноценен. Но он точно уловил разницу между кайанской и зиодской культурой. Зиодский этнос подчеркивал индивидуализм и независимость. Он был диаметрально противоположен искусственному усилению способностей и качеств, которыми отличался Кайан.
Все это, как теперь отчетливо видел Педер, подразумевало серьезное непонимание не только кайанского сарториального искусства, но и психологической природы человека.
Он повернулся к Кастору и Грауну, которые смотрели на него, криво ухмыляясь.
— Прощайте, парни, — сказал он.
— Ага, удачи, — откликнулся Кастор, поблескивая восстановленными радужными оболочками глаз.
Когда Педер отправился восвояси, они захихикали за его спиной.
— Похоже, Педер может взять себя в руки, если надо, — хмыкнул Кастор, когда сарториал скрылся из виду.
— Ты тоже заметил эту перемену в его манерах? — заметил Маст. — Это обозначается специальным словом «миен». Причина этому — кайанский костюм. Он задумался. Еще на борту «Косты» он начал испытывать тревогу по поводу кайанской одежды. Кастор и Граун, наряженные в свои новые прекрасности с борта кайанского грузовоза, внезапно начали проявлять нехарактерные черты поведения — поначалу, конечно, ничего радикального, естественно, но достаточно, чтобы убедить Маста — кайанская одежда действительно угрожает душевному здоровью, так как об этом он слышал раньше. И тогда он запретил своим помощникам носить незиодскую одежду.
Он поднял голову.
— Остаток одежды — в фургон, ребята. Мы на всякий случай отсюда скроемся.
Утро уже было в полном рассвете. Педер удовлетворенно расслабился, глядя сквозь окно автотакси на уносящиеся прочь улицы Кадры.
Еще сутки назад он и не представлял, что проблемы так легко решаются. Но он бы никогда не понял этого, если бы не костюм Фрашонарда. Он был уверен, что Маст не позволил бы ему. Педер дрожал, смущался, колебался бы, и был бы принужден подчиниться решениям Маста.
Еще во время разговора с Мастом ему открылись новые горизонты. Деловые возможности, в которых он до сих пор был слишком робок, чтобы заметить, теперь окружали его. Очень скоро он покинет Тарн-стрит. Зиод станет его площадкой для игр.
Как и надлежит тому быть — ведь он член галактической элиты, один из самых превосходно одетых людей вселенной!
Глава 4
— Черт побери, откуда же я могла знать? — воскликнула Амара Корл в великом раздражении. — Такое предвидеть нельзя. — Она побарабанила пальцами по столу, сморщив лоб. — Что же теперь нам делать, ради Зиода? Что ты об этом думаешь, Эстру?
— Ты уже вызвала врачей? — спросил Эстру.
— Конечно, — фыркнула Амара. Эстру видел, что она потрясена случившимся, главным образом потому, что причиной было ее собственное ошибочное суждение.
Он воздерживался от комментариев о том, что скафандр пленника следовало открывать более осторожно.
«Импульсивность — это не то свойство, Амара, которое следует развивать, исследуя незнакомые районы» — эти слова проплыли безмолвно в его сознании. Если бы он их произнес, то эта женщина-социолог, руководитель их группы, пришла бы в ярость.
Они находились в кабинете, примыкавшем к комнате инженерной службы, в которой сейчас лежал на верстаке вспоротый скафандр. Амара, после того, как ее вызвали, быстро взглянула на содержимое и умчалась прочь из мастерской, явно под воздействием неприятных впечатлений.
— Как ты думаешь, он мертв? Он ведь мог совершить самоубийство?
Эстру, который с помощью телекамеры, стоявшей в инженерной комнате, все еще видел на экране раскуроченный скафандр, от которого настойчиво отводила взгляд Амара, заметил:
— Я полагаю, что это лишь обморок.
— Это что-то непонятное, сверхъестественное, я признаю, — сказала с отвращением Амара, бросая искоса взгляд на экран. — Только взгляни, он весь соединен с проводами, трубками и катетерами. Мышцы атрофированы. Если хочешь знать мое мнение, то он в этом скафандре провел многие годы, вот я что скажу. Кто мог совершить с ним такую ужасную вещь?
— Я бы сказал больше, — спокойно добавил Эстру. — Я бы сказал, что он никогда из этого костюма не выбирался. Дело не только в атрофированных мышцах. Его конечности даже не смогли правильно развиться.
— Ты хочешь сказать, что с самого рождения…
Он кивнул. В отличие от Амары, он задержался у вскрытого скафандра на несколько минут, чтобы изучить его внутреннее устройство. Того, что он увидел, было достаточно, чтобы определить наличие системы жизнеобеспечения, рассчитанной на срок жизни хозяина, обеспечивающей удовлетворение всех биологических нужд. Человек внутри скафандра был уже не совсем человеком: он был преобразован в существо нового типа, способное обитать в открытом космосе.
Внезапно Амара, кажется, преодолела отвращение. Ученый внутри нее победил брезгливую и нервную женщину. Она задумалась.
Прибыли два офицера-врача. Вместе с ними Амара перешла в инженерную. Там они остановились, глядя на открытый скафандр и его содержимое.
Один из врачей неодобрительно посмотрел вокруг:
— Это следовало совершать в специально оборудованном хирургическом помещении, а не в механической мастерской.
Эстру пожал плечами.
Техники, вскрывая скафандр, рассекли не только наружную оболочку, но и кое-что из внутреннего оборудования. Эстру волновался — кое-что из этого оборудования могло иметь жизненное значение для хозяина костюма. Он с тревогой следил, как медики производят свои измерения, прикладывая к пациенту разнообразные щупы и датчики. Цифры и кривые, мигавшие на дисплеях медицинских приборов, ничего не говорили Эстру, а лица медиков сохраняли профессиональную невозмутимость.
Наконец они закрыли контейнеры и футляры с приборами и отошли в сторону, неслышно переговариваясь и согласно кивая друг другу.
— Он в шоке кататонического типа, — сказал старший медик, когда они вернулись. — В остальном его физическое состояние хорошее, если не иметь в виду некоторые необычные обстоятельства.
Эстру посмотрел на мертвенно-бледную кожу сморщенного человекообразного создания, заключенного в громадный скафандр.
— Что могло вызвать шок такой степени?
— Психическая травма неожиданного, неприемлемого характера. Нечто, с чем сознание просто не в силах было бы справиться, принять.
— Но это же только медицинская проблема, — с надеждой сказала Амара. — Вы можете привести его в себя? Мы должны с ним поговорить.
Доктор помолчал.
— Это зависит от того, присутствует ли по-прежнему причина травмы. Если да, то насильно приводить его в сознание едва ли стоит. В таком случае гораздо безопаснее удалить пациента от источника травмы, потом применить психомедикацию с помощью набора транквилизаторов и психоделиков — но на фоне привычного для пациента окружения.