… вниз. Вокруг его ног образовалась круглая дыра и почти мгновенно достигла десятиметровой ширины.
Он с криком полетел вниз в дымке кислотных капель. Город в двух километрах внизу сверкал как бриллиант. Ремни на теле плотно сжали его, как костлявый кулак, он раскачивался вверх-вниз на страховочных тросах, словно ребенок в люльке. Песня торжественно звучала в его голове. Невзирая на песню, он продолжал кричать, кишечник его непроизвольно опорожнился.
На теплом мраморном столе в банях Дворца король открыл глаза и посмотрел на массажиста, который растирал его спину. Он широко улыбнулся и сказал: «Да!»
Он подмигнул массажисту и снова опустил голову, вернувшись в поле действия рецепторов, вделанных в мраморный стол.
Он снова вернулся в голову Юриса Тенблена – в самый раз, чтобы вместе с ним увидеть, как края отверстия вверху задрожали, словно серо-черные круглые губы, а потом захлопнулись, издав резкий звук, похожий на удар бича, потом на мгновение разошлись, оставив отверстие диаметром около метра, но тут же сошлись снова, будто моргнувший глаз.
Когда края сомкнулись в первый раз, страховочные тросы Тенблена были мгновенно перерублены.
Он стремительно обрушился вниз, размахивая как безумный руками и ногами и хрипло крича, полетел к сверкающим шпилям города в двух тысячах метров иод ним.
Шипение, щелчок – и связь прервалась.
Адиджин поднял голову.
«Ч-черт!» – тихо произнес он.
3
– Ну так что, Алан, кто же пытается меня убить? – спросил Сессин, чуть улыбаясь образу своего прежнего «я».
Молодой Сессин оглянулся. Сердце «паровоза» полнилось грохотом и яростью. Рычаги трубы, ходили туда-сюда поршни. Он взял портативную шахматную доску, сунул ее в карман комбинезона, встал.
Сессин остался сидеть на маленьком стуле, все еще продолжая улыбаться смеющемуся конструкту своего молодого «я».
– Прошу тебя, граф, идем со мной. Сессин медленно встал, кивнул.
Они стояли на полянке в высоком лесу у основания крепостной стены. Сессин бросил взгляд вверх сквозь шелестящие кроны деревьев на куртину высоко над ними. Башня в десяти километрах от них поднималась еще выше, но остальная часть структуры была спрятана за стенами розоватой скалой полторы тысячи метров в высоту, украшенной разноцветной бабилией. Ветер прошуршал в деревьях и замолк.
– Здесь, – сказал Алан. Сессин повернулся, и молодой взял его за руку.
/Они стояли в огромном круглом пространстве, пол был выстлан сверкающим золотом. Над окном, простиравшимся на всю длину круга, нависал черный потолок.
Из окна виднелись беловатая сияющая поверхность и ало-черное небо, в котором не мигая светили звезды. Над ними – казалось, ни к чему не прикрепленная – висела массивная модель Солнечной системы со сверкающим желто-белым шаром в центре. Различные планеты изображались стекловидными глобусами соответствующего вида – все они с помощью едва заметных стержней и осей висели на тонких обручах сверкающего черного металла, по цвету напоминающего гагат.
Иод моделью Солнца виднелась ярко освещенная кольцевая конструкция, похожая на недостроенную комнату. Они направились туда по сверкающему иолу.
– Это, конечно, воспоминание, – сказал молодой Сессин, взмахнув рукой. Мы не знаем, как теперь выглядят верхние секции крепость-башни. Когда Серефа еще называлась Акцетом, это было частью системы управления.
Они вступили на круглую площадку в центре комнаты – несколько диванов, кресел, столов, изящно отделанные пульты из дерева и драгоценных металлов, темные кристаллы экранов.
Они сели в кресла друг против друга. Алан поднял голову к сверкающей модели Солнца, лицо его сияло.
– Здесь мы в безопасности, – сказал он Сессину. – Я провел субъективное тысячелетие, исследуя, нанося на карту и изучая структуру криптосферы: безопаснее, чем здесь, не бывает.
Сессин обвел взглядом помещение.
– Впечатляет. Ну а теперь ответь на мой вопрос, – сказал он и наклонился вперед.
– Король. Убить тебя приказал он. Несколько мгновений Сессин сидел неподвижно. Значит, мне конец, подумал он.
– Ты уверен? – спросил он.
– Абсолютно.
– А Консистория?
– Одобрила.
– Ну что ж, – сказал Сессин, потерев ладонью шею, – значит, так тому и быть.
– Это зависит от того, что хочешь делать ты, – сказал конструкт.
– Я хотел только узнать, почему меня убили.
– Потому что у тебя есть сомнения насчет этой войны, но самое главное – ты начал сомневаться в мотивах короля и Консистории и в их преданности идее защиты людей от вторжения.
– Пожалуй, не я один так считаю. Алан улыбнулся.
– Большая часть членов Консистории сомневаются в целесообразности войны, а многие люди думают, что король и его дружки, кажется, гораздо меньше озабочены Вторжением, чем следовало бы. Многие считают, что у них есть собственный космический корабль, хотя на самом деле это и не так. Большинство ничего не может поделать со своими подозрениями. Ты можешь… или мог. Тебе выпала честь быть самым высокопоставленным и известным из потенциальных диссидентов. Они чувствовали, что если на твоем примере преподадут урок другим, то получат от этого максимум выгоды. Они все еще не приняли решения, делать это или нет – сам Ади-джин говорил, что стоит оставить тебя в живых, – но ты сам подтолкнул их. Ты напросился в этот снабженческий конвой к соляру пятого этажа. Адиджин дал строгие инструкции – командовать конвоем может только тот, у кого есть имплант.
– Я знаю. Мне казалось, это какая-то ошибка.
– Ты использовал свое влияние. Кто-то высокопоставленный, а потому знавший приказ короля и к тому же имевший на тебя зуб санкционировал твое назначение, а когда об этом узнали король и Консистория, они даже не попытались тебя отозвать. Они просто убили тебя, задействовав шпиона Часовни, чей код уже перехватили.
Сессин обдумал услышанное.
– Кажется, поступок довольно отчаянный. Конструкт пожал плечами.
– И времена отчаянные.
– А кого я должен благодарить за это назначение?
– Флиша. Полковника двора. Он трахает твою жену.
Сессин на миг задумался, разглядывая неясное отражение в матовой черноте экрана на противоположной панели. Потом вздохнул.
– Что происходит в том соларе?
– В прошлом году они нашли местуредо – вещество, которое может разрушать материю мегаструктуры. Они воспользовались им, чтобы проникнуть через пол солара. Оттуда – проложили туннель к стене между соларом и комнатой над Часовней. Теперь им осталось пройти последний участок – прорубаются через материю псевдосвода над самым городом Часовни. Когда вскроют свод, будут бросать туда бомбы… Материя мегаструктуры пытается защитить себя с помощью крипта. Она насылает видения, призраков и демонов, которые пытаются остановить солдат и инженеров, ведущих работы. Армия пока нашла только один способ поддерживать своих людей в рабочем состоянии, пусть и не совсем нормальном: они подавляют их разум сигналом лояльности – песней преданности, которая заглушает все и вся, превращая людей в автоматы.
– Значит, эта песня не смогла бы повлиять на меня. И что дальше?
– А дальше то, что своими делами они не только уничтожают личный состав армии, они уничтожают некоторые области крипта.
– Каким образом?
– В мегаструктуре размещены волокна физической основы крипта. Многие считают, что криптосфера – это функция неких супермашин, упрятанных под землю. Но это не так. Элементы криптосферы пронизывают все крепость. Есть элементы в глубине структуры, но то, что всем нам известно как крипт, помещается в первичной структуре… Сейчас работы в этом соларе уничтожают важные связи в этой структуре криптосферы. Это безумие, работающее на руку хаосу. Местное время крипта, и так замедленное, замедлилось еще больше. Тому, что осталось от человечества, сверху угрожает Вторжение, а снизу – хаос крипта. Тот курс, которым следуют Адиджин и Консистория, похоже, игнорирует одно и усугубляет другое. Ты, обнаружив все это, испытал бы как минимум озабоченность, скептицизм и сомнения. Они просто не могли пойти на такое. Я уж не говорю о той ситуации, когда твоя реакция приняла бы крайние формы.
Сессин издал тихий невеселый смешок и покачал головой.
– А война с Часовней? – сухо поинтересовался он. – Тут все довольно откровенно. У инженеров есть кое-что нужное нам, хотя это и не информация о строительстве космических кораблей.
– А что же это? Конструкт поднял брови.
– Здесь мы выходим за пределы моих изысканий. Я не знаю точно. – Он пожал плечами. – Но по мнению Адиджина и Консистории, это «кое-что» имеет огромную важность.
Сессин покачал головой и поднял взгляд к огромной модели планетной системы, бесшумно висящей над ними. Пока он слушал конструкта, модель изменила положение. Над ними теперь находился Сатурн – огромный и газообразный, а вокруг него – луны.
– Безумие, хаос, замедление времени крипта, – сказал Сессин, вздохнув. – Он встал и подошел к древнему оборудованию, провел рукой по столам и консолям, спрашивая себя, есть ли пыль на этой виртуальной аппаратуре. Потом посмотрел на кончик своего пальца. Оказалось, что пыль на аппаратуре есть, хотя ее и немного. Он потер пальцы друг о дружку и посмотрел на свое молодое «я». – Больше ты ничего не хочешь мне сообщить сегодня?
– Разве что мои догадки о природе того, за что борются Часовня и король.
– И что же это такое?
– Ты умеешь хранить тайны? – Его молодое «я» самодовольно ухмыльнулось.
Сессин снова покачал головой.
– Неужели я и в самом деле был таким занудой? Конструкт рассмеялся.
– Эту тайну ты должен хранить даже от себя самого. По крайней мере сколько-то времени.
– Продолжай, – устало сказал Сессин. – За что же все мы боремся?
Конструкт широко улыбнулся.
– За тайный проход.
Сессин спокойно поднял на него глаза.
4
Йа сматрю на бальшую черную тварь – ана двигаитца ка мне по ветки.
У миня писталет! кричу йа (эта лош).
… Штота йа в этам шильна шамневаюшь, гаварит этат зверь. Но он фсе же астанавливаитца, улыбаитца и снова паказываит сваи зубы. Но патом говорит мне, не валяй дурака. Йа ждешь штобы тебе иамочь.
Вижу-вижу, гаварю йа, оглядываясь и продалжая искать пути к атступлению.
… Ешли бы йа хател тибе павридить, то йа бы штрях-нул тибя аттуда уже 5 минут назат.
Да? гаварю йа ципляйаяь за ветку ищо сильнее. Так можит ты миня ни хочишь убивать, а хочишь взять ф плен.
… Тагда йа бы наброшилшя на тибя шверху, дурачок ты дурачок.
Да, гаваришь, набросился бы?
… Ну да. Вить ты Башкул, верна?
Можит быть, гаварю йа. А кто или што ты, кагда ты дома?
… Йа линивец, с гордастью гаварит он. Можишь называть миня Гаштон.
И вот линивец по имени Гастон видет миня па зараслям бабилии. У ниво штота вроди мутантнай шипилявасти и он очинь гардитца своей наружнастью – у ниво на спине растет грибок, вот что это за прозилень. Он предлажил мне сесть ему на спину и диржатца за иво шерсть, но йа атказался.
Мы прабираимся черес зарасли бабилии, спускаимся по стине башни па спирали.
И кто жи тибя паслал? спрашиваю йа.
… Те жи кто пашлал джерикула прошлым вечиром, гаварит Гастон, обарачиваясь чериз пличо.
Эту бальшую литучую мыш?
… Верна.
А што с ней случилась, ты ни знаишь?
… Давай шюда, гаварит Гастон. Не жнаю.
О.
Йа следую за Гастоном сквось ветви бабилии. Сле-давать за Гастонам вовси не трудна иатамушта двигаитца он очинь медлина. Если бы он и ф самам дели хател на миня напасть, то йа бы наверна смок спуститца па ветки, на каторай он полз, перебратца пряма черис ниво, а он бы дажи и сриагиравать ни успел.
И кто жи тибя наслал сюда?
… Друзья.
Да што ты гавариш.
… То и гаварю – друзья.
Ну тагда спасиба, типерь мне фсе панятна.
… Тирпение маладой чилавек.
Мы пирипалзаим па ище нескаким веткам.
И куда ты миня видеш?
… В бежапашнае мешта.
Но где ано такое?
… Тирпение, маладой чилавек, тирпение.
Вы панимаите што от этава линифца мне ничиво не узнать, а патаму йа замалкаю и давольствуюсь тем што корчу гримасы иво бальшой чернай с прозилинью спине.
Путешествие наше долгае и медленае.
… Тут чивота праисходит, мистер Баскул, больши йа ничиво ни магу сказать. Страные вещи. Аткравена гаваря йа сам толкам ни знаю што эта такое или смог бы йа расказать а них йесли бы знал но паскоку йа ни знаю то и сказать ни магу. Панятна?
Ни сафсем, гаварю йа и так ано и йесть на самам дели.
Эта фсе што можит вам сказать нидаумак линивец. Тут чивота праисходит, а зовут его Хомбетант и он главный у линифцев. У ниво йесть импланты и па их линифским стандартам он считаитца давольна резвым, хатя вы можити атайти в старонку паписать вымыть руки пачистить зубы, а он за эта время и маргнуть ни успеит. Он жирный и толстый и седой а грибок у ниво на спине выглядит гаразда живее, чем он сам.
И вот йа в полуразрушеной части той жи башни, где прошлой ночью миня высадила балыпая литучая мыш па имени джерикул. Мы с линифцем Гастономом добрались сюда приблизительна за час пути по бабилии, патом вашли сквось высокае акно полузаросшие ветками.
Пахоже што тут у линифциф гнездо. Эта штота вро-ди целай комнаты, заполнинай страительиыми лисами, висячими палатками, гамаками и фсякими такими штуками. На палу мусар, в окнах ни стекал и ничиво такова, и ветер праникаит внутрь через акно на другой старане этай агромная круглай комнаты, гудит в этих лисах и фсе раскачивается на витру, а линифцы вроди и ни абращают никакова внимания на беспарядак – никак этим ни занимаютца. Впрочим ани и сабой ни занимаютца. Но мне па крайней мери они дали нимнога вады попить и апаласнутца, а потом – фруктов и арешкаф наесть. Йа бы иридпачел чивонибуть гарячево, но йа думаю, что линифцы ни оченьто любят агонь, а патаму падагреть зесь чивонибуть – бальшая праблема.
Мы аказались в прастранстве в центре лисоф. Здесь многа места и линифцы йавно здесь праводят сваи встречи. Вот уж где смехуто.
Хомбетант свисаит внис галавой с лисоф в нижней части ф канце прастранства где праводятца их сабра-ния. Пол внизу устлан всякими искривлеными атресками трубак, пахожими на очинь высокий рельсы. Ани дали мне штота вроде качелей, и йа сижу в них падвешеный к тем лисам, за каторыи держитца Хомбетант. Единственный другой линивиц здесь – это Гастон, каторыи висит на другой секции лисоф рядам и медлена жует какиито асобена ниприятныи на вид листья.
… Мы рады вам мистер Баскул, гаварит Хомбетант, можите аставатца пака фсе ни уладитца.
Што вы хатити сказать ни уладитца? спрашиваю йа. Што ваапще разладилосьто? Што имена сичас праисходит?
… Разнае, мистер Баскул. Разное, что вас пака ни далжно валновать.
Что вы знаити о муравье па имени Эргейтс? Вам известна штонибуть а не судьбе?
… Вы ищо очинь молады и несомнена упрямы, гаварит Хомбетант, словно и ни слышал што йа сказал… Йа тожи был кагдата молот. Да йа знаю што вам в эта трудна поверить но так ано и йесть. Йа прикрасна помню…
Ни буду утамлять вас астальным што он нагаварил. Йесли ф сухом астатки то ф крипте тварятца нихарошии дила а йа какимта образам аказался фтянутым ва фсе эта. Но тут на помащь мне пришли харошии рибята вроди джерикула каторый падабрал миня фчера и Гастона каторый нашел миня сиводня. А типерь йа здесь с линифцами и мне гаварят што йа должин затаитца и не приближатца к крипту.
И канешна же праявлять тирпение.
Поели аудиенции у Хомбетанта ва время каторай он расказал мне историю фсей сваей жизни а миня чуть дважды ни смарил сон Гаетон атводит миня к месту окала канца лисоф, где йесть гамак с падвескай и старамодным экранам для атражения трансляций. В углу штата вроди чулана аткуда тарчат трубы и эта называитца туалетам. Двумя итажами выши йесть места куда линифцы собираютца каждый вечир наесть. Там йесть так-жи карзина с фруктами и бочка с вадой. В адной ис стен акно пряма напротиф балыиова вертикальнава акна в башни черес каторое мы сюда вашли. Гаетон паказываит мне как работаит экран и гаварит што если йа захачу то фсегда магу пайти с ним сабирать фрукты и арешки. Йа иво благадарю, гаварю можит зафтра и он исчизаит а йа забираюсь в гамак и натягиваю на сибя адияло и сразу жи засыпаю.