Убирать трупы, ясное дело, было некому. Я полагаю, что выжили от силы четверть процента или того меньше. А сразу после молниеносной эпидемии всех уцелевших сразила тяжелейшая аллергия: ИР автохирургов уверяли, что это реакция организма на вирус и нанотехническую вакцину. В Доме умерли шестеро стариков, включая тетю Валю, нашу консьержку, – токсического шока они не перенесли. Вероятно, это были единственные шесть умерших на весь город, которых похоронили по-человечески.
Сказать, что мы тогда пребывали в унынии, значит, сильно приуменьшить. Депрессии и апатии не избежала даже вечно хорохорившаяся Светка, а я нехорошо поглядывал на пистолет и думал о том, что с этим кошмаром можно покончить быстро и радикально. Рассказав об этой мысли Ване-Волчку, нашему главному добытчику и заместителю «министра обороны», я тотчас схлопотал по лицу – на время отрезвило.
Что ни говори, но положение нашей маленькой компании было аховое. Да, мы выжили после эпидемии, энергоснабжение Дома не прерывалось, автохирурги работали исправно, круглосуточно оказывая помощь заболевшим, провизии хватало с избытком.
Но.
Город вымер. Теперь я хорошо представлял, что чувствовали далекие средневековые предки во время губительных вспышек чумы или черной оспы. Те немногие, кому передался нанобог, противодействующий смертельному вирусу, либо валялись по домам в бреду, либо на свой страх и риск уходили из города – некоторые, например Полковник, командовавший самообороной Дома, перенесли аллергию сравнительно легко и болели недолю.
Всем без исключения было страшно. Пугали город-призрак и воющие по ночам псы – некоторое количество собак уцелело, мой аргентинский дог тоже получил иммунитет. Пугало тревожное багровое зарево, вечерами разливавшееся по небу: нейтронная звезда находилась совсем близко от Земли, меньше чем в одной астрономической единице. Добавим сюда непроглядно черную дымовую завесу к югу от столицы – последствия ядерных взрывов, лесные пожары, с которыми некому бороться.
– У тебя что, тушенка протухла? – Ваня, с трудом приползший утром 19 сентября в мою квартиру с докладом но обстановке, потянул носом и сморщился. Он температурил уже четвертые сутки, но автохирургом пользоваться отказывался. Я чувствовал себя ничуть не лучше, прошлым вечером дело дошло до судорог. – Чем воняет?
Спросонья я не понял, о чем идет речь, но принюхался и понял – по комнате распространился слабый, но вполне ощутимый трупный запах. Наверняка сдохшая крыса в вентиляции, хотя Дом у нас был чистенький, крыс, как в центре города, не водилось.
Падалью тянуло из приоткрытого окна, это выяснили опытным путем. Вонь усилилась, когда подул ветер с юго-востока, форточку пришлось закрыть. Заявился относительно неплохо выглядевший Полковник, притащив со склада, устроенного нами на подземной авто парковке, несколько коробок сока – поддержать мое никудышное здоровье. Сказал, что Светка беспробудно дрыхнет, да и все остальные почти не выходят из своих квартир. За ночь никто не умер, и то слава богу – Макеев, как «военный комендант», не поленился обойти все жилые помещения с проверкой, двери теперь никто не запирал.
– Должен огорчить: нам перекрыли связь, – как бы невзначай сообщил Полковник, не устававший отслеживать новости из дальнего космоса, поступавшие через приемопередающие устройства Планка, установленные на автохирургах. – Центр военно-медицинской службы немцев на крейсере «Гроссадмирал Тирпиц» молчит, наши тоже как воды в рот набрали. ИР говорит, будто сигнал они принимают, но отвечать не собираются. Последнее, что удалось выяснить, – Солнечная система закрыта окончательно, навсегда. Даже патрульные корабли убрались на Проксиму Центавра, Сириус и в систему Барнарда, остались только автоматические боевые станции в астероидном поясе. Любые надежды на помощь можно оставить, никто за нами не прилетит.
За последние дни мы несколько раз подавали сигнал SOS – а вдруг? Сообщили на «Тирпиц» об эпидемии и массовой гибели населения в городе, оставили точные координаты, просили прислать за нами хотя бы беспилотный челнок. Без толку. Светка разумно предположила, что после применения биологического оружия (а никто из нас не сомневался, что неидентифицированный автохирургами вирус был именно биологическим оружием!) военные не решатся сунуться на вымершую Землю, опасаясь занести смертельную инфекцию в другие миры. Но чего им бояться? Прививки солдатам делали, а нанобот, играющий роль вакцины, вдобавок ко всему может передаваться от человека к человеку при контакте!
Судя по всему, терпение операторов дальней связи на «Тирпице» и «Кронштадте», с которого мы получали большую часть информации, лопнуло и наши передатчики заблокировали. Или высокое начальство Сириуса решило не выносить сор из избы, засекретив факт нахождения на Земле выживших. Зачем они провели вирусную атаку, никто из нас не понимал – может быть, эпидемия возникла непредвиденно? Разбилась какая-нибудь пробирка, произошла авария в секретной лаборатории и вирус вырвался на свободу? Думать о том, что это было сделано нарочно, не хотелось.
Нам было неизвестно, какую территорию охватила зараза, поскольку наблюдать мы могли только за правобережьем столицы – здесь умерли все. Точнее – почти все: после 14 сентября Ваня, иногда поднимавшийся на крышу дома поглядеть, что происходит вокруг, заметил четверых людей и одну бездомную собаку. Брошенная хозяевами белая кошка, теперь обитавшая в нашем подвале, тоже не подохла. Значит, иммунитет приобрели не только обитатели Дома. Не исключено, что вирус подействовал только в Северо-Западном регионе, а на юге или востоке большинство людей выжило.
Относительно достоверные сведения о происшедшем мы получили только в начале следующего лета, когда неутомимый Полковник со товарищи отыскали на военном аэродроме под Всеволожском огромный транспортный вертолет в идеальном состоянии. Бортовой компьютер был оснащен искусственным разумом, позволявшим машине летать на автопилоте: достаточно указать точку назначения, пристегнуть ремни – и вертолет сам доставит тебя куда нужно. Поскольку дальность беспосадочного перелета у транспорта была очень высока, а топлива мы нашли целое море, было принято решение о проведении дальней разведки в нескольких направлениях. Итоги оказались неутешительны.
Псков, Новгород, Вологда, Гельсингфорс, Ревель, Рига – в этих городах побывали в первую очередь. Никаких признаков жизни и горы трупов. Южнее Бологого, до самой Твери и Москвы – выжженная черная полоса: здесь взорвались несколько ядерных зарядов, а лесные пожары бушевали до середины зимы. Северная и восточная части Москвы разрушены, но исторический центр мало поврежден. Некоторые подмосковные городки, где традиционно располагались крупные командные и научные центры, снесены до основания – только расплавленное стекло и кирпичи да груды щебня.
Живых очень мало – из нескольких экспедиций Полковник привез девятнадцать человек, переживших зиму и несказанно обрадовавшихся появлению нашего вертолета – единственного признака цивилизации. Они сообщили, что людей на самом деле больше, но многие продолжают прятаться или живут небольшими замкнутыми общинами числом не более трех-четырех десятков. И вообще с выжившими происходит что-то очень и очень странное. Последнее не было ошеломляющей новостью – мы давно поняли, что последствия эпидемии оказались абсолютно непредсказуемы.
Вернемся, однако, к событиям той знаменательной осени. По большому счету мы оказались редкостными везунчиками, энергетические пучки нейтронной звезды Дом и окрестности не задели, хотя в не столь и отдаленном Сосновском лесопарке точечный гамма-импульс погубил все живое – от птиц и насекомых до деревьев и мха. Но хуже всего был запах – липкий, пропитывающий одежду и пищу, проникающий в наглухо закрытые помещения. От него не спасали кондиционеры и очистители воздуха, от вони было не убежать и не скрыться. Когда положение стало невыносимым, мы опять созвали «военный совет» – к десятым числам октября почти все чувствовали себя хорошо, продолжали болеть только пожилые люди и трое детей, пришедших в Дом вместе с родителями еще до эпидемии.
«Правительство» у нас было немногочисленное – никто кроме Светки, Полковника и Вани не решался брать на себя ответственность за жизни и благополучие всех остальных. Я обычно исполнял роль секретаря и технического руководителя некоторых наших проектов, в основном заключавшихся в непринужденном грабеже продовольственных складов и активном поиске необходимой Дому техники.
Впрочем, говорить о «грабеже» нынче не приходилось – имущество никому не принадлежало, а претендентов на обладание им осталось исчезающе мало. Макеев мрачно пошутил насчет того, что вековая мечта человечества наконец-то сбылась и наступил долгожданный коммунизм: от каждого по способностям, каждому по потребностям, – Карл Маркс остался бы доволен. Причем стало возможно реализовать любые, самые высокие, запросы – третьего дня, после очередной вылазки в центр, Полковник разбил витрину лучшего ювелирного магазина на Каменноостровском и притащил в подарок Светке колье с бриллиантами и крупным жемчугом. Ценник оторвать не удосужился – семьсот пятьдесят тысяч рублей, по старым временам сумма умопомрачительная. Сейчас колье валяется на полочке в ванной Светкиной квартиры, забытое и ненужное.
– Федор был прав, из города надо убираться, и как можно быстрее, – говорила Светлана, меланхолично глядя на кружку с крепчайшим кофе с пятью ложками сахара. – Если наши предположения верны, в Питере оставалось около четырех миллионов жителей. Четыре миллиона разлагающихся трупов. Плюс животные. Не далее как сегодня вышла прогуляться и наблюдала, как на углу Пискаревского проспекта вороны жрут покойника. Очень жирные вороны, хочу заметить… Отвратительно!
– Брюшной тиф, чума, холера, – задумчиво перечислил Полковник. – От этой заразы у нас иммунитета нет. Скоро пойдут дожди, станет влажно, а при теплой погоде мы обязательно подхватим какую-нибудь гадость из данного списка. Автохирурги и так трудятся на пределе… Хватит. Пора переезжать на природу. У кого какие предложения?
– Ставить палатки в лесу не будем, – отозвался Ваня. – Наступит зима – не выживем. Людям нужно тепло и электричество, никому не захочется заниматься рубкой дров. Путь на юг отрезан, через Неву можно перебраться только на лодках, но туда я не особо стремлюсь – пожары не утихают. Но это к лучшему, иногда воняет дымом, а не трупами.
– Отставить философию, давай по делу!
– Есть отставить философию, – невесело хмыкнул Волчок. – На Карельском перешейке и в Финляндии множество коттеджных комплексов для богатеньких буратин. Заповедники банкиров и крупных предпринимателей, жаждавших отдыхать подальше от убогого плебса.
– Но-но, мой папа был банкиром! – возмутилась Светка. – А мысль хорошая, нечто похожее мы уже обсуждали, когда перед эвакуацией правительства Империи хотели переехать на отцовскую виллу в Громове. Один-единственный, пусть и очень просторный, дом нас не устроит. Сорок девять человек надо разместить с минимальными удобствами, а не сидеть друг у друга на головах. Дополнительно: чистая вода, автономное энергоснабжение…
– У «Хюммелей» свои термоядерные реакторы. – Полковник вспомнил о наших автохирургах. – При желании мы сможем их использовать для подключения сети. Машины большие и тяжелые, но вывезти их не составит труда.
– Есть предложение. – Я решил присоединиться к спору. – Вооружить человек пять из тех, что помоложе да покрепче, и отправить их на разведку по трассам «Скандинавия» и Приозерскому автобану. Обследовать несколько поселков, вдруг отыщется подходящий – с собственной электростанцией и водозабором? Желательно подальше от крупных туристических центров, там наверняка тоже хватает покойников, многие уезжали из столицы, надеясь переждать смутное время за городом. Ваня совершенно прав, надо искать элитную застройку для миллионеров. Достать справочник?
– Давай!
Следующие полчаса мы тщательно изучали каталог недвижимости курортных районов вокруг Санкт-Петербурга, на всякий случай приобретенный мною года два назад, – когда дела фирмы резко пошли в гору, я задумывался о приобретении домика в Финляндии. Руки так и не дошли. Наиболее перспективным направлением было избрано северозападное, на Выборг-Виппури. Во-первых, туда ведет шестиполосная автострада, на которой, возможно, нет заторов из брошенных машин. Во-вторых, самые богатые люди предпочитали компактно селиться вокруг озер и ветвей реки Вуокса именно в этом благополучном в отношении экологии районе. В-третьих, обнаружив на карте название «Лейпясуо», Ваня по привычке взъерошил пятерней русые волосы и сказал, что неплохо знает эту местность, там следовало бы пошарить повнимательнее.
На том и порешили, однако снаряжать масштабную экспедицию не стали – кого бояться? Все умерли! Достаточно прихватить с собой ПМК, две импульсные винтовки, медпакеты (вдруг станет плохо по дороге? Мы еще не до конца оправились от болезни) и небольшой запас продовольствия. Следующим утром мы с Ваней забрали с парковки шикарный внедорожник «Барс», принадлежавший Светлане Викторовне. Волчок сел за руль, и машина с водородным двигателем, попетляв по замусоренным проспектам северной части города, вышла на автобан «Скандинавия», некогда связывавший Петербург с Гельсингфорсом, Стокгольмом и Осло.
– Или мне кажется, или стало посвежее? – неуверенно сказал Ваня, когда мы проехали предместья и вышли за обе кольцевые магистрали, окружавшие бывшую столицу. Осторожно нажал на кнопку, открывая боковое окно до отказа. – Нет, все равно пованивает… Я есть нормально не могу, все время хочется блевать!
Миновали административную границу округов – на огромном баннере встал на дыбы коронованный лев Великого княжества Финляндского, вернувшегося в состав Империи двести лет назад и восстановленного в традиционных границах начала XX века. Потянулись хвойные леса и песчаные холмы, усеянные ледниковыми валунами. На обочинах изредка встречаются брошенные автомобили, в некоторых остались умершие – мы нарочно остановились посмотреть. Как и везде, создается впечатление, что люди перед смертью заснули: у многих «позы зародыша», свернулись калачиками на сиденьях. Нашли рядом три дохлых белки и мертвого ежика. Пропрыгала через пустое шоссе обычная зелено-бурая лягушка – рептилий, как и птиц с насекомыми, зараза не тронула.
Первый большой затор мы увидели на виадуке, пересекавшем «Скандинавию». Крупная авария – столкнулось больше двадцати машин, некоторые сгорели. За ними – грандиозная пробка и снова десятки покойников. В ближайшем поселке по дороге мертвым-мертво, ни души, только полуразложившаяся черная корова валяется возле ограды одного из домов. Много оставленных автомобилей возле дорогих мотелей – в здания мы заглядывать не решились, знали, что там обнаружим.
Чем дальше от Питера – тем чище воздух, Волчку ничего не почудилось. Следов пожаров мы не увидели, обошлось, зато встречались участки с погибшими деревьями: «аномалия» поработала. Когда появился дорожный указатель «Лейиясуо – 3 км», Ваня притормозил и начал выискивать правый поворот.
– Озеро Глубокое, – пояснил он. – Одно из самых крупных в Карелии по юго-западному берегу – зона отдыха, принадлежащая нефтяной компании «Тюмень-PRO», я там работал на отделке новых коттеджей. Хорошо платили, кстати. У этих жлобов все свое: автономный реактор, система очистки сбросов канализации, фильтрация воды, хотя озеро считается чистейшим… Роскошная деревенька для усталых менеджеров высшего звена, понимаешь? Человек пятьсот вместит. Ага, вот и въезд…
Вывеска светилась голографической эмблемой компании – синим пятиугольным алмазом с наложенными на него буквами «T-PRO», популярный лэйбл, знакомый каждому автомобилисту. Прекрасная асфальтовая дорога уводила в светлый золотистый сосняк.
Через пять минут обнаружился высоченный, метра три, забор красного кирпича. Все как обычно – нетравматичная «отпугивающая» проволока поверху, шарики системы слежения, в которые понапиханы детекторы массы, движения и температуры вместе с видеокамерами. Мышь не проскочит, нефтяные бароны должны быть надежно ограждены от суровой действительности реального мира, по крайней мере в редкие минуты отдыха. Ворота такие, что танком не прошибешь (я легко вообразил себе Полковника, восседающего на башне нашего Т-95, намертво застрявшего в переплетении тяжелых кованых прутьев).