Как прикажете относиться к таким чудесам?
Я снова промолчал, не задав ни единого вопроса. Посмотрим, что будет дальше. Мне становится все интереснее и интереснее.
* * *– Никогда не предполагал, что с домашними животными может быть столько возни. – Я уже привык к тенорку Гильгофа и почти не обращал внимания на его постоянные жалобы. – Запрячь-распрячь, почистить, напоить, посмотреть, чтобы седло не натирало, проверить ступни... Луи, а почему гиппарионов не подковывают, как обычных коней?
– Вы, доктор, могли бы и сами догадаться, – подавив смешок, ответил я. – У трехпалой гермесской лошади нет копыт, только мозолистая пятка. Вам было бы приятно, возьмись я забивать в вашу ступню гвозди, чтобы закрепить подошвы ботинок?
– Конечно неприятно, – тотчас согласился Гильгоф, не без труда снимая со спины гиппариона очередной вьюк. – Отпустить животных пастись на ночь?
– Да. Только сначала стреножим и расставим под холмом ультразвуковые маячки. Николай, займись!
Взмокший Крылов сбросил куртку «лесостепного» камуфляжа с песочными, бледно-зелеными и коричневыми полосками и принялся молча копаться в ранце, отыскивая маячки – эти примитивные генераторы ультразвука являлись лучшей защитой от хищников, которых в саванне хватало с излишком. Достаточно окружить стоянку десятком таких игрушек, и можно спать спокойно, зная, что никакая клыкасто-когтистая нечисть не нанесет внезапный визит.
Анна с деловитым видом распаковывала палатки. Самое полезное изобретение человеческого гения, основанное на простейшей механике: дергаешь за шнур, и через полминуты перед тобой стоит уютный полимерный домик, теплый, непромокаемый и надежный. У Гильгофа и Ани палатки отдельные, нам с Русланычем приходится делить пополам одну, зато более просторную.
– Искупаться бы. – Николай вернулся и теперь задумчиво смотрел вниз, на темно-синюю ленту неширокой реки, несущей свои воды к югу. – Луи, можно?
Ну наконец-то он начал интересоваться моим мнением и относиться к предостережениям с надлежащей внимательностью. При всех своих многочисленных достоинствах, Русланыч является разгильдяем почище меня самого.
– Очень не советую. – Я покачал головой. – Но если хочешь повоевать с рептилией размерами эдак с десантный катер ВКК, милости прошу. Только вытаскивать тебя из крокодильей пасти никто не будет.
– Неужто их настолько много? – вздохнул Крылов, доставая гигиеническое полотенце, обтирание которым вполне заменяло полноценный душ. – Мы ведь сегодня поили гиппарионов на берегу, и ничего...
– Не заметил, что мы это делали у мелководья, возле обширных отмелей, где крупный хищник не может спрятаться? А под холмом глубина, в которой может обитать все, что угодно. С хищниками-амфибиями человек почти незнаком, описаны полтора десятка тварей, смахивающих на земных аллигаторов, и несколько гигантских насекомых. Не самая приятная смерть, могу тебя уверить. Случаи известны...
– Коленька, займитесь лучше костром. Помогите, наконец, даме! – подал голос Гильгоф, развалившийся на пенолитовом коврике. Мои собачки тоже решили, что настало время слегка передохнуть, но, как и всегда, заняли стратегические позиции по четырем углам лагеря. Альфа, как самая опытная, взяла ответственность за западный склон холма, спускающийся к саванне. Какие, к дьяволу, маячки – от вам лучшая и надежнейшая охрана!
Закат оказался на редкость красочен. Феерия розовых, оранжевых, золотых и багровых тонов, серебристые облака над горизонтом, восходящие луны – у Гермеса два спутника, астероиды, некогда захваченные гравитацией планеты. Костер пылал вовсю.
– Кушать подано, – оповестила нас Анна, еще вчера по собственной инициативе взявшая на себя обязанности «хозяйки дома». Жаждавшего помочь Крылова она к очагу не допускала, предпочитая все делать самостоятельно. – Веня, второй раз звать не буду, ляжете спать голодным!
– Конечно, иду, – прокряхтел задремавший Гильгоф. – Что у нас сегодня? Телятина в соусе по-тулузски? Лазанья, трюфели?
– Армейский рацион, – невозмутимо ответила Аня, передавая доктору термопакет. – Необходимый набор белков, углеводов и витаминов. Приятного аппетита.
– Анечка, нельзя же превращать тысячелетний церемониал в вульгарную процедуру «принятия пищи»! – возмутился доктор. – Да, условия походные, но даже среди дикости и варварства следует оставаться людьми!
– Луи, вам мясо или рыбу? – пропустив слова Гильгофа мимо ушей, спросила Анна, взглянув на меня. Глаза у нее потрясающие – темно-голубые, с зеленоватыми прожилками. – А куда Коля подевался?
– Отошел по своим делам, – ответил я, заметив, как Русланыч минуту назад убыл под склон в сопровождении умной Альфы. – Давайте рыбу, что ли...
Термопакет перекочевал в мои руки. Отличная штука, кстати – бросил в угли или в кипяток и через минуту готов горячий обед. Правда, наши армейские рационы изготовлены по весьма старинным технологиям, но ничего не попишешь – это Гермес, господа. Окраина цивилизации.
– Значит, хаваете? – развязно сказал Крылов, появившись из синих сумерек. – Меня не подождали? Ну и ладно, перетопчусь. Зато наградами и премиями делиться не буду!
– Садись, и жуй, – ровно сказала Аня и вдруг замерла. Увидела.
В руке Коленька держал человеческий череп, в свете костра казавшийся золотисто-оранжевым. Без нижней челюсти.
– Ну-ка, ну-ка. – Гильгоф осторожно положил пакет на землю и приподнялся на локте. – Это что, розыгрыш?
– Никакого розыгрыша, Вениамин Борисыч. Теперь остается выяснить, кто зарезал старого цадика и как он здесь оказался!
* * *– Луи, вы клялись мамой, что человек на этой равнине никогда раньше не появлялся! – возбужденно тарахтел Гильгоф, уставившись на более чем неожиданную находку. Про ужин все моментально забыли. – Николай, отдайте мне, это ведь не игрушка! Вы бы еще в футбол начали гонять этой... этим... предметом.
Крылов немедленно обиделся и вручил добычу доктору.
– Где отыскал? – тихо спросила Анна.
– Шагов сорок к подошве холма, там еще дерево невысокое рядом. Споткнулся, думал камень...
– Только череп?
– Не рассмотрел, темно.
– А ну, взяли фонарики и за мной, – не допускающим возражений тоном скомандовала наша амазонка. – Луи, прихватите лопатку, пригодится!
Спустились вниз, примерно до середины склона. Ориентир не подвел, только это было не дерево, а молодой папоротник в два человеческих роста. Тьму рассекали белоснежные лучи галогенных фонарей. В саванне ухало и взлаивало – кипела ночная жизнь. Звуки для человека непривычного самые зловещие.
– Постойте в стороне, – бросила Аня через плечо и вытащила складной нож. – Тьфу, сплошные корни! Вениамин Борисыч, светите сюда, а не себе под ноги! Точно, скелет... Очень сильно поврежден.
– Падальщики постарались, – авторитетно пояснил я.
– Понятно. Будем смотреть утром, при солнечном свете. Ага, вот и недостающая челюсть...
Анна рассекла ножом переплетение травяных стеблей, вынула костный обломок и отряхнула его от сухой земли.
– Возвращаемся.
– В первые годы освоения люди частенько погибали, – будто оправдываясь, сказал я. – Никто не знал особенностей поведения местных хищников, кто-то мог просто заблудиться...
– В полутора тысячах километров от основной базы в Квебеке? – преувеличенно-удивленным тоном отметила Анна. – Причем сначала люди начали заселять Восточный континент, а не этот. По всем инструкциям полагается передвигаться только группами, с оружием.
– Может, просто это искатель приключений? – подал голос Крылов. – Одиночка? Рейнджер?
– На моей памяти нераскрытых случаев исчезновения людей не было. – Я покачал головой. – Бывало, погибали по собственной глупости, в результате несчастных случаев. Когда вернемся в Квебек можно проверить архивы. Хотя вряд ли это что-то даст.
Гильгоф по-турецки уселся на пенолит, взял в руки череп, осмотрел, сняв очки. Потом обратил свое просвещенное внимание к ранее недостающей челюсти. Мы выжидательно молчали.
– Я, конечно, мало знаком с краниологией, – наконец выговорил доктор. – Но кое-какие сведения из общего курса анатомии человека в памяти сохранились. Несомненно, это череп человека, тут двух мнений быть не может. Так, посмотрим еще раз... По строению ossa faciei[1] можно сделать вывод, что бывший владелец скорее всего европеоид. Объем мозга, если верить размерам коробки, впечатляющий, до тысячи шестисот кубов. Интеллектуал, чтоб его... Зубы здоровые, не протезы. Значит, был относительно молод. Странные швы между затылочной, клиновидной и лобной костями, они выше, чем полагается... Наверное, генетическая аномалия. Гребень брови несколько толще, чем обычно. Mandibula, сиречь непарная нижняя челюсть тоже слегка отличается – более тонкие мыщелковые отростки. Головка, соприкасающаяся с височной костью, странной формы... Но в целом ничего экстраординарного. Хомо, так сказать, сапиенс. Заберем скелет с собой и передадим властям в Квебеке, может отыщутся родственники?
– Сомневаюсь, – мрачно проворчал я. – Он тут валяется незнамо сколько лет!
– А мы сейчас проверим, сколько именно, – невозмутимо сказала Анна. – Коленька, посмотри в пятом контейнере...
Начинается. Они сговорились свести меня с ума!
Крылов пошуршал в темноте и притащил к костру темно-коричневую коробку с металлическими ручками.
– Радиоуглеродный анализатор, – просветила меня Анна, откидывая крышку на корпусе. – Модель надежная, показаниям можно верить. Николай, мне нужен соскоб с кости...
На мониторе появилась незнакомая светло-зеленая эмблема. Аня колдовала над клавиатурой. Прибор действует, и плевать ему на непрекращающуюся магнитную бурю. Вот пожалуйста, опять начали появляться сполохи северного сияния.
Костный порошок немедленно отправился в приемник анализатора. Машинка едва слышно пожужжала пару минут, а затем на экране появились ровные строчки, белые буквы на темно-зеленом поле.
– Ерунда какая-то, – озадачилась Анна, прочитав. – Двести девяносто три года? То есть этот гражданин загнулся в 1989 году, в конце ХХ века? А ну заново!
Три раза подряд анализатор выдавал одинаковые цифры. Я втихомолку посмеивался и наконец решил высказаться:
– Не расстраивайтесь так, Аня! Обычный сбой программы. На Гермесе это случается чаще, чем хотелось бы.
– Только не с этим агрегатом, – сквозь зубы процедила наша очаровательная попутчица. – Прибор защищен от внешнего воздействия, с ним можно работать хоть в эпицентре ядерного взрыва. Так что же, выходит бедный Йорик разгуливал по Гермесу во времена, когда человек был не в состоянии выбраться дальше низкой околоземной орбиты и всего два раза побывал на Луне? Луи?
– Я здесь.
– Вы, случайно, ничего от нас не скрываете?
Это уже слишком! Кто и что тут скрывает, скажите на милость? Я собрался было ответить длинной и не слишком вежливой отповедью – очень уж разозлился. Но тут внезапно забеспокоились полусонные гиппарионы, начавшие издавать звуки, похожие на тихий свист.
Собаки вскочили и очень-очень медленно отошли за наши спины. Норвежец так себя ведет только учуяв нешуточную опасность, справится с которой не может самостоятельно. Альфа подняла верхнюю губу, обнажив клыки и низко заворчав. Дочурки начали поскуливать.
Я схватил фонарь и направил луч в сторону, куда смотрели псины.
Так.
Последующих десяти секунд в моей жизни словно и не было. Гильгоф потом уверял, что я стал похож на шаровую молнию. Еще бы, этакое извержение адреналина!
Балетный прыжок к неопрятной горе наших шмоток – любая блоха сдохнет от зависти. Хвала Иисусу, гранатомет лежит сверху. Секунда на сброс предохранителя. Над моей головой просвистывает нечто, смахивающее на толстенное бревно, попутно снося палатку Гильгофа. Припасть на колено, поймать цель, нажать на кнопку спуска и взвыть «Ложи-ись!!».
Боковым зрением различаю, что первой на команду среагировала Анна.
Ощутимый толчок в плечо. Снаряд медленно-медленно, по спиральной траектории летит в полутьму. Только бы попал, второго шанса не будет!
Глухой удар, я успеваю упасть на землю, рожей в колючую траву. Руки – под грудь, главное руки сохранить! Лицо потом пластические хирурги подправят...
На мгновение я оглох, граната разорвалась. Ударная волна почему-то оказалась слабенькой, зато сверху полился липкий тепловатый дождь.
– Живы? – Я поднялся на колени и машинально перекрестился. – Эй?
Живы, что с ними станется. Новичкам всегда несказанно везет. Только в кровище по уши, хорошо не в своей. А ведь была возможность!
Стоянка выглядит так, будто в нашем лагере порезвилась стая вурдалаков: темная кровь, обломки костей, клочья плоти. Под ногами у онемевшего от столь бурных событий Коленьки валяется вырванный с нервом и сухожилиями круглый глаз размером с бильярдный шар.
– Что это было? – Анна опомнилась первой. Я не без изумления отметил, что она сжимает в правой руке пистолет, в левой – десантный кинжал. Ну и девочка, шустра не по годам! – Веня, вас не задело?
– Н-нет, – выдавил Гильгоф, пытаясь вытереть рукавом лицо. Только белки глаз сверкали. – Луи, позвольте поблагодарить...
– Не за что, – ответил я и тут почувствовал дрожь в коленях. – Возьмите оружие, быстро! Палить по всему, что движется, кроме лошадок и собак! Мегалании обычно охотятся в паре. Как эта скотина пробралась за маячки?
– Черт возьми... – Крылов потупился. Едва только ножкой по валявшемуся на земле салату из мяса мегалания и степной травы не зашаркал. – Маячки я поставил, но...
– Но – что? – очень спокойно осведомилась Аня. Я шагнул вперед.
– Я был уверен, что они включены...
Вот теперь я ударил первым. Кулаком в переносицу. Под костяшками слегка хрустнуло.
Анна усмехнулась и промолчала. Гильгоф, выматерившись, сплюнул.
* * *– Хоро-ош! – Вениамин Борисович с видом академика, разглядывающего в музее редчайший экспонат, бродил вокруг трупа мегалания, которому снаряд гранатомета полностью оторвал голову. Чистая случайность, граната угодила точно в пасть. – Удивительное создание!
Удивительное создание было девять с половиной метров длиной с учетом превратившейся в гуляш башки, обладало длиннющим хвостом, четырьмя лапами, когтями размером с мое предплечье и черно-коричневой чешуей.
Варан-гигант. Рептилия-эндемик, весьма напоминающая обитающего на Земле комодоского дракона, разве что вымахавшего до гораздо более впечатляющих размеров. Один из самых жутких хищников саванны.
На Гермесе зоологи оперируют принятой в земной палеонтологии системой наименований, поскольку наши животные практически идентичны тварям эпохи раннего кайнозоя на Земле. К привычному земному названию вида обычно добавляется литера «w», первая буква слова «Wolf», обозначающего нашу звездную систему. Если вы отыщете в справочнике по внеземным организмам таких тварей, как W-Thoatherium, W-Toxodon или WMacrauchenia, то можете быть уверены, что родина этих симпатичных зверюшек – мой родной Гермес.
Ни один из отрядов гермесских плацентарных животных не породил хищников. В степях и саваннах засилье травоядных и пастбищных тварей – неполнозубые, копытные, грызуны размерами от мыши до носорога и так далее. Хищники у нас в относительном дефиците – некоторое количество сумчатых, на соседнем материке встречаются плотоядные нелетающие птицы, а первенство в списке опасных существ держат рептилии – исполинские вараны и сухопутные крокодилы.
Мегаланий атаковал нас по традиционной схеме: очень осторожно подобрался поближе, а потом нанес сокрушающий удар хвостом. Хорошо я пригнуться успел, иначе – мгновенная смерть. Хвостик у этой ящерицы немаленький, три с лишним метра от основания до кончика, и толстый как древесный ствол. Затем мегаланий с быстротой молнии бросился бы на убитую или оглушенную жертву и бренное тело Луи Аркура отправилось бы в его бездонное брюхо – перевариваться. Секунды спасли!