Стоянку обустроили быстро – я выкопал яму для костра, выдрал высокую траву в радиусе трех метров, принес хворост. Уставшие после длительного перехода собаки отыскали ручеек, напились и не дожидаясь ужина завалились спать, образовав неопрятную шерстяную кучу-малу. Доктор с самым серьезным разбирал вещи и ставил палатки. Его собственный домик после сокрушительного удара хвостом мегалания потерял былые обтекаемые формы – слегка погнулся каркас из невесомых титановых трубок, но конструкция все-таки выдержала.
Альфа проснулась и недовольно заворчала. Я привычно потянулся к винтовке.
Гиппарион Крылова, остановившийся буквально в полуметре от кострища, едва не поднялся на дыбы, словно в фильмах про мушкетеров – не следует так сильно натягивать поводья! Я ведь предупреждал!
Анна выглядит куда более спокойно, но в глазах тоже заметна легкая сумасшедшинка. Ее лошадка замерла поодаль.
– Давайте быстро за нами! – задыхаясь, словно после подъема на гору, выкрикнул Коленька. – Да плюньте вы на костер! Тут недалеко, от силы километр! Это надо видеть!
– Да в чем дело-то? – заметно обеспокоился Гильгоф.
– Веня, поторопитесь, пока не стемнело, – хладнокровно посоветовала Анна. – А потом мы обсудим, как честно поделить премию ООН в двести пятьдесят миллионов баксов за обнаружение материальных доказательств наличия во Вселенной чужого разума. Что вы там говорили о бесконечном множестве неизбежностей?
– Четверть миллиарда долларов? – фыркнул доктор, нарочно не обратив внимания на явную иронию. – Ради такого солидного гешефта вполне можно пожертвовать кратким отдыхом. По крайней мере я куплю маме хороший дом, а себе новую машину. Луи, зачем мы расседлали лошадок, вот ответьте?
«Марс. Четвертая планета Солнечной Системы. Первая высадка – 2068 год (Япония-США-Россия), первая постоянная колония «Центрополис» – 2112 год. На сегодняшний день население составляет 42 200 человек. Мощная металлургическая промышленность, добыча алмазов. Проводятся работы по стабилизации атмосферы.
Марс обращается вокруг Солнца по орбите радиусом 1,524 а.е. за 687 земных суток. Эксцентриситет 0,093 сравнительно высок, поэтому орбита Марса вытянута. Расстояние до Солнца меняется в течение года на 21 миллион километров, а энергия, которую получает Марс, изменяется в 1,45 раза. Наклонение орбиты к эклиптике – 1°51 , средняя скорость движения составляет 24,1 км/с. Расстояние от Земли меняется от 56 до 400 миллионов километров.
Период вращения вокруг оси равен 24,62 часа – всего на 41 минуту больше периода вращения Земли. Наклон экватора к орбите: 25°12 . Смена дня и ночи и смена времен года на Марсе протекает почти так же, как на Земле. Существуют климатические пояса, подобные земным. Но есть и отличия. Прежде всего из-за удаленности от Солнца климат суровее земного. Год Марса почти вдвое длиннее земного, а значит, дольше длятся и сезоны. Из-за эксцентриситета орбиты длительность и характер сезонов заметно отличаются в северном и южном полушариях планеты. Таким образом, в северном полушарии лето долгое, но прохладное, а зима короткая и мягкая, тогда как в южном полушарии лето короткое, но теплое, а зима долгая и суровая...»
Общеобразовательный справочник «Человеческая Цивилизация», издание «Аллен amp; Анвин», Лондон, Великобритания, 2280 год.
Глава четвертая
ЧАСТНЫЙ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬ В СТИЛЕ ЭПОХИ
«Кидония», Марс.24 февраля 2280 года по РХПутешествие за пределы лунной орбиты перестало являться экзотикой и грандиозным приключением в духе Жюля Верна довольно давно, но относительно безопасным это предприятие стало только в середине XXII века. Двигатели и системы защиты кораблей совершенствовались, базы за пределами Земли начали укрывать куполами силовых полей, расстояния в миллионы километров перестали потрясать воображение как профессиональных астронавтов, так и простых обывателей, а полет к Марсу на околосветовых скоростях теперь занимал не месяцы, а считанные часы. Внешне – сущее благолепие. Только за цветастым рекламным фасадом марсианской программы, как обычно и бывает, скрывался звериный оскал реальности.
Появление первой базы, сейчас разросшейся до впечатляющего города с населением сорок тысяч человек, было сопряжено с непрестанной чередой аварий и катастроф разного масштаба. Техника ломалась, исследователи погибали, корабли разбивались с удручающей регулярностью. Марс даже во времена простеньких автоматических станций первых десятилетий космической эры заслужил репутацию крайне негостеприимной планеты, решительно отвергающей заигрывания со стороны человечества. Восемь из десяти зондов и спускаемых аппаратов переставали функционировать немедля по прибытию на красную планету, успевая передать на Землю лишь несколько нечетких картинок, а чаще всего просто отключаясь еще при входе в атмосферу. Злые языки уверяли, что земные аппараты нарочно уничтожаются тамошними зелеными человечками, насмерть перепуганными угрозой вторжения с Земли – забавно, что данная версия некогда рассматривалась как вполне реалистичная.
Время показало, что этот мир мертв, как ископаемый динозавр. Лозунг «Марс – для марсиан!» потерял актуальность, а единственной сенсацией было обнаружение следов жизни в глубинных осадочных породах. Но жизнь эта, во-первых, не вышла за пределы примитивных форм, а во-вторых, ее история закончилась эдак полтора миллиарда лет назад, когда планета из-за своей малой массы начала постепенно терять атмосферу, парниковый эффект уменьшался, вода ушла в карстовые трещины, а на полюсах попросту замерзла. Полезностей на Марсе обнаружилось достаточно (за исключением нефти и газа), однако до ценных минералов сперва предстояло докопаться, а жить и работать на планете с крайне разреженной углекислотной атмосферой и перепадом температур до семидесяти градусов за сутки – удовольствие небольшое.
Но человек, как известно, тварь упрямая и настырная до неприличия. Нам было наплевать на то, что плоскогорье Фарсиды, долины Маринера и Элизий медленно, но верно превращались в немаленькое кладбище – в начальные десятилетия освоения на Марсе погибло больше полутора тысяч человек, и эта грустная статистика начала снижаться, только когда великие державы поняли, что шутки кончились и надо или браться за колонизацию Марса всерьез, или отказаться от дальнейших исследований, а программу освоения заморозить.
Империя, европейцы и США в кои-то веки решились действовать совместно, организовали консорциум, привлекший частные инвестиции щедрыми посулами и россказнями о скрытых в недрах сказочных богатствах, а заодно грандиозным проектом превращения Марса в обитаемую планету с более или менее приемлемой для существования людей окружающей средой. Построили Центрополис – город назвали по книге какого-то забытого фантаста ХХ века, впервые придумавшего наименование для будущей марсианской столицы. Начали возводить атмосферные процессоры, перерабатывающие углекислоту в кислород. Аналогичную обязанность возложили на генетически модифицированные бактерии, которыми засеяли равнины Исиды, Амазонии и Эллады. Бактериям столь дерзновенный эксперимент пришелся не по вкусу, и большая часть микроорганизмов передохла – выжить удалось только тем, что обитали в относительно теплых экваториальных областях. Но и тут все оказалось не слава богу, поскольку бактерии начали с невероятной быстротой мутировать, чем вызвали несколько вспышек ранее неизвестных заболеваний в марсианских поселениях – Марс пришлось закрыть «на карантин» на два с лишним года.
Словом, эта проклятая планета больше напоминает бездонную пропасть, в которую улетает уйма денег, труда и жизней. Использовать накладно, а бросить жалко. Бесспорно, залежей редкоземельных элементов, металлов, урана и прочих необходимых цивилизации полезных ресурсов там хоть отбавляй. В сущности, Центрополис является одним громадным металлургическим заводом, а его обитатели превратили Фарсиду, Кидонию и Столовые горы в восточном полушарии в полное подобие решета – только на склонах Олимпа и Арсии сейчас больше трех тысяч шахт. Но, как ни бейся, Марс пока себя не окупает, а в свете грядущих потрясений уже никогда не окупит. Хотя теоретически «аномалия» может и не задеть Марс – планета во время прохода нейтронной звезды через Солнечную систему будет слишком далеко, примерно в трех астрономических единицах от места главных событий...
На Марсе я побывал всего один раз, и то весьма кратковременно. После авантюры на Геоне мы приземлились, чтобы передать «груз» человеку, к которому ныне меня отправил господин адмирал. Тогда нам не было позволено даже выйти из корабля. Зато сейчас я рассчитываю в полной мере насладиться гостеприимством Удава Каа, а заодно удовлетворить свое любопытство.
...Восемь часов назад я покинул «Кронштадт» на борту проржавевшего по самое днище субсветового лихтера «Днестр», отправлявшегося к Марсу за грузом руды. Никогда не подозревал, что торговый флот доселе использует мастодонтов постройки начала прошлого века. На «Днестре» лишь поменяли силовую установку на более современную, а так создается полное впечатление, что я оказался в самом начале эпохи дальних путешествий. Слабое освещение, с потолка капает конденсат, в реакторном зале что гремит и шипит, будто вместо ядерных двигателей там стоит паровая машина... Кошмар.
Но самое неприятное состоит в другом: я на судне один. Совсем. Управляет этим отвратительным корытом искусственный интеллект, причем компьютер тоже далеко не самый новый. С ним не то что поговорить, поиграть в шахматы нельзя – программой не предусмотрено. Три обшарпанных кресла в полутемной ходовой рубке смотрятся артефактами времен фараонов. Хорошо хоть системы жизнеобеспечения не отключены – иначе при разгоне меня попросту размазало бы по стенкам.
От скуки я облазил «Днестр» сверху донизу, подивившись на аппаратуру, увидев которую любой собиратель древностей разрыдался бы от умиления. Впечатления от корабля самые угнетающие, в таких декорациях вполне можно снимать фильм ужасов про инопланетных чебурашек, которые, утробно сопя, пожирают доверчивых членов экипажа. Тем не менее, Бибирев меня убедил, что судно это надежное и «Днестр» доставит одинокого пассажира к месту назначения быстрее, чем если бы пришлось ждать пассажирский транспорт. А уж на орбите Марса меня встретят с распростертыми объятиями и угостят пивом – извещение о моем прибытии уже доставлено заинтересованным лицам.
Придется поверить досточтимому шефу на слово.
До Марса, по нынешнему соотношению с орбитой Земли, девяносто один миллион километров. Время в пути – восемь с половиной часов, «Днестр» ползет со скоростью в одну сотую световой, что по нынешним временам считается едва ли не верхом медлительности. Делать решительно нечего. Можно лечь спать, можно почитать книжку из электронной библиотеки портативного компьютера, выданного в числе прочего немудрящего снаряжения. Я решил, что первый вариант меня устраивает больше и благополучно задрых в жестком кресле, когда-то принадлежавшем капитану. Проснулся оттого, что лихтер начал торможение – ослабла сила тяжести.
Выглянул в обзорное окно над консолью управления. Все верно, приехали. Внизу коричневеет поверхность планеты. Если я ничего не путаю, судно проходит над северным полушарием – вот, пожалуйста, сочетание кратеров Склодовской, Беккереля и Резерфорда можно опознать с первого взгляда.
«Днестр» чуть вздрогнул, где-то на нижнем ярусе заскрежетало, панель озарилась зеленым светом индикатора «Стыковка произведена». А я и не заметил приближение челнока!
– Неужели вы живы? – послышалось со стороны трапа. Голос женский. – На вашем месте я бы подала в суд на господина адмирала и всю его шарашку! Он бы еще заставил вас лететь на помеле! Это кромешный ужас, а не корабль! Вы бы видели, как он смотрится со стороны!
Ага, а вот и комитет по встрече. Очень даже ничего себе выглядит этот комитет, скажу я вам! Фигура гибкая, со всеми полагающимися абрисами и округлостями, которые только подчеркиваются облегающим зеленым комбинезоном с искоркой. Модная короткая стрижка, стильная косметика, взгляд громадных изумрудных глаз может показаться наивным, но это впечатление очень и очень обманчиво. Никогда бы не подумал, что в нашем скучном ведомстве трудятся такие вот прелестницы! Уникальное явление!
– Закройте рот, капитан, – фыркнула прекрасная незнакомка и с чарующей небрежностью облокотилась на ржавые перила трапа. – Для полноты картины не хватает только, чтобы слюна из угла рта потекла! Вид у вас отменно дурацкий!
– Извини... те, – опомнился я. – Вы одна?
– Это воспринимать как намек? – вздернула бровь зеленоглазая. – Одна, одна. Берите чемоданы, если они у вас есть, и поехали! Если я останусь здесь еще хоть на пять минут, меня стошнит. Не представляю, как вы провели в этом склепе восемь часов!
Засунув свой компьютер в ранец, я без всякого сожаления покинул рубку «Днестра».
– Сначала в Центрополис?
– Зачем же? – удивилась моя спасительница. – К чему терять время, сразу отправляемся на место судьбоносной встречи!
– Так вы... – Я начал понимать. Костюм будто от лучшего парижского кутюрье, полное отсутствие привычной служебной лексики, абсолютная непринужденность... Она не наша.
– Именно! Чести служить в Конторе милейшего Николая Андреевича не имею. Кстати, меня зовут Лола. Лолита, если полностью. Папа обожает Набокова, но мне от этого сплошные неудобства – придется страдать до гробовой доски.
– Почему? Хорошее имя, красивое...
– Примитивной лестью меня не проймешь, Сергей. Сразу на это настройтесь. Кроме того, я на дух не выношу и другие банальности наподобие лирических стихов и вздохов при луне. Тем более что здесь и луны-то нет, а Фобос и Деймос чересчур суррогатны для ночных романтических встреч под сенью золотой листвы. Не понимаю, почему все мужики, едва меня завидев, делают стойку? Не краснейте, я оценила ваш взгляд... Давайте за мной! Да, общаемся все-таки на «ты», ненавижу официальщину!
Лола нырнула в узкий стыковочный шлюз.
– Неплохой катер, – оценил я миниатюрный двухместный челнок, прилепившийся к борту «Днестра». После облезлого лихтера, его кабина показалась верхом технического совершенства. – Это не опасно, летать в одиночку?
– Я единственный избалованный ребенок в семье, папа многое мне позволяет... Пристегнись, будет сильно трясти в атмосфере. Не хватало только раскроить голову, она тебе пригодится! Готов?
– Вполне.
– Ну тогда держись.
Скрывать нечего, я летал на самых разных аппаратах, далеко не все посадки были комфортными и приятными, в послужном списке числятся шестнадцать боевых десантов на самые разные планеты, а число учебных высадок вообще исчислению не поддается... Однако настолько острых ощущений я доселе не испытывал. У этой мерзавки стоило бы навсегда отобрать летную лицензию и на пушечный выстрел не подпускать к штурвалу! Ума не приложу, как челнок не развалился прямиком в верхних слоях атмосферы.
– Тебе не кажется, что умные люди не зря придумали двигатели торможения? – вякнул я, после того, как катер в очередной раз тряхануло и мой желудок улетел куда-то в область мизинца на левой ноге. Моргнули красные индикаторы на приборной панели.
– Чепуха, – отмахнулась Лола, на миг отпустив штурвал. Челнок клюнул носом, но тут же выровнялся. – Забудь о полезных советах и глазей по сторонам, попробую показать тебе достопримечательности. Погода тихая, пыль осела, должно быть хорошо видно...
Над вершиной достопримечательности номер один Лола сделала крутой вираж, чтобы я мог в полной мере оценить грандиозное зрелище. Олимп, супервулкан, титаническая гора высотой двадцать семь с лишним километров и кратером стокилометрового радиуса. Слева поднимались еще три вулканических конуса несколько меньших, но все равно очень впечатляющих размеров. Челнок пошел на снижение, стрелой пронесся над Фарсидой и вскоре я различил голубые и золотистые огни Центрополиса и тамошнего Порта, над которым кружили темные точки – ожидавшие разрешения на посадку челноки. Вокруг торчали башни атмосферных процессоров, исторгавших облака горячего пара.
– Можно не беспокоиться, диспетчерские службы и транспортный контроль Центрополиса нас не видят, а если вдруг и заметят, не станут связываться, – пояснила Лола, постучав ногтем по монитору радара. – В этом вся прелесть: можно летать где хочешь и как хочешь. Они лишь однажды подняли истребители наперехват, но мне удалось уйти...