— Начнем сеанс, — сказала Марта на линкосе, универсальном языке, созданном учеными специально для давно ожидаемого контакта. — Вы готовы, дорианин?
Марте показалось, что пришелец утвердительно кивнул, но она тут же одернула себя — в жестикуляции дориан она совершенно не разбиралась. Впрочем, так же как и в глухом, невнятном потоке их речи, который упрямо отказывался расшифровывать мощный компьютер.
На дисплее высветилась (в который уже раз!) таблица контакта первой ступени. Дорианин тут же уставился в нее круглыми глазами и что-то неразборчиво забормотал. Марта некоторое время пыталась уловить в потоке шипящих звуков какие-либо знакомые словосочетания, которые ей с грехом пополам удалось выудить во время предыдущих сеансов, но вскоре, отчаявшись, откинулась на спинку кресла, полузакрыв глаза. У нее было ощущение, что «кальмар» каждый раз говорил на разном языке. Уловить какую-то систему в этой каше звуков казалось совершенно невозможно.
Звонко щелкнул зуммер радиотелефона. Пришелец сразу же отвлекся от дисплея и уставился на Марту холодными глазками.
— Привет, как себя чувствуешь? — услышала Марта голос Корина. — Я не видел тебя целых два дня и успел соскучиться.
В другое время Марта просто отключила бы связь и при случае устроила бы разговорчивому Корину разнос — как он посмел вмешиваться в процесс контакта! Но сейчас она только устало ответила:
— И напрасно, Игорь. Сейчас я не в лучшей форме… и выгляжу, наверное, как кукла со стеклянными пуговицами вместо глаз.
— Что, нет никаких успехов?.. Могу тебя успокоить — наши дела обстоят не лучше.
— Не утешай меня! — резко прервала его Марта. — Все ваши неудачи начинаются в этой комнате.
— Это как сказать… Знание языка дориан, конечно, нам бы не помешало, но штука в том, что они вообще не хотят иметь с нами никакого дела. Третий день мы бьемся как об стенку, облазили все скалы, нашли космолет «кальмаров» — но подойти близко не смогли. Пришельцы предусмотрительно отгородили его силовым полем. Даже Слону не удалось пройти!
— А как там ребята?
— Э-эх… Работают как лошади, даже спать по ночам перестали, глотают стимуляторы целыми пригоршнями. Так же, кстати, поступают и дориане. «Кальмары» совсем не вылезают из лабораторий, где с бешеной скоростью ремонтируют один блок космолета за другим. От нашей помощи не отказываются, но предпочитают использовать ребят в качестве чернорабочих киберов. Особо им приглянулся Асташевский — все-таки Слон… ему пришельцы доверяют нести к кораблю самые тяжелые блоки аппаратуры, но за силовой купол Вадима тоже не приглашают.
— И ты пошел в подсобные рабочие? — съязвила Марта. Она отлично знала, что ребята не поручают Игорю более ответственных операций, чем отвинчивание гаек.
— Шутишь… Я, конечно, попытался вложить свою лепту в братание двух цивилизаций, но случайно уронил какой-то хрупкий блок на пол — хорошо еще, что один из роботов успел подхватить его на лету! После этого один из дориан на пару с Поплавским вежливо вытолкали меня в шею на свежий воздух.
— И что же ты делаешь?
— Вот, брожу на лоне природы, размышляю, отвлекаю от дела занятых людей…
Марта насторожилась. Что-то странное мелькнуло в глазах дорианина, словно он понял суть разговора и встревожился. Желая проверить это, она спросила Корина напрямик:
— Неужели ты наконец поймал «картинку»? Вот молодец, Игорь! А то мы все бродим как в тумане.
— Хм… Ты там поосторожней…
— Ничего, «кальмар» все равно ни бельмеса не понимает. Он только таращится на меня изумрудными глазками да бормочет что-то на тарабарском языке.
— Ты так полагаешь? — насмешливо сказал Корин. — Боюсь, ты заблуждаешься, звезда астробиологии! Я действительно час назад кое-что увидел в прошлом… Если не ошибаюсь, дорианин преотличнейше понимает наш разговор. На всякий случай, передай ему привет от Колдуна, думаю, это произведет на него впечатление! Чуть не забыл — Поплавский по моей просьбе объявил общий сбор в «Белке» ровно в пятнадцать часов. У меня есть кое-какие любопытные соображения. Очень ждем и тебя, раскрасавица.
— С русско-дорианским словарем под мышкой? — горько спросила Марта.
— Чепуха, обойдемся без него. Так ты не забудь — сбор в пятнадцать ноль-ноль. Мы, мужики, без тебя совсем опустились, даже педант Саблин бороду третий день не бреет! Ну, пока!
Марта отключила связь и пристально посмотрела на дорианина. «Кальмар» по-прежнему лежал на каменной плите, уставившись в дисплей, и что-то тихо шепелявил. Марта без особой надежды нажала на клавишу анализирующего устройства и сосредоточенно стала изучать голубую перфоленту, медленно ползущую из принтера. Не то, опять не то…
— Не трудитесь, не стоит… Ваш друг прав, мы действительно хорошо знаем русский язык, — неожиданно прозвучал рядом чей-то хриплый голос.
Едва не опрокинув дисплей, Марта вскочила, растерянно озираясь. Дорианин по-прежнему неподвижно лежал на каменной плите, мерно покачивая треугольной головой. Но кто же тогда говорил?
— Мы узнали вас и потому решили больше не играть в кошки-мышки, — произнес дорианин, не спеша поворачиваясь к астробиологу.
— Ваше имя Марта Шадрина?
— Да, — тихо сказала женщина, осторожно опускаясь в кресло. Ей казалось, что она бредит.
— Этого следовало ожидать, — задумчиво произнес инопланетянин.
— Рано или поздно сюда, в долину, должны были прийти опытные люди… к сожалению.
— Кто вы? — срывающимся от волнения голосом спросила Марта, не сводя с дорианина расширенных глаз.
Тот факт, что пришельцы знали русский язык, не очень смутил ее — кто знает, быть может, до катастрофы они успели основательно изучить Землю? Однако так, эмоционально, с теплыми, разнообразными интонациями, говорить мог только…
— Да, я человек, — словно угадав ее мысли, сказал пришелец.
— Вернее, я дорианин с мозгом человека. В комнате воцарилось молчание. Мерно гудел ненужный теперь компьютер, выбрасывая из своего чрева голубую перфоленту, экран дисплея упрямо высвечивал универсальную таблицу линкоса, а за окном шумел ветер, шурша по стенам песчаной пылью.
— А я вас рисовал когда-то, — мягко произнес дорианин. — Помните, Санкт-Петербург, летний вечер, набережная Мойки…
— Давыдов? — невольно вырвалось у Марты. — Алексей Дмитриевич?
Все спуталось у нее в голове: золотистые стены домов, освещенные предвечерним солнцем, старое, изборожденное морщинами лицо знаменитого художника — а потом все вытеснили серебристые ворота гаража, рядом с которыми Корин увидел в отрицательном времени тело погибшего человека. Выходит, это был не Давыдов?
И тогда дорианин стал рассказывать.
Марта машинально щелкнула тумблером оповещения на пульте управления своим скафандром, а затем включила радиофон, чтобы инопланетянина могли слышать все члены экипажа «Белки». То, что рассказал «Давыдов», было невероятно, чудовищно, шокирующе…
Долгие годы разведывательный космолет дориан посвятил исследованию периферийных областей Галактики. Были найдены несколько обитаемых миров, однако дориан интересовали планеты, пригодные для расселения их расы. Одна из них была найдена в системе звезды, которую земляне называют звездой Барнарда. Следующим объектом изучения должна была стать небольшая желтая звезда, а вернее — одна из ее планет, крошечный голубой шарик с белыми пятнышками облаков…
Космолет, как обычно, вошел в подпространство и совершил мгновенный прыжок через пропасть в шести световых лет. По нелепой случайности корабль вышел в нормальное пространство в опасной близости от поверхности Земли. Объятый пламенем, он рухнул сюда на лесистый район вблизи Уральских гор…
Двигатели раскололись как орехи. Смертоносное излучение обрушилось на район катастрофы, став причиной гибели многих десятков людей.
Дориане также оказались в отчаянном положении. Взлететь они не могли, а идти на контакт с землянами после всего происшедшего не решились. Сложная этическая система дориан, построенная на заповеди типа «око за око», оставляла для экипажа единственный выход — самоубийство. Но один из ученых, психолог предложил более достойный путь.
Дело в том, что особенности биологического развития привели к тому, что издревле понятия «личности» и «памяти» считались у дориан практически эквивалентными. На заре развития цивилизации дориане часто погибали, не достигнув зрелого возраста, из-за многочисленных генетических болезней. Долгое время физиологическое несовершенство организмов было серьезным тормозом на пути развития дорианского общества. Проблему в конце концов решали самым необычным способом. Ученые создали аппарат, позволявший за считанные минуты переносить информацию, заложенную в клетках мозга умершего, в любой мозг-матрицу. Поскольку множество дориан рождались умственно неполноценными, проблема бессмертия была вскоре практически решена.
Неудивительно, что, обнаружив в поселке тела многих погибших людей, пришельцы решили хоть как-то исправить ужасные последствия катастрофы. Они пошли на массовое самоубийство, но самоубийство по-дориански: не своего тела, а своей памяти, своей личности. В течение нескольких дней группа из почти двадцати инопланетян, с трудом преодолев сеть хронотрещин, проникла в разрушенный поселок землян и сумела перенести в себя информацию, хранившуюся в мозговых клетках почти шести десятков погибших людей. Однако полностью использовать резервы своей обширной памяти пришельцы не смогли из-за быстрого разложения трупов.
Дальнейший рассказ «Давыдова» был скомкан. Марта только поняла, что дориане, не принимавшие участия в операции по «пересадке памяти», погибли в скалах под камнепадом во время монтажа силовых установок. В долине остались лишь те, кого нельзя было в полной мере назвать ни дорианами, ни землянами…
«Давыдов» неожиданно замолчал, судорожно задергавшись — видимо, на него нахлынул очередной приступ боли. Марта, полная жалости, терпеливо ждала, но дорианин, или, вернее, нью-дорианин, не произнес больше ни слова.
Из радиофона послышался голос Поплавского — Марта усилила громкость звучания, насколько это было возможно, чтобы «Давыдов» мог слышать командира.
— Почему вы молчите? Что произошло дальше? Как вы смогли выжить, оказавшись в теле пришельцев? И самое главное — почему вы не искали контакта с людьми?
Несколько минут в комнате висела напряженная тишина. Затем «Давыдов» нехотя ответил:
— А что вы предлагаете нам делать? Вернуться к родственникам, друзьям, любимым — ТАКИМИ? После того, как они уже похоронили нас?
— Вы должны были прежде всего вернуться к людям, — упрямо произнес Поплавский.
— Должны? — с насмешкой переспросил нью-дорианин. — Почему же именно должны?
— Поверьте, ваша судьба нам далеко не безразлична, — после некоторого раздумья продолжил командир. — Мы понимаем, в каком ужасном положении вы оказались, очнувшись после… э-э, смерти в чужих телах пришельцев…
— Что вы можете понимать? — вскричал «Давыдов» с яростью. — И как вы смеете рассуждать об этом?
— Простите, — раздался в радиофоне мягкий голос Корина. — Командир выразился не совсем точно. Мы понимаем, что вы попали в труднейшее положение, и готовы искать выход сообща. Мы должны…
— Опять «должны», — устало возразил нью-дорианин. — Что-то часто вы произносите это слова.
— Вы, наверное, считаете себя представителями нового биологического вида? — осторожно спросил Поплавский.
— А почему бы и нет? — с вызовом ответил «Давыдов». — Не спешите нас осуждать — то, о чем я нашел возможным рассказать, лишь часть действительного положения вещей. Мы не механический гибрид памяти землян с телами дориан, нет! Каждый из нас, нью-дориан, представляет собой коллективный разум. Вы принимаете меня за погибшего художника Давыдова — ну что ж, пусть будет так, коли вам это удобнее. Но во мне собраны и другие, не менее яркие индивидуальности: двое писателей, скульптор, театральный режиссер, инженер… Впрочем, для вас важнее другое — каждому из нас достался «по наследству» и немалый кусок памяти дорианина…
— Ужасно! — не выдержав, сказала Марта. — Но, может, не все еще потеряно? С помощью той же аппаратуры можно, наверное, совершить и обратную операцию, и каждому из вас вновь вернуть человеческий облик? Я все думаю с том, где найти людей-матриц. Раньше на Земле существовало немало больниц для людей с врожденными умственными дефектами. Но сейчас, когда мы овладели практической генетикой…
— Подожди, Марта, — с досадой перебил ее Поплавский. — Ты говоришь глупости.
— Почему же? — довольным голосом произнес «Давыдов». — Этого мы и ждали от вас, людей.
— «Вас, людей»? — ошеломленно переспросила Марта, но нью-дорианин не отреагировал на ее реплику.
— Меня заинтересовало ваше предложение насчет умственно неполноценных людей, — продолжал «Давыдов». — Не знаю, как отреагировал бы художник Алексей Дмитриевич Давыдов, если бы ему предложили продлить свою жизнь, «переселясь» в мозг молодого, несчастного от природы человека — в той, ушедшей жизни, я был способен на многое. Но сейчас, став совсем иным существом, я считаю такое предложение неприемлемым для себя.
— Для себя? — немедленно переспросил Поплавский. — А что на это предложение ответили бы остальные нью-дориане?
— То же самое, — холодно ответил «Давыдов».
— Мы еще вернемся к этому позже, — вновь вмешался в разговор Корин, — это слишком сложный вопрос. Меня волнует сейчас другое — что вы намереваетесь делать дальше? Я понимаю, что встреча с людьми… я имею в виду — обычными людьми, не может доставить вам на первых порах особой радости. Но нужно же искать какой-то выход!
— Мы его уже нашли, — высокомерно сказал нью-дорианин.
— Я догадываюсь, что вы намекаете на четвертую планету в системе звезды Барнарда, — напряженным голосом произнес Игорь. — Нам знакомы две зеленых луны, которыми вы освещаете по ночам свой призрачный город. Полет к другой звезде… не похоже ли это на бегство от себя, на уход от реальности?
— Что вы можете в этом понимать? — резко сказал нью-дорианин. — Для вас, людей, мы не более чем несчастные калеки… или даже уроды, место которых в каком-нибудь закрытом интернате… Надеюсь, не в зоопарке? Среди вас мы никогда не сможем почувствовать себя полноценными разумными существами, мы навсегда останемся лишь БЫВШИМИ ЛЮДЬМИ.
Даже если со временем человечество и предоставить нам какую-то автономию, то о полной самостоятельности и мечтать не приходится. Так что выход, который вам кажется «бегством от реальности», для нас — единственный шанс. Поверьте, нам непросто далось такое решение. Многие из нас, бывших людей, пережили тяжелейшие душевные драмы, были и случаи помешательства, особенно у… у бывших женщин. Впрочем, никакие роды не проходят без боли и страданий.
— Роды? — недоуменно переспросила Марта.
— Я устал, — неожиданно тихо сказал «Давыдов», — мне надо немного отдохнуть перед работой. Такой сложный разговор невозможно закончить так, сразу… Вы должны уяснить одно — мы, нью-дориане, считаем себя вполне жизнеспособным видом, случайно возникшим на перекрестке путей двух могучих цивилизаций. Решение о своей дальнейшей судьбе мы намерены принимать самостоятельно! Мы мечтаем строить новый мир, исследовать новые звезды… а не прятаться за закрытыми дверями от бывших родных и знакомых. Вы видели призрачные здания этой ночью в долине? Пока «технари» из нашего экипажа восстанавливала космолет, остальные, «гуманитарии», не теряли времени даром. «Призрачный город», например, не что иное, как проект нашей будущей столицы — его создает известный в прошлом архитектор. Мы моделируем и новые типы самых разнообразных машин, задумываемся о принципах нью-дорианской музыки, литературы, живописи… Словом, пытаемся синтезировать элементы будущей цивилизации, используя достижения обеих культур — человеческой и дорианской. Нам очень помогает струйная техника, с помощью которой можно за считанные минуты создать в деталях «мираж» любого устройства. Впрочем, — «Давыдов» неожиданно хохотнул, — мы, художники, все-таки предпочитаем иметь дело с естественным материалом. Вам понравились мои скульптуры из камня?
Марта пробормотала что-то невнятное, смущаясь под насмешливым, как ей показалось, взглядом «Давыдова».