— Рой Трусдейл. Берите яйца.
— Благодарю.
Он передал ей пакет, содержимое которого перемешал с водой и налил ей вместе с осадком. Наутро она была другой: отдохнувшей, более молодой на вид и не такой грозной.
— Я кое-что вспомнила этой ночью. О случаях, похожих на ваш. Они действительно были. Я — золотой мундир, и я слышала о подобных происшествиях, но ни разу не удосужилась поинтересоваться подробностями.
— Вы — золотой мундир?
Легавая? Кстати, она с него ростом. С такими мускулами она справится с любым зонником.
— Я к тому же и контрабандистка, — ответила она, оправдываясь. — Но однажды я решила, что налоги Зоне нужнее, чем контрабандисты.
— Возможно, теперь и мне придется отправиться в Зону, — небрежно заметил он. А сам подумал при этом: «Или сказать Робинсону, чтобы тот затребовал архивы». Яйца были готовы. Он подал их в чашках, которые все рюкзаконосцы носили на своих поясах.
— Расскажите мне поподробнее о случае с Вандерхэвеном, — попросила она.
— Больше мне не о чем рассказывать. Я бы предпочел об этом забыть.
«Это»в течение месяца поглощало все его мысли. Он был ограблен.
— Вы сразу же обратились в полицию?
— Нет.
— Вот что я вспомнила. Похититель брал свои жертвы из главной Зоны, держал у себя четыре месяца или около того, затем подкупал их. В большинстве случаев взятка оказывалась достаточно большой. Надеюсь, в вашем случае было не так.
— Почти. — Рассказывать чужестранке о Большой Стелле он не собирался. — Но если большинство из них приняли взятку, то как вы их обнаружили?
— Ну, утаить исчезновение корабля нелегко. Большинство кораблей исчезло в главной Зоне, затем через четыре месяца вновь появилось на других орбитах. Но если телескопы не могут их обнаружить на протяжении четырех месяцев, кое-кто может начать задавать вопросы.
Они выплеснули из чашек остатки и наполнили их кофейным порошком и кипятком.
— Было несколько случаев такого рода, — продолжала она, — и все они остались неразгаданными. Некоторые зонники думают, что это Посторонний, берущий образцы.
— Посторонний?
— Первое чуждое человечество, с которым мы когда-нибудь повстречаемся.
— Вроде Морской Статуи? Или того чужака, который приземлился на Марсе во время…
— Нет, нет, — нетерпеливо сказала она. — Морская Статуя была извлечена из континентального шельфа самой Земли. Она пролежала там свыше миллиарда лет. Что же касается Пак, то, насколько можно судить, они представляют собой ветвь человечества. Нет, мы все еще ждем настоящего Постороннего.
— И вы думаете, что он берет образцы, чтобы установить, готовы ли мы принять цивилизацию? Что он явится, когда мы будем готовы?
— Я не говорила, что верю в это.
— А во что?
— Не знаю. Мне представлялось, что это очаровательная и немного странная история. Мне никогда не приходило в голову, что он начнет брать образцы и из плоскостников.
Он засмеялся:
— Благодарю.
— Не обижайтесь.
— Отсюда я направляюсь в Бразилию, — сказал он. Это было не совсем предложение.
— Я остаюсь. День работы, день отдыха. Для зонницы я крепка, но я просто не могу идти день за днем, — она заколебалась. — Вот почему я не могу ни с кем путешествовать. Мне делали предложения, но мне ненавистна даже мысль, что я могу оказаться слабее кого-то.
— Понимаю.
Она встала. Встал и Трусдейл. Ему показалось, что она выше его, но это только показалось.
— Где вы живете? — спросил он. — Церера?
— Веста. Пока.
— Пока.
Он пересек Бразилию, Сан-Пауло и Рио-де-Жанейро. Он видел Чичен-Ица и, по обычаю, отведал перуанской кухни. Мысль о четырех месяцах, украденных из его жизни, все еще зудела в его мозгу, когда он оказался в Вашингтоне, округ Колумбия.
Центр Вашингтона был накрыт погодным куполом. Ему не разрешили войти туда с рюкзаком. Вашингтон был деловым городом: под его управлением находилась значительная часть планеты Земля.
Трусдейл направился прямо в Смитсонианский Институт.
Морская Статуя представляла собой не совсем гуманоидную фигуру с зеркальной поверхностью. Она стояла на громадных косолапых ногах, две трехпалые руки подняты, отражая какую-то опасность. Несмотря на века, проведенные на дне моря, на ней не было заметно признаков коррозии. Она выглядела словно изделие какой-то предшествующей цивилизации… Она и была им. Была скафандром, способным генерировать очень сильное стасис-поле. Находящийся внутри генератор представлял большую опасность. Когда-то этот скафандр потеряли.
Пак оказался древней, сморщенной мумией. Лицо его было твердым и нечеловеческим. На этом лице отсутствовало какое-либо выражение. Его голова была повернута под странным углом, руки слабо раскинуты по сторонам, не поднявшиеся против того, что сломало его горло. Трусдейл прочел в путеводителе его историю. И почувствовал жалость. Пак пришел из такого далека, чтобы спасти нас всех…
Итак… Экземпляры извне имелись. Вселенная достаточно велика, чтобы в ней отыскалось все, что угодно. Если кто-то и берет образцы человечества, то ради чего? Зачем он утруждает себя еще раз, возвращая их обратно?
Нет, еще хуже. От этих вопросов прямо зуд начинается: зачем отправляться на Землю за плоскостниками? Достаточно много богатых парочек проводит свой медовый месяц на Титане, под грандиозным чудом колец Сатурна. Наверняка было бы гораздо легче похитить ракету с молодоженами. И зачем похищать зонников именно из главной Зоны? Достаточно много их уходят на шахтные разработки в других направлениях.
Какой-то слабый проблеск… Но это ничего не прояснило. Он выкинул пришедшую мысль из головы…
Путешествие вдоль Миссисипи и подъем на скалы. Там он сломал ногу, и пришлось лететь в ближайший городок, расположенный в неровном каньоне. Врач вправил ногу и срастил кость. После этого Трусдейл улетел домой. С него было достаточно.
Полиция Сан-Диего не имела новых сведений о Лоуренсе Сент-Джоне Мак-Ги. Они уже привыкли к розыскам Трусдейла и, если называть вещи своими именами, несколько устали от него. Трусдейлу стало ясно, что они никогда и не надеялись разыскать Мак-Ги и его, Трусдейла, деньги.
— Он накупил достаточное количество трансплантатов лица и кончиков пальцев, — как-то сказал ему один из офицеров. Теперь же они просто разыгрывали утешающую видимость деятельности и ждали, когда же он уберется. Последний раз он заглядывал сюда с год назад.
Трусдейл направился в Штаб Армии. Его больше устраивало такси, а не движущиеся тротуары. Нога все еще побаливала.
— Мы работаем над этим, — сказал ему Робинсон. — Такого рода случаи могут быть позабыты. Так что — не беспокойтесь.
— Что?
Военный вроде бы усмехнулся:
— Никакой реальной связи. Я запросил компьютер о других нераскрытых преступлениях. Связанных с новейшей технологией и произошедших в любое время. Вы когда-нибудь слышали о копии Стоунхенджа?
— Разумеется. Я был там полтора месяца назад.
— Разве не удивительно? Какой-то шут воздвиг эту копию за одну-единственную ночь. На следующее утро Стоунхенджа оказалось два. Нельзя обнаружить никаких отличий, за исключением местоположения: копия на несколько сот ярдов севернее. На копии даже вырезаны те же самые имена.
Трусдейл кивнул:
— Знаю. Это, должно быть, самая дорогостоящая шутка, которую когда-либо разыгрывали.
— На самом же деле мы не знаем, который из них подлинный Стоунхендж. Предположим, шутник поменял оба Стоунхенджа местами. У него же хватило сил для перетаскивания камней при постройке копии. Все, что ему оставалось сделать, — это сдвинуть камни, являющиеся настоящим Стоунхенджем, и поместить на его место копию.
— Только никому об этом не говорите.
Военный рассмеялся.
— Получили что-либо из зоны?
Улыбка исчезла с лица Робинсона:
— Да. Полдюжины установленных случаев похищения и амнезии, и все — нераскрытые. Я все еще думаю, что мы разыскиваем Струльдбруга.
И все — нераскрытые. Это сулило неудачу и в деле Трусдейла.
— Старый Струльдбруг, — сказал военный. — Кто-то, кто уже сто двадцать лет назад был достаточно стар, чтобы решить, что знает все для разрешения всех проблем человечества. Или, может быть, чтобы написать книгу, определяющую характер человеческого прогресса. Тогда-то он и начал брать образцы.
— И он все еще занимается этим?
— Или внук, продолживший его дело. — Робинсон вздохнул. — Не беспокойтесь. Мы его заполучим.
— Не сомневаюсь. Просто для этого вам потребуется еще сто двадцать лет.
— Не дурите, — попросил Робинсон. И Трусдейл послушался.
Центр активности золотомундирной полиции располагался там же, где и административный центр: на Церере. Штабы полиции на Палладе, Юноне, Весте и Астрее были в определенном смысле лишними. Но крайне необходимыми. Пять астероидов могли охватить всю главную Зону. Случалось, что все они в одно и то же время оказывались по одну сторону от Солнца. Но такое происходило редко.
Из этих пяти астероидов Веста была самой маленькой. Ее города располагались прямо на поверхности, под четырьмя большими двойными куполами.
Один купол был трижды продырявлен за всю его историю. Это не из тех вещей, которые забываются. Все здания на Весте были герметичны. Некоторые были соединены с герметическими трубами, идущими через весь купол.
Окончив обычное антиконтрабандное патрулирование, Алис Джордан вошла в военный воздушный шлюз полиции Военного Города. Здесь помещались две комнаты и прихожая. Она сняла скафандр, повесила его. На груди — самка дракона, выдыхающая пламя.
Она доложила своей начальнице, Винни Гарсиа:
— Не повезло.
Винни усмехнулась. Она была темнокожей, тонкой и гибкой. С длинными и узкими пальцами. Намного более типичная зонница, чем Алис Джордан.
— Вам повезло на Земле.
— Сыграла в шутку Финейгла. Вы получили мой рапорт.
Алис отправилась на Землю в надежде разрешить нарастающую социальную проблему грез плоскостников — мозговые электроды, направляющие электроток прямо в центры мозга, начавшие распространяться и в Зоне. К несчастью, решение проблемы электродов на Земле тоже заставляло себя ждать. Лет через триста земляне ее решат… Но это вряд ли удовлетворит Алис Джордан.
— Я не это имела в виду. — Винни сделала паузу. — В вашем кабинете вас дожидается плоскостник.
— Плоскостник?
На Земле она переспала с одним мужчиной, но это не доставило удовольствия ни ему, ни ей. Гравитация и недостаток опыта. Он проявил тактичность, но больше они не встречались.
Алис встала:
— Я вам еще нужна?
— Нет. Позабавьтесь.
Когда она вошла, он попытался встать. Его несколько сбивала с толку низкая гравитация, но он ухитрился достать ногами до пола, а все остальное выпрямить.
— Хелло. Рой Трусдейл, — сказал он прежде, чем она отыскала в памяти его имя.
— Добро пожаловать на Весту, — ответила Алис. — В конце концов, вы объявились. Все еще охотитесь на похитителя?
— Да.
Она села за стол:
— Расскажите. Вы уже кончили ваши странствия с рюкзаком за плечами?
Он кивнул.
— Думаю, лучше всего были скалы, и попасть туда нетрудно. Вам следовало бы попробовать. Скалы не считаются национальным парком, и немногие разбивают там свои палатки.
— Постараюсь, если снова попаду на Землю.
— Я видел других Посторонних… Знаю, что они не настоящие Посторонние, но, черт возьми, они чужие. Если настоящий Посторонний на них похож…
— Раньше вы склонялись к мысли, что Вандерхэвен — человек.
— Верно, склонялся.
— И затратили много сил, чтобы его найти. — Она проанализировала мысль, что Трусдейл явился, разыскивая некую женщину, обитательницу Зоны. Эта мысль ей льстила…
— Кажется, с законами считаются не везде, — сказал он. — Хуже того, похоже, что охота на Вандерхэвена или кого-то вроде него идет на протяжении ста двадцати лет. Я разозлился и записался на корабль, идущий на Весту. Решил разыскать Вандерхэвена самостоятельно. Знаете, а попасть к вам нелегко.
— Знаю. Слишком многим плоскостникам хочется полюбоваться астероидами. Нам приходится ограничивать их число.
— Мне пришлось ждать три месяца, пока не подвернулся аварийный катер. Я все еще не знал, куда мне направиться. В конце концов, всегда можно отказаться от своего решения… А затем произошло кое-что еще, — при одном воспоминании у него сжались челюсти. — Лоуренс Сент-Джон Мак-Ги. Десять лет назад он завладел почти всем, что у меня имелось. Мошенничество.