– Найдется, – сказал Мозли обрадованно.
– Да, – сказал Иван. – Вот так!.. А утром я уйду. Так вот.
– А как же все остальное? – спросил Рыжий.
– А с остальным, – сказал Иван, продолжая смотреть на Наташку, – мы разберемся потом. Когда я вернусь…
– А ты вернешься? – недоверчиво спросил Мозли.
Иван коротко взглянул на него, и Рыжий опустил глаза.
14. ДЕНЬ СЕГОДНЯШНИЙ
Конечно же, Приют ничуть не изменился. Все так же колобродили в узких коридорах малыши, заглушая своим писком вечный гул вентиляции. Все так же спешили к местам аварий ремонтные бригады. Все так же пялились с зеленых стен слепые глаза телекамер. Как позавчера. Как в прошлый понедельник. Как сто лет назад. Словно по-прежнему проносится над Землей всевидящий Черный Крест, грозя неосторожным мгновенной смертью в лазерном костре… Креста не было, но ведь Слепые этого пока еще не знали, и потому их можно было простить. И Иван их простил. Как нашаливших детей.
Он шел по коридорам, перешагивая через копошащихся на полу детей, неспешно спускался по лестницам, придерживаясь правой рукой за перила, а левой успокаивая мотающийся на груди лайтинг. Словно возвращался домой после долгой и тяжелой смены, прошедшей в борьбе с медленно умирающим вентилятором. И поражался, в какой тесноте живут Слепые в Приюте, который еще неделю назад казался ему таким огромным и светлым.
Ивана узнавали, кидали любопытные взгляды на лайтинг.
– Привет, – говорили Слепые.
– Хэлло, Айвэн! Ты где пропадал?
– Здорово, Иван! Что это тебя уже два дня не видно?.. Ты, случаем, не заболел?
А когда Иван спустился с третьего этажа на четвертый, из-за угла вывернулась Жанетта. Девчонка вскрикнула от неожиданности и повисла у Ивана на шее.
– Здравствуй! – сказала она. – А мы-то думали: куда ты исчез?.. Был-был – и нету!.. А ты – вот он – тут как тут… Ой, а что это у тебя? – Она схватилась за ствол лайтинга.
Иван быстро перебросил оружие за спину.
– Подумаешь! – не обиделась Жанетта и снова защебетала: – А твоя мама вчера была у нас, плакала, говорила, что ты, наверное, попался Черному Кресту. И тетя Рита плакала… Да, ты же не знаешь: Наталья пропала. – Она вдруг замолкла и пристально посмотрела Ивану прямо в глаза. – Она тебе случайно не говорила, чего собирается делать?
– Нет, – буркнул Иван. – "Чего?" – не говорила.
– Странно, правда? – сказала Жанетта. – Может, она забралась в камеру Доктора?.. Так ведь Зрячий Мэт поставил там охрану – всех гоняют… Как ты думаешь?
– Отстань! – сказал Иван и щелкнул соплячку по носу.
Девчонка передернула плечами и гордо удалилась, потряхивая жидкими рыжими косичками. Ивану вдруг совершенно расхотелось идти домой. Уж лучше было бы сходить в камеру Доктора (и надо сказать, что туда тянуло), но ведь там стояла какая-то охрана, с которой добром вряд ли поговоришь. А по-другому говорить еще рано!.. И вообще не пройдет и получаса, как об его возвращении станет известно Зрячему Мэту. Да и не к лицу ему теперь пробираться в родном доме по-воровски, остерегаясь и оглядываясь. Иван пожал плечами, повернулся и отправился прямо к старику.
Он шел по коридору, по-прежнему кивая головой встречным и отвечая на рукопожатия, и думал о том, что не так он представлял себе возвращение в Приют. Ему казалось, что встречать его будут толпы плачущих от счастья сограждан, что героя понесут на руках, а девушки будут бросать ему охапки полевых цветов, добытых на безопасных отныне лугах…
Иван сплюнул. Пожалуй!.. Сначала в лепешку расшибешься, пока докажешь им, что снаружи нет никакой угрозы, что с проклятым Крестом отныне покончено навсегда. Вот тогда, может быть, и понесут… Может быть… Ну, ничего: докажем! И начинать надо с самого Мэта. С остальными будет проще…
А что, думал Иван. Люди мы великодушные. Назначим ему пенсию, пусть доживает в тишине и спокойствии, пусть даже по привычке сидит на холме, слепо обозревая безмятежное небо. Как крот на куче… Что еще надо старику?..
Мэт был у себя дома. Камера его была ярко освещена. В дальней стене зияла открытым ртом распахнутая настежь дверь в Сердце Приюта.
– А-а? – прошипел Мэт вместо приветствия. – Явился?
Он вскочил из кресла и, потрясая сухими кулаками, подскочил к Ивану.
– Ну и где тебя носило, паршивец? – взвизгнул он. – Уже сто раз можно было вернуться. Мать, понимаете ли, слезы проливает, а он…
– Задержался слегка, – сказал Иван. Надо же, какая отеческая забота, подумал он.
– А где мои часы?
– Дал поносить… Проверьте-ка лучше связь с базой!
Старика словно ударили. Он замер, глаза его округлились, и он стал похож на белую сову. Потом он резко повернулся и бросился в Сердце Приюта. Некоторое время оттуда доносилось щелканье, покашливанье и бормотанье. Потом Зрячий Мэт вернулся обратно и упал в кресло.
– Что? – спросил ехидно Иван. – Нет связи, да?.. И не будет!
– Какой же я осел! – сказал старик, не глядя на Ивана. – Проклятый Эллиот!.. "Амнезия, амнезия"… Вот тебе и амнезия! Надо было просто убить щенка. Тогда же!.. Одним больше, подумаешь!.. – Он закрыл лицо руками. – Но ведь не мог же я знать, что проклятый Дайер нарушит соглашение! Столько лет все шло нормально… Целый век!
Вот оно как, подумал Иван. Вот тебе и ключик к твоей странной забывчивости! Заставили забыть…
Старик бормотал что-то уж совсем неразборчивое, словно молился. Иван смотрел на него с улыбкой. Как мог этот полубеспомощный старец больше века внушать ужас стольким людям, думал он. Давно его надо было тряхнуть как следует. Чтобы все выложил… Только в голову это никому не приходило. Да и тебе бы не пришло. Еще полгода назад…
– Что улыбаешься? – сказал Мэт, подняв голову.
– Интересно, – сказал Иван. – Оказывается, вид ослепшего Зрячего может доставить удовольствие.
– Радуйся! – сказал старик с ненавистью. – Я вот посмотрю, как обрадуются жители Приюта, когда узнают, что ты, – Мэт выстрелил в Ивана указательным пальцем, – ослепил меня.
Он встал и снова пошел в Сердце Приюта. Иван отправился следом. Войдя, он остановился возле дверей. Все верно. Конечно, он был здесь. Вот и пульт, вот и столик с креслами. И лишил его памяти Мэт именно за то, что он вошел сюда, в святое святых, без разрешения. Да еще и документы изучать начал!
Мэт пощелкал на пульте тумблерами, взял в руки микрофон, откашлялся.
– Жители Приюта! – сказал он властным голосом. – Я хочу сообщить вам плохую весть, друзья мои!
Он сделал эффектную паузу. Иван знал, что все замерли сейчас в своих камерах.
– Друзья мои! Зрячий Мэт больше не зряч!.. Один из Слепых совершил величайшую за всю Эру Одиночества подлость. Он лишил меня Зрения. Теперь я слеп как дерево! С завтрашнего дня мы бессильны перед Черным Крестом!.. Друзья мои! Я плачу! И вы плачьте вместе со мной, ибо Приюту теперь конец!.. Потому что все мы либо сгорим, либо задохнемся в собственных выделениях!..
Что он мелет, подумал Иван. Что он такое мелет?
Он бросился к Мэту и, оттолкнув его от пульта, отобрал у старика микрофон.
– Не верьте Мэту! – заорал он. – Это я обращаюсь к вам, Иван Долгих, сын Петра из бригады вентиляторщиков… Не верьте Мэту, люди! Он действительно перестал быть Зрячим, но это потому, что Креста больше нет. Крест уничтожен!
Ну вот и все, подумал он. Главное сказано, и теперь слово за ними.
Серая пелена встала вдруг у него перед глазами, как будто осеннее небо опустилось на землю, спрятав и пульт, и микрофон, и все остальное. И увидел Иван, как ползет к нему сзади полураздавленный черный паук, готовя острое ядовитое жало, злобный, ненавидящий, мстительный…
Иван стремительно обернулся. Серая пелена исчезла. На полу, всхлипывая, копошился Зрячий Мэт, сжав в правой руке большой нож. Иван подскочил к старику и резко ударил ногой по его руке. Нож, кувыркнувшись в воздухе, отлетел в угол. Мэт с трудом поднялся.
– Ты лжешь, щенок! – прошипел он. – Черный Крест нельзя уничтожить. Он неуязвим! Во всех Штатах только три человека могли уничтожить его. Это были большие люди, но и им для этого надо было как минимум собраться вместе. – И он хрипло рассмеялся.
Пожалуй, не стоит его больше подпускать к пульту, подумал Иван. Мало ли что…
– Сядьте, мистер Коллинз! – сказал он. – И не двигайтесь! А то я не погляжу, что у вас преклонный возраст!
Старик, кряхтя, уселся.
– Когда, по-вашему, Крест должен быть над Приютом на ближайшем витке? – спросил Иван.
Мэт посмотрел на часы. И молча отвернулся.
– Я убью вас, мистер Коллинз! – устало сказал Иван.
– Через двадцать минут, – прошипел Мэт.
Иван снова взял в руки микрофон.
– Жители Приюта! – сказал он. – Через десять минут прошу вас собраться в выходном тамбуре. Вы убедитесь, что Зрячий Мэт вам больше не нужен.
Он выключил пульт.
– Пойдемте, мистер Коллинз. Я докажу вам, что ваша "Цитадель" уничтожена.
Услышав слово "цитадель", старик вздрогнул, провел трясущейся рукой по лицу. Но тут же высокомерно рассмеялся.
– Ты с ума сошел, мальчишка! Я же тебе сказал, что нет в мире силы, которая могла бы совершить это.
– Значит, есть, – сказал Иван. – Пойдемте!
– Гореть тебе в геенне огненной. А я с удовольствием посмотрю на эту картину.
– Да-да, – согласился Иван. – Конечно… Пошли!
Однако старик, с трудом закинув ногу на ногу, поудобнее уселся в кресле.
– Иди, – сказал он. – Я приду попозже… Не волнуйся, я успею к нужному моменту.
Он просто хочет вывести меня из себя, подумал Иван.
– Ну нет, – сказал он. – Мы пойдем вместе.
Старик злобно плюнул в его сторону.
– Ну и черт с тобой! – Он поднялся с кресла и медленно двинулся к стене. – Не ожидал я от тебя такой прыти. – Он сокрушенно покачал головой.
– Куда вы, мистер Коллинз? – крикнул Иван, сдергивая с плеча лайтинг. – Выход в противоположной стороне.
– Успокойся! – прошипел Мэт. – Я не собираюсь сбегать. А то ты тут развалишь все с испугу!.. Просто у меня здесь лифт.
Он подошел к стене, что-то там сделал, и стена вдруг треснула. В ней открылась большая ниша, в которой тут же вспыхнул свет. Старик шагнул внутрь и обернулся.
– Заходи же! Чего зря ноги топтать!
Все у него работает, подумал Иван. А ведь ремонтников он сюда не пускает. Кто же все это ремонтирует?.. Сам, что ли?..
Он вошел в лифт и встал в уголке, направив ствол в живот старику. Тот вздохнул, глядя на лайтинг, и сказал:
– Не вздумай стрелять! Сам сгоришь!.. Замкнутый объем.
– Ничего! – сказал Иван. – Уж лучше сгорю в замкнутом объеме, чем вас упущу!
Старик зябко передернул плечами и нажал кнопку на стене. Чуть дрогнул пол, послышалось легкое гудение. И стена снова разошлась.
– Приехали, – сказал Мэт, по-прежнему не сводя завороженного взгляда с лайтинга. – Дальше поезд не идет!
Боишься, владыка, подумал Иван. Трясешься! Умирать-то страшно! Столько лет никого не боялся. Некого было бояться! Сам себе голова. Хотел – ел, что хочется. Хотел – спал, с кем хочется. Хотел – отправлял на смерть…
Он усмехнулся и сказал:
– Выходите, мистер Коллинз! Поезд дальше не пойдет!
В выходном тамбуре пока еще никого не было, только сидел у ворот Толстяк Жерар и, по обыкновению, дремал, зажав автомат между колен. Иван подошел к нему и, аккуратно вытащив оружие, повесил на свое левое плечо.
Целый арсенал, подумал он. Только воевать не с кем. Разве что с Мозли…
Послышались голоса. В тамбуре появились Слепые. Зашумели, загомонили. Как всегда проснулось гулкое эхо.
– Кто знает, что случилось?.. Куда это все прутся?
– Смотри: и Мэт здесь!.. А Иван-то, гляди, весь оружием обвешан!
– Да, совсем от рук отбился мальчишка! Стыд и срам!
– Старый хрыч давно с ума сошел!.. А теперь и Ивана с панталыку сбил. Вы слышали, Феликс, он заявил, что Креста нет?
– Да что я слышал?! Я только что из фанового отсека вылез.
– То-то я думаю: откуда это так воняет?.. Эй, уберите детей из-под ног! Задавим ведь…
– Нет-нет, Мартина! Сечь их надо! Сечь, сечь и сечь!
– И не говорите, соседка!.. Мой вчера заявляет: "Живем, как кроты в норе…" Это я – крот, да? Каково?
– Петька, смотри-ка – дядя Иван! А болтали ребята, что он с Мэтом разругался и ушел…
– Ну и что? Как ушел, так и вернулся!
В толпе Иван увидел свою мать. Она стояла и настороженно смотрела на него. Как будто он и не исчезал никуда на двое суток… А отца не было. И ребят не было. Ни Анны, ни Глэдис, ни Криса – никого… Почему же они не идут, подумал Иван. Разве это не было и их мечтой?
Он поднял руку.
– Тихо!!!
Шум голосов медленно затих.
– Граждане Приюта! – крикнул Иван. – Я попросил вас собраться здесь для того, чтобы доказать вам: Черного Креста больше нет!.. И нет больше ни Слепых, ни Зрячих! И поверхность теперь доступна для всех в любое время. Каждый может выйти. Хоть сейчас!
Толпа колыхнулась.
– Держи карман шире! – раздался чей-то насмешливый голос. – Мне и здесь хорошо! Тепло, светло и в окна не дует!
Иван замер. Не верят, подумал он. И не поверят!.. Чего ради верить? Какой-то пацан, третьего дня исчез, двое суток неизвестно где пропадал, откуда-то внезапно появился и заявляет теперь во всеуслышание, что Креста больше нет… Пропало, видите ли, куда-то вековое пугало! А с пугалом этим уже не одно поколение жизнь прожило…
– Кончай валять дурака, Иван! – сказал дядя Мартин. – Говори, зачем собрал? Некогда лясы точить!.. На шестом этаже канализация полетела. И на девятом тоже!
Ну и ладно, подумал Иван, ну и пусть.
Он повернулся к толпе спиной и пошел к выходу, мимо приткнувшегося к стене Зрячего Мэта, мимо сидевшего с обалделым видом разоруженного горе-охранника Жерара, мимо какого-то незнакомого малорослого типа с лысым черепом, возникшего справа и от которого пахнуло угрозой, но не сиюминутной, а отдаленной, протяженной во времени. На нее Иван пока не стал обращать внимания. В воротах он обернулся. Никто не двинулся с места, все молча смотрели на него. От толпы безысходно несло черной тоской непонимания и враждебности, и Иван плюнул бы на все и ушел, но во вселенской этой черноте яркими огоньками поблескивали любопытные глазенки детей.
И Иван сказал, глядя в эти огоньки:
– Сейчас я выйду наружу. Зрячий Мэт подтвердит, что Крест должен быть сейчас как раз над головой… И если он еще существует, я тут же умру. На ваших глазах.
Мэт взглянул на часы, но ничего не сказал. И тогда Иван выбежал на луг.
– Сынок! Вернись! – догнал его рыдающий стон матери.
– Опомнись, безумец! – визгливо крикнул Зрячий Мэт. – Еще успеешь вернуться… Я прощу тебе все выходки!
Иван остановился посреди луга. Над ним раскинулся голубой купол, с которого светило ослепительное солнце. Над благоухающими цветами порхали яркие бабочки. Издалека доносился размеренный голос кукушки. Все было, как вчера, и все было совершенно иначе. Наверное, потому, что теперь не надо было с опаской оглядывать небо.
В спину остро кольнула угроза, непонятная, но явно смертельная. Иван тут же совершил прыжок в сторону. Мимо него, блеснув на солнце, рыбкой скользнул нож и, упав на землю, затерялся в траве.
Иван медленно обернулся. Толпа Слепых придвинулась к воротам. В ней спешил затеряться лысый карлик. Слепые не обращали на него никакого внимания, они, раскрыв рты, жадно смотрели на Ивана. Иван улыбнулся им и растянулся на траве, сунув лайтинг под голову. Закрыл глаза.
Что же мне делать с Мэтом, думал он. Выгнать его из Приюта?.. Специально для него создать тюрьму-одиночку и в пожизненное?.. Хорошо бы поразить его на глазах у всех фиолетовой молнией, но нет у меня к нему ненависти. Еще вчера было сколько угодно, а сегодня ничего не осталось. Одна жалость…
Лежать под солнцем на траве было приятно – тепло и мягко. Как на кровати. Век бы так лежал!.. Если бы еще не упиралась в шею рукоятка лайтинга.
Негромкий шум донесся до него от ворот. Он открыл глаза, сел и посмотрел назад. Толпа Слепых рассасывалась. То один, то другой, словно вспомнив о чем-то, поворачивались и уходили. Заплакали дети.
– Туда хочу! Туда-а-а!.. – закричал какой-то малыш.