Вадик осторожно подошел к двери, размышляя о том, что ему в последнее время везет на приоткрытые двери.
"Может, это предназначение?" – подумалось ему.
От этой мысли по его спине промчался легкий холодок, но странным образом это придало ему уверенности. Вадик открыл дверь и прошел вперед.
За дверью оказался длинный коридор, освещенный единственный блеклой лампочкой. Метров через пять коридор, делал поворот направо. Из-за угла шел свет, как от настольной лампы, и Вадик уверено направился к этому ориентиру. Его сердце замирало от страха, любопытства и странного предчувствия событий.
Заглянув за угол, он остановился, приоткрыв от удивления рот. Его взору предстала довольно большая комната, похожая на подвальную но с высоким потолком.
Здесь было темно. Только недалеко от входа прямо на полу стояла большая настольная лампа, включенная в розетку. Ее света едва хватало на треть помещения, но и этого было достаточно, чтобы Вадик осмотрелся.
Комната была пуста, голые стены, бетонный пол. Посреди комнаты, прямо в лучах лампы, топтались на месте трое мужиков одетых в грязное тряпье. Они стояли спиной к Вадику, и он видел только их спины. Они странно двигались, словно танцевали на месте медленный танец, едва отрывая ноги от пола. При этом руками одни делали странные медленные движения, словно пытались облапать невидимую партнершу.
От этой картины у Вадика перехватило дух, и он даже пропустил тот момент, когда из угла навстречу ему выскочил еще один персонаж.
Когда перед Померанцевым нарисовался невысокая фигура, облаченная в черный рабочий халат заляпанный машинным маслом, он едва не вскрикнул. Сердце подпрыгнуло и забилось, словно шмель в спичечном коробке. Но следующую секунду Вадик узнал подошедшего человека и облегчено вздохнул.
Это был татарин Фарит – фабричный дворник. За узкие глаза и жидкую бороденку, все на фабрике звали его Китайцем, и был он человек тихий и в сущности безвредный. Вадик, правда, с ним никогда не общался, но слышал о нем от всеведущего Саныча.
– Здравствуй. – Сказал Фарит и улыбнулся. Его морщинистое лицо растянулось в улыбке, бороденка задрожала, и он стал удивительно похож на китайского божка.
– Здорова, – довольно грубо выдохнул Вадик, – чего это вы тут делаете?
– Мы постигаем смысл жизни, – ответил дворник, – очищаем наши души лечебной гимнастикой. Что привело тебя к нам, как тебя зовут?
– Я Вадик, – представился Померанцев, – мне переночевать негде, увидел свет и зашел.
– Так проходи, – кивнул Фарит, – мы всегда рады новым лицам!
И он широким жестом обвел зал. Потом он повел Вадика в угол, в котором стояла широкая садовая скамейка. Мужики, переминающуюся с ноги на ногу, продолжали заниматься своим делом, не обращая внимания на гостя. Померанцев заметил, что глаза их были закрыты, и они тихо бормотали себе под нос.
– Садись – сказал Фарит, и первым сел на скамейку.
Вадик опустился рядом, с подозрением покосившись на грязную хозяйственную сумку, примостившуюся на краю скамейки.
– Расскажи, что привело тебя к нам, Вадик, – сказал Фарит, поглаживая свою бороду, – входная дверь открывается не всем. Только тем, в ком проснулось предназначение...
– Да я, – булькнул Вадик, – Да у меня жену в жопу выебли и я из дома ушел.
Он выдохнул это с деткой обидой и чуть не заплакал. Он сам не знал, почему сказал это незнакомому дворнику да еще татарину. Но, утерев рукавом нос, он почувствовал, что ему стало легче. С души упала странная тяжесть, и Вадик почувствовал себя снова легким как перышко, готовым к мечтаниям.
– Да нет, – тихо ответил Фарит, – просто ты ощутил свое предназначение, поэтому и пришел. Жена и жопа – это тлен. Это лишь повод. Не обращай на это внимания. Твое предназначение зовет тебя.
Разобрав, что дворник говорит про предназначение, Вадик насторожился. Да, конечно, он всегда чувствовал себя необычным, не таким как все. Он чувствовал что ему в жизни уготовано что-то особенное, что у него есть предназначение... Но неужели вот так вот сразу? И причем здесь татарин?
– Мы поможем тебе, – мягко продолжил татарин, – тебе будет хорошо, поверь. Все наладится, и ты найдешь себя.
Вадик с надеждой посмотрел на Фарита. Теперь он предстал перед ним в новом свете – благообразная бородка, вид умудренного опытом старца. Учитель. Наставник. Померанцев почувствовал, что внутри него разливается умиротворение, и удовлетворенно кивнул.
– Вставай – велел Фарит и пошел к центру комнаты.
Вадик послушно вскочил со скамейки, и засеменил вслед за дворником. Тот остановился прямо за лампой, чуть в стороне от танцующих мужиков.
– Стой на месте. – Сказал татарин – Расслабься.
Вадик послушался, поедая газами танцующие фигуры. Одежда на них была изрядно потасканная, грязная. Лиц он их не видел, но был уверен, что лица давно не бритые и жутко грязные. Вадику подумалось, что наверно это были бомжи.
– Фарит – шепотом спросил он – а кто это?
– Это люди, которые продвинулись на своем пути. Они почти пришли к своему предназначению, и постигают его сущность, оттачивая клинок свой души.
– А! – ошеломленно сказал Вадик – А чего они такие грязные?
– Ты об одежде? Это все внешнее, наносное. Мы больше внимание уделяем внутреннему, душе. Не важно, что у тебя с наружи, как ты выглядишь. Главное, то, что у тебя внутри! Когда занимаешься внутренним, время на внешнее и не хватает. Поэтому их одежды в таком запущении. А одежа это как раз внешнее. Как жена и жопа, понимаешь?
С этими словами Фарит коснулся пальцем живота Вадика, и тот почувствовал от этого прикосновения тепло. Он удивленно посмотрел на свой живот, но в этот момент дворник взял его за руку.
– Поставь руки так! – Сказал он и поднял его руку, показывая как.
– А ноги вот так. Теперь подними одну ногу на носок, поставь обратно, теперь вторую. Хорошо.
Вадик слушался Фарита, чувствуя, как изнутри, из живота, поднимается незнакомое ощущение того что он делает все правильно.
– Все верно, – продолжал Фарит, – теперь руки. Двигай кистями. Представь, что ты гладишь кошку. Или обнимаешь женщину.
Вадику вспомнилась Маринка с голой жопой, и он досадливо поморщился. Он представил себе, что держит в руках серую полосатую кошку, что жила у него в действе, и стал осторожно ее поглаживать.
– Закрой глаза, – скомандовал Фарит, – теперь делай все одновременной и чувствуй!
– Что чувствовать? – Удивился Вадик, не открывая глаз.
– Тихо! – Прикрикнул на него Фарит. – Не разговаривай! Чувствуй! Ты поймешь, когда почувствуешь...
Вадик стал послушно переминаться на месте, чувствуя себя довольно неловко. Вокруг было тихо. Татарин видимо отошел и Померанцев слышал только сосредоточенное сопение мужиков, которых про себя окрестил бомжами.
Вадик топтался на месте, сосредоточено водя перед собой руками, и рассматривал появившиеся перед глазами зеленые и синие круги.
"-Неужели это и есть предназначение? – думал он – а что дальше? Вот я топчусь. Что я должен чувствовать? Интересно слово "топтун" не от этого танца произошло?"
Почувствовав легкость мыслей, он хотел помечтать о том, как спасет президента от шальной пули, но в этот момент ощутил жжение в подошвах. От удивления он чуть не раскрыл глаза, но ему помешал громкий шепот:
– Дальше, дальше давай! – Это был Фарит, который и не думал отходить. Просто он очень тихо стоял рядом.
Вадик еще плотнее сжал глаза, и стал дальше топтаться на месте, чувствуя, как тепло понимается до колен и начинает стучаться в бедра. Ему стало жутко интересно, что будет дальше, и он стал убыстрять движения.
– Не так быстро, – прошипел невидимый Фарит, – медленнее, нежнее!
Вадик послушался, и минут через пять теплота добралась до живота и стала наползать на ребра.
– Хорошо хорошо, – шептал татарин, – хорошо идет! Ты сильно продвинулся по пути! Ты пришел к нам уже подготовленным! Это хорошо...
Померанцев не обращал на этот шепот никакого внимания. Волны теплоты захватили его тело, и Вадику стало безразлично все происходящее кругом. Ему хотелось все больше этой теплоты, больше и больше. Когда эта волна захлестнула шею, Вадику вдруг показалось, что он ощущает рядом мохнатые фигуры. Он сразу догадался, что это были другие – те бомжи, которые топтались недалеко от него. Он попытался по ощущениям определить, где стоит Фарит, но не смог. Вернее смог, но это бы не Фарит. Вадику почудилось, что рядом с ним стоит небольшая кирпичная стенка. Именно так он ощущал Фарита – твердый и холодный как кирпич.
– Давай, давай! – Подбадривал его Фарит. – Давай!
Теплая волна рванулась выше и Вадика закружилась голова. Он вдруг почувствовал, что начинает излучать тепло, и в это время таинственная волна накрыла его с головою. Разум у Вадика помутился, он стал чаще дышать и делать резкие движения, словно пытался выскочить из одежды.
Когда в голове прояснилось, он почувствовал что спокойно стоит на месте. Он открыл глаза и сразу же наткнулся взглядом на Фарита.
– Ай, молодец! – крикнул дворник и расплылся в морщинистой улыбке, – ты готов, почти готов!
Вадик с удивление почувствовал себя освеженным, словно только что принял ванну. Он обернулся – мужики продолжали мяться на месте, кряхтя от нахлынувших ощущений.
– Да, – сказал дворник, – ты по настоящему приблизился к предназначению! Несколько дней и ты найдешь его! Осталось еще немного.
Он вдруг метнулся в темный угол – к хозяйственной сумке. Запустив нее руки по локоть и чем-то звякнув, татарин извлек из нее бутылку без этикетки.
Когда он вернулся к Вадику, тот увидел что в бутылке налито нечто прозрачное.
– Вот, – сказал Фарит, – это тебе поможет. Быть может, цветок твоего предназначения распустится уже сегодня!
– Это что, водка? – Опасливо осведомился Вадик, глядя на бутылку. Водку он не любил. От нее Померанцеву всегда делалось плохо.
– Нет. – Покачал головой дворник. – Это эликсир души. Тебе надо подпитать себя, ты сейчас растратил много энергии. Этот эликсир даст тебе дополнительные силы, и перед тобой откроются пространства твоей души. Ты поймешь самого себя и установишь мир в своем теле.
– Водку – не буду! – Решительно отказался Вадик.
– Это не водка! – Рассмеялся татарин. – То есть это выглядит как водка. Но бутылка купленная в магазине не будет эликсиром души. Новую бутылку надо заряжать своей энергией, придавать ей астральные свойства и устанавливать контакт с зыбким миром. В общем, немного побыть алхимиком. Надо передать водке часть своей сущности, отдать ей свою доброту, благожелательность, тепло и свет, и только тогда она станет эликсиром души, который сможет помочь другому человеку.
– Правда? – Неуверенно спросил Вадик, ошеломленный таким аргументом.
Вместо ответа Фарит протянул ему открытую бутылку. Померанцев неуверенно взял ее и принюхался. Пахло водкой. Наконец он решил, что надо попробовать и сделал большой глоток. Вопреки ожиданиям, горло не обожгло. Жидкость ловко скользнула в пищевод и оттуда легко перетекла в желудок. Там она на секунду затаилась, а потом взорвалась фонтаном тепла.
От удивления Вадик застыл на месте, прислушиваясь к новым ощущениям организма.
– Чувствуешь? – Спросил татарин.
– Чувствую.
– Что чувствуешь?
– Еще хочется. – Застенчиво признался Вадик.
Фарит тихо засмеялся и подбодрил Померанцева широким жестом, – давай, мол, продолжай!
Второй глоток пошел еще лучше. Прозрачная жидкость скатилась внутрь, и заворочалась внутри живота распространяя живительное тепло. Вадик глубоко вздохнул и почувствовал себя как воздушный шарик: полным легкой радости, от которой хотелось взлететь.
– Закрой глаза! – Велел Фарит. – И танцуй снова, танцуй с великими силами!
Вадик послушно закрыл глаза и принялся топтаться на месте, не выпуская бутылку с эликсиром души из рук.
На этот раз тепло из ног поднималось быстро, да что там, оно просто хлынуло потоком, в один момент, заполнив Вадика до самой макушки.
" Я как бутылка – подумал он, – я наполняюсь душой, я сам стал бутылкой с эликсиром души!".
В голове звонко щелкнуло и перед закрытыми глазами Вадика открылось небольшое окно. Из него бил яркий свет, который упал прямо на мысли Вадика и высветил их словно прожектор. Почему-то отчетливо запахло сладким дымом, – наверно рядом жгли солому.
Померанцев засмеялся. Он видел все свои мысли, ему стало легко и хорошо. Он отчетливо видел, что все внешнее не важно, а важно то, что внутри. И то, что нужно заботится о своем нутре, он тоже видел, мысли нужно было растить, культивировать, и прочищать, выдирая сорняки. Вадику подумалось, что к нему опять пришла мудрая мысль, и он снова засмеялся.
Он по прежнему топтался на месте, двигая руками и ногами так, как чему подсказывало его тело. Не открывая глаз, он еще раз приложился к бутылке с живительным эликсиром.
Энергия хлынула потоком, устроив в голове воронку водоворота. Вадик продолжал смеяться, не смотря на гарь, от которой першило в горле. Он чувствовал, что излучает энергию, чувствовал, что она просто льется из него в окружающее пространство, наполняя мир светом и теплом.
– Я горю! – прошептал он.
Перевел дух и тут же закричал:
– Я факел! Я – факел!!
Он действительно чувствовал себя факелом – своей горящей душой он освещал мир, делал его светлее и чище.
– Так гори! – Закричал в ответ Фарит, находящийся где-то далеко, – гори!
И Вадик вспыхнул. В голове его все смешалось. Он смеялся и чувствовал чужой смех, он танцевал и чувствовал чужой танец. Он светил в мир и чувствовал свет других.
А потом все смешалось в кучу: свет, мохнатые теплые туши, чьи-то касания и разговоры. Вадик мощным глотком допил эликсир души, и растворился в мировой радости отдавая ей свое тепло.
* * *Проснулся он легко. Просто открыл глаза и уставился в закопченный потолок, выкрашенный облупившейся зеленой краской. Через минуту он сообразил, что лежит на лавке, лицом вверх, и рассматривает потолок подвала.
Вадик рывком сел. Он находился в той же самой комнате где вчера познакомился с Фаритом и его учениками. В голове было пусто. Но зато она не болела. Вадик чувствовал упадок сил, но больше никаких неприятных ощущений не было.
В подвале никого из вчерашних бомжей не было. Только горела лампа, вяло освещая грязный бетонный пол. На лавке валялась драная хозяйственная сумка, которую Вадик использовал как подушку. Он потянулся к ней, запустил внутрь руку и извлек на свет пустую водочную бутылку без этикетки. Принюхался. Пахло водкой.
Он точно помнил, что вчера пил из этой бутылки. Но похмелья не было, и это было самым странным. Обычно, после водки, Вадик полдня не мог встать.
"Что же было в этой бутылке?" – подумал он.
Обведя взглядом пустую комнату, Померанцев попытался припомнить что было вчера.
Он пил и ему было хорошо. Энергия хлестала из него, как из прохудившегося ведра, а голову посещали мудрые мысли. Потом воспоминания как-то резко заканчивались.
"Наверно, потом, я ужрался". – Подумал Вадик.
Он напрягся, пытаясь вспомнить что было дальше но память выдала лишь неразборчивый набор ощущений: его хвалили, хлопали по плечу, он с кем-то танцевал и снова пил, было хорошо. Вдруг вспомнилось, что одного из его новых знакомых звали Шумахером.
"Запоминающаяся фамилия" – подумал Вадик.
Еще память вдруг выплюнула из своих недр случайную фразу:
– Когда наливают от души, это и есть эликсир души.
И еще, следом, истошный крик:
– Да не факел ты, а фак ты ел!
Вабик поморщился, а потом вдруг испугался. Он вскочил со скамейки и стал ощупывать свою жопу. Вроде она не болела, да и других неприятных ощущений тоже не было. Померанцев облегченно перевел дух.
"Ну и хорошо – подумалось ему, – а то Саныча послушаешь – кругом одни пидарасы."
Вспомнив про Саныча, он подумал о работе. Автоматически глянув на старенькие часы, он присвистнул – рабочее утро было уже в разгаре. Вадик внезапно вспомнил, что сегодня должны были давать аванс и, плюнув на все воспоминания, заторопился к выходу.
Железная дверь была распахнута настежь. Вадик вышел на лестницу и попытался аккуратно прикрыть за собой дверь. Но это ему не удалось – железная конструкция была тяжелой. Взяв разгон от толчка Вадика, она с ужасающим грохотом захлопнулась. Померанцев втянул голову в полечи, поежился, и бросился по лестнице на третий этаж, перескакивая через несколько ступенек за раз.
Скинув в раздевалке пальто и натянув рабочий халат, Вадик отправился к цех. В нем было многолюдно. Сегодня все вышли на работу и делали вид что ударно трудятся в поте лица. Мужики в цеху перекрикивались, стараясь заглушить рев станков, и сияли заплывшими глазами, в предвкушении аванса.