«На полу – конечно. Она валяется в постели».
Сделав это мудрое замечание, призрачный Советник смолк.
Продолжая ласкать волосы Ивара, Вторая Глубина сказала:
– Ты очень храбр, землянин, но не слишком умен. Ты бросился защищать Зенда Уна, эту мразь, это Око Хорады, гнилой побег похарас! Твое счастье, что Первый Курс не ударил сильнее… Он мог переломать тебе кости.
– Кстати, как он? – Тревельян скосил глаза на неподвижное тело биолога.
– Он жив. Такого, как он, нелегко убить. Нервные связи в его мозгу восстанавливаются даже после ментального удара.
– Так этот палустар, которым грозил Зенд Уна…
– Ментальный излучатель, и довольно мощный. Аппарат, запретный для любого, кроме особых представителей Хорады. Они… Скажи, у вас есть хищники, что питаются не просто мясом, а падалью?
– Да. Гиены. Не очень приятные на вид.
– Гиены… – повторила Глубина незнакомое слово. – Они – гиены. Мерзкие, отвратительные… иногда страшные.
«Тайная охранка», – заметил командор, а Тревельян спросил:
– Ты его боишься, моя сероокая радость?
Глаза Второй Глубины сверкнули.
– Запомни: я никого не боюсь, никого и ничего! Не испугаюсь даже провести ночь с мшаком!
– Звучит заманчиво. – Тревельян поднялся и подхватил ее на руки. – Ньюри меня извинит? Не слишком большая вольность со стороны мшака?
– Извинит. Но ньюри удобнее передвигаться самой. Отпусти меня.
Рука об руку они направились к выходу. Ивар оглянулся, и пустота просторного зала вдруг поразила его, как поражает иногда пространство, сотворенное людьми и для людей, в котором, однако, не найдешь живой души. Эти ряды никем не занятых кресел, эти неразвернутые столики-пюпитры, эти подушки кни’лина, лежавшие так далеко одна от другой… Ощутив на долю секунды приступ одиночества, он подумал, что нынешняя ночь, пожалуй, не будет одинокой, и это хорошо.
Потом его взгляд упал на все еще неподвижного Первого Курса.
– Ты уверена, что ему не нужна помощь? Может быть, вызвать слуг?
– Они к нему не подойдут, – сказала Вторая Глубина, и пояснила: – Боятся.
– Почему? И почему Зенд Уна назвал его тварью с Тоу? Тоу – это ведь, кажется, один из ваших миров?
Женщина медленно опустила веки. Ее ресницы были потрясающей длины и лежали на матово-белой коже точно два пушистых веера.
– Ты стоишь рядом со мной, Ивар Тревельян, и это кое-что значит – ты ксенолог, и наши обычаи тебе известны. Так чем мы займемся? Будем беседовать? Говорить о Зенде Уна и Первом Курсе? О маленькой дряни Ифте Кии, об отмороженной жрице и всех остальных недоумках? Если тебя интересуют разговоры, выйди из моего коно, а если хочешь в нем остаться, скажи, что грезишь о моих губах и теле, и отведи в свой отсек. Что ты выбираешь?
Тревельян обнял ее за талию. Они вышли в парк, уже сумрачный под гаснущим светом искусственного солнца. Темный павильон казался большим резным ларцом на мягкой ворсистой скатерти луга. Двух недель не прошло, как они пировали тут, ели странные блюда кни’лина, пили соки, держали чинные речи, и вот двоих уже нет… Троих, тут же поправился Тревельян, вспомнив о бедном Ори. Ему вдруг почудилось, что на лесной опушке, метрах в ста пятидесяти, кто-то стоит. Приглядевшись, он узнал Иутина. Кажется, третий генетик хотел к нему подойти, но, увидев, что Ивар не один, скрылся за деревьями. «Иуда», – прошелестел беззвучный голос командора. Иуда не Иуда, подумал Тревельян, но определенно один из двух подозреваемых. Кто бы ни прикончил Первое Лезвие, это убийство доказывало, что смерть Джеба Ро не была случайной и что тазинто и терре в ней не виноваты.
Не говоря ни слова, Ивар и Вторая Глубина миновали луг, вышли в коридор земной секции и добрались до отсека за багряной дверью. Тревельян шел молча, хотя его распирали вопросы. Сцена в зале собраний, когда Зенд Уна сразил Первого Курса, была столь же непонятной, как явная ненависть жрицы и внезапная, такая скоропалительная симпатия Второй Глубины. Может быть, ей, как и ему, нужно сбросить напряжение? Они едва не стали очевидцами третьего убийства, что непременно бы случилось, если бы биолог добрался до тощей шеи Зенда Уна… Изрядный стресс! А чтобы снять его, имеется универсальный способ, общий для кни’лина и землян.
Возможно, он разгадал мотивы Второй Глубины, только были и другие вопросы, десяток или дюжина, а если поднапрячься, то и побольше. Первый Курс – тварь с Тоу? И что это значит? Что он способен потреблять коньяк и временами становиться берсерком?.. О Найе Акра, сухопарой жрице, тоже стоило порасспросить. Почему Глубина назвала ее отмороженной? Этот термин у кни’лина не имел переносного смысла, как в некоторых древних языках Земли, и значил то, что значил, определяя личность, восставшую от криогенного сна. Выходит, жрица подвергалась гибернации? Где, когда и по какой причине? Опять же Иутин, молчавший на собрании, как рыба… Второй Глубине наверняка известно, кто такие зинто… Но – если тебя интересуют разговоры, выйди из моего коно! Ему совсем не хотелось этого делать. Он утешался мыслью, что после объятий и ласк Вторая Глубина, возможно, станет разговорчивей.
Женщина остановилась у порога, осматривая его апартаменты.
– Никогда не была в жилище землянина.
– Это не жилище землянина, а представление кни’лина о нем, – заметил Тревельян. – Когда прилетит основной состав нашей экспедиции, все изменится. Они создадут обстановку, более привычную для нас: прямоугольные столы, стулья, светильники, посуда, ну и так далее… То, что у кни’лина имеет другую форму или чего вообще нет.
– У вас слишком много вещей. – Вторая Глубина медленно двинулась по комнате, с любопытством заглядывая в стенные шкафы и ниши. – Я видела несколько земных фильмов… масса вещей, которых к зрелым годам становится все больше и больше, словно каждый из вас рассчитывает на вечную жизнь… Я не считаю Йездана божеством или великим пророком, но у него есть мудрые мысли, и одна из них такова: в начале жизни человеку нужны циновка и чаша для еды, а в ее конце – погребальный кувшин. А здесь так много лишнего… Вот это… Что это, Ивар Тревельян?
– Мой гравипланер. Совсем не лишний предмет.
– А это?
– Контейнер с пищей, моя прекрасная ньюри. Боюсь вызвать твое неудовольствие, но напомню, что мне необходимо мясо.
– Тут твоя одежда?
– Да.
– Так много?
– Два комплекта. Один обычный земной, другой – для общения с твоими соотечественниками. Вы ведь тоже любите красиво одеваться.
– Нет ничего красивее этого. – Вторая Глубина коснулась застежки, и сайгор упал с ее плеч. У нее были идеальной формы груди с маленькими алыми сосками, нежная белая кожа, изящные очертания спины и талия, которую Тревельян мог бы обхватить пальцами двух рук. Сайгор свернулся тонким валиком на животе и ягодицах, подчеркивая их упругость и намекая, что в любой момент он может соскользнуть еще ниже. «Ведьма, – прошептал командор, – как есть ведьма… Не забудь об этом, парень!» – «Не забуду», – пообещал Тревельян и сглотнул слюну.
Легким шагом, словно танцуя, женщина шла вдоль стены, с каждым шагом приближаясь к спальне. Тревельян следил за ней, как кот за слетевшей с ветки пичужкой. Ее губы дрогнули; кажется, она понимала его нетерпение.
– Что здесь?
– Оборудование для полевых работ и всякие походные мелочи – фонарь, аптечка, нож, прибор для разжигания огня…
– Зачем тебе огонь?
– Чтобы приготовить пищу в лесу или в горах.
– В этой чаше? – Она показала на котелок с треногой.
– Да. Развести костер, налить воды и бросить в чашу что-нибудь съедобное. Плоды, корешки или… гмм… кусочек мяса. Если в походе иссякнут консервы и придется перейти на подножный корм.
– Немного примитивно, как ты полагаешь? – Вторая Глубина рассматривала предмет за предметом, взвесила в ладони аптечку, включила и выключила фонарь, коснулась рифленой рукояти ножа. Ее нагие груди едва заметно колыхались.
– Примитивно, – согласился Тревельян. – Но для выживания – там, внизу! – он ткнул пальцем в пол, – нужны, в сущности, примитивные вещи.
– Как у терре и тазинто?
– Как у них.
– Дикари! Мерзкие грязные дикари! – Она передернула плечами и вдруг резко повернулась к Тревельяну. – Я знаю, что ты пытался взломать код, охраняющий мои записи… Станция сообщила… Зачем тебе это?
– Код я взломал, – сообщил Тревельян, не моргнув глазом. – Правда, из-за последних событий мне не удалось познакомиться с твоими отчетами… Но завтра я это непременно сделаю. Это мой долг, очаровательная ньюри. По заданию Фонда, пославшего меня, я должен просмотреть все результаты наблюдений и работ, включая твои.
– Ты мог бы спросить об этом у меня.
– Мог бы, но при первой нашей встрече – там, в парке – ты была не слишком ласковой. Даже грозила бедному мшаку парализатором.
– Парализатором? – Женщина приблизилась к нему на расстояние протянутой руки. – Это так, игрушка… маломощное устройство… Хочешь, чтобы я тебе рассказала о своих исследованиях?
Секунду Тревельян взвешивал «за» и «против», потом решил, что слова – это только слова, а в памяти Мозга лежат документы, что много надежней. К тому же ситуация не располагала к ученым дискуссиям.
Окинув нежным взглядом ее нагие груди, он молвил:
– Если тебя интересуют разговоры, выйди из моего коно, а если хочешь в нем остаться, скажи, что грезишь о моих объятиях, и сбрось вот это. – Ивар коснулся валика сайгора.
Вторая Глубина рассмеялась.
– Непременно сброшу – и тогда храни меня Йездан! Но прежде ты заблокируй каналы связи с Мозгом и включи звукоизоляцию в спальне. Еще сними и отключи свой обруч. Я полагаю, это устройство записи? Мне лишние свидетели не нужны.
«Прости, дед. Тут она права», – мысленно произнес Тревельян и получил в ответ едва различимое: – «Ведьма… ведьма…» Прищурившись, женщина следила за тем, как он снимает обруч и запечатывает компьютерные порты – все, за исключением линии экстренной аудиосвязи. На какой-то миг Ивару почудилось, что он поступает в точности, как Первый Лезвие вчера, и что его гостья могла быть убийцей с той же вероятностью, как и любой из остальных кни’лина. Но тут Вторая Глубина скинула сайгор, и он увидел, что под ним ничего нет, абсолютно ничего, ни гипноглифа, ни парализатора, а только прекрасное и такое манящее женское тело.
– В спальне можно отключить искусственную гравитацию, – тихо и страстно шепнула Вторая Глубина. – В определенные моменты, Ивар Тревельян, я предпочитаю свободное падение в невесомости. Мы будем падать в объятиях друг друга вместе со станцией, что кружит около Сайката… падать миг за мигом, мгновение за мгновением… падать всю ночь… почти вечность…
* * *В эту ночь Тревельян узнал много неожиданного о кни’лина и о себе самом. Частью этого знания было имя его партнерши – в ней открывались все новые и новые глубины, такие бездонные, что он так и не смог изведать их до конца. Но сожалений не испытывал, ибо ничто так не красит женщину, делая ее мучительно желанной, как тайна и загадка.
Как обещала Вторая Глубина, их падение длилось почти вечность. Потом, утомленный, он крепко уснул и пробудился только ранним утром от рева тревожной сирены. Женщина, что спала в его постели, исчезла, и лишь аромат ее тела, еще витавший в воздухе, напоминал, что все произошедшее – не сон. Но кондиционеры на станции работали отлично, и запах быстро исчезал, как исчезают и гаснут все сладкие воспоминания, оставляя щемящую пустоту.
Сирена продолжала надрываться. Ивар вспомнил, что каналы связи, кроме экстренной линии, заблокированы, чертыхнулся и соскочил с постели. В холле со столами, диванчиками и шкафами, где были разложены его вещи, следов Второй Глубины тоже не оказалось. Ни следов, ни запаха, ни послания на экране, ни другого знака… Он подключился к портам криогенного Мозга, и резкий компьютерный голос сразу наполнил помещение:
– Срочно! Для сведения членов экспедиции! Ньюри Зенд Уна убит! Событие произошло… – Мозг назвал время, примерно соответствующее двум с половиной земным минутам.
– Убит! Как убит? – выкрикнул Тревельян, нахлобучивая на голову обруч. – У нас новости, – сообщил он командору, прослушав информацию еще раз. Советник лишь испустил ментальный эквивалент хмыканья – видно, был обижен, что его отключили.
Ивар схватил комбинезон, потом вспомнил про кожу и быстро натянул ее на голое тело. Одевшись и уже стоя у дверей, он повернулся к голопроекторам в центре комнаты.
– Станция! Где произошло убийство? Покажи это место и труп!
– Слушаюсь, ньюри Тревельян.
Включилось видео, выплеснув облачко серебристого тумана. Затем дымка рассеялась, и Тревельян увидел Зенда Уна с мертвыми выкаченными глазами и окровавленным раскрытым ртом. Он лежал на спине, на пороге своей лаборатории; дверь в нее была распахнута, на безволосом черепе лингвиста играли блики света, а в его горле торчал Тревельянов походный нож.
Многие земные эксперты полагают, что две крупнейшие формации (мы говорим о ни и похарас) достигли в обществе кни’лина равновесия как в политическом плане, так и в сфере экономики.
Хотя этот вывод зиждется на весьма ненадежных данных (материалы внешней разведки, литература кни’лина и те их исторические труды, которые доступны нашим аналитикам), пока мы не будем его оспаривать. В этом разделе мы коснемся проблемы изгоев, понимая под этим термином те мелкие кланы, ассоциации, союзы либо иные формирования, явные или тайные, которые по различным причинам оказались вне социальной структуры общества кни’лина. В Земной Федерации мы такого явления не наблюдаем, справедливо полагая, что ассасины, триады, мафия и тому подобное остались в далеком прошлом и могут рассматриваться сейчас как реликты нашего былого неразумия. Но у кни’лина, несмотря на их высокий технологический уровень, в сфере общественных отношений сложилась примитивная ситуация: наличие двух кланов владык требовало обязательного присоединения к одной из ведущих групп по принципу генетической близости и способности давать потомство с членами клана ни или клана похарас. Такое безальтернативное требование породило и продолжает порождать чрезвычайно пеструю компанию недовольных, несогласных и готовых к сопротивлению. Мы не можем оценить положение в настоящий момент (вполне вероятно, что диссиденты полностью уничтожены), но имеется информация, что в эпоху противоборства с Землей возникли – или активизировались – некие тайные формирования. Первым из них мы рассмотрим клан валлс или клан убийц, члены которого…
П. Федоров, А. Георгадзе.
«Кланы кни’лина. Пример искусственной эволюции»
Интермедия 3
Ненавидящий
Весть о смерти Зенда Уна пришла ранним утром, наполнив душу Алемута торжеством.
Трое, уже трое! Они начали уничтожать друг друга! Это было отлично, превосходно! Это означало, что неприязнь между Джебом Ро и Первым Лезвием, которую он исподволь разжигал, проросла в сердцах других жаждой мести и стала приносить плоды. Обычно Первая Луна так и старалась действовать, уничтожая врагов их собственными руками. Правда, Алемут не ожидал такого стремительного развития событий – быть может, потому, что находился слишком близко, в самом их эпицентре. Недаром сказано у святого Йездана: лицом к лицу – лица не увидеть.
Поразмыслив, он решил, что ситуацию подтолкнуло появление землянина. К нему Алемут не испытывал ненависти, что было связано со многими причинами, две из которых он выделял как главные. Во-первых, земляне воевали с кланом ни и чуть его не добили – но, к сожалению, им хватило ума и выдержки остановиться и пощадить проигравших. В следующий раз все могло обернуться иначе – а в том, что следующий раз неизбежен, он почти не сомневался. Судя по действиям Джеба Ро, по тому, какие материалы собирал координатор и как намеревались их использовать люди власти, близкие к императору, похарас благоволили земным гуманоидам не больше клана ни. Просто похарас были хитрее и осторожнее; они возводили прочный фундамент для своих решений, стараясь выглядеть достойно в глазах других галактических рас. В глазах или в том, что их заменяло… Что до землян, то у них были такие же глаза, как у кни’лина, такие же тела и лица и очень похожий метаболизм – мелкие отличия не в счет. Оскорбительное сходство! Удар по гордости, свидетельство того, что кни’лина вовсе не уникальны в Мироздании! Что бы ни вещал Сероокий насчет миролюбия и уз, соединяющих разумных, примириться с существованием землян, слишком похожих нравом и обличьем, было невозможно. И потому Алемут, как и собратья по Первой Луне, считал, что будет новая война и новый разгром – возможно, столь масштабный, что кланы владык уже не оправятся.