Шиар внезапно вскрикнул. По экрану, перечеркнув силуэт Зотахи, метнулась стремительная тень, сверкнула неяркая вспышка, послышался скрежет и следом за ним – лязг металла, грохот задвигаемых люков и заслонок и пронзительный свист бьющего под давлением воздуха. Эти звуки слышались долю секунды; затем свист, грохот и лязг прекратились, и в отсеке регенератора воцарилась тишина. Под куполом центра управления все замерли: Тревельян у своего терминала, Шиар, не отрывавший взгляд от экрана, Эвект, повернувшийся к нему, Найя Акра, уже стоявшая у выхода, и пятеро ньюри, что растянулись цепочкой по залу.
– Обнаружена искомая личность, – размеренным тоном произнес Мозг. – Тот, кого вы называете Курсом, нанес повреждения воздушному регенератору. Незначительные, ньюри, так что поводов для тревоги нет. В данный момент все монтажные отверстия в кожухе регенератора закрыты, и устройство недоступно для проникновения.
– Что он сделал? – глухо каркнула жрица. – Что за повреждения нанес?
– Разбил блок, регулирующий давление в семнадцатом воздуховоде. Воздуховод отключен, введена в строй резервная линия.
– Хвала Йездану! – молвила Найя Акра и переступила порог.
Только тогда Шиар осмелился позвать:
– Зотахи! Где ты, Зотахи? Что с тобой?
Молчание было ему ответом.
– Станция, сообщи, что случилось с техником, – велел Тревельян. – Он жив? Возможно, ранен?
– К сожалению, мертв, – раздался голос, в котором не было ни сожаления, ни печали. Затем картина на экране дрогнула, отодвинулась, и Тревельян увидел Зотахи, лежавшего ничком у корпуса регенератора. Кажется, у него была сломана шея и раздроблен затылок.
Положение служителей в обществе кни’лина было подробно исследовано вскоре после войны, и нет оснований предполагать, что с тех пор что-то существенно изменилось. Служители (так называемые слуги клана) образуют основную массу планетарных обитателей и делятся на несколько социальных слоев: работники, солдаты, собственно слуги, технический персонал, сотрудники медицинской и санитарной служб и так далее. У них нет семейств в земном смысле этого термина, что, однако, не отрицает таких понятий, как материнство, отцовство и родственная связь, бытующих по крайней мере у части населения. Так, в клане ни можно выделить прайды или сообщества мужчин и женщин, состоящих в отношениях, которые в древности назвали бы групповым браком. Эти прайды весьма устойчивы, и людей в них объединяет не только секс, но также общая профессия либо служение одному и тому же лицу из числа достойных.
Та-цзуми, И. Дворкин.
«Кни’лина. История, обычаи, верования».
Глава 9
Криогенный Мозг
Если он доберется до какого-нибудь важного узла системы жизнеобеспечения, нас ждут серьезные проблемы, – сказал Второй Пилот.
– Это так, – согласно склонил голову Третий Вечерний.
Их имена, как и предполагал Тревельян, изменились – Первая Глубина, старшая в группе ни, объявила, что Курс больше не принадлежит к их сообществу. Его разум был явно поврежден ментальным излучателем; он бродил где-то внизу, на техническом ярусе, временами впадая в неистовство и пытаясь голыми руками сокрушить какой-нибудь важный агрегат – блок оборотной воды, утилизатор отходов или одну из генераторных подстанций. К счастью, все эти устройства имели защитные кожухи из пласткерамических материалов, распилить которые можно было бы только мощным лазерным лучом. Искусственный разум, управляющий СИС, закрыл диафрагмы гравитационных лифтов, изолировав Курса на нижнем ярусе, и блокировал шлюзы, лишив его возможности покинуть станцию и перебраться на Сайкат. Но запереть его в каком-нибудь из отсеков Мозг был не в состоянии – люки между ними имели как автоматическое, так и ручное управление. Несмотря на силу Курса, особых бед он натворить не мог, но мысль, что тварь с Тоу бродит среди жизненно важных машин и механизмов, нервировала кни’лина.
– Попробуем его изловить? – предложил Второй Пилот, собирая лоб в морщины.
– Идея, как мое имя – вечерняя, – ответил ботаник. Вероятно, это была мрачноватая шутка. – Курс сломал хребет слуге. Вдвоем нам не справиться, а ремонтные роботы и киберуборщики бесполезны. Он их просто растопчет.
– Растопчет, – согласился Пилот, ерзая на подушке.
Они боялись. Возможно, их страхи были отзвуком другой, более серьезной и более тревожной ситуации: посланные через Лимб депеши не добрались ни до Земли, ни до Йездана. С момента отправки сообщений миновали сутки, и Найя Акра, затратив изрядное количество энергии, дважды повторила сеанс, ориентируя антенну на Кхайру, Тизану и ближайшие колонии землян, однако ответа или хотя бы подтверждения связи экспедиция не получила. Этот факт казался поразительным и необъяснимым; в сделанных Мозгом расчетах не приходилось сомневаться, а что до технической стороны, то связь через Лимб, невзирая на гигантские дистанции, была надежна как контурный привод космического корабля. Тем не менее их попытки связаться не имели успеха, и это порождало гнетущее чувство – здесь, на краю обитаемой зоны Галактики, в бездне Великой Пустоты, они ощущали себя оторванными от родных миров, едва ли не брошенными на произвол судьбы. И вдобавок где-то под их ногами бродил сумасшедший киборг-убийца!
На Земле и в ее колониях киборги существовали разве только в древних фантастических романах. Соединять коллоидный человеческий мозг с каким-либо механизмом считалось противоестественным, не отвечающим этике, да и нужды в подобных конструкциях не было никакой. Для людей существовали банки клонированных органов и целостных тел, в которые, при крайней нужде, пересаживали мозг из прежней его обители; что же касается одушевления творений из пластика, металла или биоматериалов, то для этого вполне годились искусственные интеллекты. Пожалуй, единственным исключением из этого правила являлась посмертная запись личности в памятный кристалл – честь, которой удостоился Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев, командор и десантник, летавший в былые времена на крейсере «Паллада». Но он все-таки был не киборгом, а скорее, частью индивидуальности своего потомка, которую тот мог подключать к памяти и разуму для поучительных бесед и прочих развлечений. В данный момент, слушая сетования кни’лина, командор негодовал и порывался разъяснить, какими способами надо вышибать мозги киборгам.
– Может быть, ты пойдешь с нами? – молвил Второй Пилот, поворачиваясь к Тревельяну. – Иутин сказал, что на Сайкате, в пещере дикарей, тебе удалось с ним справиться.
– Иутин слегка преувеличил, – отозвался Ивар. – Но если вы решитесь, я готов. Одних я вас не отпущу.
«И будешь дурак дураком, – прокомментировал командор. – Курс всех вас по стенкам размажет – и тебя, и бугая ботаника, и тощего Пилота. Меня пусти, меня! Я этому Курсу живо загну салазки!»
«Ты мое тайное оружие на крайний случай, и этот случай еще не наступил, – осадил его Тревельян. – Я готов выслушать твои советы. Советы, дед, и только».
«Раз меня не пускаешь, вот тебе мой совет: сидите тихо и ждите корабля. Когда-нибудь он придет – не по вашему вызову, так с земной частью экспедиции. А ловить киборга у вас кишка тонка».
– Ты размышляешь над тем, как его поймать? – прервал ментальный диалог Пилот.
– Не поймать, а уничтожить, – уточнил Тревельян. – Убить гораздо легче, чем ловить. Кстати, каким оружием мы располагаем? Может, фризеры есть, иглометы или лазерные хлысты?
– Этого нет. Ничего подходящего для такой ситуации. Несколько маломощных парализаторов, – принялся перечислять Второй Пилот, – метатели с усыпляющими капсулами, гранаты с сонным газом и доисторические копья терре и тазинто из коллекции Иутина. Еще восемь крепких слуг, не слишком храбрых, но послушных… – Он вдруг ухмыльнулся: – Да, твой нож, ньюри Тревельян, твой окровавленный нож! Это, наверное, самое серьезное оружие на станции.
– Я не собираюсь устраивать с Курсом дуэль, – сухо обронил Ивар.
– Возможно, что-то найдется в личных отсеках Джеба Ро и Лезвия, – заметил Третий Вечерний.
– Или у Зенда Уна, – добавил Тревельян, впившись взглядом в лица своих коллег.
Пилот коснулся носа. У кни’лина этот жест означал крайнее изумление.
– Палустар! Как я мог забыть о палустаре! Конечно, он действует на близком расстоянии, но очень эффективен. Сначала мы погрузим Курса в беспамятство, а затем…
– Затем отпилим голову моим ножом, – сказал Тревельян, поднимаясь с подушки. Он прошелся, разминая затекшие ноги, и добавил: – У меня еще найдется топорик. Череп запросто можно проломить.
«Вот речь не мальчика, но мужа! – сделал комплимент Советник. – Только до черепа надо еще добраться».
Третий Вечерний приоткрыл рот в недоумении.
– Это что, такая шутка, ньюри Тревельян?
– Нет. Суровая реальность, – заверил его Ивар, огибая фонтан со статуями терре.
Их совещание проходило на площадке отдыха кни’лина. По неясным для Тревельяна причинам Иутин и женщины не принимали в нем участия. Возможно, Пилота и Вечернего тяготил диктат Найи Акра и Первой Глубины, а генетика-зинто они не сочли достойным поучаствовать в беседе. Во всяком случае, в планах облавы на Курса его не упоминали.
– Самое простое было бы вакуумировать весь нижний ярус, – с задумчивым видом произнес Второй Пилот. – Но такая возможность отсутствует технически. Я справлялся у Мозга.
– Разумеется, – кивнул Тревельян. – Станция не рассчитана на боевые действия и, в частности, охоту на киборгов.
– Киборгов?
– Да. У нас этот термин обозначает то, чем стал Курс. То, что из него сделали.
– На Земле тоже есть такие твари?
– На Земле есть все, а чего нет, то никому не нужно. Последнее – как раз наш случай.
Тревельян опустился на подушку, и они, все трое, погрузились в молчание. Минут через пять Второй Пилот покосился на Ивара и буркнул:
– Я не спрашиваю, ньюри, имеешь ли ты нечто такое, что могло бы пригодиться нам в этом деле. Но если есть, самое время об этом сказать.
– Усилитель, – сказал Тревельян. – У меня есть усилитель физической активности, но даже в нем мне с Курсом не совладать. Проверено на опыте.
– А твои боевые приемы?
Порывшись в памяти, Ивар выудил древнюю мудрость:
– Против лома нет приема. – Даже на диалекте ни это прозвучало достаточно категорично.
Они снова замолчали, пока Третий Вечерний не произнес:
– Без палустара идти за ним рискованно.
– Йездан видит, ты прав! – согласился Пилот. – Я поищу палустар в рабочем кабинете и жилом отсеке Зенда Уны.
– В лаборатории его нет, – сказал Тревельян. – Или кто-то успел до нас, или он запрятан так ловко, что я его не нашел.
– Эти похарас… – Пилот покачал головой. – Хитрят, интригуют, прячут запретное, угрожают, а в результате – нож в глотку, да так точно, словно его метнули валлс… Ну, я все же поищу. Зенд Уна мог хранить палустар в своем отсеке.
– Кто такие валлс? – спросил Тревельян.
Серые глаза Пилота потемнели, морщины у рта сделались глубже.
– Мастера метать клинки и резать глотки. Убийцы. Но не думаю, что их осталось много. Не думаю, что они вообще существуют в нынешние времена.
Третий Вечерний угрюмо взглянул на него.
– Ты так считаешь? Ну, как сказал Йездан, долг старых – лгать молодым… – Он отвел глаза и вымолвил: – Если ты найдешь оружие Ока Хорады, мы могли бы отправиться на нижний ярус сегодня ночью.
– Надо проинформировать Найю Акра и Первую Глубину?
– Нет, ньюри Тревельян. Это лишнее. Мы, – Пилот поглядел на ботаника, – то есть Третий Вечерний и я, не считаем их лидерами. Найя Акра – похарас, и ранг ее невысок, а Глубина… – Морщины на лбу и черепе Пилота собрались гармошкой. – Насчет Глубины у Вечернего есть некие подозрения. Но делиться ими рано.
«Вот как!» – подумал Тревельян, а вслух спросил:
– Возьмем с собой Иутина?
– Этого тоже не нужно.
– Почему?
– Не стоит мешать зинто в наши дела.
Пауза. Переждав с минуту, Ивар произнес безразличным тоном:
– О зинто я знаю не больше, чем о валлс.
Второй Пилот и Третий Вечерний переглянулись. Потом ботаник, уставившись в пол, вымолвил:
– Мы не любим говорить об этом, ньюри Тревельян, особенно с чужими. Понимаешь, кни’лина – это или ни, или похарас, или человек из мелкого клана, который в союзе с одним из крупных. Что до союза, то он не такой, к каким вы привыкли на Земле, он диктуется не политикой, не религией, не экономическими интересами, а физиологией. Рождение потомства возможно лишь…
– Это для меня не секрет, – сказал Ивар. – Я спрашиваю о зинто.
– Зинто – люди без клана.
– Преступники? Асоциальные личности, изгнанные из общества?
– Нет, люди, просто люди – те, что жили на Йездане до Второй Луны. Та’зинто… Это значит «древние люди» на нашем древнейшем языке. Мы назвали так одну из рас, обитающих на Сайкате.
Разумеется, подумал Тревельян, разумеется – тазинто! Но какое отношение это имеет к Иутину? Пусть он темноглаз, коренаст, и физиономия у него широковата, но он же не пещерный человек! Он генетик с Кхайры, первоклассный ученый, рекрутированный Джебом Ро в престижную экспедицию! Расспросы, однако, пришлось прекратить – тема оказалась неприятной для обоих собеседников, а выжимать сведения силой было не в правилах Ивара.
Он снова встал.
– Успеха в поисках, ньюри Второй Пилот. Свяжись со мной, когда я понадоблюсь. Буду в своем отсеке.
Покидая площадку, Тревельян услышал, как Вечерний тихо произнес:
– Нет связи. Может быть, Курс повредил антенну или механизм наведения?
– Это стало бы известно Мозгу. Он не докладывал о такой неисправности.
– Неисправности бывают разные, Пилот, а на огромных дистанциях существенна любая мелочь. Например…
Дальнейшего Тревельяну разобрать не удалось. По дороге к выходу в парк он размышлял о том, что оружия Зенда Уна Пилоту не найти. Он уже догадывался, кто прибрал палустар и, вероятно, гипноглиф. Для решения этой задачи нужно было исходить из обычаев кни’лина, определявших их поведение в любых, самых критических ситуациях. Скажем, в торжественных случаях они надевали пышные одежды, молились Йездану чуть не голышом, дома носили просторные мантии и хитоны, а рабочим одеянием был комбинезон – сайгор или, в крайнем случае, сайтени. Разбуженные Мозгом, они появились у трупа лингвиста именно в сайтени – все, за исключением Иутина. К слову сказать, третий генетик, презренный зинто, пренебрегал многими традициями – мог даже приблизиться к землянину и привести его в свои апартаменты. В данный момент это значило, что Иутин не тратил времени на облачение и прилетел к месту событий первой, самой ранней пташкой. Ну, а кто рано встает, тому бог подает…
– Услышит ли ньюри меня? – раздалось за спиной Тревельяна. – Увидит ли своего слугу?
Он обернулся.
У входа в центр управления, напротив арки, ведущей в парк, стоял Шиар. Все слуги клана ни казались Тревельяну на одно лицо, и различал он их с трудом – все бледные, сероглазые, с тонкими губами и схожего телосложения. Возраст тоже был примерно одинаков, но Шиар выглядел явно старше остальных – морщин поменьше, чем у Второго Пилота, но кожа уже не такая гладкая. По этой ли причине или какой-то иной он главенствовал среди служителей.
– Я слышу и вижу тебя, Шиар, – сказал Тревельян. – Чего ты хочешь?
– Обращаюсь к ньюри с просьбой о защите. Погребальные кувшины наполняются слишком быстро, и нет ответа на наш призыв о помощи. Это пугает.
– Здесь глава вашего клана – Первая Глубина. Ты говорил с ней о ваших страхах?
– Храни от нее Йездан! Ньюри знает, что она безжалостна и лжива.
– Тогда Второй Пилот и Третий Вечерний…
– Они с ней не справятся. Ни с ней, ни с тем, кто бродит внизу. – Шиар уставился взглядом в пол. – Вдвоем они утопят нас в крови. А мои тенсу и гайрим слишком молоды, чтобы умирать.