– Смутьяна – ко мне! – произнес он утробным голосом, и стражи толкнули Инанту поближе к начальнику. – Я тебя знаю! – рявкнул тот, осмотрев задержанного. – Ты – Ловкач, трахни меня Бааха! Ловкач, мелюзга базарная! Вернулся, значит, из Кьолла со всякими байками… Ты зачем народ пугаешь?
– Чтоб мне сладкой воды не пить! – Инанту изобразил глубокое почтение. – Чтоб мои товары буря унесла, а меня засыпали пески пустыни! Чтоб на меня помочился шелудивый хффа! Клянусь, в речах моих ни слова лжи! Шас-га по эту сторону гор, и ведет их…
Тяжелый Кулак отвесил ему оплеуху. Потом произнес с сожалением:
– Будь моя воля, я бы тебе забил рыбью кость в ноздрю. Однако… – Повернувшись к стражникам, он сделал повелительный жест: – Тащите его! Наверх!
Инанту потащили, да так быстро, что базарная круговерть замелькала как в калейдоскопе. Он едва успевал перебирать ногами, хоть и старался изо всех сил: идущий сзади Тяжелый Кулак награждал его то пинком, то тычком, то ударом по шее. Стражи вознесли Инанту на холм, мимо лачуг и завалов мусора, мимо мастерских, откуда воняло кожами или тянуло запахом дыма, мимо храма Таррахиши и цистерны с водой – вокруг нее, позванивая водными браслетами, сгрудились женщины, мимо кузниц, где грохотали молоты, мимо вопящих хффа и разбегавшихся с дороги рогатых свиней. За стеной, что ограждала крепость на вершине, было потише и почище, но дома стояли в том же беспорядке – до понятия улиц туфан еще не доросли. Эстапы, дарованные ФРИК этому племени, градостроительства не касались, а были направлены на расширение ассортимента товаров, черчение карт, развитие письма и счета и повышение надежности морских и сухопутных перевозок. Специалисты Фонда полагали, что торговля – лучший двигатель прогресса.
Стражи и Инанту, подгоняемый Тяжелым Кулаком, обогнули массивные башни казарм, миновали усадьбу купца Нос-Набок и дом лекаря, служивший аптечной лавкой, вышли на небольшую площадь и направились к зданию ратуши. То есть ратушей этот длинный двухэтажный особняк был в представлении Инанту, а у туфан он прозывался Средоточие Власти. Топоча сандалиями, они поднялись по наружной лестнице без перил и ввалились в просторную залу, где стояли сундуки с городской казной и широкие скамьи, попавшие сюда не иначе как с отплававшей свое галеры. На этих сиденьях, отполированных задами гребцов, восседали три персоны с жидкими усами и бородками: правитель Саенси Смотрящий Искоса, глава торговой гильдии Руки к Себе и верховный жрец Баахи, а также его божественных детей Уанна и Аукката. Жрец носил имя Рожденного-в-Ночь-Полной-Луны, особо счастливый час, сулящий долгую жизнь, что в его случае оправдалось: по земному счету Рожденному перевалило за восемьдесят. Был он беззубым и выглядел точно Кощей из детских сказок.
– Вот оно, это дерьмо песчаной крысы. Зовут Ловкач, – молвил Тяжелый Кулак и подтолкнул Инанту к владыкам города. Потом подумал и добавил: – В торговых рядах у меня тридцать стражей с длинными палками.
– Палки – лучшее средство для успокоения страстей, – прошамкал жрец.
– Особенно длинные, – согласился Руки к Себе, поглаживая ус.
Но правитель молчал, сверля Инанту мрачным взглядом. Точнее, смотрел он куда-то вбок, но Инанту все равно казалось, что на него нацелен дальнобойный лазер. Впрочем, кроме неприятных чувств он испытывал удовлетворение, ибо цели своей достиг, добрался до городской верхушки. В обычных обстоятельствах его бы к ратуше близко не подпустили, а тут доставили честь по чести, хотя не без урона – в паху у него еще побаливало.
Смотрящий Искоса заговорил:
– Пустобрех – хорошая пища для рыб. Может, закопать его в песок во время отлива?
– Мясо зря пропадет, – не согласился Руки к Себе, прозванный так за исключительную жадность. – Я бы бросил его своим удавам. Сожрут, если нарубить помельче.
У жреца на этот счет предложений не нашлось. Он прищурился и сказал, что пора зажечь факелы.
Вместо окон в зале имелись два широких проема, выходивших на запад и восток. В западном висел огромный шар Асура, уже коснувшийся нижним краем далеких песков, в восточном на тусклый небосвод лениво выползал Гандхарв, естественный спутник Раваны. Инанту, сделав жесты почтения, вытянул руку на восток и произнес:
– Не успеет луна дважды усохнуть и снова сделаться полной, как людоеды с севера будут у городских стен. Пусть утроба Каммы поглотит меня, если я лгу!
Наступила тишина. В зале бесшумно двигались слуги с факелами, закрепляли их в кольцах на стенах, и наконец яркое пламя разогнало полумрак. Огни отразились в медных крышках сундуков, набитых водяными кольцами, но Инанту знал, что главные сокровища не здесь, а в огромных подвалах ратуши, где хранились цистерны со сладкой водой. За эти богатства можно было нанять воинов – не такую большую армию, как у Серого Трубача, но все же, если возвести валы и частоколы, Саенси мог обороняться многие месяцы. Даже перейти в наступление, если поддержат другие города… Их отряды было несложно переправить в Саенси по морю.
– Когда ты вернулся? – спросил Смотрящий Искоса.
– Сегодня, владыка, на восходе Аукката, – ответил Инанту, продолжая делать почтительные жесты.
– Где был?
– В оазисах у Подножия Мира. – Он назвал баронов, чьи владения были близки к лагерю Трубача.
– И ты видел там войско северных людоедов?
– Если бы я увидел шас-га, то остался бы в их животах, – сказал Инанту. – Кьоллы предупредили меня о нашествии. Они напуганы. Они…
– Что ты видел сам? – прервал его Руки к Себе.
– Развалины на месте деревень, обобранные поля, источники, где не осталось ни капли воды. Еще кости людей и животных. Целые груды костей и черепов.
– Спаси нас Бааха! – Жрец стал чертить в воздухе знаки, отвращающие зло. – Но, может быть, это кьоллы воюют друг с другом?
– Кьоллы не едят людей, почтенный, – напомнил Инанту. Затем повел речь о валах, частоколах и рвах, наемных солдатах и запасах оружия, но его прервали: Смотрящий Искоса кивнул начальнику стражи, и тот отвесил Инанту оплеуху. Похоже, здесь не нуждались в советах.
– Врет, клянусь Баахой! – сказал Тяжелый Кулак, примериваясь к другой Инантовой щеке. – Прежде чем схватить это отродье хффа, я дал понюхать палку его дружкам. Они признались, что Ловкач вез кьоллам стрелы да копья. Ничего, думаю, не продал и вернулся в Саенси с байкой про дикарей – вдруг напугаются и товар раскупят. Ловкач – он Ловкач и есть! – Начальник стражи с надеждой уставился на правителя. – Так что с ним делать? Закопать в песок, скормить удавам или кость забить в ноздрю?
Смотрящий Искоса в сомнении запустил пальцы в волосню и почесал макушку. Жрец просипел ему в ухо:
– Слова, что рыба в море – скользкие. Что еще есть у этого Ловкача? Какие доказательства?
Доказательств у Инанту было сколько угодно. Он полез за пояс и вытащил наконечник стрелы, закопченный бронзовый колокольчик, верхушку рога скакуна, снесенного ударом секиры, кусок челюсти с огромными зубами и другие предметы, которыми его снабдил Юэн Чин. Шагнув к лавке, Инанту разложил это добро и произнес:
– Вот, смотрите, мои владыки! Это я нашел на пепелищах. А что до моего товара, – тут он метнул презрительный взгляд в сторону Кулака, – то все ушло с хорошей прибылью. – И он хлопнул по сумке, подвешенной к поясу и полной водяных браслетов.
– Колоколец… – задумчиво вымолвил Руки к Себе. – Стрела и колоколец… Я плавал на север и видел такое. Стрела точно людоедская, а колокольцы они вешают на свою рогатую скотину. А это, – глава гильдии коснулся обломка рога, – это с их скотины срублено. Мечом или топором.
Правитель ощупал стрелу, рог и колокольчик, потом взял челюсть шас-га, поднес ее к глазам и бросил обратно на лавку. На его щеках проступили синюшные пятна – похоже, Смотрящий Искоса был напуган.
– Среди дикарей есть жуткие уроды, – пробормотал он. – Один из их Очагов… Как называется?..
– Зубы Наружу, – подсказал Руки к Себе дрогнувшим голосом.
– Пожалуй, удавов пока отменим. Этого, – правитель ткнул пальцем в Инанту, – в яму, чтобы народ не мутил. Ты, Тяжелый Кулак, пошлешь разведчиков на запад и гонцов к Великим Кьоллам [21], к тем, что поблизости. Пусть гонцы их расспросят. Сколько мы можем купить у них солдат?
– Сотни четыре, – хмурясь, буркнул Тяжелый Кулак. – У меня двести бойцов, и еще столько же наймем среди городской голытьбы. В дружинах Великих Кьоллов – тех, что близко к городу, – тысяча. Можно поискать в пустыне… Народец там дикий, биться строем не умеет, зато кровожадный. Камни и дротики бросают метко.
– Это все? – спросил Смотрящий Искоса.
– Все.
– Помилуй нас Бааха! – проблеял жрец. – Двух тысяч не будет, даже если кьоллы придут!
– Нужно слать гонцов в другие города, – сказал Руки к Себе. – Нас съедят и до них доберутся. А посему…
Продолжения дискуссии Инанту не услышал – стражники потащили его прочь, прогнали вниз по лестнице и повели по пустынной площади. Асур уже исчез за горизонтом, и темноту разгоняли лишь бледные лучи Гандхарва. Его диск висел в небе над морем, отделявшим Хираньякашипу от Намучи, над восточным берегом огромного континента, над горным хребтом и городами туфан, обреченными на разграбление и погибель. Вдоль Поднебесного Хребта, через все земли кьоллов, шел торговый тракт, так что кочевники могли достигнуть побережья дней за шестьдесят, а если поторопятся, то и еще быстрее.
Узилище, куда вели смутьяна, находилось рядом с казармами, но попасть в него Инанту не желал – на эту ночь у него были совсем другие планы. Покинув площадь, он очутился в темном проходе на задах какого-то поместья, и тут стражи, притормозив, вцепились в его сумку. Пока они с руганью рвали ее друг у друга и подбирали рассыпавшиеся браслеты, Инанту мог бы убежать, но в паху еще побаливало, а мстительность была ему отнюдь не чужда. Ткнув пальцем с боевым имплантом поочередно каждого стражника и оставив их валяться под забором, он прихватил несколько браслетов и покинул городскую цитадель. Разряды импланта были не смертельными, лишь парализующими, но до белого рассвета стражи не очнутся. К этому времени он окажется далеко – в Фартаге, Негерту, Киите или еще в каком-нибудь из двух десятков прибрежных городов. Здесь дела он завершил; осталось только выбраться из Саенси, вызвать висевший в небе флаер и перебазироваться в другое поселение туфан.
Но судьба сулила иначе. Проходя по замершему в этот час базару, Инанту услышал некий звук – то ли рычание, то ли зубовный скрежет, а может, то и другое разом. Он огляделся и сообразил, что находится в той части торжища, где продавали невольников: своих же собратьев туфан, и кьоллов из ближних и дальних оазисов, и дикарей из южной пустыни, и мужчин и женщин народа хеш, обитавшего за морем, и даже ядугар с далекого западного побережья Хиры. Перед ним темнела повозка с клеткой, а в ней на вонючей соломе скорчилось длиннорукое нагое существо; свет луны падал на страшную рожу с пастью от уха до уха и огромными зубами. Человек – если то был человек! – медленно сжимал и разжимал кулаки, словно пытался задушить кого-то невидимого. На шее у него поблескивал медный ошейник с приклепанной к обручу цепью.
Рядом с повозкой был шатер работорговца. Инанту вытащил браслеты, запрятанные в поясе, позвенел ими и сказал:
– Да будет с тобой милость Баахи, хозяин. Вылезай, дело есть.
Откинулся полог, из шатра выполз крепкий детина, встал и уперся взглядом в переносицу Инанту. Хоть был он туфан, но выглядел настоящим разбойником: в руках поблескивает топор, за поясом – ножи, а с плеча свисают кожаные ремни.
– Услышу ли я твое почтенное имя? – спросил Инанту.
– Не Проси, – буркнул детина. – А ты кто?
– Ловкач. Торгую с кьоллами.
– Я тоже, – сказал работорговец чуть подружелюбнее. – Чего ты хочешь, Ловкач?
– Откуда у тебя шас-га? – Инанту кивнул в сторону клетки. – Привезли по морю?
– Нет, у кьоллов купил, у владетеля Уммизака. На что уж свиреп Уммизак, а с этим ублюдком не справился, продал мне. А я, дурной онкка, купил. Себе же в убыток. – Опустив топор, Не Проси со вкусом зевнул и почесался. – Дикая тварь! Бить надо, учить надо, а дикий никому не нужен. Не берут! Боятся!
«Купил у Уммизака! Интересная новость! – подумал Инанту. – А как очутился у кьоллов этот северянин? Если морем не привезли, то значит, нашел проход в горах?.. Ту дыру, которую на базе ищут, да найти не могут?.. Любопытно! Очень любопытно!»
Он даже вспотел от возбуждения. Потом снова побренчал браслетами и произнес:
– Дикая тварь, говоришь? Ну, я бы его взял. Один браслет. Тонкий, золотой.
Не Проси ухмыльнулся, бросил топор на землю и раскрыл ладонь.
– Сюда клади, Ловкач. Можешь все мне отдать, тебе не понадобятся. Загрызет!
– Я тоже зубастый, – сообщил Инату.
– Дашь один браслет за дикаря, и другой – за ошейник с цепью. Медь нынче недешева. Так?
– Так. – Инанту протянул два тонких браслета.
Хотя в небе висела луна, Не Проси произнес ритуальную фразу:
– Видят Бог Двух Солнц и дети его Уанн и Ауккат: было мое, стало твоим. Забирай ублюдка!
Инанту выволок свое приобретение из клетки, намотал конец цепочки на руку и двинулся прочь с торжища. Вскоре город остался позади – темный холм и темная гавань с дремлющими кораблями и рыбачьими лодками. Глухо рокотали волны под сумрачными небесами, скрипел под ногами влажный песок, и с востока, с моря, тянуло соленым ветром. На западе, за грядой барханов, поросших чахлой травой, лежала пустыня. Три земные Сахары могли уместиться в ней и еще хватило бы места для Гоби и Калахари.
Остановившись в уединенном месте, у кромки соленых вод, Инанту вызвал флаер и задрал голову, всматриваясь в ночное небо. Прошла минута-другая, и летательный аппарат, скрытый голографической завесой, беззвучно приземлился на песок. В этот момент цепочка звякнула и ослабла; Инанту едва успел повернуться, выставить палец и ткнуть в живот прыгнувшего на него шас-га. Потом затащил бесчувственное тело в кабину и стал размышлять: вернуться ли на пик Шенанди и сдать пленника Престон и Юэн Чину или провести дознание самому.
«Тревельян бы не колебался, – мелькнула мысль. – Ивар Тревельян всегда действовал самостоятельно…»
Важным инструментом ФРИК является теория оценки рисков. Эта отрасль зародилась еще в конце двадцатого века, а в двадцать первом, по мере совершенствования математического аппарата и всемирной компьютерной сети, ее применяли для прогнозирования природных и техногенных катастроф. Но постепенно возникло и укрепилось мнение, что возможности теории рисков гораздо шире, что ее можно – и следует – использовать в сферах политики, социального развития, военной стратегии, ксенологии и контактов с инопланетными расами. Сейчас эта точка зрения является общепринятой. Мы не будем затрагивать всех перечисленных выше областей, но разберем гипотетический пример, связанный с деятельностью ФРИК. Предположим, что некая архаическая культура представлена рядом государств уровня средневековой Франции, а также племенными союзами менее развитых народов (номады степей и пустынь, обитатели лесных зон, горных районов и т.д.). Если прогрессировать одно государственное образование, то оно вскоре начнет доминировать над другими странами, и результатом явятся войны, подавление торговой конкуренции и, не исключено, – геноцид. Более разумно внедрять эстапы во всех перспективных странах, но рост их благосостояния и могущества может вызвать, с одной стороны, экспансию в менее развитые области планеты и уничтожение коренного населения, а с другой – прилив варварских орд. В истории Земли имели место оба прецедента: падение Римской империи, Византии и Китая, колонизация Америки, Австралии и Сибири, нашествия гуннов, монголов и арабов. Без оценки рисков того или иного, но равно нежелательного сценария событий нельзя получить оптимальное решение.
Абрахам Лю Бразер «Введение в ксенологию архаических культур». Глава 5. Инструментарий ФРИК.