Пока Микрал, полный сил и вполне трудоспособный, набивал баллоны новой порцией воздуха, Рост попробовал пояснить ребятам то, что он открыл:
– Это какой-то аналог фотоэлементной ткани, которую пурпурные растягивают над своими кораблями, понимаете? – А вот дальше он задумался. – Она, безусловно, дает энергию, она даже способна вырабатывать массу энергии, но… Это какое-то сырье, что-то, что может поддержать зерно только вначале.
– А потом? Когда ему потребуется больше энергии? – спросил Ким. И чтобы быть понятным, добавил: – Ведь ты к этому ведешь?
– К этому, – согласился Ростик. – Откуда оно будет брать энергию впоследствии – не знаю. Даже гадать не хочу.
– Ну да, придет время – узнаем, – решил снасмешничать Пестель. – Обычная твоя присказка.
– Как же иначе? – искренне удивилась Лада. – Тут же столько всего непонятного, что только держись.
– И еще вот что, – продолжил Рост. – На имеющихся баллонах мы до верха Олимпа не доберемся. Не хватит нам этих вот самых – по баллону на нос пилота, и две штуки загребному.
– В Боловске больше баллонов нет, – мерно оповестил Пестель. – Придется, кажется, в Одессу слетать, но это – время. Может быть, неделя на это уйдет.
Рост посмотрел на гору, возвышающуюся над ними, пожевал губами, словно хотел что-то высказать, но замялся. Такая вот стеснительность на него неожиданно напала.
– А тебе обязательно туда подняться? – спросил Ким. – Это для дела?.. Не из спортивного азарта?
Рост только посмотрел на него, и тогда вдруг Пестель, старый дружище, почесал затылок, словно дед на завалинке, который в силу опыта знает что-то такое, чего никто другой не знает. Все с интересом посмотрели на него.
– Тогда так, – он снова почесался, растягивая момент. Было очевидно, что он извелся, без дела просиживая тут, под горой, все те дни, пока остальные работали. – На всякий случай я прихватил побольше шлангов, их-то у нас в городе полно осталось, еще с Земли. И проволоки…
– Да не тяни, – потребовал Ким.
– И даже один переходничок прихватил, чтобы лишний раз в Боловск не мотаться, если что-то не выйдет… Поэтому я предлагаю.
Конструкция, которую Пестель, в силу не шибко развитой технической грамотности, конечно, не сам придумал, а просто запомнил по его многолетним плаваньям с аквалангом в Одессе, когда он изучал донную живность, была довольно простой. В какой-то момент он стал чертить на песке и пояснять:
– Вот тут мы ставим тройник, и пилот с Ростом дышат из общих баллонов. Это дает нам почти полтора часа лету, если осторожно и бережливо относиться к воздуху.
– Все равно, накачать баллоны следует с избытком, мембраны дыхалок тут выдерживают, – вставил Ким не вовремя. Он, кажется, уже все понял, но Ростик все равно слушал внимательно.
– Загребным лучше взять Черака, он посмышленей, не напутает, будет дышать из одного баллона процентов шестьдесят воздуха, я позже рассчитаю давление, которое для этого потребуется, а потом переключится на новый баллон. И его ему, кажется, должно хватить до конца, когда вы сумеете спуститься и отдышаться уже тут, внизу.
– Понятно, – кивнула и Лада. Но Рост по-прежнему не очень-то понимал.
– А потом ты, – Пестель посмотрел на Ростика в упор, – отсоединяешь этот баллон от загребного, перетаскиваешь его в кабину, подсоединяешь, и… возможно, вам хватит, если спуститесь так же лихо, как уже научились это делать.
Рост, наконец, понял.
– И насколько это увеличит наши возможности?
– Думаю, если загребные используют эти два баллона, считая оба за двести процентов, и примерно половина второго у них остается… Да, это позволит нам увеличить время пребывания там, – Пестель кивнул в сторону горы, – минут на тридцать, если вы будете экономны и если накачать их, как было предложено, с небольшим запасом.
– Только бы они наверху не сломались, а то не успеем вернуться на этом остатке от загребного, – заметила Лада.
– Если такое случится, ты переходи на дыхание из своего аппарата и не обращай на меня внимание, – сурово сказал Ростик. – Без пилота мы сдохнем все, а с пилотом…
– Ерунда, – высказался Ким. – У кого аппарат останется целым, тот в таком случае и поведет. Ты тоже летать умеешь.
– Не так, как Лада сегодня. Она просто как на лыжах соскользнула, даже, кажется, использовала что-то от экраноплана, когда проходила пологие склоны. Молодец, – похвалил ее Рост.
– Это Ким придумал, не я, – твердо отозвалась девушка. – Он мне показал, как это делается, просто ты не замечал последнее время, что у нас творится, вот и это проворонил.
– Так вы уже давно… этот способ? – Рост посмотрел на Кима, тот кивнул.
Росту сразу стало очень неприятно, что он так плохо ориентируется в происходящем. Это надо же, не заметить новую технику возвращений, просто как чурка какой-то, а не командир.
– Ладно, хватит переживать, – Ким хлопнул Ростика по плечу. – Ложись-ка отдыхать, у каждого своя забота. Пестель вот сделает нам эту систему и обозначит на манометрах положения стрелок, при которых следует перебрасывать баллоны, а я ему помогу.
– Лучше я, – заявила Лада, – тебе тоже следует отдохнуть. Ведь тебе же лететь с Ростом.
Через часок после обеда все было готово. Как ни странно, Пестель с Ладой возились с новой конструкцией всего-то ничего, а успели. И на манометрах теперь прямо на стекле была прорисована жирная, какая-то липкая черта. Баллоны были забиты, машина была облегчена до предела, и следовало отправляться в полет.
Ким вылетел в такой манере, что Росту стало ясно – парень решил показать класс. Черак тоже работал как полоумный, потому что все его действия были едва ли не отрепетированы под присмотром Пестеля. Да и день стоял отличный, кажется, впервые за всю весну стало ясно, что лета не миновать. Даже тут, на высоте, где не весь лед стаял.
Рост, разглядывая проносящиеся чуть быстрее, чем обычно, склоны Олимпа под машиной, за стеклом с его правой стороны, почему-то подумал, что хотел бы умереть вот в такой свежий и ясный день. Если можно, сказал он кому-то про себя, лучше весной. Это веселее, чем осенью, например.
И лишь потом сообразил, что думать о смерти в такой ситуации не следует. Он больше и не пытался. Хотя все было очень просто – они вылетели, и через пару часов, а то и раньше, могли быть уже мертвы. Или кто-то один из них мог умереть… Хотя все-таки хотелось, чтобы вернулись все.
Глава 4
Кабинет Председателя, как обычно, выглядел официозно-уютным. Ростик за свою жизнь видел не слишком много разных кабинетов, но этот вызывал у него доброе отношение. Он даже слегка отвлекался, чтобы проверить себя, и полагал, что не ошибается. Хотя с этой комнатой было много чего связано, и даже не слишком приятного.
Народ набрался тоже знакомый, с ними Рост ощущал себя гораздо лучше, чем с каким-нибудь сборищем чиновников или просто аппаратчиков из Белого дома. Он оглядел все собрание разом, чтобы ничего не перепутать.
Перегуда стоял рядом с Поликарпом Грузиновым, и оба что-то усиленно внушали Пестелю. Тот злился немного, даже пятна какие-то у него появились на щеках, но говорили они не слишком громко. Лада сидела на стуле у стеночки, вполоборота к Киму, который хмурился и показывал ей руками и ногами какие-то сложные движения, как будто правил антигравитационной лодкой, иногда Лада ладошкой демонстрировала себе положение этой самой воображаемой лодочки в воздухе. Ким иногда сердился и поправлял ее ладонь, словно бы это была моделька машины, а не живая рука. Лада потряхивала головой, не понимая, кажется, она училась делать развороты с креном, не теряя скорости. Совсем в углу восседали Герундий с Астаховым, которые пытались понять, почему на слабенький лагерь исследователей под Олимпом не напали гиеномедведи, которых, вообще-то, в тех краях было видимо-невидимо.
Рост подошел к Поликарпу, потому что тот постепенно стал злиться еще заметнее, чем Пестель.
– Так, – говорил Полик, – значит, вы просто натягивали шланг на ниппель и прикручивали его проволокой. Сколько было таких соединений?
– Ну, не считал, но, может, пять… Или больше. – Пестель уже пошел не пятнами, а изображал настоящий пожар.
– И несмотря на это, у вас ни одно из соединений не лопнуло, не соскочило?
– Как видишь, все живы-здоровы.
– Уму непостижимо.
– А что нам оставалось?
– Что? Ты меня спрашиваешь? Да вам повезло, олухам царя небесного… Вы же должны были с этой вашей ерундой там все и остаться!.. Была бы моя воля, я бы вам всем строгий выговор влепил за неоправданный риск, за глупость и за лихачество, вот.
– А вам!.. Вам тут, в кабинетах, легко строгачи лепить, а мы…
– Объясняю для тугодумов. Во-первых, следовало найти еще баллонов, – кажется, Поликарп до того разошелся, что уже не следил за правильностью речи, – не полениться и слетать в Одессу. Во-вторых, даже если бы эти баллоны и были, все равно следовало явиться ко мне на завод и оборудовать машину стационарной разводкой воздуха из большой и серьезной, а не этой вшивенькой системы, чтобы не рисковать, например, заклинившим вентилем или лопнувшей мембраной. В-третьих, дышать следовало бы не из подводных загубников, а по-пилотски – из маски, закрывающей полрожи, и дышать тогда можно было бы всем воздухом из баллонов, а не травить его через рот и нос в пустоту… Не бороться легкими за каждый глоток, а просто – дышать!
– Мы думали об этом, – сказал Ростик спокойно, стоя за плечом у Пестеля, – но жалко было времени – лететь в Одессу, потом к тебе…
– Кстати, – продолжал яриться Пестель, не обратив внимания на Роста, – почему ты раньше не предложил свою эту… как ее, разводку, раз такой умный? Я ведь у тебя на заводе все эти причиндалы получал и с тобой разговаривал…
– Да кто же знал, что вы затеяли групповое самоубийство? Ты вот появился, сказал, что тебе нужно, и получил все со склада. А требовалось объяснить задачу, тогда бы я сразу тебе нарисовал, как и что, и своих слесарей подключил бы… Уж они не такие лопухи, как… – Грузинов все-таки взглянул на Ростика, – как некоторые.
– Брэк, – проговорил Ростик, – ребята, все обошлось… Никто не погиб.
– Ага, только вы, со своими доморощенными приспособами, себе бронхи, наверное, поморозили, недаром все, как один, перхаете.
Это была правда. Рост, Ким, Лада и даже обычно непробиваемый Микрал довольно сильно кашляли и говорили какими-то не слишком привычными, простуженными голосами. К тому же, даже вернувшись в Боловск, они не могли надышаться, Лада, по-крайней мере, жаловалась, что по ночам ей снится, что она задыхается под водой.
– Да, – Ростик кивнул, отчетливо меняя тему, – есть такой эффект. Кстати, объясни, чем это вызвано?
– Ну, газ, по закону Бойля-Мариотта, при расширении охлаждается, – буркнул Грузинов, уже оттаивая, – на этом основан принцип действия детандеров. Вот и вы, получая воздух из очень неважно работающей системы, вынуждены были вдыхать очень холодную струю, думаю, даже более холодную, чем зимний воздух. Как же тут не прихватить дыхалку? Странно, что еще ни один из вас воспаление легких не заработал… Исследователи.
Так, объяснил, подумал Ростик, внезапно жалея, как всегда, что неважнецки отнесся в свое время к формальному образованию. Ведь мог бы, при желании, хотя бы книжки почитать… Или действительно времени на это не хватало? Так нет же, просидел в Храме несколько лет, мог бы, мог…
– Бакумуры с твоей маской на полморды не слишком-то и заработали бы, – вдруг высказалась Лада, оказывается, она с Кимом уже наговорилась, и оба пилота прислушивались к спору. – У них на морде шерсти больше, чем у тебя когда-нибудь будет.
– Побрились бы, – все еще недобро отрезал Поликарп. – Или летали бы только с пурпурными гигантами, у них бороденки редкие.
– Ладно, – Рост даже ладонью рубанул, чтобы прекратить это препирательство, – хватит. Критику принимаем, на будущее учтем. А тебе, – он посмотрел на Поликарпа, – следующий раз не возбраняется выяснить, для чего мы у тебя просим оборудование, тогда и общую задачу, как ты выразился, будешь знать, а не просто так от нас отмахиваться.
– Кто отмахивается?.. – казалось, Поликарп мог спорить бесконечно.
– Правильно Гринев сказал, – оказалось, у двери, ведущей куда-то вбок, стоял Председатель. Он улыбался, но глаза у него оставались внимательно-напряженными. – И предлагаю на этом прекратить дебаты.
Он прошел за свой стол, все расселись по стеночкам, а не вокруг стола, поставленного к председательскому как длинная ножка у «Т». Дондик даже удивился:
– Вы чего так робко? Подсаживайтесь ближе.
Пришлось перебираться к столу, когда все разместились, Дондик кивнул Росту:
– Докладывай, Гринев.
– В общем, дело понятное. Те площади, которые чернеются под снегом, – Рост понимал, что прозвучало это не очень толково, но лучше сформулировать не мог, – лишь верхушка какой-то очень мощной конструкции, которая скрыта теперь внутри Олимпа. Доказательства, как я и предполагал, мы обнаружили почти на самой вершине. – Он оглянулся на Кима и Ладу, те в унисон кивнули, поддерживая его. – Там мы обнаружили закругленные… но и весьма здоровые, искусственные скалы.
– Какого размера? – спросил Поликарп.
– Мы не высаживались, смотрели издалека, воздуха было уже не слишком много… Но кажется, метров по пятнадцать-двадцать в длину и по пять-семь в поперечнике. В целом они похожи на гладкие валуны, даже низом притоплены в грунт, как у валунов бывает.
– Гладкие? – спросил Перегуда. Кажется, он впервые задавал вопрос.
– Да, и мне показалось, они уже из другого материала, чем площадка, обращенная к солнышку. И они не просто там стоят, а… Да, они выращены, как и наплавлена эта самая площадка. Кстати, полагаю, что площадка там не одна, а несколько, но их количество, разброс и конкретное местонахождение, разумеется, мы определить не сумели, впрочем, думаю, ключом к их поиску должны стать плоские участки Олимпа, обращенные к солнцу. По поводу «валунов» думаю, это что-то вроде антенн, но для чего они – непонятно. Возможно, с их помощью наше зерно, которое я выложил совсем в другом месте, пытается связаться с металлолабиринтом Нуаколой.
– Само-то зерно на месте?.. – спросил Герундий, подумал, замахал рукой. – Извини, не допер сразу, вопрос снимается.
– Оно превратилось в огромное металлическое растение… – пробормотал Перегуда и покачал головой. – Чего только не бывает на свете?
– Собственный металлолабиринт… – в тон ему высказался и Председатель. – М-да, задачка. А он не враждебен, как тебе показалось?
– Сложно сказать. Эти антенны… Или, вернее, органы чувств, если так можно выразиться, наводят на разные мысли, но главное – не в них, а в том, что это… «растение» продолжает развиваться в горе и выстраивает себя, делается больше и совершенней. По-моему, как-то слишком быстро оно развивается. Нуакола, когда я был там, – Рост неопределенно пояснил это «там» жестом, Дондик кивнул, понимая, – настаивал, что развитие взрослой особи металлолабиринта происходит за тысячи лет. А у нас тут прошло всего-то…
– Пять лет, если быть точным, – вставил Перегуда.
– Да, пять, и вот мы уже имеем – похищенный металл, какие-то новообразования на Олимпе и на Алюминиевом заводе… Думаю тем не менее, что он не пытается враждовать с нами. Потому что живой, так сказать, металл, тот, который люди используют, который нам нужен, он не трогает. Поглощает только то, что, по его мнению, люди выбросили.
– Не забудь, на Олимпе найдены только алюмосодержащие глины. Даже за счет нашего железа… Ты писал в книжке, что Нуакола состоял из самых разных элементов. – Поликарп говорил скрипуче и тягуче. Во всей его не слишком складной фигуре читалось недоверие тому, что сообщал Ростик. – Ты что же, думаешь, он способен переводить алюминий в другие металлы, веришь в трансмутацию элементов?
– Я верю в то, что вижу. И что мне приходится додумывать… Ну, не знаю почему, может, потому, что другого объяснения не способен вообразить. А трансмутация металлов, когда имеешь под боком такое, как вот это… чудище на Олимпе, не самая большая неожиданность.