– Ты говоришь о горючке? А что нам мешает время от времени наведываться на базу?
– Да нет, я о другом. Горючка – ладно, не такая уж и проблема… Люди нам не дадут патрулировать. Люди, понимаешь?
– Что-то не очень, откровенно говоря, – Чибрин продолжал хмуриться.
– Что ж тут не понять? Люди, чай, не слепые. Даже если по ночам будем летать, все равно кто-нибудь да заметит. Поползут слухи, заинтересуется начальство, а потом и на крыши полезут с сачками. Организуют какие-нибудь рейды любителей ДОСААФ, и прикроется наше гнездышко.
– Да ну, глупости какие! Кто у нас чем когда интересовался? Снежные человеки вон бегают в лесопарках, и что? – много их ищут? А с нами, думаю, посложнее будет. Попробуй, приметь-ка!
– Верно. Но ты же собрался не вхолостую летать. Ты хочешь за порядком на улицах следить. Значит, придется вмешиваться в жизнь людей. Так сказать – самым активным образом. Вот это вмешательство они рано или поздно заметят.
Чибрин принялся удрученно грызть ноготь большого пальца, а Константин тем временем продолжал:
– К примеру, наблюдаем мы пацанву, громящую какой-нибудь киоск. Или, скажем, трое раздевают одного. Наши действия? Снимаемся с якоря, экстренно снижаемся, так?
– Ну…
– А дальше берем правонарушителей на прицел и выдаем по двадцатимиллиметровому гостинцу. Для них это вроде осиного укуса – больно, но не смертельно. Предположим даже, что шпана разбегается, но!.. Без последствий уже не обойдется.
– Это еще почему?
– Потому что скажут свое слово свидетели. Потому что обнаружатся и улики в виде тех же двадцатимиллиметровых гостинцев. Стоит кому-нибудь копнуть чуть глубже, и в момент вычислят.
– Ну?
– Вот тебе и ну!
Чибрин поскреб затылок.
– А может, черт с ними – с последствиями? И пусть знают, с кем связываются. Что нам тут – всю жизнь отсиживаться?
– Тоже верно, хотя это уже другой разговор. Ты пойми, я ведь не возражать тороплюсь, я анализировать стараюсь. Мы же до сих пор так ничего и не решили. Может, действительно стоит возобновить переговоры – скажем, в виде переписки с командованием? А условия сами будем диктовать, назначать встречи с разными спецами и так далее. То есть меня-то как раз этот аспект интересует даже больше. Вдруг да поможет все-таки наука. Или ты настроился всю жизнь прожить в лилипутском обличье?
– Ничего я не настроился!
– Да ты не серчай. Просто надо обмозговать все как следует. Не выдумаем ничего, займемся патрулированием.
– Ладно, буду думать… – Чибрин раздраженно поднялся. – только я ведь припас еще сюрпризец. Не знаю, заслуживает ли внимания, но… Словом, сам увидишь.
Капитан неспешно приблизился к вертолету, заглянул в грузовое отделение.
– Вот они, субчики! Специально в сторонку отложил… – он вытянул на свет автомат, за ним еще один. – Полюбуйся на этих красавцев.
Константин принял у Чибрина оружие, недоумевая, повертел перед глазами.
– Кажется, все в порядке. Да вы же сами вчера все вычистили и смазали.
– Все, да не все. Переставь-ка магазин с одного автомата на другой.
Константин послушался. С щелчком вынул рожки, попытался поменять местами.
– Не понял… – искомого результата он не добился. Пальцы совершали привычные манипуляции, но что-то стопорилось, магазин не желал вставать в чужеродную позицию. У майора возникло ощущение, что гнездо значительно меньше сечения рожка.
– Деформация, так, что ли?
– Нет, не так, – капитан забрал у него автомат, аккуратно приставил к собрату – ствол к стволу, приклад к прикладу. Майор присвистнул. Один из автоматов оказался чуть длиннее. То есть, даже не просто длиннее, – были изменены все пропорции. С таким же успехом можно было бы поставить рядом первоклассника и второклассника. Капитан тут же подтвердил его мысль.
– Правый красавец крупнее. Причем это касается абсолютно всех деталей: пенала, затвора, шомпола.
– Погоди, погоди! А калибр у них…
– Калибр обычный, под основной патрон АКМ.
– Значит… – майор положил руки на автоматы. – Черт подери! Что же ты раньше помалкивал, ядрена-матрена!
– Раньше я и сам не знал. Только вчера и приметил, когда оружие чистить начали.
– Но это же важно! Очень важно!.. – Константин зачарованно смотрел на автоматы. – А что с другим оружием?
– То же самое. Правда, расхождения поменьше. Вот Ванек с Матвеем вернутся, сам посмотришь…
– Стоп! – майор решительно направился к вертолету. – Это дело надо срочненько зафиксировать. Где-то тут у нас метр складной валялся…
Константина даже залихорадило от волнения. Капитан следил за ним с удивлением. Он-то несуразице с размерами подивился, но значения особого не придал. А выходит, крылось тут что-то и иное!..
Поневоле заражаясь настроением майора, капитан последовал за пилотом.
* * *– И все-таки есть плюсы в лилипутской жизни! – разглагольствовал Матвей. Катушка с нитками на загорбке ничуть его не смущала. – Жаль, нет фотоаппарата. Обязательно бы снялся.
– На фоне консервной банки?
– А хоть бы и так. Никто ж потом не поверит!
– Я бы и с фотографией не поверил. На нынешних компьютерах подобные штучки выпекаются проще простого.
– Ладно вам, господа фотографы! Лучше скажите, кого сегодня будем грабить?
– Да тех же самых, чего мудрить! Маршрут разведан, а кухня у них богатая. Думаю, не обеднеют.
– А ну-ка, постойте! – Матвей поставил на крышу катушку. – Готов спорить, что запрыгну на эту фиговину.
– Чердачное окно? – оператор в сомнении прикинул высоту. – Навряд ли… Тут метров шесть. То есть – по нашим старым меркам.
– По нашим новым меркам, – поправил его Южин.
– Но сам-то по себе метр – величина старая.
– Метр – величина абсолютная. Даже эталоны имеются…
– Старая, новая… – какая разница? Лучше глядите и запоминайте. Потом в случае чего подтвердите.
– Ну, смотри, оглоед! Поломаешь ноги, я за тебя отвечать не буду!
– Не дрейфь, лейтенант. Какая ответственность, если войска разные? Чибрин далеко, а майор твой мне тоже не указ.
– Не допрыгнешь, Матвей, – тихо предупредил Южин.
– Это я-то? На эту ерундовину?… – Матвей уже пружинисто раскачивался на крепких ногах, готовясь к разбегу.
– Разогрелся бы сначала.
– Не дрейфь, мужики! Я и без разогрева – парень хоть куда!.. – Матвей застучал каблуками по крыше, не добегая до чердачного выступа, толкнулся. У будущих свидетелей захолонуло дух. Матвей не долетел совсем чуть-чуть, но успел уцепиться руками за шиферный край, одним рывком выбросил тело наверх.
– Однако!.. – Сергей озабоченно поскреб макушку.
– Видали? – Матвей стоял наверху, приплясывая от горделивого возбуждения. – Бубка с Брумелем обзавидовались бы!
– Это если бы ты туда чисто долетел. А так – все равно что сбивать планку задом.
– Вот уж и нет! – возмутился Матвей. – Мы же не о планке договаривались. И потом, будь на мне фирменные кроссовки, да будь я в форме…
– По-моему, ты в форме, – заметил Сергей.
Сержант негодующе фыркнул.
– Я ж о другой форме толкую. О спортивной. Понимать надо!
– Ладно, спортсмен, сползай вниз. Твоя катушка тебя ждет.
– А почему бы добрым товарищам меня не сменить?
– Сам рассуди: один из твоих добрых товарищей все еще слегка прихрамывает, а второй как-никак – командир. Сам, небось, знаешь, что это за штука такая – субординация.
– Точно, знаю. Ранговая дискриминация – твоя субординация, – в рифму сказал Матвей и с воплем сиганул вниз. Не удержавшись на ногах, шлепнулся на спину, но тут же вскочил.
– Все-таки рано или поздно ты что-нибудь себе поломаешь, – озабоченно пробормотал оператор.
– Типун тебе на язык, господин лейтенант, – Матвей молодцевато отряхнулся. – Этот скальп, – он подергал себя за коротенький чубчик, – не так-то просто содрать.
– Но если хозяин поможет…
– Ладно, хватит препираться! – по-командирски взвизгнул рядовой Южин. – Время не ждет.
– Да… Насчет дисциплинки майор, пожалуй, прав, – проворчал Сергей. – Распустились…
– Что верно, то верно, – жизнерадостно подхватил Матвей. Легко поддел носком катушку, поставил на попа. – Собственно говоря, мы ведь уже пришли.
* * *Еще в прошлый раз они не поленились навязать на нитке узлов. Спускаться и подниматься по узлам было значительно легче. Премудрый оператор предложил ко всему прочему соорудить через каждые двадцать-тридцать метров по петле, чтобы появилась возможность отдыхать, не выбираясь наверх. Катушку укрепили в щели между двумя шиферными плитами, нить свободными змеистыми кругами растянули на крыше.
– Кто лезет первым?
– Чур, я! – шагнул вперед Южин.
– А-а, комсомольский призыв?… Ну уж, дудки! – Матвей покачал головой. – Либо я, либо лейтенант. Третьего, Ваня, не дано. Ты, как укушенный муравьем, в первые ряды не допускаешься.
– Тогда вторым.
– Вторым – это пожалуйста, это завсегда с радостью…
– Ну, а первым полезу я, – объявил Сергей. – В прошлый раз лазил Матвей, стало быть, приспело время меняться.
– Как скажешь, господин лейтенант, – Матвей с напускным равнодушием пожал плечами. – Хотя Ваня вон подтвердит, я по этим делам спец. По шмону, значит. Так что, возникнут затруднения, дерните за веревочку. В один момент припожалую.
– Никаких «пожалую»! Сиди на стреме и поглядывай в оба.
Матвей циркнул слюной сквозь зубы, снова пожал плечами.
– Как хотите.
Ваня уже суетился у кромки крыши, осторожно стравливая нить.
– Ветер пошаливает, – пожаловался он. – Раскачивать будет.
– Переживем, – ободрил его Сергей. – Ну все. Крепи трос, я пошел.
– Колбаску там с сыром посмотрите, – напутствовал их Матвей. – Хлеба-то мы везде надыбаем.
Сергей одарил его насмешливым взглядом, руками перебирая узлы, быстро скрылся внизу. Уже через минуты полторы последовало два легких рывочка. Лейтенант сообщал таким образом, что все в порядке. По нитке стал спускаться Южин.
– Давай, Ваня! Главное – не теряй головы, – Матвей подмигнул сослуживцу.
Совет был не лишним. Давным-давно, еще в детстве, у Южина в самом деле кружилась от высоты голова. На деревья он лазил без особой охоты и в парашютную секцию только потому и записался, чтобы изжить наконец высотобоязнь. По той же самой причине очутился в десантных войсках. Страх не пропал, но Южин научился его преодолевать.
Не глядя вниз, он перебирал нить руками, машинально считая проползающие мимо кирпичи. На сорок третьем его окликнули. Скосив глаза, он разглядел в распахнутой форточке оператора. Сидя верхом на раме, Сергей ерошил свои белокурые волосы, мечтательно озирая гомонящую внизу улицу.
– Кажется, дома кто-то есть, – сообщил он. – Так что действовать надо осторожно.
Автомат он перевесил на спину, с рамы соскользнул по той же нити вниз на подоконник. Южин осторожно присел. Последовав примеру лейтенанта, обхватил ногами деревянную раму. Работали по схеме, предложенной Матвеем еще в прошлый раз. Один из спустившихся в квартиру рыщет по кухне в поисках съестного. Обнаружив что-нибудь существенное, привязывает к той же нити, и груз аккуратно вытягивают на крышу. Двое таким образом страховали третьего и сам груз.
– Живем, Ваня! – прокричал оператор. Он стоял уже на столе, возле салатницы. Приподняв салфетку с прижимающей ее вилкой, он узрел то, о чем просил Матвей: нарезанные плиточками куски сыра, основательный кусок батона и полурастаявший кубик масла. Должно быть, хозяева недавно позавтракали, – недалеко от салатницы лежал огрызок огурца, в кухонной мойке громоздились стаканы.
Отомкнув от пояса штык-нож, Сергей споро взялся за дело. Нарезая сыр по возможности ровными кирпичиками, кидал на заранее расстеленный брезент. Масло пришлось упаковывать в полиэтиленовые кульки. В конце концов дошла очередь и до хлеба…
– Все, Ваня, тащим! Посылка номер раз, – перебравшись на подоконник, оператор привязал тюк к нити и махнул рукой. – Вира помалу, Ванек!
Южин без особого труда поднял объемистый груз до уровня форточки, взгромоздил на раму и, дернув за нитку условленным образом, просигналил наверх.
* * *Энергия переполняла Матвея. Не зная, куда деть себя, он расхаживал по крыше взад-вперед. Голуби держались в отдалении, не решаясь приблизиться к странному существу, однако время от время кося в его сторону оранжевые любопытствующие глаза. «Их счастье», – решил про себя Матвей. Отложив автомат, он встал на руки, легко пробежался по шиферу. Вздумал было решиться на сальто, но вовремя усомнился. А ну как не получится? Вот и загремишь под уклон… Гвоздь, прижимающий шиферную волнистую плиту, торчал наружу, напоминая корабельный кнехт. Собственно говоря, они и пользовались им, как кнехтом, наматывая нить чуть пониже массивной, порыжевшей от ржавчины шляпки. Подобные грибки кособоко выглядывали там и тут. Ухватившись за ближайший, Матвей натужно закряхтел. Ничего из этого, конечно, не вышло. Гвоздь остался на месте, а Матвей в досаде попинал его каблуками. Усевшись сверху, стал разглядывать раскинувшийся под тополями дворик.
Собственно, двор был как двор. Собачка обнюхивала фонарный столб и некрасиво задирала тощую лапу. Басовито орали играющие дети и, гоняясь друг за дружкой, кидались какими-то щепками. Все движения – в темпе медлительных, вытанцовывающих на арене цирка слонов. Матвей снисходительно фыркнул. В песочнице пластмассовые лопатки выкапывали ямку-котлован, вполне способную вместить в себя всех пятерых обитателей вертолета. Бабочку, порхающую на уровне третьего этажа, желтую, как лимон, можно было запросто прошить короткой очередью.
Матвей опустил глаза ниже.
Сморщенный старичок сидел на скамейке у подъезда. Голова его чуть тряслась, а вместе с ней тряслись и пигментные пятна, густо покрывающие дряблое лицо. Несмотря на приличное расстояние, Матвей видел его до последней морщинки. В водянистых глазах старика лучилось угасающее прошлое; настоящее, шумное и цветное – отражения в них не находило. Сидел старичок однако, кокетливо припечатав ладошки к скамье, взвалив одну ножку в коротковатой брючине поверх другой. Рядом с ним пристроился серо-полосатый кот. Покусывая время от времени грязноватую грудку, он с удивлением разглядывал собственное отражение в луже. Прищемив зубами очередное насекомое, с осторожностью трогал водный глянец неуверенной лапой. Мир приасфальтового зазеркалья его не пугал, но из состояния всеобщей ясности и объяснимости, вероятно, выводил. Так обезьяна, глазея в зеркало, тщетно пытается ущипнуть скрюченными пальцами своего двойника. Злясь и нервничая, колотит зеркалом по мохнатому колену и возобновляет попытки. Кот взирал на лужу с большей выдержкой. Разумеется, загадка требовала разъяснения, но придумывать что-либо эффектное, по-эйнштейновски акробатическое, коту было лень. Жужжание мух отвлекало, кроме того не следовало забывать о песике, обнюхивающем столб за столбом и дерево за деревом. Кот крутил ушастой головой, косясь на старика. Тот сидел абсолютно неподвижно. Слово «суета» для него умерло, взор ветерана лазерным прицелом бил в одну и ту же точку. Кот пробовал было проследить за взглядом человека, но, видимо, потерпел неудачу. Старик рассматривал недоступное постороннему глазу. Возможно, это недоступное принадлежало к той же мистической категории, что и зазеркалье луж.
Скучая, Матвей подхватил ползущего по шиферу жучка, с любопытством приблизил к лицу. Жук напоминал крупную черепаху, многочисленные шипастые лапки его возбужденно шевелились.
– Ох, и пахнет же от тебя, – Матвей брезгливо швырнул жучка с крыши. – Полетай покуда…
Коснувшись пальцами натянутой нити, ощутил ритмичную дрожь.
– Быстро однако управились!.. – порывисто наклонившись, он энергично стал вытягивать нитку. – Кажется, и набрали прилично. Надо будет лейтехе выписать благодарность…
Опасность десантник почувствовал спиной. Может быть, просигнализировало обоняние. Чужой запах щекотнул ноздри, и почти точас он расслышал вкрадчивые шажки… Матвей обернулся, не выпуская из рук петель. И тут же позабыл о грузе, об оставшихся внизу товарищах. Два огромных желтоватых глаза следили за ним с дистанции не более двадцати шагов. Двадцати шагов – для него, для хозяина жутковатых глаз хватило бы одного легкого прыжка.