Коричнево-черный зверь, всхрапнув от ужаса, резко подался вниз, к земле, и мертвый всадник завис на секунду в воздухе с раскинутыми ногами и с наполовину снесенным черепом. Металл ударил еще раз, не дав ножу долететь до земли каких-нибудь пары дюймов, а Влад даже не догадался залечь, стоял и, не веря, смотрел на дело рук своих…
Потом из травы поднялась Чага и подошла, волоча за собой кистени. Седого и Рыжей видно не было – не решались встать без команды. Чага взяла за повод коричнево-черного зверя, и он поднялся, дрожа и косясь на распростертое тело хозяина. Повернулась к Владу, и тот растерялся, увидев ее глаза. Впервые Чага смотрела на него со страхом.
– У тебя больше ничего нет? – спросила она.
– Ничего, – сказал он. – Честное слово… Ты прости меня, Чага. Так получилось…
В молчании они подобрали скинутый во время погони скарб, навьючили зверей, избавив Седого и Рыжую от лишнего груза.
– Чага, – сказал Влад. – Ну что ты, глупая? Главное, живы…
– Нас теперь никто не примет, – проговорила она. – Ни одно семейство. К нам теперь даже никто не посмеет приблизиться… Мы теперь для всех – Приручившие металл…
– Можно подумать, мы с тобой раньше никогда не прикасались к металлу? – хмуро сказал Влад.
– Прикасались… Но об этом никто, кроме нас, не знал.
Влад взял Чагу за плечи, повернул к себе лицом, и она, к его удивлению, не вырвалась, подчинилась.
– Чага, – сказал он. – Да не все так плохо! Они нас теперь боятся, понимаешь?.. Прости, но, в конце концов, лучше неправильно выжить, чем правильно умереть!
Закусив губу, она смотрела с тоской в сторону серо-зеленой припавшей к земле рощи.
– Жить одним тоже неправильно, – сказала она.
23
И лишь к вечеру, когда добрались до привала, Влад понял, что Чага в чем-то, пожалуй, права: небольшая балка была не просто пуста, она была покинута только что. В костре тлели угли, возле купальной ямы, вырытой у ручья, лежал брошенный кожаный ковшик.
– Ничего не понимаю, – признался Влад, озираясь. – Здесь что, стало опасно?
– Нет, – сказала Чага. Подняла ковшик, осмотрела. Ковшик был хороший, новый. Вернулась к разложенному на земле скарбу, положила находку рядом.
– А чего же они тогда испугались?
– Нас, – негромко отозвалась Чага, развязывая тюк.
– Не может быть! – поразился Влад. – Когда ж они узнали?..
Чага вздохнула.
– В степи не скроешься…
Так… Система оповещения у них, надо признать, на уровне. Видимо, тут же разослали гонцов по всем семействам… И те, в свою очередь, тоже… Влад еще раз оглядел балку и почувствовал себя неуютно. Все-таки одно дело, когда ты сам избегаешь людей, и совсем другое, когда люди избегают тебя… Милые, славные люди, готовые в любой момент изломать тебя голыми руками…
Ясно, как воочию, он снова вдруг увидел грязь, медленно продавливающуюся между чистыми пальцами хищно ступающей ноги, и от ненависти потемнело в глазах… Хватит! Побегал я от вас! Теперь вы от меня побегайте!.. Балка была брошена, как селение, отданное завоевателю без боя…
Прихрамывая (все-таки повредили коленку, мерзавцы!), Влад подошел к купальной яме бросить в загоревшееся лицо горсть воды, но, увидев отражение, задержал руку. Хорош! Лоб рассажен кистенем, щека ободрана… Завоеватель. Железный хромец.
Запрокинул голову, осмотрел кроны и, выбрав дерево, полез за топливом. Сбрасывая хорошую сухую ветвь, увидел сквозь разрыв в листве Чагу. Низко опустив голову, она сидела на корточках возле гаснущего костра, и в руке у нее был обломок ветки, о котором она, кажется, забыла. Бедная девочка… Угораздило же тебя связаться…
Впрочем, когда он доволок ветвь до места, костер уже исправно пылал, а сама Чага усердно вычесывала Седого.
– Слушай, – сказал он, отбивая сучки рубилом. – Объясни мне вот что… Ты взяла в руки металл, и тебя оставили в степи, так? А в других семействах об этом знали?
Костяной гребень на секунду замер, потом двинулся снова – чуть медленней.
– Наверное, нет, – сказала она. – Наши никому не успели передать…
– А если бы успели? – спросил Влад. – Вот ты изгнанник. Ты едешь по степи, а навстречу тебе другое семейство. И оно знает, за что тебя оставили… Они от тебя убегают?
– Нет, – сказала Чага. – Они меня убивают.
– Почему? Ты же Приручившая металл!
Чага обернулась.
– Ты не понимаешь, – сказала она. – Приручившие – это не те, что прикоснулись к металлу. Это те, кого металл слушается.
– Что?! – Влад выпрямился, едва не выронив рубило.
Чага повторила сказанное и снова повернулась к Седому. Несколько секунд Влад приходил в себя.
– А ты их хоть раз видела?
– Нет, – сказала Чага. – Они вообще не кочуют. Они живут под землей. В предгорьях на юге.
– Так что же ты раньше молчала? – закричал Влад.
– Ты не спрашивал, – спокойно ответила она.
Влад бросил рубило, подошел, прихрамывая, к свернутой кошме, сел. Чага наблюдала за ним искоса. Влад сидел, уставив незрячие глаза в костер. Мир, в который он попал, прояснялся, становясь еще страшнее и непригляднее… Значит, до сих пор сидят в бункерах и нажимают на кнопочки… Сволочи, ах, сволочи!..
– Чага! А что про них еще говорят? Кто они? Откуда взялись?
Она опустила гребень, помолчала и с неохотой начала нараспев очередную легенду:
– Быстрый, светлый, разящий без промаха пролетал над степью и увидел троих мужчин с оружием в руках. Он разгневался и сказал: «Все мужчины, кроме вас троих, бросили оружие. Или вы надеетесь укрыться от меня в прямых ямах?» Мужчины ответили: «Мы не будем рыть прямые ямы, мы выроем извилистые и глубокие, и ты не сможешь поразить нас в них». И металлу стало весело. «Если я не смогу поразить вас (так он сказал!), то выполню все, что вы мне прикажете». Мужчины вырыли извилистые глубокие ямы, и металл ничего не смог им сделать. "Приказывайте, – сказал он в гневе, – но знайте: никто из вас уже не выйдет из этих ям, таких глубоких и таких извилистых. И лишь в последние дни мира я разрешу детям детей ваших выйти из-под земли и кочевать вместе с остальными…
Чага умолкла. Влад был откровенно разочарован: легенда содержала гораздо меньше информации, чем он надеялся. Если их с Чагой принимают за этих выходцев из-под земли, стало быть, конец света ожидается со дня на день. Вот, пожалуй, и вся информация. Остальное – образы…
Влад поднялся, сморщившись от боли в коленке.
– Чага! – решительно сказал он. – А ты знаешь, как добраться до этих предгорий?
Чага медленно повернулась к нему, и Влад увидел, что лицо у нее бледное, как пепел.
– Там смерть, – еле вымолвила она.
– Здесь повсюду смерть, Чага, – ответил он. – Мне нужно с ними встретиться. С Приручившими металл.
– Зачем?
Подошел, прихрамывая, взял за плечи, твердо взглянул в глаза.
– Надо.
24
Что-то случилось с Чагой. С того самого дня, как повернули на юг, молчала целыми днями. Не возражала уже, если Влад доставал при ней блокнот, командовать перестала вообще. Правда, Влад давно не нуждался в понуканиях, отдыха себе не давал: рубил, копал, вычесывал. Сам ловил и умерщвлял сусликов, надеясь хоть этим поднять Чаге настроение… Бесполезно. Ни распоряжений, ни приступов бешенства, и петь в степи перестала, ехала молча, опустив голову. Дошло до того, что одинокого всадника на равнине первым заметил Влад… Хотя, конечно, всадник увидел их раньше. А увидев, повернул тощего облезлого зверя и припустился наутек к огромным, как бамбук, тростникам.
– Чага, кто это?
Повернула голову, всмотрелась нехотя.
– Изгнанник…
– Изгнанник?.. А может, гонец?
– Нет… Гонца посылают налегке, а этот с поклажей. И зверь плохой – вот-вот упадет…
– А чего он так испугался? Нас же только двое!
– Думает, что остальные его ловить поехали…
Напрягая зрение, Влад вглядывался в далекую шевелящуюся стену тростников, за которой скрылся беглец.
– А если принять его в семейство?
– Зачем он тебе нужен? – равнодушно спросила Чага. – Его же, наверное, не зря оставили в степи…
«А тебя?» – чуть было не спросил Влад, но вовремя прикусил язык.
– А вот интересно, – сказал он через некоторое время. – Если металл убил всех и в живых из семейства остался один человек… Поверят ему, что он не изгнанник?
– Не знаю, – сказала Чага. – Как повезет…
Огромный тоскливый страх навалился на нее с юга, и странно было сознавать, что не опасность приближается к ней, а она сама – впервые в жизни – движется навстречу опасности… Куда они идут?! И зачем?.. Чага украдкой покосилась на Влада. Как сильно он изменился!.. Спаленная солнцем кожа обтянула упрямые скулы, на лбу подживающий след от кистеня, и глаза просветлели, стали совсем мужские – пристальные, беспощадные… Неужели он и вправду не боится?..
– Может, лучше переправиться на ту сторону? – спросил Влад.
Они спустились к речушке и вскоре добрались до песчаного брода, причем увидели его издали: на сотню шагов вдоль берега тростник был недавно сбрит низко пролетавшим металлом. До воды оставалось рукой подать, когда Чага резко повернула Рыжую и, ни слова ни говоря, поехала обратно.
– Что, Чага?
– Здесь не переправишься, – сказала она.
Влад спрыгнул на взвизгнувший сухой песок и подошел к воде. Светлое солнечное дно мерцало осколками, над которыми замедленно копошились четыре огромных серебряных паука, усыпанных пузырьками воздуха. Влад негромко присвистнул. Даже если в воде они кажутся больше, чем на самом деле, какой же в них должен быть накоплен заряд! Веселая бы вышла переправа…
На тот берег они перебрались в другом и, нужно сказать, чертовски неудобном месте. Шли в прежнем порядке: впереди Чага на Рыжей и с навьюченным черно-коричневым зверем в поводу, замыкающим – Влад. Нового зверя Чага назвала Угольком, и он, что интересно, охотно на эту кличку отзывался. Впрочем, позже выяснилось, что всех зверей такой масти здесь зовут преимущественно Угольками…
– Чага, а что дальше бывает с металлом? Я имею в виду с тем, который ползает…
Чага дремала, покачиваясь в седле.
– Вырастает, – сказала она. – Потом закапывается.
– А дальше?
– Закукливается и ждет. Долго ждет. Потом начинает роиться.
Влад толкнул Седого пятками и, поравнявшись с Чагой, заглянул ей в лицо.
– Чага! Ты это точно знаешь?
Неопределенно повела плечом.
– Так говорят…
Говорят… Редкий по надежности источник информации! И, что самое обидное, единственный. Пока… Как же они боялись, эти давно сгинувшие создатели микрокомплексов, что кто-нибудь ненароком захватит их детище!.. Чуть что – самоликвидация! На любой стадии! Тарантул тот металлический аж оплавился, бедный, от собственного разряда… О снарядах и говорить нечего: пока летит, попробуй разгляди, а раз упал, то уже в виде осколков… Так что вся надежда на Приручивших металл. Если они, конечно, не выдумка…
Местность помаленьку менялась: холмы пошли выше, на склонах корчились похожие на обнаженные корни карликовые, скудно оперенные листвой деревья. Овражек, выбранный Чагой для стоянки, был заплетен ими сверху почти полностью и, надо полагать, никому никогда не служил местом ночлега. Все правильно: степь потянулась запретная, необитаемая…
Ведя животных в поводу, они уже спускались в овражек, как вдруг Чага схватила Влада за руку, чуть не пережав ее до кости.
– Назад!
По откосу овражка карабкался металлический паучина – с кулак, не меньше. Не удержался на крутизне и, кувыркаясь, скатился в прелую листву, устилающую дно. Чага и Влад отшатнулись, ожидая отвесного разящего удара. Но удара не последовало, паук побарахтался немного и снова заковылял в прежнем направлении.
– Уходим! – шепнула Чага.
Влад резко высвободил локоть.
– Это что же?.. – медленно заговорил он (скулы сводило от ненависти). – Нам из-за этой железки еще и другой ночлег искать?
Он подошел к еще не развьюченному Угольку, отвязал свернутую подстилку, высвободил шест. Бросил, не раскатывая, сухую кошму на прелые листья и, встав на скатку обеими ногами, коротко ткнул паука шестом в блистающую спинку. Трещащий хлопок электрического разряда заставил зверей шарахнуться, в овражке пахнуло озоном. Влад спрыгнул со скатанной кошмы, подцепил кончиком шеста скрюченную металлическую лапу. Взмах, и безжизненный слиток, сверкнув, улетел в просвет между судорожно сплетенными ветвями и, описав в синем небе дугу, исчез из виду.
– Вот и все! – бросил Влад, стараясь не глядеть на Чагу. – Давай-ка посмотрим, может, он тут не один…
В синеве меж ветвей взвыло, зазвенело, сверкающая молния прострелила сплетенные кроны, посыпалась срезанная листва. Влад засмеялся.
– Давай-давай!.. – злорадно сказал он металлу. – Дураком был, дураком останешься…
Тут он спохватился и обеспокоенно оглянулся на Чагу, ожидая увидеть в ее глазах суеверный ужас.
Чага смотрела на него задумчиво и печально. Чуть ли не с жалостью.
25
Паук – бесформенный слепой слиток – одолевал глинистый пригорок, поочередно, толчками занося суставчатые лапы. Справа у него их было три, слева – три с половиной. Точнее, с четвертью, и блестящую эту культяпку он заносил точно так же, в несколько приемов. И ведь упорно ползет, целенаправленно… Интересно только, куда?
Это был уже третий паук, замеченный Владом с того момента, как он выбрался из овражка. Все приблизительно одного размера, все поклеваны металлом с воздуха… И все куда-то ползут. Невзирая на препятствия…
Влад оглянулся. Заплетенный кривыми корчащимися ветвями овражек источал сизую струйку дыма – Чага разводила костер. А через тот прогал между корнями-кронами он выкинул невинно убиенного паука. Накопителя…
Так вот, невинно убиенный накопитель, помнится, штурмовал откос вон в том направлении… То есть получается, что ползут они все разными путями, но в одну точку, и расположена эта точка… Да вон за тем холмом она и расположена!
Влад поднялся с земли и, пригибаясь, двинулся к вычисленному месту сбора. Глинистая почва была основательно перепахана и усеяна осколками, причем с каждым шагом выбоины и рытвины попадались все чаще, в большинстве своем свежие, в одной даже что-то еще дымилось… Видя такое дело, Влад счел за лучшее не рисковать – лег на живот и пополз…
Выбрался на край воронкообразной впадины и замер. Внизу, подобно гигантскому раку-отшельнику, ворочался накопитель Бальбуса. В натуральную величину. Оплывшая выщербленная глыба на синеватых клешнеподобных лапах… С кем это он расправляется? Влад всмотрелся… Сталь разящая! Да ведь это он накопителя поменьше употребляет!.. А вон еще один ползет… Ну правильно! Все они сюда ползут – на съедение… Время разбрасывать осколки и время собирать осколки… Да, но как же они так здорово ориентируются? Ведь по прямой ползут, точно, не сворачивая… Влад перевалился набок и посмотрел вверх. В синеве призрачно мерцали знакомые спиральные паутины. Три штуки. Интересно… Значит, не только излучают, но еще и выдают информацию паучкам…
Внезапно воздух прошило стремительными серебристыми иглами, и в следующий миг в пологую перепаханную воронку с визгом ворвался металл. Несколько снарядиков ударили рядом с ворочающейся тусклой глыбой, вскинув землю, а остальные, заметавшись, прянули ввысь, то ли уходя на второй заход, то ли на самоподрыв. А между прочим, с точностью попадания у них не очень… Ну как это можно промахнуться по такому…
Владу не пришлось завершить эту мысль. Рявкнуло совсем рядом, земля подбросила его, как батут, посыпались комки глины вперемешку с осколками.
– Э, ребята!.. – ошалело бормотал Влад, соображая, куда бы отползти. – Вы меня с кем-то перепутали… Я-то тут при чем?..
Снова взвизгнуло, и облако пыли вспучилось внизу, еще дальше от цели, чем в первый раз… Ах, сталь его порази, неужели он им помехи ставит?!
А ведь наверняка! Спинища у накопителя – чуть ли не метр в поперечнике, а они, между прочим, по лезвию ножа бьют влет и без промаха!.. Так что, выходит, помехи для них – дело знакомое…