Радар замялся, поднял на Николая честные глаза:
– Скажу по правде… Я на твоей стороне. Ты радеешь за великую Скифию, пусть славится вовеки, а какие боги правят – так ли важно? Я воин, а не волхв. Эти религиозные распри как-то не по мне. Да и вообще армия должна быть в стороне от политики и даже от религии.
– Гм, правильно. Религия – опиум народа. Напомни, какие силы у адептов реформы. За Даной, понятно, вся несокрушимая мощь кочевников, плюс освященные веками традиции…
Радар подошел к двери, прислушался. Запер накрепко, отвел Николая от окон и сказал вполголоса:
– За Чугайстыря те, кто сменил седло на завалинку. Боевой дух утрачивается, зато земледельцы не голодают… Чугайстырь высчитал, что во-о-он то поле прокормит охотой лишь одну семью, скотоводством – десять семей, а огородами – тыщщу! Можно жить близко друг от друга, вечерами ходить в гости, строить города… За последнее его чуть не разорвали. Города ведь источники разврата! На гнилом Юге понастроили городов, мы их быстренько выжгли в первый же налет, как клоповьи гнезда!
– Соотношение сил?
– За Тещщей и большинство, и сила… Почти все волхвы поклоняются Дане. Чародейники, оборотни! Только укажи на Чугайстыря, враз сомнут!.. Пока не трогают, ибо кормятся с его огородов, посмеиваются, за серьезного противника не считают.
– Если мы с тобой встанем на сторону Чугайстыря, сомнут?
– Сомнут, – подтвердил Радар угрюмо. – Ты тцаревич, а против боги!
– Понятно. Кто еще?
– Ушкуйники. Застоялись, дурная сила выхода требует. Давно в походах не были, пообносились, награбленное пропили. Пьянствуют да мирный люд грабят. Я ими уже все тюрьмы набил! А чуть отвернусь, дружки берут тюрьму приступом, освобождают… К счастью, в Малой Азии какая-то заваруха из-за бабы началась. Ты вроде надумал их туда отправить? Доброе дело, а то вот-вот нас разорвут.
– Ого! Кто еще?
Радар задумался, сказал неторопливо:
– Дозволь кликнуть подручного. Верный человек! Богам не кланяется, но, чую, реформу примет с радостью. Он хоть и не ведун, но у меня ведает сыском. Разведает все… Разведун!
– Разведчик, понятно.
– Да хоть как назови… Еще опасен воевода Болеслав. Таргитай прихварывал, Болеслав правил. Ты все в походах и походах!
– И Болеслав нас сомнет?
– С великой радостью.
В дверь негромко стукнули. Радар рявкнул, через порог переступил высокий стройный юноша. Такой пижон, сразу понял Николай, волчью шкуру носить не станет. Одет щегольски, кожаная куртка сшита изящно и подогнана по фигуре. Штаны из кожи плотно обтягивают мускулистые икры. На ногах легкая прочная обувь. Пояс – произведение искусства. Кинжал болтается на красивой цепочке.
– Аварис, – представил его Радар. – Мой подручный по особым делам. Малый хват: из-под стоячего подошвы выпорет. Его и в ложке не поймаешь, и в ступе не влупишь! И рыбы наловит, и ног не замочит… Аварис, перечисли вождей, что стоят за Дану?
– Всех? – спросил Аварис.
– Ну, не всех, эта песня затянется до утра. Самых крупных!
Аварис оглянулся на окна и, подойдя к мужчинам поближе, начал перечислять негромким голосом:
– Радегас – вождь объединения бойков, Ругевит – глава союза лемков, Див – глава союза племени тиверцев, Позвид – владыка тирагетов, Зничь – вождь объединения масагетов, Прове – князь аорсов, Кродо – глаза племен ахтырцев, Карна – светлейший князь антов…
– Понятно, – прервал Николай. – А на кого могут опереться апийщики?
– Только на три племени. Невры, склоты и урюпинцы. Но вокруг нас силы во сто крат сильнее… Из этих трех племен самое мощное – урюпинцы. Правит там удельный князь Сокил. Поговаривают, что он тайный южник…
– М-да, – сказал Радар задумчиво. – Что совой о пень, что пнем о сову, а все сове как-то не по себе… И выбирать не из кого! С черным в лес не ходи, рыжему пальца в рот не клади, лысому не верь, с курчавым не ссорься…
Аварис и Радар смотрели на Николая ожидающе. Тот тряхнул головой, сказал решительно:
– Срочно собирайте вождей, которые за Апию. Соберите военачальников, которые к религии относятся с прохладцей. Ясно?.. Но созовите тайно, чтобы ни одна собака не пронюхала!
– Собаки не проведают, – ответил Радар уныло, – кроме одной… прости, Великий Прабог!.. все равно проведает. От Тещщи ничто на свете не укроется.
Они с Аварисом поспешно удалились. Аварис еще успел щелкнуть каблуками и сказать значительно: «Будет выполнено, тцар», что не ускользнуло от Николая. Назвал тцаром, нюхом чует переворот, в котором, если подсуетиться, можно скакнуть на пару ступенек выше.
К вечеру в терем стали стягиваться добротно одетые и хорошо вооруженные люди. Вожди племен, походные князья, воеводы, волхвы запрещенного культа Апии… Вместе с Чугайстырем явились трое молодых волхвов, каждый поперек себя шире, быка свалит запросто. Белые хитоны трещали на их могучих плечах.
Гридни внесли запасенные широкие лавки. Едва все расселись, Николай поднял руку, призывая к тишине, провозгласил:
– Доблестные скифы!.. Велик и могуч наш избранный народ. Мощь его испытали многие народы, одно их перечисление задержало бы нас до ночи. Но это лишь цветочки, ягодки впереди! То были ребячьи шалости. Сейчас же наш богонравный народ подрос, возмужал… Драться с соседями и надевать им ярмо на шею – пустяки! Это мы могли раньше. Сейчас назрел новый взлет нашего несравненного народа. Каковы признаки взлета? Часть скифов уже перешла к более прогрессивному методу хозяйствования – земледелию…
Он озабоченно наблюдал, что трое молодых волхвов, отводя глаза, с первой же минуты протискиваются вперед. Радар же ничего не видит, дремлет. Правда, Аварис вроде спохватился, шепнул сидящему рядом крепкому молодцу с невыразительным лицом. Тот бесшумно испарился, но эти трое уже близко, а из их хитонов высовываются лезвия мечей!
– К земледелию, – повторил он тревожно. – Это позволило в немалой степени решить продовольственную программу. Виданное ли дело: раньше отдавали быка за краюху хлеба! Сейчас все больше сознательных скифов начинает заниматься земледелием…
Радар довольно кивал. Николай говорил громко, уверенно, и Радар кивал все чаще, пока не усыпил себя монотонными движениями и не свалился с лавки. Грохнуло так, будто рухнуло огромное дерево, однако никто и бровью не повел. Собрались не простодушные дети степей – в горнице присутствовала знать.
А трое волхвов под шумок уже продвинулись в первый ряд. Николай поспешил взять быка за рога:
– Но наступило несоответствие между древнейшим культом скотоводов и требованиями, так сказать, нового народа хлебопашцев… Это чисто экономическое столкновение приняло форму религиозной войны! История учит, что реформы культа неизбежны. Я помалкиваю о будущем всех религий, пока же со всей ответственностью заявляю: культ богини Даны не что иное, как суеверие и мракобесие, а подлинно верным и научно обоснованным учением на данный момент является только культ богини Апии!
Последние слова он почти прокричал, глядя в лица молодых волхвов, что уже запустили могучие ручищи под хитоны. Среди собравшихся прокатился ропот удивления. Трое волхвов замерли в нерешительности, распахнули рты. У одного с треском лопнул хитон, в дыру выглянуло отточенное лезвие шириной с лопату. Другой оглянулся на Чугайстыря за новыми инструкциями. На нем загремело столько железа, словно развернулся башенный кран. Чугайстырь не пошевелился: из окон в него целились лучники, а от стены с неприятной улыбкой смотрел Аварис.
Николай с облегчением перевел дух. Молодые волхвы попятились. Аварис погрозил Чугайстырю пальцем, тот с независимым видом пожал плечами. Лучники опустили луки.
Николай прокричал с подъемом:
– Прогресс согласных ведет, несогласных тащит!
Радар звучно всхрапнул, поднялся, очумело поводя головой. Ему кто-то растолковывал:
– Коло гутарит, что поведет, как бычков на веревочке. А кто не согласен, то чик – и готово! В жертву потащат.
Радар гаркнул:
– Слава Апии!
По горнице прокатилось:
– Слава!
– Апии слава!
– Долой Дану!
Николай твердо вмешался:
– Я слышу безответственные выкрики, на которые рекомендую не реагировать. Дана у нас заслуженная богиня, много сделавшая для процветания страны! Когда-то и она была революционной богиней, когда ниспровергла устаревший культ Велеса… Я предлагаю отпустить ее на заслуженный отдых. Здесь суровый гиперборейский климат, а в теплой Элладе наша Дана хорошо отдохнет, поправится, займется на досуге рыбной ловлей, охотой. По надежным данным, полученным из весьма достоверных источников, могу заверить, что Дана и на заслуженном отдыхе займет подобающее место. Сейчас она тяжела, на сносях, а на новом месте родит близнецов: двух сильнейших богов Эллады! Их назовут Аполлоном и Артемидой, а Аполлон, помня о родстве, будет каждый год сюда прилетать на белых лебедях на всю зиму!
Кто-то спросил глупо:
– А если Дана не захочет уйти?
Николай с сожалением посмотрел на спрашивающего, словно удивившись: как он может быть заслуженным воеводой, даже князем? Ответил уклончиво:
– Разрабатывается операция по внедрению в Элладу. Вчера часть наших войск, набранных по принципу добровольности, отправилась к союзным грекам штурмовать проклятую Трою, что угрожает нашим хлебным путям. Другая же часть добровольцев отправится сегодня после обеда защищать Иллион, с которым мы связаны договором. Это дело житейское, прошу на этом не заострять внимание. Разрешение, в принципе, получено… В результате десятилетней войны Троя будет разрушена, наш хлеб пойдет в Элладу без пошлин. К тому же мы одним махом избавимся от бесполезного люда: там они все перебьют друг друга.
Собравшиеся морщились, и Николай поспешил дальше:
– Самое главное, что сын предводителя того злосчастного похода, который принесет пользу только нам, вынужден будет приехать с заданием к нам в Скифию. Наши люди подстроят, что он выкрадет Дану прямо из алтаря и с великими трудностями доставит в Элладу! Это будет расценено как великий подвиг… О деталях говорить пока еще рано, но могу доложить, что над этим вариантом работает надежная группа.
Кто-то спросил:
– А нельзя ли попросту отдать ее в эту… Элладу?
– Нельзя, – живо ответил Николай. – Кто же возьмет просто так? Надо с великими трудностями! Все мы немножко лошади, а греки тоже немножко скифы… словом, мы таким образом и Дану пристроим без ущерба для ее авторитета, и кроткой Апии поможем занять подобающее ей место. Помните, талантам нужно помогать – бездарности пробьются сами!
Он оглядел молчащих советников. Смотрели озадаченно, многие вожди взирали с подозрением. Дескать, кто много говорит, тот либо много знает, либо много брешет.
– Велишь объявить народу? – спросил Радар.
– Я сам, – ответил Николай. – Завтра собери боевые дружины. Армия – элемент устойчивый, пусть узнают сперва они. А потом… пан или пропал!
Рано утром он в сопровождении Радара вышел из терема. С высокого крыльца увидел бескрайнее человеческое море и содрогнулся. Вся зеленая степь до самого горизонта изменила цвет. Всюду плотно бок о бок стояли конные скифы!
Блестело оружие, сверкали бляхи, разбрасывая зайчиков, кони негромко ржали. Стоял грозный гул, словно тяжелые океанские волны накатывались на берег.
Радар спросил:
– Выедешь на коне, тцаревич… э… тцар?
– М-м-м… Не стоит. Я лучше речь толкну с ворот. Они выше коня.
Неуклюже взбираясь на ворота – спасибо, Аварис помог! – он подумал, что в этом своя символика. Домашние ворота. Мой дом, моя крепость.
Когда взглянул на множество народа, ощутил оторопь. В первой сотне рядов еще различал лица, видел устремленные на него глаза. Дальше лица сливались, только крохотные холмики кожаных шлемов да блеск конной сбруи, а еще дальше – серая масса и крохотные искорки-зайчики.
Он чувствовал давление сотен тысяч взглядов. Даже откинулся назад, чуть не слетев с ворот, но совладал, поднял дрожащую руку. Гул начал смолкать.
– Доблестные скифы! – заговорил он медленно и отчетливо, давая возможность передавать его слова в задние ряды. – Я обращаюсь к героям, покрывшим себя бессмертной славой на полях великих битв! Я обращаюсь также к молодежи, которой еще предстоит доказывать право называться скифами…
В передних рядах поднялся на коне щеголеватый скиф, в котором Николай узнал Авариса, крикнул звонко:
– Слава тцару Коло!
В рядах ударили мечами о щиты, крикнули вразнобой. От страшного рева Николай едва не слетел с ворот. Кони под скифами флегматично обнюхивались, пытались щипать траву.