Бойцы Данвейта - Ахманов Михаил Сергеевич 12 стр.

– Вы же сами помянули договор, – поддержал его Татарский. – Земная военная техника под запретом и все такое… Кстати, УБРы какой модификации?

– Универсальные боевые роботы М5, – сообщил Вождь Светлая Вода. – Сорок две единицы. Завезены, разумеется, нелегально. Так, на всякий случай.

Прохоров, развеселившись, фыркнул:

– УБРы, надо же! Пятая модель! И как их только протащили!

– В дезактивированном состоянии, как обычную контрабанду, – сообщил Кро и поднялся. – Если не возражаешь, Адмирал, я пойду. Технику нужно развернуть. Вчера я уломал Второго… Можем воспользоваться мастерскими.

– Иди, – кивнул Ришар и принялся запрашивать у Планировщика данные о вооружении Крысятника, количестве и размерах стыковочных портов, гарнизоне дроми и кораблях, что базировались в крепости. Ряд оценок оказался приблизительным: число дредноутов – не меньше двадцати, сотни четыре малых кораблей и, вероятно, пара тысяч техников и воинов, оборонявших цитадель. Уничтожение такой армады являлось нелегким делом, зато перспективным – весь район Шестой фактории был бы очищен от пиратов.

Вальдес глядел на плывущие в воздухе символы, чертежи, таблицы и картины, но размышлял о другом. Мнилось ему, что есть у Ришара и Кро Лайтвотера некая тайна, объединяющая их, и эта мысль была Вальдесу неприятна. Не сама по себе, а своими последствиями: она означала, что Вождь, с которым он летал не первый год, сражался бок о бок и делил смертельный риск, имеет от него секреты. И какие! Конечно, УБРы – не крейсера с аннигиляторами, но протащить их на Данвейт дело непростое. Явная контрабанда и нарушение договора с нанимателями! Или же лоона эо в курсе? Возможно, есть какие-то секретные статьи, о чем известно лишь высокому начальству? Если так, то Кро не обошли доверием, а Кро ему, Вальдесу, не открылся… Обидно! Ведь, казалось бы, знакомы ближе некуда и тайн за пазухой не держат… С другой стороны, думал Вальдес, можно ли знать все о человеке, который прожил впятеро дольше и повидал такое, о чем ни в сказке не расскажешь, ни в песне не споешь? Взять хотя бы историю с Селиной, его возлюбленной… прежде Кро о ней не говорил…

Резкий голос Ришара заставил его очнуться.

– Я уточню детали операции с Планировщиком, – произнес Адмирал. – Учитывая переговоры с Широй и Таном, отбор экипажей и десантников, подготовку снаряжения и УБРов, мне нужно для разработки планов два-три дня. Все вы, разумеется, уже исключены из графика патрулирования. Уточненные задания получите вечером. Будут толковые мысли, прошу сообщить. – Ришар вскинул руку в салюте. – Сейчас – свободны!

Пять капитанов поднялись и дружно отсалютовали. Вальдес спустился вместе со всеми на первый этаж, вышел на ступени лестницы и поднял лицо к небу. После сумрачной камеры утро Данвейта казалось особенно праздничным и ярким: солнце сияло как медный начищенный щит, плыли под ним пуховые облака, метались в кронах деревьев пестрые плуми, и серебристый патрульный корабль стремительно уходил в небесную синь, растворяясь в ее победном блеске. Чего-то, однако, не хватало; не доносились с крыши стук бильярдных шаров и возгласы играющих, не звенели раздаточные автоматы в пивной, не торопились к реке полунагие купальщики, и над площадью, в перекрестье голографических лучей, мерцал экран, по которому снова и снова проплывали имена погибших. Сотни полторы народа, собравшись небольшими группами, маялись у казарм, стояли в угрюмом молчании или тихо переговаривались друг с другом. Капитанов окружили. Необщительный Асаи махнул рукой – мол, пропустите, камерады, – и исчез за деревьями. Жакоб, Татарский и Прохоров что-то объясняли, изображая на пальцах маневры, атаки, обходы и фланговые удары. Вероятно, до слушавших их патрульных дошло главное: Конвой Вентури будет отомщен. Теперь площадь не молчала и не шепталась – над ней перекатывался грозный гневный гул.

Вальдеса хлопнули по плечу. Он повернул голову – рядом стоял Птурс, а в нескольких шагах, будто не решаясь подойти, застыла Инга.

– Что решили, капитан?

– Атакуем Крысятник. Думаю, дня через три.

– Значит, все-таки врежем жабам! Это хорошо! Через три дня, говоришь? Тогда я отправлюсь в город. Магистраты запросили помощи – боятся, как бы народец не выпустил дроми потроха. Мы подежурим в их анклаве… большая группа пойдет, сотни две бойцов. – Оглянувшись на Ингу, Птурс добавил: – Пожалуй, твою красавицу тоже возьмем. Чего ей тут бездельничать? Полеты Конвоев приостановлены.

– Она не моя, – сухо промолвил Вальдес.

– Это, брат Серега, не тебе решать. – Птурс запустил пятерню в мощную поросль на груди и со вкусом почесался. – Не мы выбираем – нас выбирают… Бабы, они такие! На кого глаз положат, того захомутают непременно. Ты уж поверь моему жизненному опыту и не трепыхайся.

Лицо Вальдеса окаменело.

– Коммаидер Раков! – негромко произнес он.

– Я! – Птурс подобрал живот и вытянул руки по швам.

– Вы обратились с просьбой насчет отбытия в город.

– Так точно, сэр!

– Разрешаю. На трое суток. Надеюсь, вы вернетесь трезвым и будете готовы к немедленному вылету.

– Слушаюсь, мой капитан!

Птурс ретировался к Инге, облапил ее за плечи и повел с площади, оглядываясь на Вальдеса и что-то втолковывая ей на ухо. Вальдес направился в казарму, благо она была в другой стороне. Коридор первого этажа был пуст. Он заглянул в жилой отсек Светлой Воды – никого. Сунулся к себе, постоял, оглядывая комнату. Она была небольшой, но уютной, и находиться тут было куда приятнее, чем в кубрике «Ланселота». Койка на гравиподвеске, стол, мягкие кресла, ковер, кабина с душем и прочими человеческими удобствами, за окном – синева и зелень… Вдобавок на стене висел большой экран, и это тоже было окно, однако в другую, не-данвейтскую реальность. На экране плескался Тихий океан, но стоило лишь щелкнуть пальцами, как ширь морская раздвигалась, и волны уступали место лицам родителей, сестер и братьев.

Вальдес щелкнул, полюбовался на родню, решил, что обе сестренки у него красавицы, а братья – бравые парни; затем попросил прощения у отца и мамы – на тот случай, если не судьба ему вернуться из разгонной шахты. Что вполне могло произойти, если дроми похитрей, чем думается Монтегю Ришару, и приготовили что-нибудь каверзное. Тут ему вспомнилось, как поучал он Ингу под деревом хтаа – не хотеть, не желать, не требовать, а думать лишь о том, как выполнить приказ, и верить отцу-командиру. Это его успокоило. Как-никак, на этих истинах стоял весь звездный флот, и вбили их Вальдесу в самом нежном возрасте.

Он вышел в пустой коридор, миновал арки столовой, сауны и кают-компании, спустился на гравилифте на подземный уровень и минут десять наблюдал, как сервы-работники загружают в нижний шлюз «Ланселота» обоймы снарядов. По тоннелю с полукруглым сводом плыли от склада платформы с ребристыми темными дисками, поворачивали к сидевшим в шахтах кораблям, к «Ланселоту», к «Сиду» Жакоба и «Ячменному Зерну» Криса Дикинсона, и замирали у их округлых корпусов, казавшихся здесь, внизу, стальными толстыми колоннами. Сервы у разверстых шлюзов трудились быстро и бесшумно, не обращая внимания на Вальдеса; слышался только тихий звон, когда обойма входила в паз зарядного блока. Динь-донн, динь-донн, динь-донн… Чрева кораблей наполнялись снарядами, и они, поглощая обойму за обоймой, словно благодарили за эту смертоносную пищу.

Метрах в семидесяти от трех бейри, чьи экипажи жили в одной с Вальдесом казарме, тоннель вливался в широкий коридор, который шел к мастерским и арсеналу. Его стены, пол и потолок, как у всех подземных коммуникаций базы, были облицованы сероватой, равномерно светившейся керамикой, не собранной из отдельных частей, а цельной, монолитной, точно лава, извергнутая вулканом и застывшая на горных склонах. Внизу тянулась полоса субстанции, что покрывала дороги в верхнем мире, и над ней парили контейнеры и платформы с грузами. По обе стороны от этой транспортной ленты сновали служилые сервы, которых на базе имелось столько же, сколько людей-Защитников, а может, и больше; одни из них занимались вооружением и кораблями, другие готовили, прибирали в казармах, следили, чтобы ни в чем не ощущалось недостатка, ухаживали по ночам за территорией и старались лишний раз не попадаться на глаза. Их царство было здесь, в подземельях, что простирались под домами, деревьями и дорогами; собственно, тысячи этих биокиберов вместе с Планировщиком и Регистраторами и являлись базой. В их безмолвной безликой толпе Вальдес чувствовал себя незваным гостем.

Добравшись до тоннеля, который тянулся к мастерским, он нырнул под гладкие серые своды, прошел с половину километра и замедлил шаг. Тоннель раскрывался впереди в широкое высокое пространство, где что-то сияло, сверкало и звучало – не оглушительно, но с такой невероятной мощью, какая чудится в далеких громовых раскатах. «Третья симфония Горни», – подумал Вальдес, прислушиваясь к рокоту барабанов, победной песне труб и рыданиям альтов и скрипок. Доминик Горни был, очевидно, величайшим композитором двадцать второго века, а Третья симфония являлась самым великим из его творений. Ее называли мелодией Большого Взрыва [16], так как Горни посвятил ее акту творения Вселенной, сопроводив визуальным рядом – фрагментами из Портулана Даскинов.

Вальдес вступил в подземную залу. Она была круглой и просторной, забранной той же серой керамикой, что и коридор; по периметру высились метровые шестигранные стержни, к каждому тянулся от закрепленных на стене эмиттеров пронзительно синий луч энерговода, а вверху, скрывая потолок, светилась древняя карта Галактики. Подчиняясь ритму мелодии, она вспыхивала и пригасала, разворачивая сияющие ветви, заливая зал яростным светом ядра, демонстрируя то шаровые скопления над галактической линзой, то бездонную тьму провалов меж рукавами, то гроздья звездных кластеров, то быстрые яркие вспышки цефеид. Вождь Светлая Вода стоял, запрокинув голову, в середине помещения; глаза его были закрыты, руки, живая и биомеханическая, раскинуты в стороны, словно он, уподобляясь божеству, повелевал гигантским вселенским оркестром. Возможно, так оно и было – вдруг, по мановению его протеза, звездный остров повернулся, светила разбежались, создавая иллюзию стремительного полета, и в вышине зажглась сиреневая звезда. Она горела пару секунд, потом Кро опустил руки, музыка смолкла, и свет Галактики погас.

– Впечатляет, не так ли? – произнес Светлая Вода, не глядя на Вальдеса. – Этот Доминик Горни был гениальным музыкантом, одним из тех людей, чьи души равновелики Вселенной… Знаешь, когда он написал свою симфонию?

– Кажется, в прошлом веке, – смущенно пробормотал Вальдес.

– Во время Второй Войны Провала, когда погиб ''вой прадед, и чудилось, что мы потеряем Т'хар и Роон. Началась война, Сергей, и была она страшной… Селина сказала, что мое место рядом с Коркораном, и отпустила меня, а вернувшись, я не застал ее в живых… – Голос Кро стал тихим и печальным. – Я дрался в том сражении, когда Вентури загнал фаата в тьму Провала. Мы бились под звуки этой симфонии, бились как черти, горели, умирали и уходили в Великую Пустоту… Это случилось почти сто лет назад, но я помню. И помню, как расставался с Селиной.

Родные лица промелькнули перед Вальдесом – мама, отец, сестры, братья…

– Разлуки и прощания… – шепнул он. – Тот миг, когда уходишь, а они стоят и смотрят тебе вслед… Это, должно быть, самое трудное.

– Нет, – произнес Светлая Вода, – нет, мой капитан. Я живу долго и привык к прощаниям и разлукам. Для меня самым трудным было научиться убивать.

Сказанного Вальдес не понял и не нашелся, что ответить. На Данвейте – скорее, во всем Патруле и звездном флоте – Кро был лучшим стрелком, а стрелок убивает всегда. Это являлось аксиомой.

Помолчав, он промолвил:

– Я видел записи той битвы, когда Вентури разгромил фаата. Если хочешь, мы тоже будем драться под мелодию Горни.

– Не надо. Дважды в одну реку не войдешь, – отозвался Кро и медленно повернул голову, осматривая шестигранники. То были зародыши УБРов, нуждавшихся для боевого развертывания в притоке энергии. Сейчас их поверхности светились – заряд в аккумуляторах был на нужном уровне, и значит, подготовительный этап закончился.

– Пора, славные воины, просыпайтесь. – Подавая сигнал пробуждения, Вождь резко стиснул пальцы искусственной конечности. Помещение наполнили тихий шелест и резкие металлические щелчки; шестигранные призмы раздались вширь, теряя первоначальную форму, приподнялись над полом и зависли, чуть покачиваясь и продолжая изменяться. Днище постепенно уплощалось, над ним горбом круглился темный панцирь из бронированных пластин, в центре зияла щель метателя плазмы, под открывшимися с лязгом щитками ходили стволы лазеров, манипуляторы крутились, изгибались, секли воздух, выбрасывая то острые лезвия, то клешни, то наконочники гарпунов с вакуумными присосками. На миг, точно по неслышимой команде, над броневыми куполами расцвели ажурные цветы антенн, выглянули видеокамеры на длинных штоках, выросли датчики радиации и газоанализаторы. Затем оборудование исчезло в недрах УБРов, и роботы приняли свой окончательный вид: полусферы метровой высоты с плоским днищем, напоминавшие крабьи панцири. Они не нуждались в нижних конечностях, гусеницах или колесах – гравигенератор давал им возможность перемещаться над водами, скалами, лесами, в воздухе и в пустоте, в какой угодно местности, в любых укрепрайонах, при любых условиях. Уничтожить эти летающие арсеналы было непросто – они отличались дьявольской живучестью.

Вальдес, будучи на «Риме» пилотом, с УБРами был знаком теоретически, в необходимом объеме, а на практике с ними имел дело десант. Впрочем, не приходилось сомневаться, что Вождь эту технику знает не хуже, чем каждый шарнир своей искусственной руки. Он по-хозяйски оглядел темные полусферы, пошевелил пальцами, и роботы послушно опустились на пол. Затем погасли лучи энерговодов, эмиттеры втянулись в стены, и в мастерской воцарилась тишина.

– По одному на каждый штурмовик, еще нам, Ивару и Глебу. Три останутся в резерве, – сказал Кро Светлая Вода. – Конечно, они туповаты в сравнении с сервами, зато бойцы отменные.

– Как их сюда протащили? И кто? – спросил Вальдес, опять почувствовав укол обиды.

– Кто и как, об этом лучше не спрашивать – забыть и никогда не вспоминать. На Землю тоже тащат кое-что – гипноглифы и эти зеркала, что обращают время вспять… Ты ведь знаешь, как это вывозят. И знаешь, зачем.

– Знаю, – подтвердил Вальдес. – Контрабанда в границах допустимого.

– Эти границы можно чуть расширить. Для общей безопасности, – заметил Кро, подталкивая его к выходу. – Лоона эо очень разумны, мой капитан. Очень рациональные существа, умеющие взвесить выгоду от всякого деяния, даже от нарушенного договора. Знаешь, каков один из их принципов? Не видеть того, чего не надо видеть.

Он не скажет, понял Вальдес. Кто и как привез сюда боевых роботов – тайна не для второго пилота рейдера «Рим». Посвященные в этот секрет не командуют крохотным бейри, они не игрушечные, а настоящие капитаны – такие, как Монтегю Ришар и Сослан Бакуриани с ширской базы. Или такие уникальные личности, как Кро Лайтвотер, долгожитель… Может, они не наемники вовсе, а доверенные лица ОКС, эмиссары в секторе лоона эо; летают вместе с Патрулем, присматриваются к дроми и соображают, как их лучше расчехвостить. Когда-нибудь эта проблема встанет, так отчего не подготовиться? Первое дело в любой войне – надежный плацдарм, а лучше Данвейта не найдешь на двадцать парсеков в любую сторону…

Вслед за Вождем он вышел в коридор и направился к лифту. Свет в мастерской погас. Сорок две полусферы остались за его спиной – неподвижные и молчаливые, они ждали команды с бесконечным, неистощимым терпением машин. Они лежали в темноте, сокрытые от глаз людских, от сервов и от их Хозяев.

«Не видеть того, чего не надо видеть», – повторил про себя Вальдес, и внезапно милое личико Занту всплыло перед ним. Женщина лоона эо, космическая странница, необъяснимый феномен… Казалось, есть нечто общее между нею и боевыми робогами, которых неведомо как и когда привезли на Данвейт. Возможно, как и УБРы, Занту была чем-то таким, чего не надо видеть?..

Возможно, подумал Вальдес и шагнул в лифт.

КОНТУРНЫЙ ПРИВОД (КОНТУРНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ). Универсальный способ перемещения в галактическом пространстве на межзвездные дистанции. Термин «контурный» отражает тот факт, что при подобном перемещении искажается контур Вселенной. Чтобы достигнуть нужной точки, корабль погружается в Лимб и «выныривает» затем в реальное пространство – процесс, который может быть описан как локальное искажение пространственно-временного континуума.

Астрофизические основы явления см. в классических трудах Школы Нелинейной Динамики (Массачусетс, 2095–2118 гг. ) и Петербургской группы теории хаоса (2098–2109 гг. ); популярное изложение делалось неоднократно (Вернер «Путешествие через изнанку Вселенной»; Тихий и Пиркс «Первые звездные экспедиции»; Гримальди «Упорядоченный хаос» и др. ).

Конструктивное оформление контурного двигателя у различных галактических цивилизаций достаточно единообразно и включает разгонную шахту (колодец) и генератор, черпающий энергию из Лимба. Переход в Лимб возможен лишь при значительных энергозатратах и создании в разгонной шахте особого поля, чья линейная протяженность пропорциональна массе корабля. По этой причине у крупных транспортов шахта может достигать километровой и большей длины. Несмотря на принципиальное подобие контурных приводов, между ними имеются различия, связанные с типом генератора, длиной разгонной шахты и напряженностью создаваемого в ней поля (считается, что наиболее совершенный и в то же время миниатюрный двигатель создан лоона эо). Отметим также, что навигация в Лимбе весьма сложна и зависит от мощности вычислительных средств, уровня навигационных программ и искусства пилотов.

Контурный привод не был изобретен какой-либо расой, существующей в данный момент. Считается, что это один из артефактов даскинов, оставленный ими в наследство современным галактическим цивилизациям.

На Землю контурный привод попал в 2088 г. вместе с гигантским звездолетом бино фаата. Изучение останков этого корабля позволило создать первый вариант двигателя, который был значительно усовершенствован за два последующих века.

Источники информации: перечисленные выше специальные и популярные труды.