Они полезли в отверстие, прошли по корпусу УБРа, перепрыгнули на бесконечно длинную шестигранную призму – видимо, одну из лифтовых шахт, потом скользнули мимо трещин в трубе, из которых вытекал воздух или, возможно, какой-то газ, компонент дыхательной смеси. В пустоте и холоде газ застывал снежными хлопьями, падавшими вниз, в темную пропасть, что зияла под хаосом переплетающихся труб, решетчатых конструкций, балок и кабелей. Их поверхности были усеяны маленькими ремонтными агрегатами, похожими на уснувших паучков. Пауки не двигались – мозг станции, руководивший ими, был уничтожен или отключен.
Впереди сверкали синие лазерные лучи – УБР резал стену коридора. Второй робот проплыл над отрядом, торопясь присоединиться к первому. Блеск лазеров стал ослепительным, вырезанный сегмент обшивки сорвался, рухнул вниз, врезался в трубу воздуховода. В стене возникла узкая длинная щель, и УБРы, встав на ребро, протиснулись внутрь. За ними последовали люди, преодолевая поток бившего из щели воздуха.
Они очутились в коридоре – широком, овального сечения. Он был похож на подземные коммуникации данвейтской базы – так же тянулась посередине транспортная полоса, светились стены из сероватой керамики, круглился высокий потолок. Роботы разбежались, поплыли налево и направо, занимая оборонительные позиции и выдвинув на всю длину лазерные стволы. Десантники, тройка с «Голландца» и тройка с «Ланселота», встали за ними, перегораживая тоннель. Их оружие было готово к бою.
Схема, мерцавшая перед Вальдесом, утверждала, что коридор вел в главный узел станции, к той централи, где некогда располагался мозг. Дроми его отключили или, возможно, уничтожили, но контроль над крепостью по-прежнему осуществлялся с этого центрального поста. К нему сходились линии управления и связи, отсюда можно было заблокировать оружие и шлюзы, подачу воздуха, лифтовые шахты, транспортные полосы – словом, любую из систем, что позволяла дроми перемещаться в станции, обороняться, стрелять и дышать. Захват централи означал бы верную и скорую победу, но были тут и другие резоны. У главных пультов находился командный персонал, пусть не вожди воинственного клана, но все же не рядовые дроми; вероятно, они знали, как удалось совладать с искусственным разумом, прежним хозяином станции. Ответ на этот вопрос был столь же важен, как и успешная виктория.
– Никого, – промолвил Вальдес, изучив показания датчиков. УБРы сканировали коридор метров на шестьсот, и на этом пространстве не замечалось никакой активности. Он на мгновение закрыл глаза, отдавшись тому новому и странному чувству, что позволяло ему смотреть множеством глаз и видеть сквозь переборки и корабельный корпус. Никого… Во всяком случае, в ближайших окрестностях.
– Они на периферии, – сказал Светлая Вода, ворочая головой в прозрачном шлеме и тоже осматривая коридор. – Кто в орудийных башнях, кто у шлюзов. Готовятся к схватке с десантом.
Пол содрогнулся. Эта дрожь, едва улавливаемая сквозь подошвы башмаков, повторилась снова и снова, и Вальдес, бросив взгляд на таймер, понял: с крепостью стыкуются штурмовики.
– А вот и наши, – радостно оскалившись, молвил Птурс.
– Точно, наши. Значит, батареи уже подавлены, – отозвался Глеб Прохоров.
– Здесь тоже должны быть зеленые, – сказал Зарифов, худощавый смуглый башкир из его экипажа. – Централь наверняка охраняется.
Вальдес кивнул:
– Само собой, Анвер. Кро, пошли УБРов вперед. Двигаемся за ними, камерады.
– Воткнем жабам клизму! – Птурс хищно растопырил пальцы в боевых перчатках. Его щеки лоснились от пота – в команде он был самым крупным и грузным.
Две полусферы с растопыренными стволами и антеннами радаров сорвались с места. Люди бежали, с трудом поспевая за роботами, хотя тяготение в ноль восемь «же» позволяло совершать двухметровые прыжки. В зоне невесомости удалось бы передвигаться быстрее, но транспортная лента посередине коридора бездействовала. Тем не менее бежали резво – груз оружия и скафандров был невелик, порядком меньше, чем у земных изделий.
Коридор раскрылся в огромное пространство – не зал, не отсек, а скорее – площадь двухсотметровой ширины. Под ее сводами мог разместиться средних размеров небоскреб, стены слева и справа украшали две полукруглые колоннады, в центре высился утес с водопадом, окруженный куртинами. Похоже, это преддверие централи лоона эо проектировали для себя – было в нём что-то общее с жилищем Запту, и мнилось, что вот-вот распахнутся меж колонн неоглядные сияющие дали, а потолок исчезнет, сменившись бирюзовым небом. Вероятно, так оно и было полтора столетия назад, но дроми не нуждались в иллюзиях и красоте, предпочитая реальность: серые голые стены, жалкую струйку воды, сочившуюся по скале, и клумбы с засохшими цветочными стеблями.
УБРы затормозили, загудели тревожно, растопырили манипуляторы, сигнализируя, что дальше хода нет, потом разом отстрелили дымовые капсулы. Белесоватый прозрачный туман начал затягивать своды, и в нем внезапно вспыхнули гроздья сверкающих нитей. Они тянулись отовсюду, с потолка, от стен и колонн, исчезая в еще не замутненном воздухе, но все их можно было продлить, словно струи невидимого ливня. Вальдес наблюдал их на экране сканера – застывший дождь из тысяч серебристых линий, что простирался от края до края как театральный занавес.
– Лазерная сеть, – промолвил Оношко. – Расстреляем эмиттеры из огнеметов?
– Нет. Пусть этим займутся УБРы. – Вальдес кивнул Вождю: – Действуй, Кро. Остальным рассредоточиться и глядеть в оба.
Полусферы приподнялись, вытягивая головки метателей. Сверкнули синеватые лучи, с шорохом потекла обшивка стен, рухнула часть колонны, усеянной черными раструбами эмиттеров. Серебристый ливень начал редеть, но откуда-то сверху ударила струя плазмы, задев панцирь робота. Потом плазменные сгустки посыпались, как метеориты в ночь звездопада на Земле.
– Э, да тут активная защита! – выкрикнул Оношко и отскочил – у его ног дымился выбитый в полу кратер.
– Все в коридор, – распорядился Вальдес, поспешно отступая и глядя, как УБРы танцуют в воздухе и бьют из всех орудий, стараясь добраться до излучателей. Их панцири раскалились, и тот, что слева, двигался без прежней резвости. Такая у них судьба, – мелькнула мысль, – сражаться и погибать вместо людей. Он не испытывал жалости, жалеть роботов было бы нелепо, и его ощущения скорей походили на ностальгию. Он летал на корабле лоона эо, носил изготовленный ими скафандр и пользовался их оружием, но сейчас за него, за всю их команду дрались земные машины. Пусть не достигшие порога Глика-Чейни и не такие умные, как сервы, зато отважные и бесконечно преданные. Плавилась их броня, горели силиконовые тяги, чернели отверстия амбразур, опаленных звездным пламенем, и капля за каплей истекала энергия, но они сражались. Верные железные бойцы, не ждавшие ни награды, ни даже похвального слова.
Бой длился не дольше трех минут. Потом Кро поднял руку в салюте и произнес:
– Первый говорит, что дорога расчищена.
– Только первый? – Вальдес всмотрелся в схему –огонек второго робота погас.
– Да. Второй полностью выведен из строя.
Команда снова вступила в огромный зал. У стен валялись обломки, чахлая поросль на куртинах тлела, корчась в огне, причудливый утес сделался грудой камней, окутанных паром. Один из УБРов был погребен под рухнувшей колонной, другой, цепляясь манипуляторами, упрямо полз к дальней стене, к широким аркам, что, очевидно, вели в централь. Там, растянувшись в шеренгу, стояли дроми с излучателями, и было их не меньше сотни.
– Керр, Бастьен, ракетами… пли! – рявкнул Оношко, и два последних снаряда мелькнули в воздухе, Грохнул мощный взрыв, три или четыре десятка дроми повалились, словно сметенные ветром бумажные солдатики, но это не устрашило остальных. Перебирая короткими толстыми ногами, сгибавшимися не так, как у людей, назад, а не вперед, зеленокожие ринулись в атаку. Это зрелище словно пробудило робота – он всплыл над полом, приподнял консоль с эмиттером и принялся стрелять.
– На пол! – приказал Вальдес.
Они рухнули на пол, открыв огонь из фризеров. Поток плазмы прокатился над ними, но силовая защита скафандров выдержала – во всяком случае, два одновременных импульса ее не пробивали. УБР, отвлекавший врага, орудовал тяжелым излучателем, фризерные заряды вспыхивали белыми искрами, вымораживая воздух, и после каждого разрыва над мертвым телом кружился смертоносный вихрь. Фризеры были прекрасным оружием, хотя не очень подходящим для стрельбы в упор – в эпицентре температура падала до абсолютного нуля, и в боевом скафандре делалось холодновато. Дроми были в нескольких шагах, когда Вальдес, прикинув дистанцию, скомандовал:
– Отставить фризеры. Атакуем!
Поднимаясь, он краешком глаза заметил, как робот оседает вниз – похоже, энергия иссякла. В следующее мгновение Вальдес увернулся от плазменной струи, перебросил через себя тяжелое тело дроми и услышал хрип врага и лязг протеза Кро. Самым трудным было научиться убивать, вспомнилось ему. Что ж, теперь Кро Светлая Вода делал это не хуже, чем его воинственные предки из Нью-Мексико, сдиравшие скальпы с англосаксов и испанцев… Или он имел в виду что-то другое?
Новый враг навалился на него, ощерив пасть, и Вальдес врезал ему по зубам бронированной перчаткой. Прочностью шкуры, плоти и костей дроми мог соперничать с бизоном, но боевой скафандр уравнивал шансы. Эти скафандры имелись у патрульных не всегда – ими начали снабжать землян век с четвертью назад, после того как дроми вырезали половину учебного центра на Зайтаре. В тот черный день сошлись с ними в рукопашной не десантники звездного флота, а ландскнехты из Венесуэлы, Бирмы и Китая, не столь продвинутые в воинском искусстве, и резня случилась страшная. Лоона эо, заботливые Хозяева, опыт учли и разработали скафандры.
Челюсть дроми раскололась, брызнули струйки синевато-пурпурной крови. Вальдес добил его лазером, перешагнул через труп, и тут защитное поле скафандра ослепительно вспыхнуло, отражая плазменный импульс. Сквозь этот мерцающий занавес он видел очередного врага, излучатель, нацеленный ему в грудь, и огненный выхлоп, плясавший у оконечности ствола. Зрачки дроми горели, как у почуявшего добычу хищника, широкая жабья пасть была приоткрыта; казалось, он понимал, что Вальдес не успеет его достать.
За спиной раздался тихий шелест, крохотный, невидимый глазом снарядик ударил в кирасу дроми, и тот окаменел, превратившись в ледяную статую. До Вальдеса докатилась волна знобкого холода, иней посеребрил лицевую пластину, бешено защелкал терморегулятор скафандра. Протез Вождя опустился на его плечо.
– Вперёд, капитан. Мы еще живы!
Но живы были не все. Неподалеку скорчился Фархад – защитный наплечник и левая рука с плечом снесены плазменной струей, и в чудовищной ране темнеют обугленные кости. Еще один десантник, Ким Йо с «Голландца», умирал – шлем поврежден, шея рассечена, из сонной артерии хлещет кровь, заливая скафандр. Вальдес рванулся к нему, но глаза десантника закатились. Погас еще один алый огонек.
Он очутился за шеренгой дроми, и рядом, словно по волшебству, выросли Светлая Вода и Птурс. Губы Степана яростно кривились. Он бросил взгляд на тела Фархада и Кима, пробормотал: «Зараза! Сволочи жабьи!» – и поднял фризер. Кро перехватил протезом ствол.
– Своих заденешь. Бей из лазера.
Они перестреляли десяток дроми. Ни одна зеленокожая фигура больше не шевелилась; враги застыли на полу, замороженные фризерами, сраженные лазерным лучом или тяжелым эмиттером УБРа. Десантники и экипаж «Голландца», опустив оружие, направились к Вальдесу, и тот облегченно вздохнул: раненых вроде бы не было. Впрочем, метатели плазмы редко давали шанс на выживание.
Фархада и Кима перенесли к груде камней, постояли рядом в молчании. Анвер Зарифов, сложив ладони перед грудью, беззвучно шевелил губами, творя молитву – он, как и Фархад, был мусульманином. Каким богам поклонялся кореец Ким Йо, они не знали, и Вальдес поручил его Владыкам Пустоты. Затем приказал рассредоточиться, и отряд направился к аркам.
Их было четыре, и перед ними тоже лежали трупы дроми, уничтоженных ракетным залпом. В смерти их позы и лица казались особенно нечеловеческими: толстые ноги будто изломаны в суставах, руки – как лапы с длинными когтями, огромные челюсти и рты, частокол зубов, языки, похожие на пурпурных змей… Птурс с гневным сопением пинал их трупы, пока Светлая Вода не подтолкнул его протезом к ближней арке.
Они вступили в круглый зал, гораздо меньше предыдущего и с более низким потолком, усеянным экранами. Арки занимали четверть его периметра, а остальное пространство у стен было загромождено ребристыми стальными шкафами, на которых мигали гроздья огоньков. Знакомая картина, подумал Вальдес; вычислительные машины дроми, как и их оружие, он видел в учебном центре на Зайтаре. Пульт в середине отсека тоже казался старым знакомцем – почти такой же, как на бейри, но посолидней размером и с шестью ложементами. Четыре из них были заняты: в одном сидел огромный дроми с зеленовато-серой шкурой, изрезанной морщинами, а в остальных – не такие крупные, но тоже массивные и морщинистые существа. Старцы, понял Вальдес, припоминая мирного Фарлока. Дроми жили меньше землян, зато росли до глубокой старости – собственно, до самой смерти.
Его команда растянулась вдоль шкафов – справа десантники, слева Птурс. Акимов и Зарифов. Глеб Прохоров и Кро остались с Вальдесом. Опустив фризеры, они медленно подошли к пульту.
– Вот и пленные, – с мрачной усмешкой произнес Прохоров. – Я бы им кишки выпустил за Кима и Фархада, но Адмирал будет недоволен. Я бы этих жаб вонючих…
– За Кима и Фархада мы уложили сотню дроми, а с этими я хочу поговорить, – сказал Светлая Вода. Сказал уверенно и властно, как если бы не Вальдес а он командовал отрядом.
– Ну, говори, – пробурчал Прохоров.
Вождь на мгновение замер, глядя в потолок, в мертвые серые экраны, и словно что-то припоминая. Потом забрало его шлема сдвинулось, и Вальдес вздрогнул, услышав бульканье, лязг и скрежет. То была не мелодичная речь лоона эо, а язык дроми, на котором – он точно это знал! – человек говорить не способен. Но Светлая Вода говорил. Должно быть, от предков-навахо он унаследовал дар к подражанию всяким звукам, от воя койота до шипения змеи.
Кро выступал как заправский оратор, сопровождая сказанное гримасами и жестами. Потеря левой руки ему не мешала, даже наоборот – протез Вождя гнулся в любую сторону как щупальце осьминога. Возможно, жесты значили для дроми не меньше, чем слова – их зрачки то сужались, то вспыхивали и начинали мерцать, но ни звука в ответ Кро не дождался. Четыре морщинистых старых существа сидели неподвижно и безмолвно, погруженные в пульт по грудь, если область между животом и шеей можно было назвать грудью. Их рук Вальдес не видел – вероятно, дроми погрузили их в коммуникационные отверстия.
Светлая Вода испустил последний булькающий вопль, и дроми отозвались серией щелчков и скрежета. Самый крупный подался вперед, плечи его дрогнули, словно он что-то делал руками, затем поникли, и голова со стуком ударилась о пульт. Трое других, как заведенные манекены, повторили эти движения. Они не шевелились, и Вальдес понял, что все четверо мертвы.
– Не вышло. – Кро с огорченным видом поджал губы. – Я пытался их убедить, что жизнь прекрасна даже в плену. Но эти создания очень упрямы.
– Адмирал будет недоволен, – сказал Прохоров.
– Большего я сделать не мог. Они включили систему самоликвидации.
– Ты попытался, – произнес Вальдес и, подумав, добавил: – На их месте я поступил бы точно так же.
Его команда разбрелась по залу. Оношко и его десантники, с оружием под руками, встали у входных арок, Птурс и Зарифов разглядывали шкафы с созвездием мигающих огней, Кро с Прохоровым направились к пульту, попробовали вытащить дроми из щелей-ложементов, но это не удалось. Акимов, отложив фризер, пришел им на помощь.
Вальдес, подняв забрало шлема, втянул носом воздух. Пахло мерзко, как всюду, где находились дроми, и от этого густого смрада першило в горле. Запах, пожалуй, был более прочным барьером между дроми и людьми, чем разница в облике, языке, привычках; чувства зрения и слуха подтверждали, что дроми чужие, а обоняние добавляло: чужие и отвратительные.