Для полного соблюдения ритуала надо было чем-то и ответить. И посол торжественно откашлялся, хотя и чувствовал себя несколько стесненно: еще никогда в жизни он не оказывался в столь глупом положении, вынужденный говорить что-то существу, заведомо его не понимавшему.
– Уважаемый господин! – провозгласил он так громко, как только был способен. – Я счастлив заявить вам, что птичка божия не знает ни заботы, ни труда, хлопотливо не свивает долговечного гнезда, и еще чего-то там такое, встрепенется и поет: расцветали яблони и груши, я очень люблю груши, господа встречающие, и не премину заметить, что броня крепка и танки наши быстры, но тем не менее – извозчик стоит, Александр Сергеич прогуливается, и значит, наверное, что-нибудь произойдет, а кто спорит, тот ничего не стоит. О чем и заявляю торжественно от имени Правительства Терранской Федерации, а также любого, кто захочет присоединиться к моему заявлению. Все на выборы, господа!
Последние слова он выкрикнул с неподдельным энтузиазмом.
– Что это вы там наплели? – поинтересовался Федоров вполголоса. – Урина в голову ударила? Cлишком сильное потрясение? Да не стесняйтесь: может, вам нужна первая помощь? Или последняя?
– Да бросьте вы, – отмахнулся посол. – Должен же и я хоть как-то развлечься, я тоже живой человек; а этот все равно понял не больше, чем мы, из этой его лягушачьей музыки.
Федоров лишь покачал головой, словно сомневаясь. Меркурий же проговорил:
– Дипломату не пристало недооценивать возможности противостоящей стороны.
Он, возможно, сказал бы и еще что-нибудь, не испугавшись возникшей на лице Изнова гримасы. Но прибывший уже отреагировал: тут же раздался громкий треск; видимо, именно таким способом местный дипломат выражал свое одобрение, быстро-быстро щелкая пальцами. Лицо его, однако – на взгляд землян – не изменило выражения. Лишь упрятанные очень глубоко глаза выкатились, едва не отделяясь от лица, быстро обежали всех присутствующих, затем переместились на стоявший посреди салона круглый стол. Изнов собрался было сделать приглашающий жест, но парламентер, не дожидаясь его, подошел к столу и непринужденно уселся.
– Однако он наглец, – заметил Федоров достаточно громко.
– Повремените с выводами. Возможно, это в их обычаях, – попытался утихомирить его посол. – Сядем и мы: нам вовсе не пристало стоять перед ним навытяжку.
Четверо поспешно расселись. С минуту длилось молчание.
– Итак, мы готовы выслушать ваши предложения, – проговорил наконец Изнов, нимало не рассчитывая на успех. Говорил он по-граански: рассчитывать, что в этом неведомом углу Галактики понимают террану, и вовсе не приходилось. – Чему мы, так сказать, обязаны? – От безнадежности голос его звучал уныло. Он снова заставил себя улыбнуться; на большее посол не был сейчас способен.
Едва он умолк, как прибывший, снова предельно выкатив глаза, сосредоточил свой взгляд на Аласе. Словно повинуясь парламентеру, на экс-полковника обратились и остальные взгляды. Алас невольно поежился. Прибывший снова защелкал и заквакал. Алас опустил голову. Парламентер заговорил еще громче. Алас вздохнул и тихо проговорил что-то – к удивлению большинства, на том же деревянном языке. Федоров лишь вытянул губы, словно собираясь присвистнуть, но удержался и промолчал. Алас поднял голову.
– Он предлагает мне быть переводчиком…
– Похоже, вы вполне можете справиться с этой работой, – сухо произнес Изнов.
– Ну, мне приходилось бывать здесь… некогда.
– Вот сукин сын, – сказал Федоров. – Можешь это перевести: не он сукин сын, а ты.
– Потом, потом, – Изнов помешал ему продолжить. – Что же, положение в корне меняется – если мы можем найти общий язык. Спросите его, какого… м-м… чего они от нас хотят и вообще – по какому праву они нас задерживают.
Алас и тивизианин обменялись репликами.
– Он говорит, что мы оказались в их пространстве, не сделав предварительного уведомления и потому не получив соответственного разрешения. Они действуют в рамках Галактического права…
Парламентер продолжал говорить.
– Он говорит также, – переводил Алас, – что это не является грубым нарушением, и они не собираются применять к нам какие-либо санкции за сам факт нарушения их космической границы.
– Ну и слава Богу, – облегченно вздохнул посол. – Передайте ему, что мы весьма благодарны их властям за столь гуманное отношение. С нашей стороны нарушение, если оно и было, произошло непреднамеренно, и мы приносим свои извинения и хотели бы немедленно продолжить путь.
Выслушав, тивизианин ответил что-то, похоже, достаточно резкое.
– Они готовы принять извинения, однако считают, что этого недостаточно. Они желают, чтобы мы, для полного исчерпания ситуации, оказали им некоторые услуги… Да, по-моему, он так и сказал: услуги. Но на всякий случай переспрошу…
Снова прозвучали краткие фразы с той и другой стороны.
– Услуги, совершенно верно.
– Передайте ему, что мы крайне ограничены временем…
Они прислушивались к обмену репликами, стараясь разобраться если не в словах, то хотя бы в интонациях представителя местной власти.
– Он говорит, что, отказавшись, мы потеряем значительно больше времени, чем дав сразу же свое согласие.
– Это было бы совершенно противоправным действием.
– Он говорит, что на нас висит и обвинение, гораздо более серьезное, чем простое нарушение границы. Что наш корабль загружен протидом, а ввоз его в их пространство является уголовно наказуемым деянием.
Изнов лишь моргнул глазами. Федоров же сказал:
– Алас, я назвал тебя сукиным сыном. Я ошибся. Ты – гнида, самая вонючая гнида из всех, каких я когда-либо встречал.
– При чем тут я?..
– Ну да, ты чист как ангел. Это не ты вывел корабль сюда, находясь на вахте, и не ты, разумеется, сообщил им о нашем грузе!
Алас неожиданно ухмыльнулся, как человек, уверенный в своей безопасности.
– А хотя бы и так, – сказал он. – Каждый выкручивается, как умеет. Я ведь не просил вас увозить меня с Иссоры. Заварили кашу – вот и расхлебывайте ее сами.
– В этом ты прав, – согласился Федоров. – Надо было придушить тебя еще там, перед стартом. Ладно – лучше поздно, чем никогда.
– Угрожаешь?
– Просто предупреждаю. Не забудь: пока что ты еще не на их территории. На этом корабле их законы недействительны.
– Ничего, – утешил Алас. – Скоро вы там будете. Так что на твоем месте, ищейка, я подумал бы о своей судьбе, а не о моей.
До сих пор терпеливо ожидавший парламентер снова заговорил, не позволяя говорившим продолжить перепалку.
– Он говорит, что хочет раскрыть нам характер услуг, которые от нас ожидаются.
– С нетерпением ждем, – кивнул Изнов.
– Суть первой из них уже изложена в их послании, которое, как он предполагает, нам удалось расшифровать.
– То есть мы должны участвовать в их избирательной кампании в качестве независимых наблюдателей? Чтобы впоследствии подтвердить, что все происходило в соответствии с нормами Галактического права?
– Совершенно верно.
– Н-ну что же… Видимо, нам придется выполнить эту их просьбу.
Алас перевел. Тивизианин заговорил снова.
– Вторая услуга, ожидаемая ими от нас… от вас, вернее, – несколько сложнее. Он говорит, что наш корабль совершенно не похож на их космические аппараты…
– Это и мы успели заметить, – вставил Федоров.
– И поэтому они настоятельно просят вас – на вашем корабле, разумеется – принять участие в съемках грандиозного военного фильма.
– Передайте ему, пожалуйста, что мы не актеры…
– Он говорит, что и сам знает, что мы не актеры, а контрабандисты. И спрашивает, какое определение нам более по вкусу.
– Нет, я его все-таки убью, – пробормотал Федоров.
– Такие намерения не принято объявлять вслух, – предостерег его Изнов. – Это высказывание способно послужить судебным доказательством, самое малое, намерения…
– Ладно, ладно. Законы и я знаю. Алас, передайте: я сказал, что мы не актеры, чтобы предупредить, что можем сыграть неудачно.
Безгубый рот посланца Тивизы перекосился.
– Это он улыбается, – объяснил Алас. – И говорит, что от вас не потребуется никакого актерского мастерства. Нужно, чтобы вы лишь точно выполняли команды.
– Если мы будем способны их понять.
– Вам сразу же после окончания переговоров будут выданы личные дешифраторы: с тивизианского на граанский и обратно. Он полагает, что вы разберетесь: команд будет немного, и они крайне просты.
– М-м… В таком случае хотелось бы узнать содержание фильма – хотя бы в общих чертах, – в котором нам предстоит участвовать…
Тивизианин заговорил. На этот раз он не умолкал долго.
– Фильм в какой-то мере фантастический. Одной из узловых его сцен является нападение на Тивизу неизвестных пришельцев и высадка ими десанта на поверхность планеты. Вот в этих сценах вам и предстоит участвовать. Ваш корабль настолько необычен, что если бы мы даже попытались выдумать аппарат для пришельцев, то получилось бы куда менее удачно. Разумеется, будут и другие корабли – декоративные, но крупным планом будут снимать именно вас, и это даст ощущение полной достоверности. Схватка с кораблями нашей защиты в дальнем пространстве, затем в ближнем, выброска десанта – а потом уже и сражения на поверхности, захват космодрома и так далее. Много стрельбы, много жертв, много крови… Нет нужды говорить, что в конечном итоге десант будет уничтожен, но это вас уже не должно интересовать.
– Я бы не сказал, – нахмурился Изнов. – Нас как раз крайне интересует наша собственная судьба, проблемы безопасности и так далее. Кроме того, нас всего пятеро… даже четверо – не маловато ли для серьезного десанта?
– О, на этот счет совершенно не волнуйтесь. Драться на планете будут, само собой разумеется, совершенно другие люди. Вы все останетесь в корабле, и вся ваша задача, ваша роль сводится к тому, чтобы вы точно управляли вашим аппаратом во время схваток в пространстве, выброски десанта и посадки на планету. Только и всего.
– Интересно, – сказал Федоров, – как это мы будем участвовать в сцене сражения, когда корабль совершенно лишен вооружения? Это всего лишь мирное судно.
– Ну, об этом можете не думать. Мы тут же, в пространстве, несколько преобразим вас: вооружим корабль, так сказать, до когтей и рогов. На вас будет просто страшно посмотреть.
– И вы научите нас обращению с этим оружием?
– Нет, конечно. Оно ведь будет бутафорским, все это – лишь так называемые специальные эффекты; вам просто придется принять на борт трех-четырех наших специалистов – они и будут вести огонь, имитировать взрывы, и тому подобное. Да вы должны прекрасно представлять это. Не поверю, что там, откуда вы прилетели – или куда направлялись, – нет подобных зрелищ.
– Да есть, конечно, – вздохнул Изнов. – Куда же от них денешься.
– Ну вот видите! Без сомнения, все это вам по силам, и поскольку мы готовы работать уже сейчас, потеря времени с вашей стороны будет наименьшей.
– А гарантии? – поинтересовался Изнов.
– Какие гарантии?
– Ну, что в нас по ошибке не влепят боевой снаряд? Или что наш корабль не выдержит этих самых спецэффектов…
– Мы будем крайне осторожны, потому что в случае чего снимать дубли будет просто не с чем. Но ведь у вас на борту будут наши люди – своего рода заложники.
– Я думаю, придется согласиться, – сказал Федоров. – Хотя бы потому, что эти его слова насчет контрабанды и прочего показались мне достаточно убедительными. Соглашайтесь, посол. Но при одном условии.
– А именно?
– Чтобы этим типом, – Федоров кивнул в сторону Аласа, – на борту нашего корабля больше и не пахло. Иначе я…
– Советник, я категорически возражаю…
– Да нет, я его пальцем не трону – я человек брезгливый… Просто если он останется – тут, у нас на глазах, наверняка учинит какие-нибудь новые пакости, мы и моргнуть не успеем. У него, похоже, крупный талант по этой части.
– Это, пожалуй, верно. Переводите, Алас, и чтобы без купюр. Мы всего лишь воздаем вам должное, да и они должны знать вам цену.
Алас пожал плечами:
– Он все равно контролирует меня через дешифратор.
Он перевел. Парламентер ответил:
– Это совершенно невозможно. У этого господина нет ни приглашения, ни разрешения находиться на нашей территории, и даже если бы мы хотели все это оформить, легализация заняла бы очень много времени. А его у нас нет. И вообще ваше отношение к нему меня удивляет: он ведь не сделал вам ничего плохого? Во всяком случае, нам об этом ничего не известно.
– Врет как сивый мерин, – сказал Федоров по-русски.
– Несомненно, – на том же языке ответил Изнов. – Но формально они в своем праве: их дело – впускать или не впускать. Ничего не поделаешь. Переведите, Алас: мы снимаем свое условие.
Выслушав перевод, тивизианин тут же ответил:
– Я очень рад, что мы договорились. Уверяю вас: все пройдет наилучшим образом. Вам совершенно не о чем беспокоиться. Все, что меня сейчас заботит, – это необходимость уложиться в сроки. Фильм ведь заказан самим Великим Президентом и должен быть показан народу еще до выборов. А я являюсь его представителем на этой постановке. Президент, кстати, сам исполнит одну из главных ролей, сыграет самого себя, то есть Президента. Кстати, – похоже, тивизианин вздохнул, – его актерские данные меня тоже заботят. Та форма, в которой он подойдет ко времени съемок…
– Господин учитель, – сказал Федоров, – я хотел бы иметь ваши заботы… Нет-нет, Алас, это можно не переводить. Все равно ему не понять.
Вселенная разрывалась в клочья. Трассы боевых ракет, разноцветные лучи лазерных деструкторов (чтобы они воспринимались взглядом, съемочное пространство приходилось постоянно подпитывать голубоватым дымом): известно, что, если война не зрелищна, она не пользуется поддержкой общества. Это сражение более всего походило на гигантский фейерверк. Ослепительные, многокрасочные взрывы происходили едва ли не в каждом кубическом метре припланетного пространства Тивизы; однако эскадра, стремящаяся высадить на мирную и процветающую планету вооруженный до зубов десант, непостижимым образом увертываясь от плотного огня защитников цивилизации, стремительно приближалась к поверхности, описывая прямо-таки невозможные кривые. Конечно, атакующие несли и потери: вот только что разлетелся на мелкие куски один из ведомых кораблей десанта. Но флагман нападающих был словно заколдован и по-прежнему несся вперед и вперед; при этом сверхметкий огонь его ужасных орудий наносил ощутимый ущерб застигнутому почти врасплох космическому флоту миролюбивой Тивизы.
– Никогда не думал, что мой мирный кораблик может производить такое ужасающее впечатление, – проговорил Меркурий. Он сидел в капитанском кресле, расслабившись, откинувшись на спинку, и не без удовольствия смотрел на монитор Генерального компьютера. Руки Мерк на всякий случай заложил за спину – чтобы случайно не вмешаться в происходившие без его участия действия: программа была введена в Генеральный тивизианскими специалистами, и членам экипажа оставалась лишь роль зрителей.
– Ей-богу, мы сейчас вонзимся в этот крейсер! – испуганно воскликнул Алас. – Ваш компьютер сошел с ума! Зачем я только связался с этими… этими…
– Ничего не будет, – лениво пробормотал Федоров. – Разве не чувствуете – эта техника у них отработана до миллиметра. А зачем вы с ними связались – об этом побеседуем несколько позже. Не мешайте нам смотреть, пожалуйста.
– Но вот же он, вот!..
– А вы не смотрите на тот экран, – посоветовал Изнов. – Там вы видите то, что будет показано зрителям. Лучше гляньте на наш курсовой: там ясно видно, что мы разойдемся с ним на безопасном расстоянии.
– При чем тут курсовой… О Господи! Эта ракета нас догоняет – она самонаводящаяся… От нее нам не уйти!
Ракета, выпущенная одним из ближайших кораблей защиты, и в самом деле была уже совсем рядом. Но двигалась она до странного медленно, и резким маневром и в самом деле можно было уклониться, уйти с ее курса и, пропустив мимо, расстрелять в упор.