— Акбар!
— Здесь!
— Альварадо!
— Здесь!
— Андерсон, Питер…
— Андерсон, Джон…
— Анжелико…
Наконец, кадет произнес:
— Дэйна… Делакруа… Де Витт… Диас… Доббс… Додсон!
— Здесь! — выкрикнул Мэтт.
Он пустил петуха, но никто не засмеялся. Он поспешил на другую сторону зала, встал на свое место и замер в ожидании. Перекличка продолжалась:
— Эдди…
— Эйзенхауэр…
— Эрикссон…
Юноши переходили на другую сторону зала, оставшихся было совсем мало.
— Сфорца…
— Стенли…
— Сулейман…
Наконец, кадет вызвал последнего кандидата:
— Зам!
Выкрикнув: «Здесь!», последний юноша пересек зал.
Но перекличка не закончилась.
— Далквист! — торжественно произнес кадет.
Тишина.
— Далквист! — повторил кадет. — Эзра Далквист!
Мэтт почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове. Теперь он узнал это имя, но ведь Далквиста не было здесь, во всяком случае — Эзры Далквиста. Мэтт был уверен в этом, он вспомнил фотографию улыбающегося молодого человека на фоне раскаленных песков Луны, фотографию, которую Мэтт увидел в нише купольного зала. Позади Мэтта послышалось какое-то движение. Юноша, стоящий за Мэттом, сделал шаг вперед и произнес:
— Я за Эзру Далквиста!
— Мартин!
На это раз замешательства не последовало. Мэтт услышал голос Текса:
— Я за Мартина!
— Ривера!
— Я за Риверу! — произнес кто-то звонким голосом.
— Уилер!
— Я за Уилера!
Кадет повернулся к начальнику Академии, отсалютовал ему и сказал:
— Поверка закончена, сэр. Все на месте. Весь набор две тысячи семьдесят пятого года присутствует на первом построении!
Человек в черном мундире отдал ответный салют.
— Благодарю вас, сэр. Начнем присягу, — коммодор Аркрайт подошел ближе, кадет следовал рядом с ним, касаясь рукавом его локтя.
— Поднимите правую руку.
Коммодор поднял правую руку вместе со всеми.
— Повторяйте за мной: — По моему собственному желанию, безо всяких сомнений…
— По моему собственному желанию, безо всяких сомнений…
— Я клянусь хранить мир в Солнечной системе…
Хор юношеских голосов повторял слова присяги за коммодором.
— …Защищать законные права и свободы народов, ее населяющих…
— …Охранять конституцию Солнечной Федерации…
— …Выполнять обязанности, мне порученные…
— …И повиноваться законным приказам старших офицеров…
— Для выполнения этих обязанностей я обязуюсь хранить преданность данной мной присяге и отказаться от всего, что противоречит ей.
— И в этом я торжественно клянусь. Да поможет мне Бог, — закончил коммодор Аркрайт.
Мэтт повторил его слова и услышал, как вокруг прозвучали те же слова, сказанные на разные голоса. Коммодор повернулся к стоящему рядом кадету.
— Дайте команду разойтись, сэр, — сказал он.
— Есть, сэр! — кадет посмотрел на ряды принявших присягу кандидатов, — После команды разойтись, — громко произнес он, — всем повернуться направо и направиться к выходу. Не нарушать строя, пока не покинете зал. Разойтись!
Сразу после команды зал наполнился звуками музыки; новые кадеты направились к выходу в сопровождении марша «Долгая вахта» Космической патрульной службы. Когда последний скрылся за дверью, музыка стихла. Коммодор подождал, пока юные кадеты не вышли из зала, и повернулся. Его адъютант, затянутый в черный мундир офицера Патрульной службы, тут же появился рядом, а кадет, временно исполнявший обязанности адъютанта, быстро отошел в сторону. Коммодор Аркрайт окликнул его:
— Одну минуту, мистер Барнс.
— Слушаю, сэр.
— Вы готовы к представлению на офицерское звание?
— Думаю, что не готов, сэр. Пока не готов.
— Вот как? Ну что ж, зайдите ко мне в один из ближайших дней.
— Есть, сэр. Спасибо.
Коммодор повернулся и быстрыми шагами направился к двери рядом со сценой. Возле него шел адъютант, касаясь его локтя рукавом.
— Ну, Джон, что вы думаете о них? — спросил коммодор.
— Прекрасные парни, сэр.
— Я тоже так думаю. Молодость, задор, юношеские надежды. Но скольких нам придется отсеять? Грустно, Джон, очень грустно. Мы берем юношу и меняем его жизнь так, что он уже не может нормально жить в обществе, а после выбрасываем его как непригодного. Ведь это жестоко!
— У нас нет другого выхода, сэр.
— Действительно, мы не можем поступать иначе. Вот если бы у нас был волшебный пробный камень… Передайте на космодром, что я хочу взлететь через тридцать минут.
— Есть, сэр.
5. В КОСМОС
У Академии патрульной службы, может, и нет зданий со стенами, затянутыми плющом[32], и тенистых дорожек, зато учебных помещений у нее более чем достаточно. Кадеты Академии находятся во всех уголках системы, от кораблей, летающих на орбитах вокруг Венеры или составляющих карты выжженной поверхности Меркурия, до кораблей, патрулирующих луны Юпитера. Кадеты летят даже на кораблях, отправляющихся в многолетние экспедиции к застывшим от вечного холода краям Солнечной системы, и получают офицерское звание, как только командиры их кораблей убеждаются, что кадеты готовы стать офицерами, прямо в полете, не дожидаясь возвращения на Землю.
Многие думают, что Академия патрульной службы — это патрульный ракетный корабль (ПРК, как называют его космонавты) «Джеймс Рэндольф», но для кадетов любая столовая на любом корабле Патрульной службы составляет частицу Академии. Кадетов-новичков отправляют на «Рэндольф» сразу после принятия присяги, и они остаются на борту учебного корабля до тех пор, пока не будут готовы к несению службы на настоящем патрульном корабле. Но и после этого подготовка кадета будет продолжаться; со временем его отзовут обратно в Хэйуорт-холл, откуда он начал свой путь в космос, там и завершается его обучение. «Старик», приписанный к Хэйуорт-холлу, не обязательно находится именно там. Его могут послать в радиационную лабораторию Оксфордского университета или в Сорбонну изучать космическое право, а то и на Венеру, в Институт системного анализа.
Каким бы ни был его путь — а никто из кадетов не повторяет процесс обучения друг друга, — Академия по-прежнему руководит им и несет ответственность до тех пор, пока кадет не станет офицером, если, конечно, он им вообще станет.
Срок пребывания в Академии зависит от самого кадета. К примеру, кадет Хартстоун, юноша поразительного таланта и редких способностей — он погиб во время первой экспедиции к Плутону, — стал офицером уже через год после прибытия зеленым кандидатом в Хэйуорт Холл. Но нередки случаи, когда на базе «Терра» оказываются кадеты, проходящие обучение пять, а то и более лет.
Кадет Мэттью Додсон восхищенно смотрел на свое отражение в зеркале ванной комнаты. Он был одет в светло-серую форму, которую обнаружил у себя в комнате после возвращения с первой поверки. Рядом лежала маленькая книжица правил и наставлений, где было вытеснено его имя. Скрепкой к ней был приколот листок бумаги со списками его новых обязанностей. Крупными печатными буквами на верху листа говорилось:
«ВАША ПЕРВАЯ ОБЯЗАННОСТЬ КАК КАДЕТА — НЕМЕДЛЕННО ПРОЧИТАТЬ КНИГУ ПРАВИЛ И НАСТАВЛЕНИЙ. НАЧИНАЯ С ЭТОГО МОМЕНТА ВЫ НЕСЕТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ИХ ВЫПОЛНЕНИЕ».
Мэтт принялся за чтение и читал книжку до самого отбоя. Его голова была переполнена массой непонятных — по крайней мере пока — и наполовину понятных правил: «В определенном, ограниченном смысле кадет является офицером Патрульной службы… вести себя с достоинством и самообладанием, соответствующими ситуации… воздерживаться от нарушения местных обычаев, в случае, если они не вступают в противоречие с законами Федерации или правилами Патрульной службы… но ответственность при определении законности приказа возлагается на лицо, его получившее, равно как и на того, кто этот приказ отдал… обстоятельства, которые не оговорены законами или правилами, должны истолковываться самим кадетом в свете существующих традиций Патрульной службы… кадет обязан всегда быть чисто выбритым и с прической, не превышающей два дюйма в длину».
Мэтт решил, что последнее правило ему понятно.
Он проснулся еще до сигнала, бросился в ванную, поспешно побрился, хотя в этом не было надобности, и надел новую форму. Сидела она на нем довольно сносно, но уж ему-то казалось, что сидит она идеально и выглядит — лучше не придумаешь. На самом деле форма была как форма: обычный комбинезон, без украшений, без знаков отличий, да и покрой, хоть и вполне приличный, но что не щегольской, это точно. Но для Мэтта его новая форма была просто вершиной совершенства.
В дверь постучал Берк.
— Ты что там, заснул? — он просунул внутрь голову. — А-а, это ж надо — какой красавчик. А как насчет слинять отсюда?
— Выхожу, выхожу.
Мэтт еш? какое-то время бродил по комнате, наконец, сгорая от нетерпения, сунул книжку в карман (параграф устава 383) и отправился в столовую. Гордый и взволнованный, он вышагивал по коридору, чувствуя себя ростом с два метра. Он сел за стол. Остальные места были еще свободны — Мэтт появился первым. Один за другим стали подтягиваться кадеты. Кадет Саббателло пришел одним из последних и мрачно посмотрел на столовающихся.
— Внимание! — скомандовал он. — Всем встать!
Мэтт, как и все остальные, вскочил на ноги. Саббателло опустился на стул.
— Отныне, джентльмены, извольте ждать, пока не сядут старшие. А теперь можете сесть.
Он посмотрел на кнопки перед собой, выбрал блюда и нажал несколько кнопок. Новички снова принялись за еду. Саббателло резко постучал по столу.
— Минуту внимания, джентльмены. Вам необходимо привыкнуть к правилам поведения во время еды. И чем быстрее вы это сделаете, тем лучше для вас. Мистер Додсон, перестаньте макать хлеб в молоко, вы капаете себе на комбинезон. В связи с этим, — продолжал Саббателло, — мне хотелось бы напомнить вам о поведении за столом…
Когда Мэтт вернулся к себе, восторженности в нем поубавилось.
По пути из столовой он забежал к Тексу; тот сидел на койке и листал книжку правил и наставлений.
— Привет! — поднял голову Текс. — Слушай, ты не знаешь, есть ли в этой библии правило, позволяющее мистеру Динковски запретить мне дуть на кофе?
— Значит, тебе тоже досталось. Что там у тебя?
— Сначала я думал, что Динко — хороший парень, сговорчивый и заботится о нас. Но сегодня за завтраком он начал с того, что спросил у меня, как это я ухитряюсь носить с собой весь этот штрафной вес. — Текс глянул на свою талию, и Мэтт впервые с удивлением заметил, что в светло-серой форме кадета, обтягивающей его тело, Текс выглядит, мягко говоря, толстовато.
— Все мы, Джермэны, — плотного сложения, — начал оправдываться Текс. — Ты посмотрел бы на моего дядю Боди. Когда он…
— Да хватит тебе, — прервал его Мэтт. — Я уже наслушался рассказов про твоего дядю.
— Пожалуй, ты прав. В любом случае, мне не надо было срываться.
— Это верно, — кивнул Мэтт и начал листать устав. — Вот посмотри, может быть, это тебя касается. Здесь говорится, что, если возникают сомнения, офицер, отдающий приказ, должен — по твоей просьбе — дать его в письменном виде и приложить отпечаток большого пальца или использовать другие средства для того, чтобы осталось постоянное доказательство.
— Ну-ка, где это? — Текс выхватил книжку. — Точно, как раз мой случай — ведь я, и вправду, не верю, что он может мне это приказывать. Отлично! Представляешь, какое у него будет лицо, когда я ткну его в этот параграф!
— Да, это будет интересно, — согласился Мэтт. — Тебя как отправляют, Текс?
Мэтт задал этот вопрос потому, что патрульный ракетный корабль «Симон Боливар»[33] находился на космодроме «Санта-Барбара», высадив батальон космических пехотинцев. Но ПРК «Боливар» мог захватить на обратном пути лишь половину нового класса кадетов. Остальным предстояло отправиться гражданским шаттлом, запускаемым с катапульты пика Пайк на космическую станцию «Терра», и уже оттуда совершить полет на учебный корабль «Рэндольф».
— Транспортом, — ответил Текс. — А тебя?
— Я тоже на «Боливаре». Хотелось, конечно бы, побывать на космической станции, но лететь на патрульном корабле интереснее. Ты с собой что берешь?
Текс вытащил багаж и прикинул его на вес:
— Да, проблема. Здесь у меня фунтов пятьдесят, не меньше. Как ты думаешь, если все это как следует упаковать, сумею я уложиться в двадцать фунтов?
— Интересная теория, — согласился Мэтт. — Знаешь что, давай посмотрим на твое барахло, может, получится выжать из него тридцать фунтов штрафного веса?
Джермэн выложил на пол свои вещи.
— Так, — с ходу начал Мэтт, — вот эти фотографии тебе точно не понадобятся. — Он показал на двенадцать стереофотографий, каждая из которых была весом не меньше фунта.
— Оставить на Земле мой гарем? — спросил потрясенный Текс. — Вот это, — он взял одну, — самая красивая блондинка во всей долине Рио-Гранде, — техасец поднял другую. — А это Смитти, без Смитти мне точно не обойтись. Она же считает меня самым лучшим парнем на свете!
— Она что, подумает по-другому, если ты не возьмешь с собой ее фотографию?
— Нет, конечно, но ведь я джентльмен, — он задумался. — Ладно, приму компромиссное решение. Оставлю-ка я здесь свою дубинку.
— Дубинку? — спросил Мэтт, не видя нигде предмета, хотя бы отдаленно ее напоминавшего.
— Да, дубинку. Ту, которой я обычно отбиваюсь от милых крошек, когда они становятся уж очень настойчивыми.
— О! Может быть, ты и меня когда-нибудь этому научишь? Да, дубинку, пожалуй, можно оставить, на «Рэндальфе» девиц будет не густо.
— И чего в этом хорошего?
— Не знаю, не знаю.
Мэтт еще раз осмотрел кучу вещей.
— Знаешь, что бы я тебе предложил? Возьми эту губную гармонику. Я люблю музыку. А фотографии можно переснять на микропленку. Остальное все выброси.
— Тебе легко говорить, — уныло сказал Текс.
— У меня та же самая проблема, — ответил Мэтт и пошел к себе.
Занятий сегодня у класса не было — кадетам дали время для подготовки к перелету на учебный космический корабль. Мэтт разложил свои вещи. Гражданскую одежду, разумеется, он пошлет домой, а заодно отправит и телефон — все равно дальность его действия ограничена наземными релейными станциями.
— Домой бы не забыть позвонить, — напомнил себе Мэтт вслух.
И подумал: «Пожалуй, стоит позвонить еще в одно место, хотя он вроде бы и зарекся в новой своей жизни тратить время на девушек. Нет, надо позвонить, попрощаться — хотя бы из вежливости». Так он и сделал.
Мэтт позвонил домой, поговорил с родителями и младшим братом, потом позвонил своей девушке. Через несколько минут он положил трубку, сбитый с толку тем, что, оказывается, обещал регулярно с ней переписываться. Он сидел, глядя на оставшиеся вещи и задумчиво почесывая затылок. В этот момент вошел Берк.
— Что, пытаешься избавиться от штрафного веса? — ухмыльнулся он.
— Придумаю что-нибудь.
— Знаешь, а ведь совсем не обязательно оставлять здесь всю эту дребедень.
— А?
— Пошли свои вещи на станцию «Терра» грузовым кораблем. Возьми в аренду шкаф для хранения и сдай их туда. А после, когда получишь увольнительную на станцию, захватишь на обратном пути все, что тебе нужно. А если хочешь взять что-нибудь из вещей на «Рэндольф» и боишься, что не пропустит начальство, спрячь их и провези тайком.
Мэтт молчал.
— Чего замолчал, сэр Галахэд[34]? Боишься, что тебя поймают на контрабанде?
— Нет. Просто у меня нет шкафчика на станции «Терра».
— Ладно, если тебе жаль денег, чтобы арендовать шкафчик, пошли вещи на мой номер. Услуга за услугу.
— Нет, спасибо.
Поначалу Мэтт подумал было о том, чтобы послать вещи в почтовое отделение станции, но потом отказался от этой мысли — слишком дорого. Он принялся сортировать вещи. Мэтт решил взять фотоаппарат, микроскоп брать не стал — пусть останется на Земле, и еще захватил с собой шахматы. Наконец, ему удалось сократить вес вещей, которые он хотел взять с собой, до — как он надеялся — двадцати фунтов; Мэтт уложил багаж и пошел его взвешивать.