— Нет, если правильно управлять кораблем. Ты не беспокойся — мы с Хейзел приведем его куда надо, даже если придется вылезать и толкать его сзади.
Поллукс прервал свое занятие и навострил уши, пытаясь услышать, о чем речь. У его родителей была слишком большая практика в том, как вести разговор, чтобы дети не слышали, но Поллукс, видя их взволнованные лица и хмурый вид, подал знак брату.
— Постой-ка, Хейзел, — сказал Кастор. — Почесаться надо. Чего там, Пол?
— Дети, в школу собирайтесь — петушок пропел давно, — Пол кивнул в сторону родителей.
— Ага. Говорить буду я.
Оба устремились на корму. Роджер Стоун нахмурился.
— В чем дело, ребята? Мы заняты.
— Да, сэр. Но нам кажется, сейчас самое время сделать заявление.
— Да?
— Мы с Полом за то, чтобы вернуться домой.
— Вот как?
— Мы понимаем, что Вундером нельзя рисковать — даже на один процент.
— Он, конечно, выродок, — добавил Пол, — но вы уж больно много в него вложили.
— Если он умрет из-за нас, — продолжал Кастор, — это испортит все удовольствие.
— А хоть не умрет, кому охота убирать за ним без конца?
— Да уж, — поддержал Пол. — Кому охота служить стюардом при больном «земноводном»?
— А если все-таки умрет, вы этого нам по гроб жизни не простите.
— И даже после будете попрекать, — добавил Пол.
— Ты не беспокойся из-за того, что служба не дает «добро». Мы с Хейзел разрабатываем дорогу наискосок — должны разойтись с «Королевой Марией» на несколько минут, ну пусть секунд. Они, конечно, малость напугаются, но ничего.
— Тихо! — сказал мистер Стоун. — По одному. Кастор, давай разберемся: если я правильно понял, вы с Полом так озабочены состоянием младшего брата, что в любом случае хотите вернуться на Луну?
— Да, сэр.
— Даже если мама сочтет, что он может продолжать полет?
— Да, сэр. Мы это обсуждали. Даже если ему сейчас вроде получше, все равно — раз его так травило, он может не дотянуть до Марса. Перелет-то долгий. Мы не хотим рисковать.
Хейзел, которая присоединилась к ним в этом вопросе, сказала:
— Благородство тебе не к лицу, Кас. Ты убедительнее выглядишь в другом качестве.
— Мать, не встревай. Пол?
— Кас уже все сказал. Что мы, в другой раз не сможем полететь?
— Должен сказать, — медленно начал Роджер Стоун, глядя на сыновей, — что я приятно удивлен, наблюдая такую семейную солидарность в этом скопище индивидуалистов. Мы с мамой будем вспоминать об этом с гордостью. Но рад сообщить вам, что ваша жертва не понадобится. Мы летим на Марс.
— Роджер, — напустилась на него Хейзел, — ты что, при старте головой ударился? У нас нет времени — поворачиваем с ребенком на Луну. Я говорила с ребятами — они решили твердо. Я тоже.
— Папа, если ты опасаешься идти наискосок, — сказал Кастор, — давай я поведу. Я знаю…
— Тихо! — и Роджер продолжал, как бы говоря сам с собой: — Вот тут в книге сказано, что я должен приказывать, а не давать объяснения и никому не позволять оспаривать свои приказы. И да поможет мне небо — я намерен поддерживать на корабле порядок, даже если придется заковать родную мать в кандалы. — Он повысил голос: — По местам для маневра стоять! Старт на Марс, операция «Колодец гравитации».
— Мальчик хорошо себя чувствует, мама, — мягко сказала Эдит. — Я за него отвечаю. Кастор, Поллукс — подите сюда, милые.
— Но папа сказал…
— Я знаю. На минуточку. — И она поцеловала близнецов. — А теперь — по местам.
Из люка появилась Мид, таща за собой Лоуэлла, как воздушный шарик. У него был веселый вид, а мордочка вымазана шоколадом.
— Что тут за шум? — спросила она. — Вы, наверно, разбудили не только нас, но и весь народ на трех ближайших кораблях.
Глава 7
В КОЛОДЦЕ ГРАВИТАЦИИ
Маневр в колодце гравитации, на первый взгляд, противоречит закону сохранения энергии. Корабль, отправляющийся с Луны или космической станции на отдаленную планету, доберется туда быстрее и затратит меньше топлива, если сначала устремится к Земле, а потом разовьет ускорение, находясь как можно ближе к ней. Разумеется, корабль, двигаясь к Земле, приобретает кинетическую энергию, но, казалось бы, должен затратить точно такое же количество энергии на отрыв от Земли.
Весь фокус тут в том, что реактивная масса, или топливо, — это действительно масса и в качестве таковой обладает потенциальной энергией положения, когда корабль стартует с Луны. Реактивная масса, используемая для ускорения вблизи Земли, то есть на дне колодца гравитации, уже потеряла энергию положения, пока падала в этот колодец. Эта энергия должна куда-то деться, вот она и переходит в кинетическую энергию корабля. И в итоге корабль летит быстрее при той же силе и продолжительности тяги, чем летел бы, отправившись прямо с Луны или космической станции. Это рассуждение способно поставить в тупик, но оно верно.
На время маневра капитан Стоун отправил близнецов в машинное отделение, а Хейзел взял вторым пилотом. Кастор, оскорбленный в лучших чувствах, не стал спорить — последнее внушение относительно корабельной дисциплины еще звучало в ушах. Во время маневра у пилотов полно работы — второй в это время должен следить за автопилотом, быть наготове перейти на ручное управление, если понадобится, и следить за отсечкой. Первый же держит равновесие корабля с помощью гироскопов и маховика, не отводя при этом глаз от измерительного телескопа — целостата. Он должен быть уверен до последнего предела точности своих приборов в том, что корабль движется точно в направлении, обратном струе двигателя.
При перелете от Земли к Марсу ошибка в одну минуту дуги, или в одну шестидесятую градуса, приводит в конечном счете к ошибке в пятнадцать тысяч миль. Подобные ошибки или оплачиваются горючим, расходуемым для исправления маршрута, или — если она слишком велика — следует трагическая, необратимая расплата жизнями капитана и экипажа, когда корабль устремляется в пустые глубины космоса.
Хоть Роджер Стоун был высокого мнения о способностях своих близнецов, в этот щекотливый момент он предпочел, чтобы рядом был второй пилот, умудренный возрастом и опытом. Пока в соседнем кресле сидела Хейзел, он мог спокойно посвятить все свое внимание собственной сложной задаче.
Участок пространства, куда следовало направлять корабль, ограничивали три звезды: Спика, Денеб и Фомальгаут, сведенные в телескоп при помощи призм. Марс пока скрывала из виду мощная грудь Земли, да и бесполезно было бы наводить корабль на Марс — путь к нему проходит по длинной кривой линии, а не по прямой. Изображение одной из звезд начало потихоньку отходить от других. Вспотевший Роджер включил гироскопы и поправил корабль маховиком. Блуждающая звезда поползла на место.
— Доплер? — спросил он у Хейзел.
— В русле.
— Время?
— Около минуты. Сынок, ты знай стреляй своих уток и не дергайся.
Роджер молча вытер руки о рубашку. Через несколько секунд Хейзел спокойно сказала:
— На экране радара неопознанный объект, сэр. Управляется роботом, дальше цепочка цифр.
— Насколько это нас касается?
— Приближается с севера по правому борту. Возможно столкновение.
Роджер с трудом удержался, чтобы не взглянуть на свой экран — он не сказал бы ему ничего сверх того, что сообщила Хейзел, — и продолжал смотреть в окуляр целостата.
— Указано, как можно этого избежать?
— Сынок, мы либо врежемся в него, либо нет. Маневрировать слишком поздно.
Роджер заставил себя сосредоточиться на звездах. Хейзел права: управлять космическим Кораблем — не баранку крутить. При высоких скоростях и тугих витках на дне колодца гравитации не-просчитанный маневр мог привести к столкновению. Или забросить их на неизвестную орбиту, по которой они никогда не доберутся до Марса.
Но что это за объект? Не космический корабль — он управляется не человеком, а роботом. Не метеор — на нем есть радар. Не боевая ракета — слишком высоко для нее. Роджер убедился, что изображения звезд на месте, и взглянул сначала на экран радара, который ничего ему не сказал, а потом в иллюминатор правого борта.
Праведное небо! Он увидел его!
В черноте космоса пылала большая яркая звезда… и она росла… росла!
— В телескоп смотри, сын, — сказала Хейзел. — Девятнадцать секунд.
Роджер вернулся к телескопу — изображения были все там же.
— Кажется, пройдет мимо, — сказала Хейзел.
Роджер не мог посмотреть. В этот самый миг что-то промелькнуло мимо иллюминатора и тут же показалось в другом — видимое, но быстро удаляющееся. Стоуну показалось, что объект был крылатый, вроде торпеды.
— Фух-х! — выдохнула Хейзел. — Едва разминулись, зараза! — И сказала в микрофон: — Всем приготовиться к ускорению — готовность пять секунд!
Роджер не сводил глаз со своих звезд, которые твердо держались в кадре. Потом выброс двигателя вдавил его в кресло. Перегрузка была четырехкратной, больше, чем при старте с Луны, но и продолжалась чуть больше минуты. Капитан Стоун продолжал наблюдать за звездами, готовый поправить курс, но тщательность, с которой он разместил груз, была вознаграждена — корабль держался на курсе.
— Отсечка! — крикнула Хейзел.
Шум и давление сразу исчезли. Капитан перевел дух и сказал в микрофон:
— У вас все нормально, Эдит?
— Да, дорогой, — слабо ответила она. — Все хорошо.
— Машинное отделение?
— О’кей! — ответил Поллукс.
— Блокировать и закрыть.
Машинное отделение теперь долго не понадобится — все поправки по курсу и скорости на этом отрезке будут производиться спустя дни и недели, после тщательных вычислений.
— Есть, сэр. Па, а что там было на радаре?
— Заткнитесь, — перебила Хейзел, — нас вызывают по радио. «Перекати-Стоун», Луна — слышу вас, служба движения.
Послышались шум, щелчок, и женский голос прочел:
— Служба движения вызывает «Перекати-Стоун», Луна — предупреждение: согласно вашему плану полета, вы приблизитесь на допустимую дистанцию к экспериментальному ракетному спутнику Гарвардской радиационной лаборатории. Придерживайтесь плана полета — вы избегнете контакта в пределах безопасности. Конец сообщения. Повторяю… — Сообщение прозвучало еще раз, и связь прекратилась.
— Нечего сказать, вовремя сообщили! — взорвалась Хейзел. — Ух вы, просиживатели стульев! Бюрократы! Держу пари — это сообщение задержали на контуре добрый час, пока какой-нибудь идиот ругался с прачечной о пропавшем белье. «На допустимую дистанцию»! — не унималась она. — «В пределах безопасности»! Да эта хреновина мне брови опалила!
— Разошлись, как в море корабли, — на добрую милю.
— Мили недостаточно, и ты хорошо это знаешь. У меня это отняло десять лет жизни, а я в своем возрасте не могу себе такого позволить.
Роджер пожал плечами. После всех волнений и передряг он чувствовал упадок духа и ужасную слабость — с самого старта он жил на стимуляторах и совсем не спал.
— Пойду-ка я завалюсь часиков на двенадцать. Сделай предварительную проверку нашего вектора — если ничего серьезного не обнаружится, ты меня не буди. Посмотрю, когда встану.
— Есть, капитан Блай.
Первая проверка не выявила никаких неточностей орбиты, и Хейзел тоже отправилась в постель — в переносном смысле. В невесомости она никогда не пристегивалась к койке, предпочитая плыть туда, куда несет ее поток воздуха. Она делила каюту с Мид, а всех мальчишек поселили в кубрики. Близнецы попытались уснуть, но Лоуэлл спать не хотел. Он чувствовал себя прекрасно и открывал все новые чудеса невесомости. Он хотел играть в пятнашки. Близнецы не хотели играть в пятнашки, но Лоуэлл все равно играл.
Поллукс ухватил его за щиколотку.
— Слушай, ты! Тебя мало тошнило?
— Меня не тошнило!
— Да? А за кем нам пришлось убирать, за Санта Клаусом?
— Нету никакого Санта Клауса. И меня не тошнило. Врешь, врешь, врешь!
— Ты с ним не спорь, — посоветовал Кастор. — Просто придуши да и выкинь наружу. Изменение фактора массы сможем объяснить и исправить завтра.
— Не тошнило меня!
— Мид все время дрыхла на прошлом отрезке, — сказал Поллукс. — Может, уговоришь ее заняться им?
— Попробую.
Мид не спала и отнеслась к предложению с интересом.
— Сколько?
— Ну брось, сестренка!
— Скажем, вы моете посуду три дня?
— Вымогательница! По рукам. Иди прими объект.
Мид пришлось занять кубрик под детскую. Близнецы пошли спать в рубку, где пристегнулись к пилотским креслам, не затягивая ремней, — этого требовали корабельные правила, иначе можно повредить приборы во время сна.
Глава 8
БОЛЬШОЙ ПЕРЕПОЛОХ
Капитан Стоун бросил весь экипаж, за исключением доктора Стоун и Лоуэлла, на вычисление их новой орбиты. Все работали на основе одинаковых исходных данных, полученных с Земли и проверенных по собственным приборам. Капитан подождал, пока все закончат, и только тогда сравнил результаты.
— Что у тебя, Хейзел?
— У меня получилось, капитан, что ты разминешься с Марсом не больше чем на миллиончик миль.
— А у меня получилось, что я выйду прямо на него.
— Ладно, так и быть, у меня тоже.
— Кас? Пол? Мид?
Результаты близнецов сошлись до шести десятичных знаков, до пяти — с цифрами отца и бабушки, но ответ, который получился у Мид, был не похож ни на один из прочих. Отец с любопытством просмотрел ее расчеты.
— Девочка моя, я никак не могу понять, как ты сумела получить такое из компьютера. Насколько я понимаю, ты послала нас на Проксиму Центавра.
— Правда? — заинтересовалась Мид. — Знаешь что, давай попробуем мою орбиту и посмотрим, что получится. Будет интересно.
— Но непрактично. Ты заставила нас лететь со скоростью света.
— То-то я смотрю — очень большие цифры получаются.
Хейзел ткнула костлявым пальцем в расчет.
— Вот тут должен быть минус, солнышко.
— Это еще не все, — заметил Поллукс. — Поглядите-ка, — он взял листок Мид.
— Хватит, Пол, — прервал его отец. — Ты тут не для того, чтобы критиковать Мид.
— Но…
— Оставь при себе.
— Пусть его, папа, — сказала Мид. — Я же знаю, что все сделала неправильно. — Она пожала плечами. — В первый раз это делаю, если не считать школу. Почему-то все по-другому, когда по-настоящему.
— Правильно, все астрогаторы это знают. Ну ничего. У Хейзел средние цифры, ее результат мы и запишем в журнал.
Хейзел подняла руки над головой и потрясла ими.
— Победитель, чемпион!
— Это все, папа? — спросил Кастор. — Больше не будет маневров, пока не начнешь рассчитывать подход к Марсу?
— Конечно, нет. Никаких перемен, по крайней мере шесть месяцев. А что?
— Тогда мы с Полом почтительно испрашиваем разрешения капитана разгерметизировать трюм и выйти наружу. Хотим поработать с велосипедами.
— Военную фразеологию можете опустить. У меня тут для вас есть новости. — Роджер достал из поясной сумки листок бумаги. — Минутку, внесу кое-какие изменения.
Он что-то написал на нем и прикрепил листок к доске объявлений.
РАСПОРЯДОК ДНЯ
7.00. Подъем (послабление Эдит, Хейзел и Вундеру).
7.45. Завтрак (Мид готовит, близнецы моют посуду).
9.00. Учебные занятия: Кастор и Поллукс — математика; Мид — астрогация под руководством Хейзел; Лоуэлл — трескотня, ужимки и прыжки, на усмотрение мамы.
12.00. Конец утренних занятий.
12.15. Ленч.
13.00. Кастор и Поллукс — математика; Мид — работы по гидропонике.
16.00. Конец дневных занятий.
18.00. Обед. Работы по уходу за кораблем, согласно служебным обязанностям.
Суббота. После завтрака — уборка корабля, ответственная Хейзел.
Капитанская проверка в 11.00.
Стирка личных вещей после ленча.
Воскресенье. Медитация, занятия, развлечения. Рукоделие после ленча.
Хейзел ознакомилась с написанным.
— Куда мы, собственно, направляемся, Роджер? В Ботани-Бей? Ты забыл указать время порки крестьян.