Он знал это еще до того, как прибыл на Тайю. Задолго до того трепетного мига, когда Кирилл открыл в себе сокрытые прежде умения, он жаждал большего. Он всегда хотел быть ведущим, а не ведомым. Хотел втайне, причем даже от себя. Он не желал вечно играть по чужим правилам, предпочитая устанавливать свои. Но воспитание вкупе с особенностями характера, не позволяющими заводить контакты с большим числом полезных людей и пролезать туда, куда другим не протиснуться, мешали Кириллу расправить крылья. Препоной стала и скромность, в подавляющем большинстве случаев оказывающая медвежью услугу. Сколько прекрасных вещей и возможностей в жизни Кирилл упустил из-за этой своей благовоспитанности...
Но занятия боксом наглядно подтверждали его стремление к самоутверждению. В ринге от обычного, всем хорошо знакомого Кирилла не оставалось ничего. Он сбрасывал маску, какую вынужденно нацеплял каждый день, уж скорее по привычке, и делал то, что всегда мечтал делать в повседневной жизни - идти вперед и задавать темп. И побеждать противника. Побеждать уверенно, зрелищно, не оставляя шансов.
Соперники не справлялись с его скоростью, с его гибким боевым мышлением. Их обезоруживала и обескураживала неповторимая манера Кирилла вести бой. С первых секунд он навязывал свою игру и сам отмерял, сколько противнику осталось стоять на ногах. Он не ослаблял давления ни на мгновение, постоянно преподнося сюрпризы и оставаясь непредсказуемым.
И теперь, когда в нем оформилась настоящая Сила, какой больше ни у кого в его мире нет, Кирилл честно признался себе, что должен бороться за место под солнцем. Точнее, место-то он себе, считай, уже застолбил. Пора бы потребовать больше. Коль скоро появились такие возможности, грех не воспользоваться ими. Можно лгать себе и дальше, но рано или поздно все это выльется наружу, и будет худо.
Да, не в его силах отныне довольствоваться тем, что дают. Кирилл тотчас, не откладывая, пообещал себе, что больше не потерпит унылого существования, что не будет мириться с беспросветной тоской в сердце и ощущением бесполезности, какое наполняло каждый прожитый в родном городе день. Он шел не той дорогой, открывал не те двери и напрасно душил самого себя. Рано или поздно истинная его суть неизменно отыскала бы выход. Джинн вырвался бы из бутылки и наделал дел.
Кирилл принял себя и отпустил. Никогда ему не было так легко, так свободно. Он сросся с этим миром, слился с проникающим везде и всюду солнечным светом, впитал в себя теплый южный ветер, наконец-то почтивший своим визитом эти края... Он почувствовал жизнь.
Наваждение схлынуло окончательно и бесследно. Морок растаял. В глазах скопилась соленая влага, в носу подозрительно пощипывало.
Из легких куда-то исчез весь воздух. Кирилл с шумом вдохнул, поперхнулся, закашлялся и вдохнул еще раз, уже спокойнее.
Украдкой смахнул слезы и посмотрел налево, на остальных.
Все они пережили одно и то же. Это было ясно с первого взгляда. Лица у всех застыли, на них остался отпечаток глубокой рассеянности, нередко сопутствующей получению важных откровений.
Сердце радостно подпрыгнуло. Полоса мертвой красной земли заканчивалась, в паре сотен метров Кирилл различил высокие луговые растения с множеством лиловых цветков, окруженные густым зеленым ковром трав. Жизнь была впереди, все ближе и ближе.
Желая поскорее покинуть странное место, Кирилл с усилием вонзил пятки в бока только-только сбавившего темп тарбана. Тот, не ожидая такой подлости, раздраженно фыркнул и так рванул вперед, что Кирилл едва удержал в стременах ноги. Мол, хочешь побыстрее, так получай, жалкий человечек!
Примеру последовал Фенар, а за ним и остальные. Не прошло и минуты, как все они оказались в одновременно незнакомой и родной средней полосе Одиннадцатого материка. Степь, успевшая опостылеть за последние два дня, стала самым приятным местом во всей Вселенной.
38.
Впервые в этих краях воздух стал по-настоящему теплым, по-летнему прогретым. Фенар развалился прямиком на одуванчиках и глядел в небо, посасывая травинку. Милан боксировал с Кириллом, дабы размять затекшие от верховой езды ноги. Серб уже не притворялся профаном и иной раз заставлял своего наивного наставника попотеть.
Лучше всего, пожалуй, устроился Арсентий. Весь какой-то зажатый, пришибленный после места, где растут жуткие деревья, он удостоился сочувствия Фенара. Фенар, кстати, и сам немало поволновался. Это бросалось в глаза из-за суетливых движений, когда проводник извлекал со дна своей сумки трубку и набивал ее табаком.
Возможно, именно глубина переживаний проводника и Сени сблизила их. Не сговариваясь и не имея возможности нормально общаться, оба чувствовали, что прошли через тяжелейшее испытание в своей жизни. Кирилл и думать не желал, что они видели и слышали. Ему хватило того, что слышал он сам. Милану тоже, иначе он непременно пустился бы в пространные рассуждения о природе того, что стряслось с ними всеми. Он молчал, но держался.
- Теперь будет тепло, - блаженным голосом промолвил Фенар. - Все. Холода отступили совсем. Долго будет тепло.
Трубка перешла к Арсентию. Тот когда-то курил, что паровоз, но финансовые проблемы и чудо привели к тому, что он завязал. Кажется, в то смутное время Арсентий подбивал клинья к одной чрезвычайно ухоженной и спортивной даме из Варшавы, благоухающей элитным парфюмом. Она-то и подвигла его на отказ от губительной зависимости, недвусмысленно дав понять, что с алкоголиком и курильщиком дел иметь не намерена.
Разумеется, у них не сложилось, но зато Арсентий отвык от пагубной и чрезвычайно накладной привычки. Одно время он подумывал о покупке электронной сигареты, но решил этого не делать. И у Сени в жизни случались правильные решения.
- Все, все, хорош, - Кирилл ушел от двух коротких кинжальных выпадов Милана и удачно встретил серба не сильным, но чувствительным джебом в лоб - чтобы ничего не разбить. - Что-то я подустал. Да и потеть, как собака, не хочется - и так весь взмок.
- А чего? - не унимался серб. Ему всегда было мало, он мог тренироваться сутками напролет. - Видишь, там, слева, еще один дом? Зайди да помойся, если так приперло.
- Некогда, - решительно отказался от продолжения спарринга Кирилл.
По небу вновь проплыл - иначе и не скажешь - роскошный пелагорнис. Возможно, это был даже тот же самый экземпляр, до неприличия крупный.
Он скользил низко, будто красуясь и нарочно давая людям рассмотреть себя во всех деталях. Голова птицы выглядела очень крупной относительно тела, а клюв мог сравниться с колотушкой келенкена. Правда, у пелагорниса он все же предназначался для вылавливания и удерживания рыбы, но не для того чтобы дробить кости в порошок.
Кстати, о порошке... Пелагорнис скрылся вдали, не сочтя нужным уделить людям хоть какое-то внимания.
- Я хочу развести костер, - заявил Кирилл. - Хочу еще разок посмотреть, как работает этот порох, что нам дал Каресан. Иди пока набери горючего, а я поищу мешочек.
Милан спорить не стал и направился к каштановой роще неподалеку. Каштаны оперативно зацвели, почуяв лето, и теперь аккуратные белые пирамидки на кронах деревьев мягко колыхались на ветру. Эх, была бы осень, напекли бы каштанов, но до созревания плодов еще несколько месяцев...
Тарбаны разбрелись, кто куда. Они знали, что перерыв не будет вечным, и стремились насладиться минутами воли сполна. Своего хоботастого товарища Кирилл нашел со второго раза, перепутав с транспортом Арсентия. Сеня, наслаждающийся натуральным табаком, смотрел на это благосклонно. Вообще, при взгляде на друга у Кирилла закрались смутные подозрения, что в видавшей виды трубке не только табак. И Фенар весь какой-то слишком уж добрый. Лежит, миролюбиво улыбается, испытывает единение с внешним миром и довольно щурится... Ладно, чего уж теперь, пусть снимают свой стресс. В следующий раз, конечно, это безобразие придется пресекать в самой строгой форме, иначе не то, что от обезьян - даже от рекота не отмахаешься.
- Да стой ты, - возмутился Кирилл. - Хорош жрать.
Он был в паре шагов от тарбана. Тот мирно жевал сорняк, напоминающий грозу всех огородников - непобедимую лебеду. Кирилла тарбан давно не боялся, но почему-то, когда хозяин подошел почти вплотную, подскочил и рассек хвостом воздух, наотмашь хлестнув Кирилла. Тот успел прикрыться рукой, которая тотчас вспыхнула жгучей болью. Вот те на - хвостик-то с гулькин нос, а лупит не хуже плети.
- Эй, ты куда?!
Тарбан проскакал с десяток метров и замер, настороженно приопустил голову, то ли прислушиваясь, то ли принюхиваясь. Скорее, все-таки, второе - хоботок тарбана зашевелился, "щупая" воздух.
Кирилл повел спиной - промеж лопаток легонько защипало. Неужто снайпер целится? Да нет же, откуда здесь может быть снайпер... Нет-нет, исключено. Разве что кто-то с Тайи пробрался за ними следом и смотрит через оптический прицел, выбирая момент. Да нет же! Ну, как такое возможно?
Не желая лишний раз рисковать, Кирилл упал ничком, прижался телом и щекой к земле и лишь тогда отважился отвлечься, чтобы настроиться на сканирование.
Он слышал отзвук чьего-то злого смеха. Этот кто-то был доволен, что произвел такой эффект. Он радовался, что его боятся.
Попытка узнать больше была жестоко пресечена. Неведомый противник выстроил против Кирилла настоящую стену. Он не позволял внедриться в свое сознание, оставаясь для Кирилла абсолютно неизвестным. Зато этот подлец видел всю группу, как на ладони, и упивался своим превосходством.
Превозмогая страх, Кирилл вскочил, в два рывка настиг тарбана, вскочил в седло и, не давай животному опомниться, галопом сорвался с места.
Фенар резко сел, а потом, завидев выражение лица Кирилла, вложил в арбалет новый болт и встал. Вместо расспросов он лишь нахмурился да приподнял голову. Блаженная одурь мигом вылетела из его нечесанной башки.
- Кто-то следит за нами, нужно уходить, - приказал Кирилл, повернулся к Сене и Милану, несущему целую охапку хвороста, и повторил им сказанное. - Устроим посиделки у костра позже. Или никогда, как уж повезет.
Фенар свистнул. Его тарбан был тут как тут. Арсентию и Милану пришлось половить своих зверюшек, но те, к счастью, больше не порывались дать стрекача, подстегиваемые неизвестной угрозой.
И вновь все четверо летели галопом, не жалея тарбанов. Летели так, что в ушах свистело.
"- Дайте же нам хоть немного побыть в покое", - попросил неизвестно кого Кирилл.
Вновь кольнуло. Теперь в затылке, но не так, как на Тайе, в минуты откровений из закромов памяти. В этот раз было больнее. Кто-то очень хотел, чтобы Кирилл знал - здесь им не рады и, увы, поворачивать назад уже поздно. Незримый рубеж был пройден, вернуться тем же путем больше никому из них не суждено.
39.
Все-таки верховая езда без подготовки способна свалить любого здорового человека, и Кирилл не являлся исключением. Даже если что-то гонит тебя вперед, даже если в затылок дышит ледяным дыханием сама смерть, рано или поздно человек достигает предела. Тарбан - выносливая зверюга - мог бежать еще хоть сутки с короткими перерывами, но для такого марафона ему требовался опытный всадник.
Очередной привал был сделан только пару часов спустя, когда день начал сдавать позиции ночи. Ноющая поясница и закаменевшие ноги требовали отдыха. Требовали отчаянно, грозя просто отказать в самый неподходящий момент. Но еще больше беспокоила отбитая всерьез и надолго задница. Сидеть теперь не хотелось вовсе, и Кирилл все прохаживался вокруг места стоянки.
- Больше не чувствуешь преследования? - серьезно спросил Фенар, единственный из всех них не выглядевший утомленным.
- Нет, - Кирилл выдавил слабую улыбку. - Могло и почудиться. После того красного леса что хочешь может быть.
- Не будем об этом, - сразу сказал Фенар. - О том, что случлось красном лесу. Я не хочу.
- Да, конечно. Я и не собирался.
Место для остановки выбирал Фенар. Увы, путники вновь попали в места, где домов не было вовсе. Отсутствовали и все прочие постройки, способные послужить укрытием. Кирилл уже догадался, что все или почти все Первые как раз и обитали в таких вот цилиндрах. Единственным непонятном оставалось слишком большое количество этих цилиндров - у некоторых жилых зданий оно доходило до десяти в ряд. А ведь внутри не было никаких видимых разграничений, и создавалось впечатление, что весь огроменный дом заселяла одна очень, очень большая семья, состоящая из нескольких поколений. Либо же зона личного комфорта у Первых была просто гигантской.
Следуя указаниям Фенара, они расположились у подножия огромного холма, сокрытые от внешнего мира густым кустарником. У его цветков кружились пухлые шмели, заполняя воздух басовитым жужжанием. Шмели напоминали своих земных товарищей, и это радовало. Жуки, даром, что были красивы, вызывали определенные опасения, а от шмелей хоть знаешь, чего ждать. И размер у них был вполне нормальный, хотя воспаленное воображение упрямо норовило сделать их более крупными, чем на самом деле.
- Оторвались? - уточнил Милан.
- Да, оторвались, - кивнул Кирилл.
- Ну, тогда давай разводить костер. Заинтриговал ты меня.
Смекнув, что к чему, Фенар подмигнул Кириллу, взял арбалет и уверенно зашагал в сторону - в обход возвышенности. Задача по поиску дров перешла к ребятам. В принципе, далеко идти не требовалось.
Склоны холма покрывал густой, но невысокий лес, где росли хвойные деревья с длинными и очень тонкими, на ощупь мягкими иглами. Серые стволы деревьев были предельно гладкими, как лаком покрытые. Лишь присмотревшись в потемках, Кирилл различил на них тоненькие причудливые узоры - переплетения чернильно-черных линий, плавные, без резких изломов. Они напоминали капилляры, прячущиеся под корой, как под кожей.
Кирилл приложил руку и ощутил теплую гладкую поверхность. Догадка оказалась верна. Внутри дерева что-то тихонько, почти незаметно пульсировало. Что-то гоняло "кровь" по длинным прожилкам, тянущимся вдоль всего крепкого ствола и разбегающимся по сторонам с ветвями.
В замешательстве Кирилл отнял ладонь, посмотрел в сторону и убедился, что Сеня с Миланом бродят неподалеку, увлеченные негромкой беседой и сбором топлива для костра. Тогда он быстро прикрыл глаза, шире расставил ноги, чтоб не упасть в момент сосредоточения, и удивился еще больше.
Да, деревья были не совсем растениями. У них имелось некое подобие сознания - причем сверхсознания. Живым существом был весь лесок, занимающий лишь южную сторону холма. И этот лес осознавал себя, как отдельную, самостоятельную единицу. Он понимал, что существует!
Но все же это было не животное. Нечто, с чем Кирилл не мог столкнуться и прежде и, соответственно, от чего у него не было ключей. С виду, если смотреть издали - обычный сосняк - но внутри все совсем по-другому.
Ни Арсентий, ни ставший нестерпимо болтливым Милан ничего необыкновенного не замечали. И Кирилла они не искали. Вообще забыли о его существовании.
"Кто ты?" - Кирилл решился-таки задать вопрос.
В ответ он получил лишь невнятное бурчание, какое можно услышать при попытке растолкать храпящего пьянчугу.
"Ты поможешь нам?".
И снова бормотание. Кирилл пожал плечами и догнал друзей. К счастью, никто не спрашивал, где он пропадал.
Ребята быстро натаскали хвороста - сухих веток под ногами лежало предостаточно, треском сопровождался чуть не каждый шаг. Имелись еще грибы подозрительного синего цвета, подозрительно мерцающие в лесных сумерках, как фосфорные статуэтки. Арсентий с детским безбашенным азартом саданул по одному, особо крупному, ногой, о чем незамедлительно пожалел.
Гриб выстрелил во всех стороны какой-то липкой дрянью, после чего из обезглавленной ножки вверх повалил ярко-голубой пар. Он сиял мистическим холодным светом под косыми лучами солнца, с трудом пробивающиеся сюда сквозь разлапистые ветви умных деревьев.