– Достоинств у меня, как вы знаете, пруд пруди, – небрежно пробормотал капитан, – но терпимость к профессиональной несостоятельности среди них тоже не числится.
Мистер Фибули подумал, что это немного нечестно. Но, в конце концов, почти все в его жизни было нечестно. Он поспешно кинулся вон, чтобы распорядиться о всей необходимой подготовке, остро сознавая, что в этот самый момент по всему Мостику наличность горстями переходит из рук в руки по мере распространения вести о том, что старший помощник Капитана снова умудрился остаться в живых. Медсестра, наполняя капитану грелку, наградила мистера Фибули мимолетным, но ободряющим взглядом – так держать!
А вот о чем никто на всем Мостике даже не догадывался, так это о том, что у выживания мистера Фибули была одна-единственная причина: Капитану нравилось, как звучит его фамилия. Ему от этого хотелось улыбаться.
По всему Мостику разнесся усиленный мегафоном рев Капитана.
– Говорит ваш Капитан. Я хочу, чтобы следующее объявление сделали во всех городах. Грядет Новый Золотой Век Процветания. Повторяю, Новый Золотой Век Процветания.
Где-то пискнула жестяная фанфара. Мистер Фибули поднял глаза от головного компьютера – со всех палуб посыпались отчеты.
– Подтверждаю: полный вперед к Новому Золотому Веку Процветания.
Капитан хихикнул и вытянул обрубок искусственной левой руки. Из него, поблескивая, выскочил громадный крюк и пощекотал прикорнувшую на плече Тварь – капитанского конфидента, милого друга и истинную радость его жизни. Коготь взъерошил металлические перышки попугая: каждый дзынькнул, словно струна в брюхе рояля.
– А кто-о-о у нас самый хорошенький Полифазный Аватрон? – проворковал капитан.
– Хор-р-ошенький Полифазный Аватрон! Хор-р-ошенький Полифазный Аватрон! – радостно прокукарекала птица.
Даже самый благожелательно настроенный наблюдатель с сожалением подтвердил бы, что в жизни Праликса не так уж много шуток. В общем и целом, люди, на глазах у которых прикончили их собственного отца, большой жизнерадостностью не отличаются.
Правда, последние слова, что отец ему сказал перед смертью, оказались именно шуткой – ну, в некотором роде. У Праликса ушло немало времени, чтобы разглядеть в них веселую сторону.
Отец умирал, лежа на улице… кровь текла на горку разбросанных изумрудов. Он поднял взгляд на сына и на капитанскую гвардию, надвигавшуюся со всех сторон, чтобы окончательно его добить. Вот тогда-то он и взял сына за руку и прошептал ему в самое ухо:
– Не позволяй всяким тварям охотиться на твой разум.
После этого Праликс стал очень тихим ребенком. Дальше он стал очень тихим подростком, а потом – тихим молодым человеком. Он жил в непримечательно роскошном дедовском доме. У Занака была одна проблема – его душило богатство. Поскольку у каждого были все деньги, о которых он только мог мечтать, никто не мог себе позволить ничего купить.
Последний раз что-нибудь хоть сколько-нибудь стоило в Первый Золотой Век Процветания. Когда золото в первый раз дождем хлынуло с небес, оно падало в основном на горные склоны да на дальние поля – по чистой случайности жертв оказалось не так уж много, но весь урожай непонятно почему погиб за одну ночь. Города, как следствие, наводнили фермеры, едва передвигавшие ноги под бременем новообретенных богатств. Делать им было решительно нечего, так что они просто принялись скупать все, что попадалось на глаза.
Тем, кто обитал в городах, в одночасье перестало хватать на это средств, но и переезжать им тоже особо не хотелось. Постепенно, как это обычно бывает, ситуация выровнялась, но в настоящий момент вся провинция стояла голая и бесплодная, города были забиты под завязку, и никто не мог приобрести никакого жилья размером больше обувной коробки. Все оказались настолько богаты, что совсем не желали работать и занимались теперь исключительно тем, что набивали свои крошечные жилища драгоценными металлами, расшивали одежды рубинами и прикидывали, чего бы такого слопать со своих платиновых тарелок.
Ответ, как вскоре выяснилось, был очень прост: ничего. Фермеры разбогатели и обленились, а поля упорно отказывались родить что бы то ни было, кроме залежей совершенно несъедобных минералов. В итоге все население Занака очень быстро осознало ту простую истину, что рубины, оказывается, в пищу не годятся, – и начало голодать.
Понадобилось довольно много времени и довольно мало решительно задушенных бунтов, прежде чем был достигнут не слишком человеколюбивый статус-кво. Капитанская гвардия быстренько препровождала смутьянов вон – позаниматься немного ручным трудом в воспитательных целях; власти то и дело возвещали наступление Нового Золотого Века Процветания; эти декларации встречались в лучшем случае взрывом едва заметного энтузиазма – и всё. Люди Занака устали от богатства. Большего уже никто не хотел.
Впрочем, из этой мирной скуки было и несколько исключений. И Праликс как раз собирался стать одним из них.
Он стоял на рыночной площади, наблюдая, как горожане походя пинают попавшиеся под ноги драгоценные камни. Вот из переулка вымаршировал капитанский гвардеец. Горожане обратили на него не больше внимания, чем на драгоценности. Нет, с одной стороны, ему подобные время от времени стреляли в людей. Но, с другой, чем больше ты привлечешь к себе внимания, тем выше вероятность, что стрелять будут именно в тебя. Люди Занака примирялись с царившей над ними тиранией, по большей части игнорируя ее.
Гвардеец, однако, взобрался на платформу и наладил мегафон.
– Жители города! – послушно возвестил он. – У меня тут бумага. Ее подписал Капитан!
Толпа неохотно встала на паузу.
– Я должен объявить вам, – набрав воздуху в грудь, торжественно заорал глашатай, – о наступлении Нового Золотого Века Процветания!
А, пожала плечами толпа. Ну, что ж, совсем не плохие новости. Не распоряжение о принудительных работах, во всяком случае.
Гвардеец тем временем вытащил пистолет и выпалил в воздух.
– Новый Золотой Век Процветания! – повторил он специально для непонятливых.
Приветственные возгласы стали чуть громче прежних – напрочь отсутствовавших. Праликс к ним не присоединился. Он остался недвижим и безмолвен. Ничего необычного в этом, впрочем, не было. Он вообще был очень тихий молодой человек.
А глубоко под землей за Праликсом наблюдали.
Сотни пар глаз набились в Погребальный Чертог. Еще вчера никакого чертога тут не было. На полу кто-то мелом нарисовал два круга – один внутри другого. Пыль во внутреннем начала светиться, отдельные искорки воспарили в воздух… В фосфоресцирующей пыли, мерцая в тусклом свете, вставала картина. Мгновение она любезно повисела перед собравшимися, после чего стремительно замелькала расплывчатыми пятнами. Взор незримого ока метался над поверхностью Занака, над мертвыми полями, над пустыми равнинами, от города к городу, вниз, к копям, и даже – пусть совсем мельком – к самому Мостику. Казалось, пылевой пейзаж скачет от взгляда к взгляду между всеми обитателями планеты.
Потом он слегка замедлился, показал рыночную площадь столицы, Зозазакса, неторопливо покружил над ней, озирая собравшуюся толпу, завис на мгновение за зрачками подметальщика мостовой и, наконец, выбрал точку зрения гвардейца.
Тот потер глаза, которые вдруг слегка зачесались. Речь у него имелась в напечатанном виде, но он все равно выучил ее наизусть. Страж оглядел толпу: вдруг где-нибудь затесался смутьян. С ними всегда так весело. Ему нравилась стрельба в общественных местах.
– Под милостивым руководством нашего Капитана вскоре начнется период доселе невиданного богатства и всеобщего преуспеяния! – немного в нос начал он. – Наши копи снова будут полны сокровищ! Еще более редкие драгоценные камни! Еще более прекрасные одежды! Жидкая каша! Верные и трудолюбивые слуги Капитана ни в чем не будут знать недостатка! Богатства, превышающие самые алчные мечты, станут вашими! Через несколько секунд в небесах явятся знамения, возвещающие, что Новый Век воистину начался!
Со скучающим кудахтаньем люди Занака посмотрели в небо. Некоторые даже подняли на изготовку золотые зонтики. И правда, по мостовой кругом снова забарабанили камни. Попадание в голову неграненого алмаза было весьма распространенной причиной смерти в Занаке: не слишком-то достойный способ уйти, особенно когда знаешь, что кто-нибудь тут же примется копаться в том, что осталось от твоих мозгов, прикидывая, стоит ли отполировать прикончившую тебя драгоценность и оставить себе… и, скорее всего, решит, что нет, пожалуй, не стоит.
Толпа постояла, ожидая обещанных знамений. О, этот головокружительный момент, когда гора начинает мерцать, из нее бьет свет, и само небо пускается в пляс. Несмотря на всю свою пресыщенность, от этого шоу она никогда не уставала.
Вся, кроме одного молодого человека, который вдруг застонал.
А внизу, в самом сердце планеты, колеблющийся пылевой круг сосредоточился на стоящем в задних рядах Праликсе. Несколько человек обеспокоенно следили, как он снова и снова складывает губы в безмолвное «нет». Картинка перепрыгнула на подозрительно прищурившегося на него гвардейца, а потом, наконец, показала мир так, как его видел сейчас Праликс.
Этот мир бешено вращался.
Он был не плоский – он представлял собой гигантский шар, кувыркающийся через бескрайнюю черную бездну. Кувыркающийся так быстро, что смотрящий испытывал страстное желание соскочить с этой карусели.
Праликс опрометью кинулся прочь с площади, сжимая руками голову, спасаясь из крутящегося мира. Но бежать ему было некуда.
Голос раскатился по Погребальному Чертогу, заставив умолкнуть всколыхнувшийся было плач.
– День меркнет, и знаки поют. Время зла вновь настало. Мы должны приготовиться. Еще один найден…
Глава четвертая. Вам случалось встречать артурианскую мегакурицу?
Она услышала шаги Доктора. Романадворатрелундар слегка поморщилась: громыхание грязных ботинок, насвистывание не в тон плюс преданное жужжание собаки-робота. Она всегда старалась относиться к Доктору попроще, но выходило, честно говоря, плохо.
На ее родной планете Галлифрей (по которой она уже изрядно скучала) люди уважали интеллект друг друга. Наставник никогда не упускал случая подчеркнуть, какой надоедой ее считает, но все равно признавал, что она частенько бывает права. Романадворатрелундар всю свою жизнь была права. Правда в последние пару дней это перестало иметь значение. Впервые ее жизнь вдруг лишилась всякого смысла.
С самой своей первой встречи с Доктором она чувствовала себя не в духе. Дело даже не в том, что она говорила что-то неправильное (она всегда говорила только правильное); просто что бы она ни делала, как бы ни старалась, рядом с Доктором этот номер почему-то не проходил. Последнее столетие она провела в мире строжайшего порядка. О, они там, на Галлифрее, знали, как поощрять хорошие мозги. А тут этот Доктор вечно смотрел на нее так, словно ее только вчера спустили с конвейера, – и это было ужасно нечестно.
Леди Романадворатрелундар пожевала нижнюю губу и приняла решение. Сегодня они с Доктором будут ладить. Да, она уже поставила крест на попытках понять, как работает чайник в ТАРДИС, но зато хотя бы привела место в божеский вид, выкинула пару вещей и сделала одно очень приятное открытие. Она поглядела на книгу и улыбнулась. Он будет очень, очень доволен, решила она.
Доктор ворвался в главную контрольную рубку ТАРДИС и встал как вкопанный. Она была белой. Подозрительно белой – белее самого белого. Неужто Романадворатрелундар решила прибраться? Единственное, что было белее контрольной рубки – это ее ослепительное белое платье. Оно струилось за Повелительницей времени с ползучей грацией, от которой мебель испуганно жалась по углам. В данный момент леди элегантно взгромоздилась на верхушку стремянки и держала в руках огромную, тяжеленную книгу, которую изучала с яростной сосредоточенностью, время от времени поджимая губы.
Книгу Доктор узнал не сразу. Зато когда узнал – застонал. Это было руководство по управлению ТАРДИС. Попадись такое в руки краалам, зайгонам или даже далекам, творению живо настал бы конец, но леди Романадворатрелундар листала его с таким же непринужденным удовольствием, как какой-нибудь сборник головоломок. Откуда она только вытащила этот проклятый том!
– Роми! – позвал он.
Повелительница времени мельком глянула на него, нахмурилась и покачала головой.
Вот вам и еще одна проблема. Леди Романадворатрелундар изволила иметь до невозможности непрактичное имя. Такое не проорешь как следует в минуту опасности… да и на стакане в «Старбаксе» написать не заставишь, если уж на то пошло. Доктор храбро предложил несколько альтернатив покороче, но Романадворатрелундар закрыла тему, веско заключив, что либо это будет вот такая полная абракадабра, либо ничего.
– Романа? – снова попытался Доктор.
Она поразмыслила, затем кивнула.
– Да?
– Чем… чем это ты там занимаешься, позволь спросить? – спеша закрепить позиции, Доктор ткнул пальцем в книгу.
– Ах, это? – Она взяла легкий тон первоклашки, добравшегося уже до «У Мэри был барашек…» и недоумевающего, чего было огород городить по поводу алфавита. – Я тут нашла инструкцию к твоему кораблю и знакомлюсь с техническими спецификациями этой временной капсулы.
– Капсулы? – Доктор поморщился. – Если ты имеешь в виду ТАРДИС, так ее и называй.
Откуда она только вытащила эту чертову книгу?!
Романа с сомнением оглядела контрольную рубку Докторовой машины времени.
– Ну, хорошо. Думаю, это действительно ТАРДИС. Более или менее, – согласилась она. – Но капсул сорокового типа у нас в основной программе не было.
Она аккуратно перевернула страницу учебника.
– Какой позор! – Доктор отечески похлопал по консоли управления. – Куда только катится Академия в нынешние времена! Оставить без внимания сороковой тип! Моя девочка – настоящая классика.
– Винтажные и списанные механизмы шли необязательным спецкурсом, – пояснила Романа.
И нахмурилась. С какой-то непонятной радости все опять пошло наперекосяк. Она тут честно пытается продемонстрировать интерес к антиквариату, а Доктор на нее опять сердится! Что она на этот раз сделала не так?
– Это был не то чтобы важный предмет, – попробовала она. – Я предпочла…
– … что-нибудь реально полезное и практичное, вроде жизненного цикла галлифрейской махокрылки, надо понимать? – проворчал Доктор.
А, снова эти его скачки настроения. Романа ласково ему улыбнулась.
– Какие мы сегодня шутники! – прощебетала она.
Кажется, к своему ужасу, осознал Доктор, с ним собираются нянчиться.
– Может, лучше расскажешь мне, – продолжала его спутница, – какой у нас там сегмент Ключа Времени на очереди?
– Рассказать тебе? – Доктор тщательно зевнул. – Я думал, тебе придется по вкусу вычислить это самой по прибытии. Я вообще-то понимаю, каково это – путешествовать с обладателем моих способностей. Никогда не приходится думать собственной головой. Напрасная трата… как его там… двойного первого?
– Тройного первого, – машинально поправила Романа, уже чуточку меньше владея собой.
– Ага! – Доктор внезапно озарил ее победоносной улыбкой: приятно дразнить малышню. – А знаешь, я думаю, ты реально далеко пойдешь.
– Спасибо, Доктор, – просияла Романа.
– Да-а-а, – продолжал он, торжествующе всаживая последний гвоздь в крышку, – еще несколько сотен лет опыта, и точно пойдешь.
– Когда стану как ты, хочешь сказать? – Романа, не моргнув, встретила его взгляд.
Она подбросила ноги вверх и скатилась со стремянки.
– Когда состарюсь?
Доктор как-то сразу весь сник. Помилуйте, да все ли с ней в порядке? Неужто она дразнит его в ответ? И, что еще хуже, кажется, даже выигрывает.
Раздалось негромкое стрекотание. К-9 развернулся и вопросительно уставился на стену.