— Отбросы, — выругался он. Другие орки отреагировали быстрее, чем он ожидал, мгновенно открыв огонь, из их грубого оружия нескончаемым потоком полились пули. Кассиил подтянул к себе умирающего орка, используя его в качестве живого щита. Тело орка содрогалось под градом попаданий, пока пули вырывали из него куски мышц и осколки костей. Кассиил прижал болт-пистолет к спине зеленокожего и одним выстрелом проделал в нем дыру. Пропихнув дуло оружия сквозь разорванные внутренности, он открыл ответный огонь. Первый выстрел угодил ближайшему орку в живот, вырвав из него кусок мяса. Раздраженно зарычав, Кассиил прицелился лучше и попал орку в голову, забрызгав его мозгами морду стоящего рядом с ним. Зеленокожий отвлекся, и его выстрелы прошли мимо цели, изрешетив подлесок слева от Кассиила. Скаут не преминул воспользоваться шансом и, в краткий миг передышки отбросив труп орка, метнулся за поваленный древесный ствол.
— Мелехк! — Кассиилу пришлось кричать, чтобы его услышали сквозь грохот болтерного огня. На него посыпались щепки и осколки снарядов, когда орки снова открыли огонь, обстреливая его укрытие с безрассудным рвением. — Меня прижали.
— Не высовывайся, — Мелехк слегка присел, приняв удобную позицию для стрельбы, и его тяжелый болтер взревел.
Кассиил почувствовал, как ускорился пульс, едва оружие начало извергать снаряды, каждый громогласный выстрел казался почти беззвучным по сравнению с биением его сердца.
— Двигайся, быстро!
По команде Мелехка Кассиил вскочил на ноги и перепрыгнул поваленный ствол. Стрелявшие по нему орки исчезли, под очередью тяжелого болтера превратившись в розоватый туман. Справа от него Асмодель расправлялся еще с двумя зеленокожими. Сержант взревел и ударил ногой в голову раненого орка, когда тот попытался встать, размозжив ему череп и повалив обратно на землю. Другой упал под очередью из болт-пистолета, его тело разлетелось на куски, едва он замахнулся ножом, метя в шею Асмоделю.
Хамиед, который находился неподалеку, бил по груди самого крупного орка. Правая рука огромного зеленокожего была пригвождена к телу ножом скаута, вогнанного по самую рукоять. Другая его рука оканчивалась у локтя, бицепс превратился в изодранный кусок мяса от прямого попадания болтерного снаряда. Хамиед неразборчиво выругался, молотя кулаками по голове орка. Кровь и сгустки мозгового вещества забрызгали лицо и нагрудник скаута, забившего зеленокожего до смерти.
— Хамиед!
Скаут проигнорировал Кассиила. Его кровь кипела, из-за чего он не заметил, как к нему приближается двое орков в доспехах, и энергетический заряд, попавший ему в плечо и прожегший щеку.
— Хамиед! — Кассиил открыл огонь в автоматическом режиме, разрядив в орков целую обойму. Разрывные снаряды выбивали искры о металлические пластины, которые зеленокожие вбили себе в плоть.
— Император тебя прокляни, Хамиед. Уходи! — Кассиил попытался в последний раз дозваться до другого скаута и метнул в орков гранату.
Хамиед обернулся, из его рта шла пена. Он зарычал, разъяренный тем, что ему не позволили убивать дальше. Когда он проследил за полетом гранаты, его глазные яблока стали похожими на угольки, затерянные в багровой домне. В последний момент он перекатился через орка и накрылся его телом, защищаясь от взрыва. Над ним пронеслось пламя, воздух наполнился запахом горелой плоти, когда кожа орка пошла пузырями.
Бронированных орков сбило с ног, и они повалились окровавленными грудами. Броню и тела под ней изрешетило стальной шрапнелью, разорвав внутренние органы. Один из орков все не хотел умирать. Он зарычал от боли, пытаясь встать на ноги.
Кассиил холодно взглянул за зеленокожего. Из многочисленных ран хлестала кровь, от левой ноги остался обрубок.
— Эти отбросы не знают, когда стоит умереть, — Кассиил наступил ботинком на спину орка, вжав его в грязь. — Пусть Сангвиний опустошит твою уродливую душу, — выплюнул он и всадил снаряд в череп орка. Голова зеленокожего разлетелась на куски, и на скаута брызнула теплая кровь. Он принялся искать новую цель, но его внимание привлекла густая кровь, которая скапывала с ботинка, смешиваясь с влажной землей. Он следил за истончающимся ручейком артериальной крови орка, пока она не иссякла, полностью впитавшись в грязь. Кассиил присел и провел рукой там, где была кровь. Он открыл комм-канал с Хамиедом.
— Спрашивал ли ты себя, брат, сколько крови сможет выпить мир, прежде чем его моря не покраснеют, а материки не превратятся в струпья, запекшиеся под солнцем?
Ответ Хамиеда утонул в хриплом вое. Кассиил вскочил с оружием наготове, выискивая источник звука. Он повторился вновь, резкий крик, от которого птицы спорхнули с деревьев и три оставшихся орка резко поднялись из укрытий.
— От гнева ангелов не скрыться, — Хамиед уже пришел в движение, преследуя зеленокожих и вгоняя им в спину снаряды. Скаут сумел взять себя в руки, но из уголка рта все еще сочилась тонкая струйка слюны.
Рев болт-пистолета Хамиеда утонул в громогласном топоте, все ускоряющихся шагах кого-то намного крупнее, чем скауты. Кассиил все еще старался отдышаться, переводя взгляд с деревьев на кусты, с востока на запад, выискивая цель.
— Возможно, зеленокожие были правы, — пошутил Мелехк и утер слюну, когда земля под ними задрожала.
Ритмичный топот становился все громче, невидимая угроза подходила все ближе. Что бы к ним ни шло, оно двигалось сквозь лес силой, которой было достаточно, чтобы вырывать громадные деревья вместе с корнями и разбрасывать стволы, будто щепки.
— С востока! Оно идет с востока, — прокричал Хамиед.
— Построиться, штурмовая цепь, — Асмоделю пришлось повысить голос, чтобы его услышали.
Четыре скаута выстроились неровной линией, оставив между собой достаточно места, чтобы меткий бросок гранаты не убил их всех разом. Кассиил извлек магазин из болт-пистолета и вогнал новый. Хамиед закрепил на оружии нож и достал еще один клинок из заспинных ножен. Мелехк крепче перехватил рукоять тяжелого болтера и встал как можно удобнее на скользкой земле. Асмодель проверил балансировку тесака, который забрал у мертвого орка.
— Держать строй! — закричал сержант, когда деревья разлетелись в буре щепок и поднятой земли.
Кассиил зажмурился, когда куски древесины рассекли ему кожу и покорежили панцирь. Едва дымка от щепок рассеялась, он увидел коричневую шкуру громадного создания. Оно было невероятно большим, крупнее даже «Громового ястреба», который доставил их с орбиты. Его грудь и брюхо были покрыты костяными наростами. У него отсутствовали передние конечности, но ноги оканчивались изогнутыми когтями, а мускулистый хвост исчезал из виду далеко позади.
Зверь замер, тяжело втягивая воздух через ряды конических ноздрей на длинном, как у рептилии, носу. Он фыркнул и распахнул пасть, в которой сверкнули ряды острых зубов.
— Что это, во имя Ваала? — спросил Кассиил.
Зверь зарычал, затем издал еще один оглушительный рев и быстро направился к скаутам.
— Будешь позже волноваться. Просто убей его! — зарычал Асмодель и разрядил в существо очередь снарядов.
Кассиил нажал спусковой крючок болт-пистолета с силой, которой было достаточно, чтобы сломать человеку шею, словно давление могло повлиять на мощность выстрела. Справа от него Мелехк и Хамиед также открыли огонь, рев тяжелого болтера заглушал грохочущие шаги зверя, которые несся прямо на них. Массореактивные снаряды бессильно впивались в шкуру, не в силах пробить толстый слой естественной брони.
— Шкура слишком прочная.
— Цельтесь в глаза.
Мелехк взял прицел выше и послал очередь прямо в голову зверю.
Снаряды рассекли морду и вырвали левый глаз. Существо пошатнулось и взревело.
— Моя ярость не ведает границ! — прокричал Мелехк и двинулся к зверю, который пытался прикрыть морду.
— Мелехк! Держать строй, — выкрикнул Асмодель сквозь грохот тяжелого болтера, но скаут уже не слышал его. Кровь Мелехка бурлила, его рот скривился в ухмылке.
Мелехк продолжал стрелять, заставляя зверя постепенно отступать. Затем с громким щелчком оружие стихло.
Зверь издал рокочущий рык, повернул голову к скауту, и его единственный глаз впился в Мелехка.
— Сангвиний будет пировать твоим сердцем, — у Мелехка было достаточно времени, чтобы выкрикнуть проклятье, прежде чем в него не врезался хвост зверя. Удар разбил тяжелый болтер, расколол нагрудник Мелехка и отбросил скаута на тридцать метров в дерево.
— Отступаем! — Асмодель достал связку гранат и метнул в зверя. Они взорвались перед мордой существа, заставив его взреветь от боли, когда шкура покрылась волдырями. — Уходим, быстро!
Взрыв оглушил зверя, но Кассиил понимал, что раны его едва ли замедлят. Сорвавшись на бег, он попытался вызвать раненого скаута по воксу.
— Мелехк?
— Во мне пока осталась кровь, неофит, — прохрипел Мелехк, явно получивший ранение. — Но мне понадобится помощь, чтобы выбраться отсюда.
— Я помогу, — прозвучал по воксу голос Хамиеда.
— Ущелье к юго-востоку… зверю там не пройти, — сказал Мелехк, когда Хамиед поднял его на ноги.
— Согласен. Мы должны отвлечь его, — в голосе Асмоделя звучала сталь. Даже тактическое отступление сержанту было совсем не по нраву.
Кассиил бежал, не останавливаясь. Его тренировали не для этого. Не было перекрывающих зон заградительного огня, спланированных передислокаций и возможности контратаковать. Это был бег на скорость, которым управлял инстинкт и первобытное желание выжить. Листья и похожие на лианы ветви хлестали по лицу, пока он несся по лесу. Слева от себя он слышал Мелехка. Скаут дышал хрипло и неровно. Наверное, зверь сломал ему несколько ребер и пробил легкое. Кассиил потерял из виду Асмоделя, но больший опыт помогал ему поддерживать скорость даже на такой пересеченной местности. Хамиед бежал прямо за ним, хотя он подозревал, что скаут нарочно отставал из-за желания сразиться, а не из-за усталости.
Кассиил прибавил ходу, напрягая мышцы, невзирая на обжигающую боль молочной кислоты. Зверь приближался. Казалось, он вот-вот настигнет их. Скаут чувствовал его зловонное дыхание, слышал глухой стук громадного сердца. На секунду он запнулся и сбавил шаг, поняв, что слышит свое собственное сердце, колотящееся в груди силой, дарованной ему Сангвинием. Словно зверь, Кассиил желал убивать. В нем росла жажда, насытить которую могла только чужая кровь.
Кассиил рискнул оглянуться.
— Черт подери, — выругался он, поскользнувшись на мокрой листве и упав с запруды. Он потерял равновесие на пологом уклоне. Скаут заскользил по влажной грязи, утекавшей сквозь пальцы и не дававшей возможности уцепиться за что-то. Вогнав нож в землю, Кассиил попытался остановить падение, но та раздалась в стороны. Он катился кубарем сквозь грязь и палую листву. Ребра пронзило резкой болью, когда он столкнулся с выступающим камнем. Кассиил почувствовал, как онемела нога, ударившись о толстую ветку. Что-то врезало ему по голове. Он взревел, заметив сполох движения, а затем погрузился во тьму.
Прожекторы, заглубленные в земляные укрепления, и посадочные огни на крыльях боевых кораблей горели на полную мощность, пронзая тьму резкими клинками света. Зофал стоял в тени люка «Гнева смерти» и всматривался в предрассветную мглу. Как и все Адептус Астартес, он не нуждался в искусственном освещении. Даже если бы его аугментированные глаза не позволяли ему видеть в кромешном мраке, встроенных в шлем авточувств было бы более чем достаточно. Свет в лагере был не для того, чтобы они могли видеть, а для того, чтобы видели их. Амит хотел, чтобы орки и любой другой, кто обитает в лесу, знали, что они здесь.
Нажав стопорный штифт, капеллан спустился по штурмовой рампе. Угольно-черная дверь с шипением закрылась за ним, оставив одиннадцать членов его Роты Смерти внутри «Грозового орла». Воины удерживались на месте тяжелыми магнитными подвесками, которые обычно использовались для фиксации дредноутов во время транспортировки. Инжекторы со стимуляторами впрыскивали в вены искусственную смесь специально разработанных мышечных релаксантов, которые помогут им оставаться расслабленными до того времени, пока не потребуется их помощь. Рота Смерти похожа на обнаженный меч. Они были бесполезны в обороне. Это понятие было для них настолько же чуждым, как и мир, на влажной земле которого стоял сейчас Зофал. Обезумевшие воины в черных доспехах скорее убьют своих братьев, чем займут окоп.
Капеллан снял шлем-череп и повертел его в руках, разглядывая эбонитовые черты личины. Под левым глазом было выведено две капли крови, по одной за каждого из предыдущих обладателей шлема. После рециркулируемой атмосферы доспехов влажный воздух показался капеллану освежающим. Он неподвижно простоял какое-то мгновение, наблюдая за тем, как дождь наполняет углубления шлема.
— Тебя что-то тревожит, капеллан?
Зофал поднял голову.
— Меня тревожит проклятье ордена, капитан. А тебя? Какие темные мысли заставили тебя искать встречи со мной?
Баракиил ухмыльнулся.
— Вижу, здешний климат не повлиял на твое чувство юмора, Зофал.
— Без своей маски, — начал капеллан, — ты смотришь в лицо брата, и поэтому воспринимай меня таким, какой я есть. Но я ходил в тени безумия слишком долго, капитан. Поэтому это также всего лишь маска.
Баракиил заглянул в угольно-черные глаза Зофала и промолчал. Он был не в настроении выслушивать бессмысленные проповеди капеллана.
— Нас не должно здесь быть, Зофал.
— Это решать Амиту.
Баракиил вздохнул.
— Я говорил с ним. Он не желает слушать. Он повернут на том, чтобы прогнать орков с этого мира.
— А ты бы позволил им здесь закрепиться?
— Конечно, нет, — прорычал Баракиил и сделал глубокий вдох. Он унял раздражение и только тогда продолжил. — Но эта планета — мир смерти, — капитан развел руками. — Даже воздух здесь токсичен. Есть бессчетные тысячи миров, которые несут Империуму намного больше пользы. Лучше уничтожить эту проклятую планету с орбиты и покончить со всем этим, чем истощать роту еще больше.
— Возможно. Но, возможно, мы, из всех слуг Императора, в последнюю очередь должны судить по облику.
Баракиил проигнорировал замечание.
— Даже Григори пытался вразумить Амита. Ты не поговоришь с ним?
— Если того пожелает Кровь. В ином случае… — Зофал отвернулся от Баракиила и надел шлем обратно. — Я этого не сделаю.
Капеллан оставил Баракиила у «Грозового орла» и направился к передовым огненным ямам. Расчленители были воинами, мясниками. Даже в обычных обстоятельствах они едва годились на роль стражей, и наблюдение едва ли давалось им просто. Но, потеряв столь многих братьев во время планетарной высадки, без добычи, которую можно было бы убить в отместку, рота прилагала все усилия, чтобы держать себя в руках. Краткие отчеты о готовности и резкие обмены репликами по воксу намекали на напряжение, которое воцарилось в лагере, будто невидимый противник. Чем быстрее начнется битва, тем скорее исчезнет напряжение, смытое чистотой боя. Зофал намотал бусины розария на кулак. До тех пор именно от него зависело, чтобы в их разумах не укоренилось беспокойство, а в мысли не закрался Гнев.
Он обошел оборонительную полосу ровным шагом, ни достаточно быстрым, чтобы привлечь внимание, ни достаточно медленным, чтобы это не показалось праздным шатанием. В бою он будет помогать капитанам и первым сержантам, придавать им решимость и веру, необходимые для успешного командования. Но под жестокой плетью этого мира каждый Расчленитель нуждался сейчас в его наставлении. Зофал останавливался у каждого укрытия и баррикады, проверяя готовность к бою каждого воина. Они вместе зачитывали катехизисы почтения и проводили ритуалы сдержанности, чтобы убедиться в силе и чистоте их духа.
Зофал закончил обход в тени «Зазубренного ангела». Под его правым крылом находился выжженный клочок земли, десяток перевернутых цепных мечей обозначали границу арены для поединков.
«Слова лишь тлен, который сметается вихрем ярости и исчезает в плену у гнева», — капеллан крепче стиснул розарий, приблизившись к арене. Там всегда находились Расчленители, которые нуждались не просто в молитве для усмирения кровожадности.