— Это из-за того, что пишут в «Пророке»? — тут же вставил Рон, моментально получив от товарища укоризненный взгляд.
— Нет, — Гермиона отвлечённо заковыряла вилкой в тарелке. — Я просто немного не выспалась.
— Чем же ты занималась ночью? — Поттер отхлебнул немного сока из бокала и поставил его обратно на стол, глядя, как подруга смущается.
Гермиона прикусила губу.
Действительно, чем она занималась сегодня ночью? Кроме как лежала, глядя в потолок сухими глазами, пока утренний свет не затопил комнату серой дымкой. Пока в своей спальне не зашевелился Малфой. Если прислушаться, можно было различить, как открываются дверцы шкафов.
Потом Малфой прошёл в ванную и звук стал ближе.
Босыми ногами прошёл по полу, включил воду в раковине и вычистил зубы.
Гермиона пыталась не представить себе, как слизеринец выглядит после сна. Взъерошены ли всегда идеально лежащие волосы? Сонны ли глаза? Сжаты ли как обычно губы?
В сознании девушки, непослушном, полностью захватившем её, он стоит в пижамных штанах, без рубашки, босой. Наклонившись над раковиной и умывая лицо. А вода стекает по рукам к локтям. По шее, собираясь в углублении ключицы. Влажные волосы липнут ко лбу и вискам. Он сплевывает воду и вытирается полотенцем. Смотрит на себя в отражении зеркала. Поворачивает голову сначала в одну сторону, затем в другую, чтобы проверить, по-прежнему ли идеальна его кожа.
Конечно, идеальна.
Он же, блин, Малфой.
Затем небрежно перебрасывает полотенце через плечо, включает воду в ванной и спускает резинку пижамных штанов, от которой на белоснежной коже подтянутого живота остается легкий след. По нему хочется провести кончиком пальца, ощущая неровность.
И этот след внезапно тоже становится идеальным на его теле.
— Гермиона!
Девушка подскочила на месте, пролив тыквенный сок из бокала себе на руку. Тихий ужас от собственных мыслей едва не заставил её поседеть.
— Мерлин! Ты что, задремала с открытыми глазами? — Рон смотрел на подругу таким взглядом, будто та прекратила понимать английский. — Что с тобой происходит?
Хрень. Хрень какая-то с ней происходит!
— Я думаю... о... патрулировании. Сегодня у нас с Малфоем первое патрулирование школы, — быстро произнесла Грейнджер, резкими движениями вытирая ладонь о салфетку и глядя на Уизли. — Совместное.
— О, чёрт, — рыжий тут же осунулся, понимающе качая головой, — это фигово, конечно, — констатировал он.
— Я не знаю, что мне делать. Мы ведь... — девушка, приподняв брови, старательно пыталась выбросить образ умывающегося Малфоя из головы, кляня себя последними словами. — Мы... почти не общаемся.
— Серьёзно? До сих пор?
— Что в этом странного, Рон? Не нужно так удивляться.
— Да ничего. Просто вы оба старосты и... это необычно.
— Я не общаюсь с ним. И мне вполне комфортно, — она отложила салфетку и вернулась к звтраку.
— И не стоит начинать, — пробормотал Гарри, сцепляя руки, глядя на неё со странным подозрением, — он наш враг. Каким был, таким и останется.
— Я знаю вообще-то, — она уставилась Поттеру в глаза, слегка наклонив голову и сжав губы, не сдержав раздражения, — спасибо, что напомнил.
— Гарри, не будь таким идиотом, — Рон тоже нахмурился. — Гермионе нужно хотя бы попытаться найти с ним общий язык. Они ведь живут вместе. Или он может её со свету сжить.
Брюнет закатил глаза, качая головой и явно оставаясь при своем мнении. Уизли ободряюще посмотрел на подругу.
— Вы сможете нормально общаться, если захотите.
— Точно, Рональд.
— Но, наверное, для этого тебе придётся закаляться, поедая каждый день порцию драконьего кала.
— Чудесная метафора, Рональд.
— И всё же, что касается «Пророка»...
В этот момент взгляд Гермионы наткнулся на чёртова Малфоя, что как раз заходил в Большой зал.
Следом семенила Пэнси, цепляясь за рукав его мантии пальцами. Сердце на секунду остановилось. Грейнджер торопливо отвела глаза, заставив себя смотреть на друзей, снова начавших какой-то глупый спор, в котором активно фигурировала Рита Скитер. Краем глаза девушка видела, что Драко прошёл на привычное место за столом Слизерина и уселся за стол.
Ей даже показалось, что он посмотрел на неё. Но, покосившись в их с Паркинсон сторону, Гермиона убедилась, что окончательно сходит с ума. Малфой сидел, расположившись в привычной царской манере, слушая, что ему бормочет на ухо Пэнси. Взгляд его блуждал по тарелкам, задерживаясь то на одном, то на другом блюде.
Даже не заметил, что Грейнджер сидит в толпе гриффиндорцев.
Да и с чего бы?
«Не думай, что я хотел этого...»
От слов, что вновь прозвучали в её голове, она едва не подавилась куском яичницы с беконом, которую как раз старательно пережевывала.
Она послала его к чёрту.
Он ничего не ответил.
А когда Грейнджер позже спустилась в гостиную, кресло и чайный столик были перевёрнуты. На полу валялись осколки вазы. С помощью Редукто прибраться не составило труда. Но осознавать, что он так бесился из-за того отвращения, что било из его глаз каждый раз, когда он смотрел на неё...
Чёрт, это же Малфой! Это же просто ничего особенного.
И вчера тоже было ничего особенного. Когда он смотрел ей в глаза, а Гермионе казалось, что его ресницы сейчас опустятся, что он наклонится к ней и... Господи!
Ей просто необходимо отвлечься.
Она фыркнула про себя, косясь на мальчиков, чтобы они не обвинили её снова во сне на ходу. О чём это они спорят целое утро?..
— ...если тебе непонятно, прошлая волна смертей, что прокатилась среди маглорожденных, тоже началась с одной семьи!
Яичница вновь встала поперек горла.
— Что?! — Гермиона уставилась на Рона. — Что ты сказал только что?
Гарри раздражённо вздохнул, сбросил с носа очки и опустил лицо в ладони.
— Ты что, не читала? — Уизли ткнул пальцем в друга. — Он забрал у меня газету. Возьми и посмотри, что написано на первой полосе.
Гермиона перевела взгляд на Поттера, который со вздохом, не глядя, подтолкнул к ней сложенный «Пророк», лежащий около его бедра на скамейке. Девушка торопливо развернула его, пробегая взглядом по словам, что возглавляли выпуск.
«Дело Люциуса Малфоя снова открыто?».
— Что?.. — она быстро прочла мелкий текст, извещающий о пропаже семьи маглорожденного волшебника Джорджа Бэллоу, которая сейчас активно разыскивается властями.
Подняла глаза на мальчиков, которые напряжённо молчали.
— Но ведь Малфой мёртв, — произнесла она, сжимая страницы газеты так, что бумага моментально измялась. — В конце прошлого года он скончался в Азкабане, а те, кто работали на него... казнены. Об этом трубили все газеты. Это подтверждённая Министерством информация, и...
— Послушай, — Гарри оторвался от своих ладоней и взглянул на подругу, — то, что написано в статье — неправда. Нет никаких приспешников Люциуса. Мало ли семей пропадают по всему миру?
— Действительно... — Рон фыркнул. — И о каждой пишут в «Пророке».
— Заткнёшься ты, или нет?
— Гарри. Я — волшебница. Мои родители — магглы, — Гермиона подняла газету, — если это правда, то...
— Всё будет в порядке. Люциус мёртв. Его дело по истреблению... семей нечистокровных закрыто.
Гермиона вглядывалась в глаза друга, словно в попытках найти опровержение всего написанного.
Да и тем более...
Гарри говорил так уверенно, что с души, казалось, упал небольшой камень. Однако руки всё равно оставались холодными.
Ведь Министерство сейчас действительно уделяет этому много внимания. Отлову всех, кто был хоть немного приближён к делам Пожирателей. А лидеров оных не было в живых уже очень давно.
Она ещё несколько секунд смотрела на Гарри, а затем кивнула, потому что он ждал реакции на свои слова. Затем тоже кивнул. Взглянул на неё ещё раз и вернулся к своему завтраку, заводя с Роном какой-то разговор, в котором девушке не хотелось участвовать. Она сложила газету. Поднесла к губам бокал с тыквенным соком, снова бросив быстрый взгляд в сторону стола Слизерина.
Чего она ждала? Очень хотелось верить, что ничего. Но и полное отсутствие реакции на то, что произошло, казалось странным.
Малфой лениво закинул руку на плечо Пэнси, позволяя той кормить себя ломтиками яблок. Острый взгляд блуждал по лицам Крэбба и Гойла, которые что-то бубнили, сидя напротив него и показательно игнорируя «Пророк», что лежал перед ними на столе.
Судя по их позам, им не терпелось прочесть новости, но они опасались реакции Малфоя.
Хм. А ведь для человека, об отце которого снова написали в газете после такого скандала, он выглядел слишком спокойно. Возможно, это только маска, конечно. И, да. Скорее всего, обычный малфоевский фасад, потому что, переведя взгляд на слизеринцев, сидящих чуть поодаль, Гермиона убедилась — то и дело кто-то, будто ненароком, покосится в его сторону. Бросит взгляд и тут же отвернётся, склонившись над ухом соседа и что-то шепча.
Конечно, Малфой далеко не робкого десятка. С детства привык, что имя его семьи чаще всего звучит на устах толпы и фигурирует в Министерстве. В особенности, за последние пару лет. Люциус будто нарочно старался очернить его, однако род Малфоев по сей день оставался уважаемым, едва ли не коронованным.
В дрязги эти лезть совершенно не хотелось. Публичность была не чужда самому Драко, поэтому можно было предположить, что невозмутимость его совершенно искренняя.
Гермиона отвела глаза, думая, каково Пэнси сейчас. Сидеть, приобнятой его рукой. Наверное, тепло?..
Или же нет.
Холод. Лютый холод.
Если бы Малфой оказался когда-нибудь так же близко к Гермионе, она бы моментально превратилась в айсберг. От его взгляда и ледяной кожи. Она коснулась кончиками пальцев шеи, вспоминая его холодную руку.
Его единственное к ней прикосновение. Практически единственное за всю жизнь. Полное ненависти и злости.
А затем слегка прикрыла глаза, вспоминая, что чувствовала, когда он придвинулся к ней вчера так близко. Не прикасался, если только одним своим дыханием. И что было в нём. Малфой ведь посмотрел на её губы. А это значило, что он подумал о том, чтобы поцеловать её?
Захотелось громко рассмеяться и хохотать до колик в животе. Боже, какой бред.
Гермиона вздохнула и принялась за остывшую яичницу. Переключая свои мысли в другую сторону — нужно послать родителям письмо с предупреждением. Лучше бы пока проводить вечера дома, не гуляя по улицам. Хотя, возможно, Гарри прав, и ничего особенно страшного с семьёй некого Джорджа Бэллоу не случилось.
Но, как любили поговаривать в последнее время — безопасность превыше всего.
* * *
Самым ужасным занятием по мнению Гермионы Грейнджер — было ожидание. И сейчас она сидела на постели в своей спальне и ждала.
Вечер наступил незаметно, несмотря на то, что последний час, проведённый в библиотеке, она то и дело посматривала на часы. Мечтая хорошенько опоздать на патрулирование — будто Малфоя это могло достать хотя бы каким-то образом.
Скорее всего, он бы разозлился из-за того, что его слизеринское величество прождало лишних пару минут.
В итоге Гермиона не только не опоздала, но ещё и пришла раньше, усевшись в своей спальне на кровать напротив зеркала и гипнотизируя взглядом зачарованный дневник, выглядывающий углом из выдвижного ящика стола.
После того дня, когда Малфой схватил её за горло, вторая тетрадь пропала из гостиной. Гермиону съедал интерес, взял ли он её себе. И поэтому, сидя на трансфигурации, она незаметно открыла дневник на первой же странице и быстро написала: «21.00, в гостиной. Патрулирование». И, закусив губу, скосила взгляд на Малфоя, сидевшего на соседнем ряду, на несколько парт дальше.
Он встретил её взгляд и скривился.
Она чуть приподняла дневник, показывая, что сделала запись.
Его верхняя губа раздраженно дрогнула. Он поднес два пальца к своему кадыку, делая вид, что его тошнит.
Она закатила глаза и отвернулась. Содержательное общение на этом закончилось. Ответной записи он не сделал, однако когда Гермиона снова обернулась к нему, заметила, что дневник лежал на краю парты.
Очевидно, послание было прочтено.
И почему-то она чуть не улыбнулась, подумав о том, что он принёс его с собой.
Глупая. Дура. Идиотка.
Она зажмурилась.
Как случилось так, что Малфой начинал занимать всё больше мыслей в её голове, вытесняя остальные? Вроде зачёта по зельям, успеваемости младших курсов и даже, прости Мерлин, мысли о Гарри и Роне. Сколько же ненужных вопросов роится в голове.
Как так получилось?! И — самое главное — как это остановить?
Взгляд упал на часы. Без пяти минут девять.
Патрулирование обещало быть очень длинным. Очень неприятным.
Вздохнула, ощущая, как сердце начинает колоть. Встала и потёрла холодеющие руки друг о друга. Она не боялась его, конечно. И совершенно не нервничала. Схватила с прикроватной тумбочки палочку и на секунду задержала дыхание.
Совершенно никакой нервозности.
Но почему-то очень тихо открыла дверь и бесшумно скользнула по ступенькам, уже почти по привычке останавливаясь на последней. Сжала губы и шагнула в гостиную.
Малфой стоял к ней спиной, держа в руках газету, покачиваясь с пятки на носок. Интересно, он впервые за целый день решился прочесть, что же пишут о Люциусе? Почему-то Гермионе казалось, что он не позволял себе прикоснуться к «Пророку», пока был на виду у остальных.
Огонь обрисовывал контуры его тела.
Малфой был без мантии, в легком черном свитере, что натягивался на напряжённых плечах. Брюки идеально выглажены, до чётких борозд.
Гермиона смотрела, как на его скуле двигаются желваки. Он злится? На неё? Да вряд ли на неё, потому что взгляд слизеринца скользил по строкам как-то... ожесточённо. Честно говоря, не хотелось сейчас сталкиваться с ним.
Настолько, что Грейнджер ощутила, как внутри всё сжимается от приступа лёгкой паники. В следующий момент послышался треск разрываемой и мнущейся бумаги, и девушка вздрогнула, еле слышно поймав губами немного воздуха. Чёрт.
Он с шумным выдохом смял «Пророк» в небольшой бумажный снежок и швырнул его в огонь, опираясь о каминную полку локтями и опуская голову. Гермиона не решалась пошевелиться, понимая, что наблюдает за чем-то очень... личным?
Взгляд её приковался к его рукам, которыми он зарылся в волосы.
Тонкие, красивые, со слегка выпирающими костяшками и узелками вен у запястий.
Гермиона зачарованно наблюдала, как они сжимаются в кулаки, пропуская волосы сквозь пальцы. Платиновые, блестящие в свете огня. Таких нет больше ни у кого. И теперь почему-то она совершенно точно была уверена — прикосновение к ним напоминает прикосновение к шёлку.
Было видно, как поднимаются его плечи от тяжёлого дыхания. Свитер облегал тело Малфоя так, будто был его второй кожей. Но не белоснежной. А совершенно чёрной.
Поджала губы.
Никак не могла заставить себя шаркнуть ногой или же пошевелиться, чтобы выдать свое присутствие.
— Ты топаешь как грёбаный слон. Я услышал тебя еще на ступеньках, грязнокровка, — приглушённый голос проколол её будто воздушный шарик, который с хлопком выпустил весь свой воздух.
Стало даже немного легче.
— Всё нормально? — спросила как ни в чём не бывало. И сжала в кармане палочку.
Он повернул голову. На его профиле запрыгал свет, отбрасываемый камином, отчего показалось, что кожа стала на момент не такой холодной. Каменное лицо не выражало никаких эмоций.
— Ты что, поиздеваться решила?
Действительно. С какого чуда ты вдруг решила поинтересоваться у Малфоя, всё ли у него нормально?
Гермиона отвесила себе мысленную оплеуху. Если она и старалась вести себя «как обычно», то у неё это выходило из рук вон плохо.
— Совсем нет. Показалось, что ты... взволнован.