Задняя или юго-западная стена комнаты вверху пересекалась с несущей балкой крыши. Место пересечения стены и балки увидеть было невозможно, так как в этом месте была сооружена маленькая голубятня. Подобраться к ней можно было только с помощью восьми ступенек, сделанных специально для этой цели. Только один голубь по имени X. жил теперь в этой будке, задняя стенка которой была забрана решеткой, чтобы птицы не могли попасть в комнату. Центральная балка поддерживалась в трех местах наклонными вертикальными деревянными опорами; последние проходили в полутора метрах от пола. Расхаживая по комнате, С. с привычностью обходил их, нагибая голову или отступая в сторону, не останавливаясь и не вынимая руки из карманов.
Рядом с поперечной балкой, почти вплотную к черепице, стояла печь на металлическом листе, сверху донизу покрытая решетками, дверцами, крышками, рукоятками, набалдашниками, горном. Здесь же находились поддувало и кочерга; слюдяное окошко было размером не более окуляра телескопа. Верхняя крышка украшена орнаментом в виде монограммы из надписи «Сенториал 1888». Монограмма занимала всю поверхность крышки.
От задней стенки отходила труба толщиной в человеческую руку. Верхний конец ее был защищен от дождя специальной металлической крышкой, установленной сверху, и проходил через всю крышу — поэтому весь дым, образующийся в печи, выходил наружу.
Позади печи, на том же металлическом листе, лежали разносортные куски дерева; расколотые на щепу толстые чурбаны, сухие ветки груши, бамбука, ободранная кора, старый упаковочный ящик с двумя гвоздями, торчащими из него, и несколько обломков из дерева, в которых угадывались остатки старой мебели. Между ними валялся топорик.
Пройдясь по комнате, С. обошел вокруг печки около десяти раз, столько же раз избежал столкновения с балками, поддерживающими крышу, но ни разу не замедлил шаг и не вынул руки из карманов своих фланелевых штанов. Наконец он подошел к бревну возле окошка, из которого открывался вид на заднюю стену дома, и уселся на бревно. На нем имелось бесчисленное множество следов топора. Большинство рубцов было не более пяти сантиметров в длину. В тех местах, где надрезы пересекались, кора отходила, обнажая треугольники светлой древесины.
Кроме печки и бревна в комнате находилась еще кое-какая мебель.
Одним из предметов обстановки был подвешенный между первой и второй балками, которые находились под наклоном, плетеный гамак. На концах гамака переплетенные веревки сходились к металлическому кольцу; эти кольца цеплялись за гвозди, глубоко вбитые в первую и вторую балки. Из гамака свисали углы двух одеял и матрас, набитый смятыми газетами и связанный садовой веревкой.
Еще одним предметом обстановки была цепь полок и перегородок, стоявшая вдоль юго-восточной стены, по левую руку от С, сидевшего на бревне спиной к круглому окошку, из которого был виден дом. Эти полки использовались когда-то для различных приспособлений по уходу за голубями и голубятней — круглые черные шарики из хлебного мякиша, сменные насесты, маленькие пронумерованные колечки, сделанные из какого-то металла вроде олова.
Некоторые из приспособлений все еще хранились на полках, но большую часть полок занимали вещи, принадлежавшие С. Среди них были: старомодная подставка для ночника, цилиндр, две пустые банки из-под варенья, дыхательный ингалятор, статуэтка ломовой лошади, голова которой была отбита; пара ножниц, коллекция обстриженных ногтей, хранившаяся в пепельнице, мышеловка, часть скелета длинноухой летучей мыши, найденная во время экспедиции в нижнюю комнату, дорожный чемодан, купленный в день, когда мистер Мэри дал С. должность своего секретаря, правая ножка стула, изъеденная жучком, перьевая ручка, сделанная из разноцветного пластика, термос, латунная коробочка, катушки. Здесь же лежали: китайский фонарик, на котором была нарисована рожица чертика; завернутая в бумагу книга, на истрепанной обложке которой можно было прочесть: «Пингвин» — для путешественников»; три грецких ореха; боковое зеркало автомобиля с разбитым стеклом; еще одна пустая банка из-под варенья; зонтик, сверху которого лежала соломенная шляпка с разноцветными лентами; овальный металлический медальон с миниатюрой, изображающей сцену из «Жития человека божьего»; а также прокомпостированный автобусный билет; расческа со сломанными зубьями; замысловатый железный ключ; пачка из-под сигарет; талон на обед; еще одна банка, на этот раз с остатками варенья; жестяной шарнир; маленькая чашка с нарисованными цветами, в которой стояли бритва, помазок, ложечка и тряпка; кусок зеленого мыла тоже лежал рядом. Здесь же находилась и чашечка в сине-белую полоску и пакетик чая; эмалированная чашка без ручки, медный крокодил длиной восемь сантиметров; небольшой склад продуктов и домашней утвари и несколько книг: «Настольная книга машинистки»; «Нижняя точка»; «Отверженные» Виктора Гюго; «Посмертные записки Пиквикского клуба» без обложки; «Беременность — концепция деторождения»; первый том книги Шпенглера «Закат Европы»; «Игрушки и возраст»; «Жизнь для бога»; «Первые шаги в Библию»; «Введение в химию»; «Введение в философию»; «Понимание бога»; «Практика секса»; «Путеводитель по Англии»; «Мои Альпы» М. Мид и журнал «Для мальчиков» за август 19…
Все эти книги давно запылились. Пыль походила на пудру высокого качества; местами она лежала очень тонким бело-оранжевым слоем.
С. достал журнал «Для мальчиков» и уселся с ним на бревно. Он начал читать фрагменты из «Тайны Серой Мельницы». Прочитав первые две колонки, он отложил журнал, положил его открытым на полю Опустился на колени и выглянул в открытое окошко.
«С. — наблюдатель, С. — секретарь, правда, бывший, — в нем было что-то хищное. Он гораздо опаснее, чем Г., — думал Домоладосса. — Но как можно понимать сейчас положение вещей? А может, этот непонятный мир, Вероятность А, настолько сложен, что в нем отсутствует понятие греха? Или, может, у бога миллиарды других миров, словно лежащих в детской кроватке, в которой он пробует различные комбинации греховности или непорочности».
Размышляя, Домоладосса рассматривал настольную фотографию своей жены. С помощью специальных устройств, вмонтированных в раму за фотографией, за Домоладоссой наблюдали Определители.
В тот момент на дежурстве было четверо Определителей. Они стояли, вглядываясь в экран, на котором был виден Домоладосса, сидящий за столом и читающий доклад.
— Он выглядит совсем как мы.
— Очевидно, это мир наибольшей сообусловленной синхронизированности.
— Но мы не знаем ключа к шкале.
— К шкале?
— Он может быть не больше моего пальца, а может быть и размером с дом.
— Продолжайте наблюдения. Его внутренняя вероятностная сфера может в любую минуту исчезнуть, как облако пара.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
С. — наблюдатель
Глава первая
Определители стояли на склоне, молча рассматривая миражи в воздухе, которые являлись отображением только что открытого нового мира. Мираж в воздухе отражал мужчину, которым и был Домоладосса. Он удобно расположился в кресле, полностью поглощенный докладом. Домоладосса был настолько же увлечен чтением, насколько Определители — наблюдением над ним. Жена была мгновенно забыта, как только Домоладосса занялся описанием действий человека по имени С, который в тот момент сидел на полу и разглядывал заднюю дверь дома через подзорную трубу.
Перед дверью — каменные ступеньки. У них были две черты, два признака: один — временной, другой — постоянный. Постоянный располагался справа, временной — слева.
Постоянной чертой ступеньки была металлическая решетка с кованым орнаментом — она была предназначена для чистки обуви. Концы ее были загнуты вверх и извивались, как шеи дракона: через подзорную трубу было невозможно разобрать, действительно ли орнамент решетки изображал головы драконов. На другом конце ступеньки стояла бутылка молока. Она была пуста, молоко уже выпили: сквозь нее виднелась кирпичная кладка дома — туманно и размыто. В то время, как С. разглядывал сквозь подзорную трубу молочную бутылку, тонкий луч света коснулся ступеньки, скользнул по бутылке, отчего стекло заиграло разными цветами радуги. В то время падающий лист попал в предел виденья трубы, мелькнул и исчез в темноте, которая всегда окружала мир, ограниченный пределами подзорной трубы.
Опустив пониже трубу, С. моргнул и выглянул из окошка. Рассеянный солнечный свет наполнял сад. Он прошел сквозь пыльное и затянутое паутиной стекло окна под острым углом, и, все больше слабея, коснулся рамы и нескольких кирпичей слева от С. Если бы С. высунулся из окошка и посмотрел на южный угол дома, он бы увидел солнце, выглянувшее из-за облаков. Но вместо этого С. снова взял подзорную трубу в руки и поднес к правому глазу, снова направляя его на дом.
Пустая бутылка из-под молока стояла слева от каменной ступеньки, чуть-чуть ниже задней двери и в центре поля зрения трубы. Затем центр медленно переместился на кнопку звонка у двери, повыше; затем налево по кирпичной стене к открытому окну ванной комнаты; скользнул по стене к окнам двух пустых комнат и снова вернулся вниз, к дверной ступеньке, мимо которой проплывала тень облака, загородившего солнечные лучи. Это было единственным движением, замеченным С. во время своего исследования.
Постепенно центр обзора перемещался в сторону от дома, направо. Взгляд С. натолкнулся на заднюю стену гаража, выстроенного из бетонных столбов и шиферных листов. В задней стене гаража была дверь. Над ней, точно посередине, располагалось окошко. Оно имело квадратную форму и разделялось на четыре части: в одной из таких частей стекла не хватало. Взгляд С. не задержался на гараже и двинулся дальше.
Минуя гараж, С. скользил взглядом все дальше и дальше, пока в поле зрения не попала каменная стена, проходящая позади гаража и обозначающая юго-восточную границу владений мистера Мэри. Повыше над стеной поднимался купол церкви: подзорная труба не давала такого усиления, чтобы различить все детали купола — он выглядел размытым пятном.
С. убрал трубу от глаза, моргнул. Большим и указательным пальцем левой руки потрогал переносицу. Взяв трубу в левую руку, он почесал затылок, потер глаза и опять взял трубу правой рукой: направил ее на дом.
Взгляд его упал на жестяные желоба для сбора воды, установленные по кромке крыши. По обеим сторонам крыши, на углах, желоба упирались в вертикальные дренажные трубы. С. задержался взглядом на левой трубе, перевел его левее и вниз, вдоль пустых окон спален, двигаясь медленно, чтобы не упустить ни малейшего движения в них. Достигнув следующего окна — ванной — С. остановился. Все, что можно было различить там — сквозь мутное окно — лампа с коротким мягким абажуром. Ванная была темна и разобрать цвет абажура было невозможно. С. не заметил там никаких признаков движения.
Он перевел трубу немного вниз, в поле ее зрения попало большое окно гостиной, которое С. принялся пристально изучать, но так и не заметил там ничего интересного. Труба теперь была переведена на заднюю дверь. Молочная бутылка по-прежнему стояла слева от нее, на каменной ступеньке. С. посмотрел на окно кухни. Правая секция его была открыта для проветривания. Через нее был виден край стола.
На нем, полускрытый от взгляда наблюдателя оконной рамой, стоял какой-то предмет, напоминающий корзину. В кухне никаких движений С. не заметил.
Убрав трубу, С. положил ее рядом с собой на полу. Она еще не была сложена. Он обеими руками потер глаза. Взглянул на дом сквозь центральную секцию круглого окошка.
Он увидел только пустую бутылку из-под молока, стоящую на ступеньке возле задней двери. Он не мог разглядеть даже очертаний предмета, который напоминал корзинку и стоял на столе в кухне. Тишина во всех окнах дома. С. подобрал журнал «Для мальчиков» за август 19… и положил его на бревно, испещренное многочисленными зарубками. С. сел на бревно и стал читать третий эпизод из сериала под названием «Тайна Серой Мельницы», начав чтение с последней строчки второй колонки: «Сжимая руку Тома, Фрэнк Мастер указал на открытую дверь».
Последнее предложение следующей страницы, прочитанное С, выглядело так: «Несмотря на мучившую его жажду, он без сожаления смотрел на утекающую воду».
На этом месте С. и прекратил чтение, положив открытый журнал рядом с собой на пол. Ногтем большого пальца он поковырял в зубах нижней челюсти. Занимаясь этим, он внимательно огляделся.
От верхней балки крыша опускалась в двух направлениях к боковым стенам комнаты. Почти вся поверхность потолка и боковых стен была оклеена обоями оранжевого цвета, на которых были нарисованы большие букеты цветов: казалось, что они росли прямо из стены. Во многих местах сырость обесцветила обои, покрыв их темными размытыми пятнами с потеками в некоторых местах. Кое-где они отклеились. Там, где они отошли от стены, проглядывали кирпичи, покрытые слоем белил. Последний раз стены белили много лет назад, и теперь белила рассыпались в пыль при малейшем прикосновении, как пыльца с распустившихся цветов. Там, где они совсем осыпались, пыль была бледно-оранжевой. Такого же цвета пыль осела на пол и на различные вещи С.
Кое-где С. даже пытался немного украсить комнату. На задней стене, в полуметре от пола, было расположено окно. Прямо над ним С. наклеил большой рекламный плакат, приглашающий в воздушное путешествие на самолете бельгийской авиакомпании. Название самой авиакомпании было срезано, и единственная надпись, оставленная на плакате, читалась: «Добро пожаловать на Таити». Выше этих слов располагалась фотография пляжа, покрытого золотистым песком, исчезающего в туманной дымке моря. По берегу росли высокие пальмы, увитые лианами, белые волнорезы уходили далеко в море: над пляжем кружила большая чайка. Небо было голубым, безоблачным, оно занимало почти половину всего плаката. На песке, под ярким пляжным зонтиком, лежали двое молодых людей: мужчина и женщина. Эта фотография была сделана сверху (может быть, с бельгийского авиалайнера, заходящего на посадку): поэтому лиц молодых людей видно не было: они были коричневыми от загара, и только полоски ослепительных белых зубов различались на фоне бронзовых лиц. Плакат был покрыт тонким слоем оранжевой пыли, похожей на первоклассную французскую пудру.
На гвозде, вбитом в балку над головой С, висела другая картина, выполненная в художественном стиле, и резко отличающаяся от броской красоты плаката. Эта репродукция была вставлена в простую грубоватую деревянную раму с металлическим крючком позади, на котором она и была подвешена к балке.
Она представляла собой черно-белую репродукцию известной картины. К раме был приклеен кусочек бумаги, на котором было написано: «У.Г.Хант «Наемный пастух». На репродукции были видны две фигуры в лучах заходящего солнца. Левый персонаж был наемным пастухом, чье стадо овец паслось невдалеке. Пастушок поймал муху и показывал насекомое девушке, которая была изображена сидящей на земле с ягненком на руках. Пастух стоял рядом и, казалось, хвастался своей добычей. Но, наверное, потому, что девушка с ягненком на руках уже избавилась от части своей одежды, суть их прошлых, настоящих и будущих отношений выглядела весьма двусмысленной. Девушка поглядывала через плечо: ее взгляд тоже казался двусмысленным. Губы ее были бледны: нижняя губа была чуть-чуть пухлой, слегка оттопыренной, веки опущены, когда она косилась на своего любовника. Иногда С. казалось, что девушка относится к пастуху с открытым пренебрежением, а временами — со всей услужливостью, на которую она была только способна.
Посмотрев немного на картину, С. повернулся к окошку, опустился на колени и выглянул наружу. Бледный дневной свет заливал зимний сад. С. окинул взглядом грядки спаржи и посмотрел на дом. Совсем недалеко от задней двери лежало что-то маленькое и белое.
Справа от круглого окошка кладка была прервана в одном месте, образуя маленькую нишу. Не отрывая взгляда от дома, С. протянул правую руку вверх и дотянулся ею до ниши: его разжатые пальцы нащупали только холодные камни кирпичной кладки.
«Где же…»
Отведя взгляд от дома, С. повернулся, чтобы заглянуть в нишу, но тут заметил, что его подзорная труба лежит на полу возле самого окна. Он поднял ее, приложил окуляр к правому глазу и, держа Инструмент обеими руками, направил его в сторону дома.
В поле зрения попали бетонные стойки и шиферные стены гаража: он перевел трубу правее — в поле зрения попали кусты, угольный бункер, построенный у южного угла дома, затем большие окна гостиной и зеленая задняя дверь. С. остановился: в центре поля зрения теперь находилась бутылка, теперь уже она была полна молоком и закрыта крышечкой из белой фольги.