– За нами идут, – очень тихо шепнул вор и тут же, громко икнув, принялся с пьяными завываниями расписывать красоту ночи и, что удивительно, мои прелести.
– И что с того? Ограбить, что ли, хотят? – поинтересовалась я, стараясь не обращать внимания на сочные комплименты, от которых краснели даже уши и както подозрительно теплело в груди.
– Хотели б, давно бы ограбили, как бы нас до засады не вели, их четверо, под гуляк запоздалых косят, – одними губами промолвил рыжий конспиратор и по совместительству знаток уникальной непотребщины. – Ну ничего, я тут одну тропинку знаю, с виду глухой тупик. Так что иди спокойно, будто и не заметила ничего. Пусть думают, что мы у них в руках.
Будто я чтото и в самом деле заметила? Не скажи мне Лакс, так ничего и не узнала бы. До Штирлица мне далеко, я даже на пастора Шлага не претендую, а перед всякими Зорге и Лазо могу только уважительно склонять голову, но в последователи их не стремлюсь. Кончина в печке не по мне.
Если кто развеселился от вестей о слежке, так это Фаль. Сильф тут же принялся крутиться у меня на плече, высматривая засады, ловушки и прочие восхитительно интересные вещи. Я в общемто тоже не особенно беспокоилась, считая, что Лакс малость перебарщивает. Коль идут за нами какието мерзавцы, так пусть себе идут, может, тут у них гнездо. А кроме шуток, когда подберутся поближе да разглядят, что я магева, так сами деру дадут. Авторитет, наработанный моими коллегами, – отличная мера защиты. Пока же решила потрафить мании преследования Лакса и увлеклась, разыгрывая сценку: «пьяный спутник заигрывает с магевой», тем более что рука вора, уверенно обвившаяся вокруг моей талии, оказалась приятным дополнением к спектаклю. Давненько я вот так с парнями не ходила. Не приняты у нас больше такие нежности, а ведь жаль, ейбогу, жаль!
– Проулок рядом, слева. Готовься, Оса, чуток пробежаться, – предупредил в скором времени Лакс, нагнувшись к моему ушку и усиленно делая вид, будто шепчет милые непристойности.
– Как скажешь, милый. – Я усиленно захлопала ресницами и почти повисла у вора на шее, впрочем, целовать не стала, дабы не дезориентировать если не Лакса, то уж точно саму себя.
Парень прижал меня сильнее и, сделав вид, что теряет терпение, дернул в сторону совершенно сплошной на первый взгляд, чернеющей перед нами стены. Мы провалились в проулок, освещенный лишь искорками звезд да парой жалких лучиков, сочащихся изпод закрытых ставень довольно высоко вверху, этаже на третьем или очень высоком втором. Под ногами шуршало и чутьчуть поскрипывало. Мощенная булыжником площадка местами была покрыта шелухой от семечек и орехов, похоже, ктото очень любил лузгать их у окошка и сплевывать вниз. Карлсон, что ли, в Патере завелся?
Изза небольшой тучки проглянула луна. Она ярко осветила место, куда продолжал усиленно тянуть меня вор: дворколодец, дома с трех сторон, четвертая – высокая стена. Нога наступила на чтото небольшое, но угловатоострое. Я машинально глянула вниз и встала, как лошадь, которой скомандовали «тпру». Под ногой у меня был черепок от кувшина. Еще несколько, в том числе и один довольно крупный, будто нарочно заточенный, вроде розочки от бутылки, обожаемой хулиганами, сочно поблескивали острыми краями в паре шагов слева. Тот самый черепок, который я видела при гадании в деревенской светелке! Узнавание пронзило как острая игла. Я прошептала:
– Лакс, сейчас чтото произойдет! Я знаю!
Вор метнулся кудато к стене, подпирающей дом, вернулся и снова выругался, на сей раз както отчаянно и зло, не играя на публику. Такие слова могли идти только из глубины души, он простонал сквозь зубы, выхватывая кинжал:
– Оса, прости меня. Пролом заделали, тут тупик. А они уже идут…
Я нагнулась и, подобрав зубастый черепок, перебросила его через стену. Зачем? Спросите чтонибудь полегче. Но почемуто мне показалось, что я поступаю правильно.
– Но я же магева, – пожала плечами, пытаясь донести до Лакса мысль о том, что противник может предпочесть с нами не связываться, если вообще сообразит, где нас искать.
Впрочем, насчет сообразительности я немного промахнулась в расчетах. В узкий проем между домами один за другим просачивались темные фигуры. Одна, вторая, третья… седьмая. Заметили, нашли…
– Это морианцы, – процедил Лакс, сжимая ладонь на рукояти. – Островитяненаемники. Они не чуют магию, служат любую службу тому, кто платит. Я задержу их насколько смогу, попробуй ускользнуть.
– Ну вот еще выдумал, бросить тебя и бежать?! Фигушки! Я им сейчас как врежу магией! – рассердилась я, наблюдая, как морианцы – все крепкие как на подбор, высокие мужики с мечами и в кольчугах или кожаных панцирях, проглядывающих изпод темных неброских одежд, медленно двигаются к нам, рассыпавшись стратегически верным полукольцом.
А самато и впрямь начала немножко паниковать, мозг лихорадочно работал, перебирая варианты возможных заклятий защиты или нападения, но все они были довольно долгоиграющими. Время, чтобы написать, место, чтобы написать, время, чтобы набрало силу и подействовало… Но и думатьто было некогда. Ублюдки приближались. Лунные лучики явственно выхватывали ухмылки и блеск клинков. Они пришли сюда убивать, а не грабить двух лохов из веселого квартала, убивать магеву и ее друга. Нерассуждающая ярость и желание защитить Лакса всколыхнулись могучей волной. Нет заклятий для защиты, ну и не надо! Я им покажу, как на магеву нападать, на всю жизнь запомнят!
– Кано! – выкрикнула, простирая обе руки к врагам, и обеими сразу начертала руны огня, вызывая их первозданную силу – пламя и только пламя. То самое, какое опасалась вызвать поначалу, едва оказавшись в мире магии. Сжав кулаки, резко выбросила их в сторону морианцев.
Два огненных вала помчались к атакующим мерзавцам. Это было последнее, что я видела. С той же силой, с какой пламя рвануло к врагам, меня отбросило назад, в сторону стены. Я больно ударилась головой о кирпичи и рухнула на мостовую. В затухающем сознании запечатлелись панический вопль Фаля и неожиданно здравая мысль: «Блин, оказывается, магия тоже подчиняется законам физики… Кто бы мог подумать…»
…Пришла в себя через несколько минут или секунд, с этими обмороками никогда не знаешь, насколько провалишься. Вот ты здесь, а вот тебя выключили, а потом снова включили в розетку. Но, наверное, прошло не более минутыдругой, потому что действо в тупике продолжалось и очень сильно пахло жареным, нет, горелым мясом, раскаленным металлом и палеными тряпками. Я тупо смотрела на четыре дымящиеся кучки на мостовой и на троих здоровенных мужиков, которые бешено атаковали моего Лакса. Вернее, они пытались обойти его, чтобы добраться до меня, а парень, гибкий и ловкий, как белка (славьтесь, эльфийские родственники, во веки веков!), крутился между ними с одним кинжалом. На боку у вора уже расползалась кровавая полоса, трепетали лохмотья рубашки. Как же помочь? Нет, еще раз огнем не сработает, может друга задеть. Что делать? Я ведь даже встать пока не могу, крепко приложило, ноги дрожат, как у новорожденного жеребенка, и голова чумная, пустая, как чугунный котел.
А Фаль? Где мотылек? Неужели я и его подпалила? – посетила меня еще одна паническая мысль. Но тут же, метнув взгляд вверх, в направлении теперь уже раскрытых створок, я увидела знакомый мерцающий силуэт сильфа, нырнувшего в окно. Никак он ставни взломал и на помощь звать собрался? Да ведь люди не услышат! А на звон оружия и запах паленого лишь дурак высунет нос.
Так, постойтека, не услышат его, а я на что? Пусть встать не могу, но голосто при мне! Вдруг отзовутся и на помощь придут, вдруг в этом мире, не испорченном техническим прогрессом, честь и мужество ценятся больше целой шкуры? Я раскрыла пошире рот и завопила как сирена МЧС, грозно, пронзительно и одновременно отчаянно:
– Помогите! Спасите! Убивают! – а потом на всякий случай добавила, припомнив инструкции для жертв насилия: – Пожар!!!
Сверху ругнулись почти так же изысканно, как Лакс, почемуто голос показался знакомым. А потом мужчина с двумя мечами в руках нарисовался на фоне ночи и птицей ринулся вниз безо всяких лифтов и приставных лестниц. Вот так запросто: как стоял, так и сиганул. И между прочим, когда я о мечах говорила, имела в виду, что кроме них на потенциальном спасителе вообще никакой другой одежды в наличии не имелось. Но в тот момент мне, честно сказать, было абсолютно наплевать на все правила приличия и хорошего тона, вместе взятые. Мужчина приземлился под окном, как раз в том месте, где валялись черепки, и сразу ринулся в бой.
«Ай да я, ай да провидица, если б я ту зубастую черепушку не отбросила, неизвестно, чем бы дело кончиться могло. Распахал бы себе ногу благородный герой, и пиши пропало. Мог бы не успеть к Лаксу!» – все это я уже потом, задним умом додумала. А пока лишь тупо смотрела, как взлетели мечи, закружился в танце боец, и один за другим два морианца повалились, располосованные чуть ли не пополам, вместе с панцирями и кольчугами. Третий очень вовремя получил Лаксов кинжал в шею и рухнул рядом с товарищами. В несколько секунд все было кончено!
Словно приветствуя победителей, луна вышла изза облачка целиком и с яркостью прожектора осветила поле битвы и героевпобедителей. Впрочем, лаврами или цветами вместо горелого человеческого мяса не запахло. Но меня этот запах, вот удивительно, совершенно не смущал. Не то чтобы я наслаждалась ароматом погибших врагов, я признавала: воняло преотвратно, но комок к горлу не подкатывал. Может, уже принюхалась, а может, голова отлично понимала, что воротить нос от того, что натворила, выручая и себя и друзей, не стоит. Что сделано, то сделано! Главное, все наши живы!
– Если бы мне ктото сказал, что я обрадуюсь, повстречав сегодня вечером в глухом переулке голого палача с двумя мечами, ни за что бы не поверила! – совершенно счастливым голосом призналась я. Фаль подлетел ко мне и молча шлепнулся на плечо, обхватил за шею так крепко, что, будь он чуток побольше и посильнее, удушил бы непременно.
– Я бы тоже, – согласился Лакс, тяжело дыша. Грудь парня ходила ходуном. Драка далась ему нелегко.
– Спасибо, Кейр, ты нам жизнь спас, – прочувствованно поблагодарила я знакомца.
– Да вы и без меня неплохо справлялись, – бросив взгляд на жаркое из морианцев, небрежно хмыкнул палач и старательно отер клинки об одежду трупа, попутно изучая покойников.
– Как ты, Оса? – убрав кинжал в ножны, подошел ко мне Лакс, зажимая обильно сочащийся кровью порез на боку.
– Живая, это самое главное, вроде бы ничего себе не сломала, а синяки заживут, только встать пока не могу, надо чуток в себя прийти после огненного заклинания, – отчиталась я и деловито продолжила: – А пока сижу, давай твоими ранами займусь. Только бок распахали или еще где задели? Кейр, у тебя как, все в порядке?
– Все нормально, – небрежно бросил палач, малость прихрамывая, подошел к дому с распахнутым окном и, запрокинув голову, крикнул:
– Эй, Далла, скинь мои шмотки!
– Уже уходишь, мой тигр? – отозвался испуганный, но пытающийся сохранить томные профессиональные интонации женский голосок, однако в окне девица предусмотрительно не показалась. Умница: меньше знаешь, крепче спишь!
– Да. Деньги оставь себе, – великодушно разрешил Кейр (а может, просто успел услугами воспользоваться, ведь из окна голый «выпорхнул») и получил в награду свою одежду и сапоги.
Палач не успел натянуть сапоги, а я уже иезуитски поинтересовалась:
– Если все нормально, что с правой пяткой? Старые раны разболелись или ты ради шутки хромаешь?
– О черепок малость рассадил, когда из борделя на твой сладкий голосок сигал, – хмыкнул воин и продолжил одеваться.
– Иди сюда, рану заживлю, – попросила я.
– Займись лучше своим приятелем, – буркнул Кейр, сноровисто натянув штаны и рубашку.
– Им в первую очередь, а потом твою ногу подлатаю, – ответила я, уже вызывая в памяти успевшую стать привычной череду целительных рун, чтобы наложить их на окровавленный бок друга, опустившегося на колени рядом со мной.
Приятная композиция, наскоро нарисованная пальцем прямо поверх распаханного мяса с помощью крови вора (не пропадать же ценному продукту зря, все равно возиться с красками и кисточками сил у меня пока нет!), высветилась мягким золотистым сиянием. Рана закрылась, оставив лишь розовую полоску шрама. Приятель облегченно вздохнул, боль ушла, правда, разрез на рубашке остался. Вот бы еще наловчиться вещи чинить!
– Спасибо, Оса, – улыбнулся друг, легко вскочив на ноги. Кажется, руны не только залечили нанесенную морианцем рану, но и оказали общее благотворное воздействие на организм Лакса. Он снова был свеж как огурчик и готов скакать молодым козликом.
– Всегда пожалуйста! Но, если честно, мне хотелось бы проделывать с тобой такое как можно реже, – кивнула я и повела плечами, мысленно пересчитав отдающие тупой болью места на собственном бренном, ой каком бренном, теле.
– А здорово у тебя выходит, – удивился Кейр, подглядывавший за процедурой магического врачевания, поправляя ремни перевязи.
– Давай свою пятку! – приказным тоном потребовала я.
Палач хмыкнул разокдругой, но послушался. Поднял босую ногу до уровня моего колена и замер. Хорошо быть магевой, с ней даже палачи не спорят! Пару порезов, один из которых оказался на мой привычный к рассаженным пяткам взгляд (любишь бегать босиком в деревне, терпи и травмы!) весьма скверным. Набор целительных рун снова пошел в дело, и пятка Кейра стала целой. Он ловко развернул ногу и задрал ее чуть ли не к самому носу. Вот так гимнаст! Оглядел пристально и довольно цокнул языком:
– Ловко!
– Пора отсюда мотать, пока ктонибудь из прохожих не забрел, – сноровисто обшарив карманы и срезав кошельки с тех трупов, которые не спеклись воедино со всем своим снаряжением, предложил Лакс, охваченный внезапным приступом осторожности.
И кто, интересно, в эту дыру способен сунуться? А даже если и заглянет в поисках развлечений, так, уловив, чем дело пахнет (в прямом и переносном смыслах одновременно!) смоется прежде, чем мы раздватри сказать успеем. Стража же, насколько я понимаю психологию блюстителей порядка, воспетую в многочисленных сатирических произведениях, любой ценой постарается избежать подобных закоулков в темное время суток, даже если их будут звать, особенно если будут звать на помощь, ибо приличные люди по таким закоулкам не шастают, а неприличным туда и дорога, город чище будет. Но раз Лакс хочет уйти немедленно, значит, стоит его послушать, вдруг опытный вор прав и поблизости ошивается еще одна группа морианцев. А я пока на повторное применение боевой рунной магии была совершенно не способна.
Собрав все имеющиеся жизненные ресурсы организма, чуть ли не ногтями вцепилась в стену и приказала ногам поднять тело. Они послушались, но мгновение спустя решили, что такая работа им пока не по силам, и начали подгибаться. Фаль предупредительно заверещал. От позорного заваливания назад меня спас Кейр. Палач проворно подсек мои колени и подхватил на руки с небрежной легкостью, будто я не девушка пятидесяти трех килограммов веса, а месячный котенок.
– Пошли, магева, – устроив меня поудобнее, согласился мужчина. – По дороге расскажете, чего вы с морианцами не поделили.
Лакс недовольно нахмурился, но устраивать дуэль за право поноса, нет, несения или носки меня, не стал. Сообразил, что Кейр повыносливее будет, а ему лучше короткую дорогу к трактиру указывать да разведывать все в округе.
Фаль довольно захихикал, наслаждаясь поездкой, мне тоже было довольно приятно. Еще ни разу в жизни мужчины, если не считать отца и дедушку, на руках меня не носили. Один романтичный кадр както попробовал, так я думала, после пары шагов у этого обладателя рельефных мышц из спортзала от натуги пупок развяжется. Пыхтел, обливался потом и краснел он так, что я тут же решила парня бросить.
– Я вообще морианцев впервые в жизни видела, – фыркнула я, отвечая на вопрос палача, – и уж точно мы с Лаксом ничего этим парням до того, как они на нас, таких безобидных, напали, ничего не сделали.
– Безобидных, говоришь? – улыбнулся Кейр, демонстративно оглянувшись в сторону проулка.
– Ага, – довольно согласилась я. – Кто нас обидит, тот дня не проживет. А вообщето мы кроткие и совсем не мстительные, отомстим – и сразу забудем!
– Вот этому верю, – признал палач. – Но если вы с наемниками не пересекались, значит, их ктото нанял. Морианцы дорогого стоят. Хотелось бы знать, во что вы, да и я заодно, вляпались.
– Готов спорить, этот Кольра постарался, – буркнул Лакс, приглашающе махнув рукой в сторону боковой узенькой улочки.