Винсент Смайл поджал губы и кивнул.
- Хорошо. Я не могу Вас упрекнуть в нежелании помочь – Вы рассказали все, что знали. Идемте, мой человек отвезет Вас, куда захотите.
- А Вы? Что будете делать Вы?
Начальник жандармерии махнул рукой.
- Это мое дело. Как Вы совершенно справедливо заметили. Спасибо за время, которое Вы мне уделили, Фигаро. Не смею Вас больше задерживать. – Он коротко взял под козырек.
- Ой, ли… – пробормотал следователь. – Хотелось бы верить.
Гостиница «Восточный Ветер», строго говоря, не была гостиницей в общепринятом смысле этого слова. Первые два этажа занимал игорный дом «Поляна», принадлежавший городскому голове, а на третьем находилась пара десятков комнат для задержавшихся на ночь посетителей. Именно комнат, а не номеров: в «Восточном Ветре» придерживались принципа: «Роскошь – не излишество, а способ существования». Цены здесь поддерживались на вполне приемлемом уровне и «Ветер» редко пустовал: в его комнатах шумно отмечали выигрыши в рулетку и заливали горе проигрышей; здесь часто находили пристанище любовники, состоятельные бандиты или разорившиеся коммерсанты, собравшиеся свести с жизнью. Хозяева «Восточного Ветра» не возражали. Хотел посетитель провести веселую ночку с девочкой, снятой на бульваре Роз, или повесится – двери гостиницы были открыты для всех.
…В эту ночь портье Александр Лонг скучал.
Даже не так: в ночь со среды на вторник портье Александр Лонг подыхал со скуки. Проклятый снег валил уже почти сутки и добропорядочные граждане Нижнего Тудыма предпочитали в такую погоду сидеть дома, а не ехать в центр города, чтобы просадить в карты свои деньги, тем более что извозчики, почуяв наживу, совершенно бессовестно задрали цены.
«Поляна», обыкновенно под завязку набитая людьми, пустовала. Только пара строгого вида дам, похожих на высохшие от времени гороховые стручки, с высокомерными минами бросали жетоны на рулеточный стол, да какой-то мутного вида господин с налитыми кровью и лимонной водкой глазами методично проигрывал в покер свои империалы. Дамам было лет по шестьдесят и их уже не красили ни дорогие соболиные шубы, ни бриллианты в волосах, так что смотреть портье было решительно не на что.
«Вот бы сейчас подняться на третий этаж, взять пару журналов у счетовода на конторке и сделать глоток из фляги», мечтал Лонг. «Но нельзя: Карапетович, эта жирная задница, обязательно проверит холл именно в этот момент».
Он с тоской огляделся: холл был возмутительно-пуст. Оба крупье спали на ходу, а расфуфыренные престарелые горгульи, казалось, были готовы мучить рулетку всю ночь напролет.
«А, будь что будет», подумал портье. «Рискну. Все равно сегодня уже никто…»
…Неверный свет габаритных фонарей разорвал снежную завесу; зафыркали лошади, заскрипели полозья саней, послышалось веселое гиканье извозчика, хлопнула дверца. Звякнул колокольчик над дверью и в холл, отряхивая с ботинок снег, вошел мужчина лет сорока.
«Невероятно», подумал портье. «Псих. Или иностранец. А что? Приехал откуда-то с севера..,»
Но вслух сказал:
- Добрый вечер. Приветствую Вас в «Восточном ветре». Карты, рулетка? Номер?
- Номер, пожалуйста. – Мужчина вымученно улыбнулся и отдал чемодан подбежавшему носильщику. Теперь стало видно, что он валится с ног: тонкое интеллигентное лицо было смертельно-бледным, под глазами залегли глубокие тени.
- «Люкс», купеческий?
- Любой, где хорошая кровать и есть горячая вода.
- Разумеется. Вы к нам надолго? – портье положил на стойку ключ с костяным брелоком и книгу посетителей.
- Пока что – на сутки, а там будет видно. – Посетитель бросил Лонгу золотой и, взяв со стойки перо, расписался в книге. «Виктор Вивальди, эсквайр», прочел портье.
- Распоряжения?
- Благодарю, пока никаких.
- В котором часу подавать завтрак?
- Я сообщу.
- Прошу простить мое любопытство, но Вы, случайно, не родственник Алексису Вивальди из Зеленого Посада? – портье с любопытством поднял глаза на позднего посетителя.
- Да, Вы совершенно правы. Я его сын, – мужчина внимательно посмотрел на Лонга, и Портье показалось, что во взгляде Вивальди мелькнул испуг.
Вслед за этим Лонг испытал нечто очень странное. На секунду ему показалось, будто десятки тонких пальцев быстро шарят по его карманам, аккуратно, касаясь одежды и оставляя после себя ощущение легкой щекотки. Затем он почувствовал укол в правый висок и все прошло.
«Нервы, что ли, шалят?», оторопело подумал портье.
Странно: ему показалось, что на лице позднего посетителя проступило облегчение. Вивальди улыбнулся – теперь его улыбка выглядела гораздо естественней – и, помахав портье рукой, направился к лестнице.
Лонг проводил его взглядом, пожал плечами, смахнул золотой в кассовый ящик и опять заскучал.
Он уже почти забыл о Вивальди, когда к регистрационной стойке подошел человек. Портье узнал его: это был тот самый расхристанный толстяк бандитского вида, который весь вечер играл в покер. Правда, сейчас он не показался Лонгу пьяным. Да и спиртным от него не пахло.
- Прости, дорогой, – голос у толстяка оказался неожиданно высоким и сипло-простуженным, – ты не подскажешь, в какой номере остановился господин, который только что приехал?
- Политика нашего заведения… – начал портье, высокомерно задрав козырек форменной шапочки, но толстяк опередил его, выудив из кармана мятого коричневого пиджака золотой империал, и щелчком пальцев отправив его прямо Лонгу в руку.
- …заключается в том, чтобы удовлетворять все запросы наших клиентов, - закончил портье. – В восьмом. А Вы, простите, из жандармерии?
- Я его друг. И мне, признаться, очень странно видеть его здесь и сейчас. Быть может, у Виктора неприятности и ему нужна помощь.
- Надеюсь, что нет, – вежливо кивнул Лонг.
- Вот и я надеюсь. Не подскажите, где тут ближайшая будка городского телеграфа?
- О, это на рыночной площади. Та, что за углом, уже неделю не работает.
- Проклятье! – толстяк досадливо топнул ногой. – Ладно, черт с ним… – он решительно зашагал к лестнице, но Лонг остановил его.
- Господин Вивальди, – сахарным голоском пропел портье, – просил, чтобы его никто не беспокоил до утра.
- А кто собирается его беспокоить? – толстяк округлил глаза. – Ни боже мой, любезный. Поверьте, он будет рад увидеть меня. По крайней мере, я на это надеюсь.
- Я тоже на это надеюсь, – честно признался портье.
…Когда старинные часы в холле пробили четверть первого, портье решил, что с него хватит. Игорный зал опустел; дамы, сорвав небольшой куш в рулетку, наконец, отправились в номера. На всем этаже царили тишина и полумрак: горел только каждый третий из газовых рожков на стенах.
Лонг поднялся наверх, взял стопку журналов, не забыв от души хлебнуть коньяка из фляжки, которую всегда носил с собой в потайном кармане, спустился на первый этаж и, примостившись в кресле рядом со стойкой, погрузился в чтение.
Он как раз дошел до статьи о реформах в королевской армии (Их Величества, проникшись духом индустриализации, собирались пересадить гусар Третьего Кавалерийского Легиона с лошадей на паровые танкетки), когда на лестнице послышались быстрые шаги и в холл буквально выбежал господин Вивальди-младший.
Его лицо представляло собой комичную смесь страха и решимости, к тому же он изо всех сил старался не подавать виду, что что-то случилось. Хотя не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: если человек как ошпаренный вылетает из номера в середине ночи и спешит на улицу, где погода вытворяет черт знает что – дела у него плохи.
- Господин Вивальди! – портье вскочил на ноги. – Вы нас покидаете?
- Покидаю?.. Нет-нет, что Вы… – Вивальди рассеяно покачал головой. Было видно, что он спешит как можно быстрее выскочить за дверь, но пытается сдерживать себя. – Просто… Срочное дело…
- Ваш друг принес плохие вести? Сочувствую, – портье наклонил голову.
- Друг? – удивился Вивальди. – Ах, да, друг. Извините…
Острая боль пронзила голову Лонга, подобно яркой вспышке. Портье вскрикнул и схватился за голову, но боль ушла так же внезапно, как и появилась. Он пожал плечами и поуютнее устроившись в кресле, продолжил чтение.
О Вивальди, к этому времени, он совершенно забыл. И не вспоминал о нем до самого утра, когда горничная нашла в ванной комнате восьмого номера тело толстяка в коричневом костюме.
…- Господин Фигаро!
Следователь заворочался, пытаясь понять, спит он еще или уже проснулся. Жиденький свет пробивался из-за шторы и утренним контрапунктом к нему под дверь лез запах яичницы и шкварок. По всему выходило, что уже часов девять и пора выбираться из-под одеяла — завтракать, но Фигаро, уснувший в половине третьего ночи с книгой в руке, испытывал жуткие душевные терзания при мысли о том, что кровать придется покинуть.
- Фигаро! Вставайте!
Следователь попытался забиться головой под подушку, как делал в далеком детстве, когда утренний колокол сообщал, что до начала школьных занятий осталось ровно полчаса и пора поторопится. И, точно так же, как и в детстве, номер не выгорел: теперь в дверь начали стучать.
- Фигаро! К Вам пришли!
- О, господи! – следователь стукнул кулаком по перине. – Уже встаю!.. Хотя, нет, – он мстительно ухмыльнулся, – пусть начальник жандармерии поднимается прямо сюда.
- Откуда Вы…
- Да кого еще черти принесут в девять утра?! В чужом городе?! – заорал Фигаро. – Тетушка Марта, будьте так любезны, отправьте чай и плюшки вместе со Смайлом! А я пока умоюсь.
...Минут пять он плескался в умывальнике, фыркая и раздраженно сопя – вода была холодная. Когда он потянулся за полотенцем, дверь открылась, и в комнату вошел Винсент Смайл. В руках у начальника тудымской жандармерии были чашка чая и блюдечко с пирожными.
- Доброе утро, Фигаро, – Смайл поставил посуду на стол. – Тетушка Марта просила передать, что вместо плюшек сегодня пирожные с кремом.
- Доброе утро, Винсент… А почему всего два?
- Одно я уже съел… А Вы неплохо устроились – дрыхните до половины десятого. Сразу видно, что Вы из города.
- Ну, родился-то я в провинции, – следователь вытер лицо полотенцем и сел за стол. – Присаживайтесь, берите табурет. Что у Вас случилось?
- Два часа назад, – главжандарм сел, скрестив руки на коленях, – в восьмом номере гостиницы «Восточный Ветер» было найдено тело мужчины. Возраст – около сорока лет. Личность не установлена – никаких документов при погибшем не найдено. В книге посетителей записей не оставлял. Зато около полуночи в этом самом номере остановился человек, записавшийся как Виктор Вивальди.
- Угу… Похоже, это его настоящее имя.
- Вас это не удивляет?
- А должно? – следователь принялся меланхолично жевать пирожное.
- Я просто не могу понять: это демонстрация презрения или просто гордость?
- Кто знает… Вам не один ли черт? Все равно Вы его пока не поймали. И вряд ли поймаете в ближайшее время… Скажите, а что вообще этот неопознанный мужик делал в чужом номере?
- Портье рассказал, что погибший весь вечер играл в покер – там при гостинице игорный дом… или, скорее, гостиница при игорном доме. Ну, неважно. Важно другое: этот тип назвался другом Вивальди, уточнил, в каком номере тот остановился и отправился наверх – судя по всему, прямиком к нашему псионику в гости. Это было около двенадцати тридцати.
- …а потом нашли уже его труп. Как он умер?
- Набрал в ванну воды, залез в нее и вскрыл себе вены.
- А… Этот Вивальди, похоже, становится минималистом. А больше «самоубийца» ничего не говорил?
- Спросил у портье, как пройти к телеграфной будке.
- В половине первого ночи? Он идиот?
- У нас, между прочим, городской телеграф полностью автоматический, – жандарм задрал нос. – Но, да – до ближайшей будки от «Восточного Ветра» далековато.
- Забавно, – Фигаро отхлебнул чаю.
- Это еще не «забавно». Скажите, как далеко могут простираться возможности этого… псионика?
- Очень далеко, – следователь развел руки. – Полностью разрушить личность, внушить ефрейтору Бубе, что он – певичка-шансонетка, заставить отряд жандармерии открыть огонь по своим, зайти в банк и выйти оттуда со всеми деньгами – перечислять можно долго. Но это, простите за тавтологию, «возможные возможности». Что он может на самом деле, я сказать не могу. До тех пор, пока не увижусь с ним лично. А этого мне ну совершено не хочется.
- Да, я помню. Вы не хотите иметь ничего общего с этим делом.
- Просто это не самый лучший способ умереть, – Фигаро допил чай и принялся одеваться. – А почему Вы спрашиваете? Хотите сколотить ударную команду по поимке псионика? Бросьте, пожалейте людей. Обратитесь в Инквизицию.
- Вы же сказали, что они не помогут.
- Не помогут. Но это дело – в их юрисдикции. А Вы переложите эту проблему на чужие плечи.
На лице главжандарма явственно отразилось все, что он думает о таком варианте развития следствия. Фигаро чуть заметно улыбнулся и примирительно поднял руки.
- Спокойно, Винсент! Я Вас понимаю: начальник жандармерии, который бежит в Инквизицию за помощью – та еще картина. Но в данной конкретной ситуации Вы ничего пока сделать не можете. Остается только ждать развития событий и не лезть на рожон. Или у Вас к главному инквизитору Френну личная неприязнь?
- Главный смотритель Френн – мой отец, – сквозь зубы процедил Смайл.
- Ах, вот оно что!
- Да. То самое. Я уважаю папашу, но его вмешательство было бы… преждевременным.
- Хорошо-хорошо. Без проблем. Но Вы ведь не просто так спрашивали меня о пределе возможностей псиоников?
- Не просто, – Смайл тряхнул головой. – Вчера ночью я допрашивал в участке хозяина «Глобуса», господина Пэрри и бухгалтера Фиддла. Ни один из них не опознал тело Виктума.
- В смысле?
- В прямом. Мертвый человек, найденный в номере Вивальди – не Альберт Виктум.
- Вы в этом уверены? – Фигаро даже перестал жевать пирожное.
- Абсолютно. Он похож внешне, но не более. Короткие черные волосы – у Виктума каштановые. Карие глаза – вместо серо-зеленых. И татуировка на правом плече – копейщик, попирающий крылатого льва.
- Тюремная?
- Нет, – Смайл покачал головой, – скорее, солдатская. Но не в ней дело. Если это не Виктум, то кто тогда?
- И где настоящий?
- Я послал к нему домой – Альберт Виктум там не появлялся. Должен был, как обычно, прийти под утро, но не пришел. Сторож в парадном и дворник тоже его не видели.
- Хм… – Следователь почесал затылок. – Все это, конечно, интересно, но… Подменить труп или колдовством сменить ему личину? Невозможно. Да и зачем? Мертвец-брюнет, мертвец-шатен – какая разница?
- Я тоже не понимаю, – главжандарм встал и принялся ходить по комнате. – Но пойму, задери меня слепая мантикора!
- Еще что-нибудь?
- Да. Экипаж Фулла, на котором Вивальди, вроде как, приехал в город, видели около полуночи в Кованом переулке. Пустой. Он стоял как раз возле круглосуточной пивнушки «Драный Кот», где, обычно, собираются извозчики, работающие рядом с Развалом. Но хозяин «Кота» не припоминает, чтобы он видел Фулла в тот вечер.
- Ого!
- Это еще не «ого». Настоящее «ого» дальше: экипаж, доставивший Вивальди в «Глобус», судя по всему, не принадлежал Фуллу.
- Что?
- А то. Лакей описал его как большую повозку красно-коричневого цвета с натяжной крышей и прорезиненными колесами, запряженную парой вороных. Очень похоже, только вот у Фулла повозка красная с черными полосками, а лошади – гнедые. Конечно, в темноте старый черт сослепу мог и перепутать. Но Адам Фулл уж точно никогда не носил бушлат. Его нашли в длинной серой дохе.
- Ничего не понимаю, – нахмурился следователь.
- Я тоже. И именно поэтому мне нужна Ваша помощь.
- Я же сказал… – начал Фигаро, но Смайл прервал его, резко подняв руку.
- Меня интересует только Ваше мнение, не более того. Вы утверждаете, что этот Вивальди – псионик. Ну так расскажите мне как его поймать. Ведь он же не невидимка, в конце концов!