Потекли фразы подчинения, впечатывающиеся в глубину мозга, и вот уже захваченный магик стоял спокойно, глядя, как добивают его коллег.
Влад попытался остановить бойню, но было поздно – Амалия уже перерезала глотку последнему из мятежных волшебников. В живых остался только тот, кого захватил Влад.
С мятежными магиками было покончено, и стража двинулась вперед, преследуя убегающую толпу. На месте сражения осталось более четырехсот трупов, сотня из которых принадлежала солдатам имперских войск.
«Это плохой, очень плохой результат! Нельзя так бездарно терять бойцов – впереди чистка всей столицы! Увы, стражники и гвардейцы обучены довольно бездарно, так что потери очень большие. Ну да, свою роль здесь сыграли мятежные магики, но были жертвы и среди толпы, а уличные смутьяны вообще никак не обучены, однако урон военным наносили вполне весомый», – подумал Влад и досадливо сплюнул на брусчатку мостовой.
Следующие несколько часов не запомнились практически ничем особенным – шло планомерное выдавливание мятежников и беснующейся толпы с улиц города. Сквозь цепь стражников мало кто мог просочиться, если только они не прятались где-то под полом, в тайниках, а так – все, кто нападал на регулярные войска или был захвачен, – уничтожались. Тех, кто вел себя тихо и мирно, обычных жителей города, не трогали.
После первых столкновений стражники и гвардейцы поняли выгодность тактики, предложенной Владом, и уже четко выполняли все действия, обеспечивающие безопасность своих построений и максимально эффективное уничтожение противника. Вскоре мародеры начали бросать оружие и прятаться по своим домам – бунт стихал и только отдельные очаги сопротивления пылали в городе, растрепанном и разрушенном, как после ураганного ветра.
Воинские части, которые должны были охранять пределы города и стоять на страже империи, отсутствовали, растаяв под напором мятежной толпы, как зимний снег под весенним солнцем. Они покинули свои казармы и разбежались, за исключением пятисот человек, организовавших оборону в одной из казарм и державшихся до прихода стражи и гвардейцев. Это были старослужащие, люди тридцати – сорока лет, считающие, что поддаться толпе каких-то хулиганов и мародеров – это унижение для воина. Они сумели выбить из военного городка бесчинствующую орду, но те, прежде чем уйти, разграбили и подожгли воинские склады.
Возглавил оборону капитан Тарлов – вояка лет сорока, напоминающий повадками и умением Семена – начальника охраны клиники. Тарлов матерился, поносил командиров и чиновников, и если бы Влад его не остановил, набросился бы на Шерадана с кулаками, обвинив его в развале армии.
Городские ворота были сиротливо распахнуты, и на стенах города не патрулировали стражники, как это бывало всегда в обычные дни.
Возле КПП, на котором всегда собирали плату за вход, не стояло ни одного стражника, и только ветер теребил рубаху убитого стрелой в глаз мужчины, который зажимал в руках окровавленный топор, – мятежник не успел скрыться и его настигла стрела карателей.
За воротами виднелась брошенная телега с мертвой лошадью, в которую угодила случайная стрела. С телеги вывалились чашки, ложки, какое-то барахло – то ли кто-то из жителей пытался бежать из охваченной огнем столицы, то ли мародеры из ближайшей деревни не успели вывести награбленное. Все это тряпье и нужные в хозяйстве вещи валялись на дороге, втоптанные в пыль солдатами и беженцами.
«Интересно, сколько в городе осталось людей после этих событий? Наверное, не больше половины… остальные удрали или погибли, – подумал Влад и тут же ему в голову пришла другая мысль: – Панфилов! Что с ним? Надо проверить!»
– Капитан Тарлов, подойдите ко мне!
– Слушаю вас, господин фельдмаршал! – Вояка, перестав ругать весь свет, подошел к Владу и встал перед ним – не так чтобы молодцевато, но на всякий случай вытянувшись перед высшим офицером.
– Поручаю вам организовать оборону городских стен, и самое главное – ворот. Вам будет доставлено питание, а также выдано жалованье для солдат за месяц. Сообщаете мне обо всем, что вам нужно и что считаете важным, – будем обсуждать, и все, что нужно для обороны, будет сделано. Составьте список того, что потребуется в ближайшее время для отражения атаки противника, а также укажите в нем хозяйственные нужды. Вам будут переданы пятьсот гвардейцев, задействуйте их в обороне, причем срочно. Если появятся поползновения среди ваших подчиненных, пехотинцев или гвардейцев, к дезертирству или отказы от выполнения обязанностей – пресекать любым способом, вплоть до смертной казни. Я все беру на себя. Мне даны чрезвычайные полномочия. Присваиваю вам звание полковника, потом это зафиксируем официально. Если не сумеете справиться с обороной города – повешу. Нет, я просто оторву вам голову! Вы все поняли, полковник?!
– Все четко изложено, – усмехнулся Тарлов, – давно пора навести порядок. Разрешите идти исполнять?
– Идите. Подойдите к генералу Маскову и договоритесь о переводе гвардейцев. Вот еще что: вам придаются четыре магика. Теперь это военные магики. Они будут выполнять все ваши распоряжения по защите города. Они не подчиняются гильдии – только полковнику-магу и мне, и будут находиться при вас до особого распоряжения. Утром доложите мне все, что вы сделали. Отправляйтесь служить, полковник!
– Есть! – отсалютовал новоиспеченный «полкан» и бросился к командиру гвардии, что-то бурно обсуждающему с начальником стражи.
После первых же его слов красный как рак Масков сорвался с места и подбежал к Владу:
– Что это такое?! Как это императорская гвардия будет подчиняться пехотному капитану… полковнику?! Как это возможно, они откажутся исполнять его приказания!
– Откажутся – он их повесит. Или подчиненные ему магики спалят их на месте. Необходимые указания я ему дал. А если вы будете постоянно кричать и возмущаться, как баба, я смещу и вас. И размещу в камерах рядом с проворовавшимся казначеем, а потом буду судить – за развал гвардии, за то, что половина военных дезертировала или участвовала в заговоре против императора! Я могу прямо сейчас снести вам башку за то, что вы сделали с армией!
Из-за спины Влада, криво усмехнувшись, выдвинулась Амалия, недвусмысленно нащупывая рукоять меча, и генерал, похлопав губами, как рыба, выброшенная на берег, замолчал, побледнел и отсалютовал, вытянувшись, будто новобранец перед строгим сержантом.
– Так-то лучше, – жестко и угрюмо добавил Влад. – Я, мать вашу, сделаю из вас армию, даже если вы этого не хотите! Господа! Все дуэли запрещены! Если кто-то задумает организовать дуэль – оба дуэлянта будут повешены, если останутся живы. Впрочем, мертвых тоже повесим. С табличкой «Идиот». Все отпуска запрещены – жить в казармах. Полковник Гарсов, собрать всех стражников и организовать круглосуточное патрулирование, группами не менее десяти человек – пресекать преступления, мародерство. Виновных казнить на месте. Господа магики! Вы поступаете в распоряжение полковника Тарлова и будете исполнять его приказы до распоряжения полковника-мага. Каждому из вас присваивается звание лейтенант. Вы будете именоваться лейтенант-маг. Полковник Тарлов, займитесь их размещением и оформлением. Надеюсь, канцелярия сохранилась? Полковник Шерадан, я отстраняю вас от командования до особого распоряжения. Вами будем заниматься позже – нужно разобраться, как вы оказались вдали от своих пехотных корпусов и не имели связи с ними до последнего момента. Все жалобы и пожелания можете отправлять мне – я их рассмотрю. Господин Макобер! Отправляйтесь в академию – вы должны набрать максимальное количество магиков для службы в армии – лучше добровольцев, но, если их не будет, тащите насильно, иначе им головы снесем. Вы назначаетесь полковником-магом, командиром корпуса военных магов. И, Сигизмунд, сними этот хренов халат! Мне все время кажется, что я на представлении бродячих артистов!
– Ты ничего не понимаешь в творчестве, – тихо сказал Макобер, – и вообще, раз я теперь военный – ты бы мне молодость сделал, что ли! А то ведь я, может, сдохну скоро – мне лет-то уже не так мало, а?
– Сделаю, чуть позже. Давай-ка придумай тогда форму для военных магов, только без твоих дурацких выкрутасов – все равно не пропущу эти дикие расцветки!
– Ты зверь, и я устрою против тебя заговор! Вместе с Амалией. Душенька, устроим заговор? Ляжем, поговорим, заговорим… все, все, убегаю! Злыдня какая! И плюется-то как метко… какая гадина ее этому научила?
Макобер умчался в сторону академии, вытирая глаз от плевка, чего-то бормоча себе под нос и хихикая, а Влад потребовал двух коней, и скоро они с девушкой уже скакали по брусчатой мостовой в сторону дома Панфилова.
Через полчаса бодрой рыси по усыпанным обломками окон, дверей и кухонной утвари улицам они были у дома Панфилова.
По дороге им не раз приходилось переезжать через трупы, отчего лошади фыркали, ржали и шарахались, чуя кровь. Лошади никогда ее не видали – государство очень давно ни с кем не воевало…
Дом Панфилова, окруженный высоким крепким забором, устоял против орд грабителей – по крайней мере внешне. Только местами забор был перекошен да в деревянных брусьях под крышей и в оконных рамах торчали случайные стрелы.
Влад постучал в ворота, долго никто не отвечал, потом над забором показались три человека с большими арбалетами, и кто-то грубо спросил:
– Чего надо? Валите отсюда, пока не пристрелили!
– Передай хозяину – Влад приехал.
– Влад? – Видимо это имя было известно говорившему, потому что он сразу исчез, что-то загромыхало, и ворота со скрипом стали открываться. – Въезжайте скорее – он предупредил, что вы можете появиться. Он наверху, ранен!
– Ранен? – заволновался Влад.
– Ранен, тяжело. Мы хотели за вами посылать, но куда тут – еле отбились, только час назад толпа откатилась!
– Мы же вроде их утихомирили! – Влад скрипнул зубами. – Вот сволота! Веди скорее!
Он соскочил с седла и следом за провожатым взбежал на второй этаж и по знакомым коридорам влетел в спальню купца.
Картина его не обрадовала. Панфилов лежал на постели, в сознании, на животе его была тканевая нашлепка, вся пропитанная кровью. В комнате находились еще два бойца, с луками наготове они стояли у открытого окна, а у кровати сидел Олег, с надеждой поднявший глаза на вошедшего лекаря:
– Слава богу, вы тут! Отцу очень плохо! Ранение в живот – стрела!
Влад сразу оценил ситуацию:
– Быстро сюда крепкой водки или спирта! Стрела осталась в ране?
Он откинул повязку, и на него пахнуло неприятным запахом – стрела, ударившая в низ живота, похоже, пробила кишечник. Влад поморщился – отвратительное ранение! Зараза уже в брюшной полости. Если бы он не появился сейчас – жить купцу оставалось несколько часов, в мучениях ожидая неминуемой смерти.
– Стрелу он выдернул – вон валяется… – Парень с отвращением показал на лежащую у стены стрелу с широким наконечником-срезнем, которым калечат людей и лошадей.
Надо же было случиться, что она угодила именно в живот и широченным пятисантиметровым лезвием наискосок вспорола ему брюшину.
– Какого черта он не надел кольчугу?! И какого черта он без амулета?
– Эй, эй, я еще живой! Чего вы там в третьем лице меня обсуждаете? – хрипло засмеялся купец, сразу покрывшись крупными каплями пота. Ранение в живот очень, очень болезненное и наверняка причиняло ему немалые страдания. – Ну да, болван. Подошел к окну посмотреть, чего там происходит, вот и получил в кишки. Слава богу, ты пришел, друг! Я уже не надеялся тебя дождаться. Ребята предлагали поехать за тобой, но где тебя искать? Да и опасно – их могли убить. Я запретил. Ну вот, как всегда я оказался прав – ты не забыл про старого друга… – Глаза Панфилова стали закатываться, и Влад с ужасом понял, что тот умирает.
– Стоять, савраска! – непонятно крикнул Влад и наложил руки на раненого.
В комнате как будто запрыгали искры – настолько мощный заряд Силы пустил он в организм умирающего. Черно-красные завихрения в ране стали упорядочиваться, и теперь над ней он видел только ровное красное свечение – сердце, уже останавливающееся, перестающее толкать по сосудам отравленную кровь, снова заработало, подстегнутое волей лекаря.
Сосредоточившись, он занялся заживлением кишечника, распоротого стрелой. Решительно выдернув кинжал из ножен у стоявшей рядом Амалии и бесстрастно наблюдавшей за работой командира, он разрезал брюшину, обнажив месиво из кишок и их содержимого, вывалившегося из разрезов, потом громко крикнул:
– Быстро мне тазик и воду! Бегом, сонные мухи! Водку сюда, и побольше!
Стоявший рядом Олег неожиданно закатил глаза и упал в обморок, грохнувшись так, что вздрогнул пол. Влад мельком взглянул на него и уже больше не обращал на парня внимания.
Ему принесли тазик, воду. Влад вылил в тазик сначала воду, потом опорожнил в него бутыль с водкой и приказал держать его рядом с телом. Повернув Панфилова, пребывавшего в счастливом забвении и не знавшего, что с ним делают, лекарь стал промывать ему кишечник, пользуясь тампонами из ткани, смоченными в воде с водкой.
Очистив, как мог, от содержимого кишечника брюшную полость, он снова положил раненого на спину и стал сращивать распоротые кишки. Они были взрезаны наискосок, но не перебиты до конца, потому его задача оказалась полегче, чем он вначале думал.
Срастив кишки, лекарь перешел к разрезу в брюшине – это заняло немало времени, не менее двадцати минут. Волокна мышц оплетали поврежденные мускулы, срастались в единое целое, кожа стягивалась и закрывала красный витой слой плоти розовым покрывалом. Теперь осталось очистить кровь от попавших в нее микробов и закончить с брюшной полостью – как он ее ни чистил, там оставалось еще много заразы, которая могла привести к инфицированию и воспалению. Сантиметр за сантиметром он уничтожал, выжигал заразу из тела товарища, красное свечение в животе медленно гасло, сменяясь чистым светом здоровой ауры нормального человека.
Влад подумал долю секунды и решил: «А какого черта? Почему и нет? Раз влез к нему в организм, так надо уж поработать по полной. Масса у Панфилова приличная, благоприобретенного жирку хватает – все будет нормально».
Еще с полчаса он переделывал купца, изменяя его тело, постаревшее и грузное.
Когда изо рта мужчины посыпались зубы – старые, гнилые и желтые, выталкиваемые новыми растущими, – Владу пришлось наклонить его голову на сторону. Олег заволновался и стал спрашивать, что случилось. Влад не отвечал – ему было совсем не до того. Он укрепил мускулатуру, запустил процесс омоложения на полную, параллельно с очищением организма от вредных веществ, попавших туда при ранении.
Волосы Панфилова, до этого седые, потемнели, как и борода, и купец стал выглядеть на тридцать – тридцать пять лет. Сильнее омолаживать Влад не стал – могли не понять его подчиненные. Еще немного подумав, он снова сделал волосы и бороду седыми – пусть тело будет молодым, а это останется как есть, а то, не дай боже, его многочисленные служащие и за хозяина не признают.
Наконец дело было сделано. На кровати, под удивленными взглядами окружающих, лежал худощавый мужчина с седыми волосами, в слишком широкой для него одежде, перепачканной кровью.
Влад посмотрел на него, как художник на картину после завершения последнего мазка, и с удовлетворением отметил: хорошо получилось. Полтора часа времени – и из полутрупа вылущился вполне симпатичный человек с мужественными чертами лица и сильным молодым телом.
Лекарь провел рукой над головой лежащего, тот задышал сильнее и открыл глаза:
– Живой? Ты меня все-таки вытащил? А я куда-то летел… коридор такой, длинный… так хорошо было! Хм… мне и тут хорошо, так хорошо я давно себя не чувствовал! Только есть хочется страшно да слабость. А чего вы все так на меня смотрите?
– Да есть на что посмотреть, – усмехнулся Влад. – Как, Олег, хорошо я поработал? Узнаешь папашу?
– Если честно – с трудом! – Олег восхищенно развел руками. – Пап, ты в зеркало на себя глянь! Если бы не борода и волосы, я бы сказал, что ты не намного старше меня!