Нейсмит встал и принялся оглядывать окрестности, мучительно глубоко вдыхая прохладный воздух. Зеленовато-желтая равнина расстилалась до самого горизонта. Был ранний час, солнце висело низко на востоке, а густые травы под ногами обильно увлажнила роса. Солнце уже начинало нагревать землю, но в воздухе еще чувствовалась бодрящая свежесть. Нейсмит с наслаждением пил этот воздух, вдыхая запахи земли, запахи зелени, ароматы весенних цветов.
Потом сел и стал смотреть, как огромная скомканная простыня облака неспешно уплывает к западу. Призрачное яйцо по-прежнему висело над равниной — ярдах в ста от Нейсмита. Он даже сумел разглядеть лица Лалл и Чурана — похоже, между ними происходил серьезный разговор. А еще дальше из травы вдруг поднялась в небо стайка птиц — и тут же села. Еще дальше Нейсмит увидел крупного зверя, что неторопливо шествовал по травянистым холмикам. Четвероногое. Для оленя, пожалуй, слишком крупное. Наверное, лось. Людей не было и в помине. Нигде ни струйки дыма. И ни облачка пыли.
С такой высоты Нейсмиту более отчетливо видна была вся необъятная громада погребенного под землей корабля. Всюду — лишь тишина и покой. Мир словно ждал очередного Сотворения.
Нейсмит подумал о тридцати одном годе своей жизни, которых он не помнил; о четырех годах в Калифорнии, которые теперь казались бессмысленными и нелепыми. Затем подумал о том немыслимом расстоянии, которое они с Лалл и Чураном покрыли в призрачном яйце — шутка ли — девять С лишним тысячелетий… А Земля — вот она, никуда не делась. И по-прежнему одно время года сменяет другое. И море не переполняется. И реки, будь они неладны, возвращаются к морю. Чтобы опять течь.
Он подумал о том пути, который еще должен будет преодолеть. «Двадцать тысячелетий, мистер Нейсмит» — так сказал Чуран. И снова показалось — как казалось еще с самого начала, — что во всем таится некий чудовищный смысл. Этот смысл виделся теперь повсюду — в неспешном движении облаков над головой, в грозном молчании погребенного гиганта под ногами… И впервые в жизни он почувствовал себя не столько воином, ведущим бессмысленный бой, сколько путником, вовлеченным в поиски истины.
Он снова поднялся. «Кто я?» — подумал он. Незваные образы один за другим выплывали на поверхность сознания: он ясно видел коридоры Города и цветастые плывущие оравы Ленлу Дин — предельно отчетливые, но отдаленные, будто фигурки в кукольном шоу. Он знал, кто такие Шефты, и даже узнавал некоторые лица… но его самого там не было. Кто же он?
Нейсмит снова взглянул на призрачное яйцо — он увидел, как махнул ему рукой Чуран, — затем яйцо двинулось с места, на глазах увеличиваясь и возносясь по склону холма. Хотя двигалось, вероятно, не оно, а мир вокруг него. Казалось, само яйцо зафиксировано в каком-то другом измерении, другой реальности — а весь мир проплывает под ним.
Нейсмит прервал эти размышления, когда призрачное яйцо остановилось наконец совсем рядом. Образовалось отверстие.
— Входите! — приказала Лалл.
…Затем Нейсмит оказался внутри — в удушливой тесноте призрачного яйца — а пейзаж стал удаляться. Яйцо поднималось, все резвее и резвее двигаясь на северо-восток — и тут Нейсмит вдруг заметил, что время снаружи остановилось. Никакого движения ветра в высоких травах, а облака над головой твердые и неподвижные — будто нарисованные на небе.
— Куда теперь? — спросил он.
Чужаки подняли взгляды, но не ответили. Даже ребенок, Йегга, молча глазел на Нейсмита.
Земля уже превратилась в туманный зеленый шар, тяжеловесно вращающийся под ногами.
Когда головокружительное вращение Земли замедлилось, Нейсмит заметил впереди серебристый проблеск и сообразил, что они, наверное, приближаются к одному из Великих Озер — скорее всего, к озеру Мичиган. Теперь яйцо опустилось ближе к земле и пошло по самой кромке озера — все медленнее, пока не остановилось совсем.
Чуран стал разбираться с кнопками. День снаружи сменился ночью — затем снова день — а потом просто трепещущая серая пелена чередования темноты и света. Опять Нейсмит увидел, как солнце проносится по небу точно комета, а земля под ногами то вздымается, то оседает, в то время как дымка листвы появляется и пропадает…
Внезапно перед его взором возникли автострады, изрезавшие землю вдоль и поперек. У озера вдруг появился туманный город, который рос и менялся так стремительно, что Нейсмит не мог уловить очертаний. В небеса протянулись небоскребы, что сверкали, как мгновенно вырастающие кристаллы.
Рост замедлился — все замерло. И в следующий миг город исчез — не осталось ничего, кроме голой земли и скудной россыпи крошечных домиков с коническими крышами.
— Что тут стряслось? — тревожно вопросил Нейсмит.
— Все спустились под землю, — без выражения ответила Лалл. — Город пока еще там. — Дуновение мрака пронеслось по небу, а в нем проскакивали мгновенные вспышки ослепительного света. — Была война, — добавила женщина.
Снова: день — ночь — день. И вот, наконец, призрачное яйцо повисло под предвечерним небом. Но тут же заскользило вниз к ближайшему строению с конической крышей. Теперь Нейсмит разглядел, что это вентилятор.
Призрачное яйцо снижалось, а земля вздымалась вокруг, будто наплыв мрака — и Нейсмит невольно затаил дыхание, когда она возвысилась у них над головами. Миновало мгновение удушливой черноты, когда проходили сквозь землю, а затем яйцо стало опускаться в сине-зеленую пещеру… громадное помещение, уйма гигантских машин под каменным потолком, все освещено режущим глаз свечением ртутных ламп. Помещение было гигантским… и пустым.
Когда призрачное яйцо коснулось пола, Нейсмит огляделся.
— А где все люди?
— Мертвы, — ответила Лалл. — Я же говорю — была война. И все мертвы. — Она нервно провела языком по пересохшим губам. — Теперь выслушайте инструкции. Во-первых, уясните вот что. Теперь, когда мы вас сюда спустили, вам придется действовать самостоятельно. После вы скажете, что когда вас отбросило назад во времени, приземлились вы именно здесь. Здесь вы найдете незавершенную машину времени — первый грубый прототип. Вы ее доделаете — в соответствии с чертежами, которые окажутся рядом с заготовкой. Затем отправитесь в Город. Ну, а когда окажетесь за Пределом, все будет в ваших руках.
Призрачное яйцо плыло тем временем по коридору меж гигантских машин.
— Здесь, — наконец сказала Лалл.
Нейсмит увидел свободное пространство: несколько низких верстаков и прислоненную к стене штуковину, которая очень смахивала на каркас реактивных саней.
— И это машина времени? — с сомнением поинтересовался он.
— Пока еще нет. Но эту штуку можно будет к ней приспособить. Тут одни изобретатели пытались создать устройство для исследования земных недр. Так они пытались избежать конца, от которого, ясное дело, все равно никуда не ушли. Хотя метод нейтрализации материи все-таки успели разработать. Если сесть на этот ржавый велосипед даже в таком его виде, то вполне можно провалиться сквозь Землю и еще дальше. Сюда не вмонтирован ходовой блок.
Нейсмит огляделся. На верстаках, среди развернутых чертежей, инструменты лежали так, будто их совсем недавно положили туда работяги и отлучились перекурить… Он почувствовал смутную тревогу.
— А что случилось с рабочими? — спросил он.
— Погибли при первой же атаке, — бесстрастно сообщила Лалл. — Помните черное облако перед самым приземлением? Это были бомбы.
— Как же так?.. — начал Нейсмит. Но Лалл уже притянула к себе ребенка, а Чуран тыкал пальцами в кнопки. Нейсмит почувствовал, как его приподнимает, когда призрачное яйцо снова выдуло волдырь. Затем Нейсмита довольно бесцеремонно и болезненно бросило на каменный пол. Призрачное яйцо зависло в нескольких футах.
— Мико забыла сообщить одну незначительную подробность, — с подлой улыбочкой проговорил Чуран. — Через тридцать секунд произойдет вторая атака. И она сотрет Город в порошок. Весь город. На глубину пятидесяти метров.
Нейсмиту показалось, будто ему плеснули в лицо стакан холодной воды. «Значит, рабочие спустились в укрытие. Вот почему здесь ни души».
— Но почему? — спросил он, делая шаг вперед. Все мысли поглотило теперь призрачное яйцо: любым способом надо туда попасть…
— Напрасно вы рассказали про пистолет, мистер Нейсмит, — процедила Лалл, наблюдая за ним с прищуром.
И тут до Нейсмита дошло. Чужаки не устраивали видения пистолета. И сны — не их рук дело. Значит, были еще и другие, а они…
— Десять секунд, — любезно сообщил Чуран, отрывая взгляд от кнопок.
— Но ведь детектор лжи…
— Они знают про вас, — резонно заметила Лалл. — А значит, для нас вы бесполезны. — Ее лягушачья морда словно окаменела. — Все пошло прахом.
— Пять секунд, — добавил Чуран. — Четыре. Три…
И тут Нейсмит обернулся каким-то вихрем. Один прыжок — и он уже вскочил на каркас проклятых саней. Руки и ноги на поперечинах. Кончики пальцев уже на рычаге. Резкий рывок.
Весь мир посерел и потерял реальный облик. Но когда все стало рушиться, сани — а, вернее, аппарат, нейтрализующий материю — уже погружался в пол — падал, будто каменный пол и земля были только темным и густым облаком.
И уже во второй раз последнее, что увидел Нейсмит, прежде чем тьма сомкнулась над головой, были подлые улыбки чужаков.
Глава 11
А первым чувством, охватившим Нейсмита, была дикая всепоглощающая ярость. Собравшись с силами, он толкнулся от нижней поперечины, кинулся вверх — и снова отскочил, как мячик, от упругой искривленной стены. Опять больно треснулся о металлическую раму поганых саней, которая, видно из вредности, принялась медленно и головокружительно вращаться вокруг профессора. Падение и все связанные с ним приятные ощущения продолжались.
Один шанс на спасение был для Нейсмита уже безвозвратно потерян — а ничего другого какое-то время в голову просто не лезло. Только бы удалось выпрыгнуть из поля аппарата в первые же секунды падения… но этого нельзя было сделать, не отключив аппарат, что Нейсмит только что и выяснил.
Хотя этот шанс на спасение все равно дохлее дохлого. Все, труба, обречен — обречен с того самого мига, как врубил этот адский велосипед! Теперь падение — бесконечное падение — и к чьей бабушке на именины?
Чужаки сообщали правду и нагло грузили ложь; он принял ложь за правду — в точности, как и требовалось вонючим лягушкам!
Ярость и отчаяние не на шутку душили Нейсмита, пока он, как пиявка, лип к металлическому каркасу и падал, падал — во мрак и безмолвие. Как же он хотел жить!
Хлипкая надежда появилась, когда пальцы нащупали ручки управления на поперечине. Если чужаки и тут надули… Нейсмит осторожно трогал одну ручку за другой, опасливо избегая рычага, которым врубил эту машинку для стрижки газонов на берегах Стикса. Никакого результата. Правда, помассировав третью ручку, он ощутил прохладное дуновение воздуха.
О таких мелочах, как дыхание, Нейсмит поначалу как-то даже и не подумал. Ладно, теперь он хоть не задохнется по пути неизвестно куда. Мелочь, а приятно…Но ни остановить падение в колодец, откуда вряд ли будут видны звезды, ни хоть на волос медузы Горгоны изменить направление этого падения он уже не мог.
Мысль о разверзшейся под ним пропасти потрясла Нейсмита. И все-таки — что же с ним теперь происходит? Ответ пришел мгновенно. Нейсмит на практике решал теперь одну из старых задачек по физике — ту самую, с которой знаком каждый первокурсник и даже каждая первокурсница — задачку о падении тела в воображаемый туннель, просверленный в Земле одним из ублюдков, чьи мерзкие портреты висят в любой физической аудитории.
Тело Нейсмита стало, по сути, как это ни грустно признать, гармоническим осциллятором. Тогда, если допустить гомогенность Земли и отсутствие вращения системы координат, бедняга должен описать длинный-длинный узкий эллипс вокруг центра Земли. Нейсмит еще сильнее вцепился в поперечину. Ну да, конечно — а если трение не особенно его замедляло, то в итоге он долетит до диаметрально противоположной точки, находящейся в точности на том же уровне, с какого злосчастный гармонический осциллятор начал свой скорбный путь!
Так-так, минуточку! Если он навернулся с пола в подземном зале футах эдак в сотне от поверхности… Где же он, черт возьми, должен выскочить?
В тот самый миг Нейсмиту показалось, что решение этой задачи имеет жизненную важность. Итак, вошел он в тело своей возлюбленной планеты совсем неподалеку от озера Мичиган, а значит, не слишком далеко от смердящего города Чикаго. Тогда, пролетев всю планету насквозь, Нейсмит должен выскочить где-нибудь в Индийском океане… а Чикаго меж тем лежало в нескольких сотнях футов над уровнем моря!
Минутку-минутку… он еще не учел вращения Земли, а это выведет капсулу несколько к западу от той самой желанной диаметрально противоположной точки. Насколько именно к западу, зависит от общего времени прогулки по черной дыре. Так, пусть радиус Земли, чтобы она тоже куда-нибудь провалилась, будет равен… футов. Ускорение свободного падения…
Итак, да здравствуют биномы, полиномы и метрономы! Если все верно, то через сорок две минуты Нейсмит со счастливой улыбкой на физиономии вылетит с той стороны планеты! А тем временем вращение коварной Земли сместит точку триумфального вылета на десять — одиннадцать градусов к западу… Но это все еще будет в океане. Вот если бы градусов на сорок…
Нейсмит перевел дыхание. По крайней мере, он выйдет на поверхность, а не останется вечно крутиться в недрах Земли. Впрочем, вечно крутиться он все равно не будет — кончится инерция. Если вычисления верны…
Стоп. А сколько он уже падает?
Десять минут десятого. Падал он уже, добрых минут тридцать семь — но на самом деле, скорее всего, не более пяти. Началось его путешествие, если, конечно, верить часам, около девяти часов. А показывали они местное калифорнийское время в году 1980-м от Р.Х. Забавно думать, что дурацкий механизм по-прежнему тупо отсчитывал минуты, погруженные теперь в тысячелетиях прошлого… Впрочем, никакой разницы — пусть хоть что-нибудь показывают.
Ну и славно: ровно в 9.47 Нейсмит должен орлом взлететь над поверхностью. Желательно бы, конечно, со звёздно-полосатым флагом в твердых руках, а не верхом на ржавом самокате. Да-а… но если пренебречь фактором трения, которое в данный момент отсутствовало, то он поднимется на высоту двух-трех сотен футов над океаном… М-да, высоковато… Нейсмита прошиб пот от одной мысли о том, что придется снова провалиться сквозь Землю — только уже с другой стороны планеты — а потом вновь назад.
И все-таки — что-то он упустил из виду…
Трение… А что, если им нельзя пренебречь? Это ведь не половое сношение, а сложнейший физический процесс. И, кстати, о сношении — как насчет жара земных недр?
Нейсмиту предстояло пролететь неподалеку от земного ядра, где температура, как утверждают там побывавшие, около четырех тысяч градусов…
Пока одна часть разума тщетно пыталась такие дела осмыслить, другая — холодно и методично продолжала вычисления.
Температура земной коры возрастает с глубиной погружения — дураку понятно. Правда, не каждый дурак знает, что возрастает она не иначе, как на тридцать градусов Цельсия с каждым километром. По всем внешним признакам получалось, что капсула еще только проходила земную кору, падая сквозь мантию.
Нейсмит снова двинул кулаком по оболочке. Опять-таки — ни горячо, ни холодно. И тьма — как в черепе у члена правительства.
Осциллятора принялся глодать очень длинный червь сомнения. Может, он вообще никуда не падает? Вдруг он просто болтается тут, как хвост в проруби, лишенный даже такой простой радости, как гравитация… будто какой бестелесный дух, обреченный вечно, без женской ласки и тепла родного очага слоняться как баран по этому черному болоту?
Нейсмит яростно стиснул поперечину. Вселенная подчиняется определенным законам! Закону всемирного тяготения! Закону сохранения энергии! Закону инерции, мать ее за ногу! Ньютон! Лейбниц! Гегель! Фрейд! Бббердяев! Гроб на колесиках!!! Где же вы?! Впрочем, спокойно. Рассудок Нейсмита недвусмысленно подсказывал ему: ты падаешь, падаешь. Падаешь ты, понял? В таком случае именно это и следовало считать правдой. Нейсмит опять решил нащупать стрелки часов. Возникло подозрение, что они вообще больше двигаться не желают. Тогда он поднес часы к самому уху и прислушался к жужжанию механизма. Затем раздраженно выругался. Часы шли — что с ними сделается? Это его восприятие времени напрочь нарушилось.