Стюард помог путешественникам выйти из вагона и повел их к «Карбоновому гусю», на котором им предстояло лететь. Позади них двое служащих ККТ наблюдали за перемещением багажа: роботы-грузчики поднимали ящики и перекладывали их на тележки, подвозившие грузы к самолету.
Когда открыли шлюз, в комбинезоне Меллани увеличилась воздушная прослойка, и поверхность костюма стала более упругой. Затем система клапанов уравновесила давление. Атмосфера Промежуточной не была смертельно токсичной: по большей части она состояла из азотно-кислородной смеси — как и на пригодных к жизни планетах, — но при этом содержала высокий процент углекислого газа и аргона, что создавало потребность в респираторах. Дневная температура на экваторе колебалась от минус десяти до минус пятнадцати градусов по Цельсию — тоже не летально, но костюмы с подогревом в этих условиях были необходимы.
Меллани отошла на несколько шагов от ступеней и запрокинула голову. В небе сверкнула очередная вспышка — она исходила из крошечного светящегося объекта, расположенного неподалеку от вздувшегося шара звезды класса М.
— Это и есть спутник солнца? — спросила Меллани у Дадли.
Он непрерывно таращился на небо и казался вполне довольным.
— Да. Это звезда-компаньон. Я надеялся, что ты сможешь увидеть прилив плазмы, но он недостаточно сильный для визуального наблюдения.
— Ты имеешь в виду солнечную атмосферу?
— Нет, не саму корону, хотя и она подвержена приливным возмущениям. Орбита нейтронной звезды проходит довольно близко к солнцу, из-за чего притягивается большая часть солнечного ветра. Плазма выплескивается гигантскими струями, а затем по спирали устремляется в сторону звезды. Все вспышки, которые мы видим, — результат ударных волн.
Его рассказ прервала очередная вспышка, заставившая Меллани зажмуриться и отвернуться, — настолько ярким был свет. Перед глазами девушки расплылись багровые пятна.
— Эти вспышки радиоактивны?
— Они испускают радиацию, но не радиоактивны, Меллани. Это разные вещи.
— Хорошо, — с ноткой раздражения сказала она. — Они опасны?
— Да, каждая вспышка сопровождается довольно сильным выбросом рентгеновских и гамма-лучей, но атмосфера Промежуточной нас почти полностью защищает. Хотя не думаю, что здесь стоило бы задерживаться на целую неделю.
— Постараюсь это учесть.
Меллани зашагала к ожидающему их воздушному судну, недовольная тем, что позволила Дадли превратиться в лектора.
«Карбоновый гусь» стоял на тройных шасси с выпущенной из переднего люка алюминиевой лесенкой. В центре судна зиял открытый грузовой люк, куда роботы-грузчики уже затаскивали ящики. Меллани подошла ближе и увидела море, плескавшееся позади самолета у естественного спуска, образованного скалами. Оказалось, что вода была не такой уж и спокойной: водную гладь морщили слабые воздушные потоки, заменявшие здесь ветер. Вдоль всей береговой линии лениво шуршала полоса ледяной крошки, никогда не превращавшейся в прочный наст. Ледники, за пять миллионов лет покрывшие Северный и Южный полюса планеты, выкачали из океанов колоссальную массу пресной воды. Из-за этого соленость водоемов увеличивалась с каждым столетием, а температура замерзания постоянно опускалась — как результат, нарастание планетарной коры прекратилось почти тысячу лет назад. При таком положении своей звезды планета Промежуточная достигла состояния баланса, который мог сохраняться на протяжении всей геологической эпохи.
В просторном герметичном шлюзе самолета свободно поместились все пять пассажиров. После рециркуляции воздуха Меллани сняла свой шлем и прошла в передний отсек первой палубы. Перед ней, словно в небольшом театральном зале, протянулись длинные ряды кресел, залитые ярким светом. Экипаж из восьми человек и втрое больше роботов стояли наготове, встречая гостей. Ничего подобного Меллани прежде видеть не приходилось.
Стюарды помогли путешественникам избавиться от защитных костюмов и предложили им занять любые понравившиеся места. Меллани выбрала себе кресло у окна в первом ряду, и одна из стюардесс тотчас принесла ей бокал отличного шампанского.
— Вот как надо путешествовать, — сказала Меллани, когда спинка кресла откинулась назад и из-под него выдвинулась подставка.
Дадли нерешительно огляделся по сторонам и только после этого решился осторожно опуститься в глубокое кресло, обтянутое толстой кожей.
Отправлению воздушного судна предшествовали самые обычные звуки: стук расставляемых ящиков, лязг закрывающихся дверей грузового отсека и вой разогреваемых турбин. Затем концы крыльев опустились вертикально вниз и выпустили продолговатые поплавки для взлета с воды. По скальному склону самолет плавно скатился в море. Послышался стук убираемых шасси, и судно начало покачиваться на воде. На небольшой скорости они вышли из узкого залива. Пилот с помощью электронного помощника объявил по общей связи, что полет продлится десять часов, и пожелал всем приятного путешествия. Только тогда ядерные турбины заработали на полную мощность.
Разбег оказался на удивление коротким. Меллани с восхищенной улыбкой любовалась огромными фонтанами брызг, веерами расходившимися из-под поплавков, а через несколько секунд «Карбоновый гусь» уже устремился в розовое небо, сопровождаемый беззвучными вспышками ионных потоков, бьющих в нейтронную звезду в сорока миллионах километров над планетой.
Монотонность полета была нарушена только однажды: спустя три часа после взлета пилот заметил далеко внизу небольшую стаю вурвалов и снизился, чтобы скучающие пассажиры смогли на них посмотреть. На фоне темного моря вурвалы казались всего лишь ярко-красными точками — несмотря на то что размерами почти вдвое превосходили синих китов. В отличие от земных собратьев, это были чрезвычайно агрессивные существа, истреблявшие в последнем арктическом океане неизменно уменьшавшиеся запасы рыбы. В борьбе за добычу они даже сражались с другими такими же стаями, плававшими вдоль экватора между постепенно сближающимися ледниками.
Меллани и Дадли дважды покидали салон, чтобы подтвердить свои отношения на огромной высоте. Для этого им даже не пришлось воспользоваться тесными туалетными кабинками: пустые и темные средний и задний салоны всех трех палуб предоставляли достаточно пространства для наслаждений среди длинных рядов свободных кресел.
Станция «Порт-Эвергрин» располагалась на острове, представлявшем собой сорок тысяч квадратных километров голых скал. На Промежуточной не обнаружили ни одного растения и никаких следов почвы — даже песок почти отсутствовал, поскольку за неимением спутников на этой планете не было приливов и отливов. Ученые-планетологи доказывали, что эволюция здесь остановилась на водной стадии, но в Содружестве это мало кого интересовало. Для большинства людей Промежуточная оставалась абсолютно пустым местом.
Словно тому в подтверждение, «Порт-Эвергрин» производил еще более унылое впечатление, чем «Шеклтон». Самолет прибыл на станцию уже в сумерках, и багрового сияния неба едва хватало, чтобы осветить пустынные скалы. Порт-Эвергрин приютился в километровом углублении с подветренной стороны обращенного к морю скалистого обрыва и состоял из единственного ангара, шести серебристых герметичных домиков и длинного двухэтажного строения, напоминающего дешевый отель. Генератор червоточин располагался в похожем на броненосца сооружении из грубых карбоновых панелей. С одной стороны у здания был конический выступ, под которым и находилась арка перехода. Перед ней, к удивлению Меллани, не было никаких железнодорожных путей.
«Карбоновый гусь» довольно мягко приводнился вдоль берега, хоть толчок в момент касания воды и оказался намного резче, чем при посадке любого другого самолета. Перед ангаром стояло еще четыре огромных воздушных корабля, и, как только произошла посадка, один из них взмыл в небо, направляясь обратно в Шеклтон.
Выходящих пассажиров у трапа встретили два человека в форме служащих ККТ. Старший из них представился как Ээмели Аро, офицер-техник, ответственный за работу генератора червоточины.
— Вам повезло с расписанием, — сообщил он новоприбывшим путешественникам. — Червоточина откроется через восемнадцать минут, и вам не придется долго ждать. — Он показал рукой в сторону перехода. — Всем нужно подойти вон туда. Как только переход заработает, я подам сигнал. Просто пройдите через него.
Меллани ожидала более сложной процедуры, но они с Дадли обменялись взглядами через шлемы и побрели по каменной дорожке. Красное солнце быстро опускалось к горизонту, его нейтронный спутник все так же сверкал ослепительными вспышками, создавая стробоскопический эффект, — словно маяк, подававший сигнал тонущему кораблю.
После захода солнца Порт-Эвергрин осветился яркими желтоватыми огнями полифото. Мгновенно появившиеся на небе звезды вызвали у Меллани ощущение собственной незначительности и беззащитности. Она впервые в жизни осознала значение выражения «сомкнулась тьма».
Пятеро пассажиров сгрудились перед аркой перехода. Только после того, как солнце село, стало заметно, что ее заполняло слабое ультрамариновое сияние. Холодно не было, но Меллани обняла себя за плечи и начала переминаться с ноги на ногу: она мысленно торопила открытие перехода, но ускорить движение звездного ротора ей было не под силу.
Необычная двойная звезда Промежуточной послужила решающим фактором при выборе места для размещения червоточины. Несмотря на то что диаметр у него был меньше, чем у обычных коммерческих червоточин ККТ, переход на Дальнюю все же требовал огромных затрат энергии. В основу создания звездного ротора легла разработка, появившаяся в начале «космической эры» двадцатого века, — винты встречного вращения, которые работали от солнечного ветра и питали простой электрогенератор.
Как и в прототипе, шестнадцать прямоугольных лопастей звездного ротора радиально расходились от ступицы и представляли собой плоские решетчатые двадцатипятикилометровые пластины, выполненные из самых прочных сталекремниевых волокон, какие только могли изготовить в Содружестве. Двадцать три километра их длины покрывал тончайший слой посеребренной фольги, образовывавший площадь для воздействия солнечного ветра, равную тысяче восьмистам квадратным километрам. Подобное устройство создавало значительный крутящий момент даже в простой солнечной системе. В системе же Промежуточной звездный ротор был расположен в точке Лагранжа3 между красной звездой и ее нейтронным спутником — как раз посреди потока плазмы, где плотность ионов на порядок выше, чем в обычном солнечном ветре. Когда звездный ротор находился в пиковой плотности потока, вырабатываемой им мощности хватало для работы генератора червоточин, но он не мог постоянно оставаться в точке Лагранжа и непрерывно производить электричество: тогда он стал бы практически вечным двигателем. Волны плазмы, ударяя в лопасти, создавали непрекращающееся давление, в результате чего установка смещалась от точки Лагранжа в сторону нейтронной звезды. Поэтому в течение пяти часов два комплекта лопастей вращались в противоположных направлениях, генерируя электричество для червоточины «Порт-Эвергрин», поступавшее на станцию через бесконечно узкую червоточину. Кроме того, звездный ротор накапливал часть энергии, и по истечении пяти часов, когда установка смещалась, включались бортовые двигатели и выталкивали ее из плазменного потока в область меньшего давления, после чего совершался обратный пятнадцатичасовой перелет через открытый космос до точки Лагранжа, и весь цикл повторялся по новой.
В сорока миллионах километров над Промежуточной звездный ротор скользнул в точку Лагранжа, и вихрь ионов ударил в серебристые лопасти. Скорость их вращения начала возрастать.
Призрачное сияние арочного перехода резко сменилось яркой монохромной пеленой. По другую сторону от туманной завесы задвигались какие-то тени.
— Все в порядке, можно переходить! — крикнул Ээмели Аро.
Два физика сразу же шагнули вперед и растворились в тумане.
— Все нормально, — заверил Меллани Гриффит Эпплгейт. — Я проделывал это сотни раз.
Он тоже быстро вошел в арку.
— Связь стабильна, — сказал ей РИ. — Я поддерживаю контакт с Армстронг-сити. Переход безопасен.
Меллани протянула руку и почувствовала, как за нее ухватился Дадли.
— Думаю, нам надо поторопиться, — сказала она, и они одновременно ступили в поток яркого теплого света.
Меллани не терпелось посмотреть на новый мир, его столицу и обитателей, но, вместо того чтобы глядеть по сторонам, ей пришлось следить за своим телом, стремившимся оторваться от земли. Каждый ее обычный шаг превращался в прыжок. Выйдя из перехода, она сразу понеслась вперед. Меллани поспешно освободилась от Дадли и, стараясь сохранить равновесие, раскинула руки, из-за чего ее наплечная сумочка подлетела, словно подхваченный ветром воздушный шарик. Девушка сумела остановиться и замерла, не зная, чем обернется то или иное движение. Сумочка опустилась к ее бедру.
— Черт, я забыла о силе тяжести.
Меллани набрала полную грудь воздуха и обернулась к Дадли: он стоял за ее спиной и выглядел ничуть не обеспокоенным.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Да.
— Вспомни, что я тебе говорил о местной инерционной особенности. Это планета с низкой гравитацией. Прежде чем сделать какое-либо движение, хорошенько подумай.
— Да-да.
Ее изящная виртуальная рука коснулась иконки шлема, и защелка на вороте разомкнулась. Меллани сняла с головы прозрачную сферу и тряхнула волосами, отчего они плавно разлетелись по плечам.
В тот же миг ее захлестнул шум города: лязг двигателей, гудки машин, разговоры и выкрики людей. Зловоние здесь оказалось сильнее, чем в любом другом населенном пункте Содружества, где ей довелось побывать: едкие выхлопные газы, привкус морской воды, вонь от животных, запахи острой пищи, гнили и пыли — все это смешалось в такой коктейль, что перехватывало дыхание.
Меллани быстро справилась с первым впечатлением и огляделась по сторонам: они стояли на своего рода открытой арене, насчитывавшей приблизительно полкилометра в диаметре. Прямо перед девушкой возвышалась металлическая ограда, обрамлявшая спокойный полукруглый участок перед переходом, служивший залом прибытия для приезжающих путешественников. За оградой в центре площади располагались три широких бассейна с каменными бортиками и статуями, из которых высокими фонтанами извергалась вода. Вокруг бассейнов сновали автомобили с бензиновыми двигателями, велосипеды, рикши и запряженные животными коляски, но, казалось, никто не обращал внимания на дорожные знаки. С двух сторон полукругом изгибались высокие стены из желтого камня, увенчанные десятками выцветших зонтов на деревянных и стеклопластиковых шестах, расставленных вопреки всем представлениям о симметрии. Похоже, там наверху располагалась пешеходная дорожка — Меллани заметила множество людей, прогуливавшихся вдоль низкого парапета. Внизу же в стенах имелись арки различных размеров. В небольших, защищенных от полуденного солнца полукруглых нишах стояли прилавки, на которых для продажи были разложены самые разнообразные товары: от последних технических новинок до легких закусок, а также одежда, растения, игрушки, древние и не раз отремонтированные роботы, ручные инструменты, корм для животных, предметы искусства, полуорганические ткани, книги и лекарства. За несколькими арочными проходами скрывались бары, предлагавшие напитки, начиная с излечивающего похмелье кофе и заканчивая крепчайшим местным ромом. Также в ассортименте имелись разнообразные соки, множество сортов пива и даже местные вина. Самые большие арки вели в темные помещения-пещеры, служившие складами. В них то и дело заезжали небольшие грузовики и конные повозки и снова выкатывались на площадь.
По грубо обтесанным каменным плитам двигался бесконечный поток людей, теснивший транспорт. Их одежда поражала своим разнообразием. В ходу были любые наряды: от набедренных повязок, футболок и шорт — до килтов, сари, строгих деловых костюмов, церковных одеяний и рабочих комбинезонов. Мел-лани заметила даже несколько мужчин в тропической полицейской форме цвета хаки с белыми фуражками на головах, пытавшихся уладить дорожные споры.