— И пересчитай уже, наконец, эту чертову воду как следует, — выдал напоследок Каплински и, прижав ладонь ко лбу в попытке понять повышенная ли у него температура, неуверенной походкой побрел к минимаркету.
Пройдя между рядами с закусками, Яков снова испытал то, давно забытое ощущение из далекой, бурной молодости. Ощущение, которое часто настигало его, когда он шел спать после очередной бурной пьянки. Зажав рукой рот, он резко свернул с намеченного пути и вместо подсобки на полном ходу ввалился в уборную. Его рвало. В тот момент он думал, что это обычное отравление, и для таких мыслей были все основания. Озноб, слабость, тошнота. Что еще, как не отравление? Да, скорее всего так и есть. Наверняка что-то было не так с завтраком, который он съел в «Обеде». Он даже собирался предупредить старика Луи, чтобы тот проверил бекон на свежесть, но обстоятельства не позволили, ведь недуг его был гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.
После того, как взбунтовавшийся желудок немного успокоился, Яков, скомкав немного туалетной бумаги, как смог, прибрал беспорядок, который сам же и развел, и, обессиленный потащился в подсобку. Там он свернул свою ветровку в подобие небольшой подушки и, подложив ее под голову, улегся на расставленные в углу паки с газировкой. Пластиковые крышечки неприятно давили в ребра и позвоночник, но, даже не смотря на такое неудобство, он очень быстро уснул.
На памяти Томми это был один из самых скучных дней. Привыкший к сумбурной и насыщенной событиями жизни он до сих пор не мог принять тот факт, что эта самая насыщенная жизнь шла дальше, но уже без него. Красавицы девчонки из группы поддержки, друзья по команде, студенческое братство, все это осталось в прошлом. В настоящем же его ждал раскладной стул и три набитых под завязку холодильника с водой, которую нужно было пересчитать. А потом, когда он закончит ненавистную инвентаризацию, ему нужно будет бессмысленно сидеть за кассой и ждать неизвестно чего, ведь посетителей он точно не дождется. И вообще, мистеру Каплински следовало бы трижды подумать, перед тем как открывать заправку в этой богом забытой глуши. Но Томми никогда не выскажет старику эту претензию. Родительский подвал всяко лучше картонной коробки под мостом.
Пока всеми силами старающийся оправдать оказанное ему доверие Томас боролся со сном сидя за кассой и подперев рукой щеку, в темной подсобке, подхвативший доселе неизвестную человечеству болезнь, Яков постанывал и ворочался на твердых бутылках. Он и спал, и не спал одновременно. Его иммунитет все еще держался, пытаясь изолировать инфекцию, но быстро сдавал свои позиции, и состояние стремительно ухудшалось. Неизвестно, сколько бы еще продлилась эта борьба, если бы не вмешавшийся в нее ребенок, который пустил в подсобку свет.
Из полудремы Томми вывел гул мотора, едва слышный, но явно приближающийся.
— Первый посетитель за сегодня, а сейчас всего три часа. Ну и суматошный выдался денек, — парень улыбнулся собственной шутке и нехотя поковылял на улицу.
С подъездной дороги на небольшую парковку возле бензоколонок выруливал желтый школьный автобус с целой ватагой галдящей детворы внутри. Как только он остановился, его дверь тут же распахнулась, выплевывая наружу взъерошенную женщину лет тридцати пяти. Ее прическа потеряла форму и вырвавшиеся из строгого узелка на макушке пряди, подхваченные осенним ветром, извивались словно живые.
— Добрый день, — обратилась она к вышедшему ей навстречу Томми.
— Добрый, — кивнул он в ответ, — Видок у вас не очень, что-то случилось?
Сперва она не поняла к чему этот вопрос, но потом смущенно улыбнулась и принялась поправлять испорченную прическу.
— Извините, дети иногда бывают очень… — она аккуратно подобрала слово, — активными. Мы на экскурсию в Индианаполис едем, и наш водитель слегка заблудился. Вы не против, если они, — она показала пальцем на галдящую малышню в автобусе, — сходят у вас в туалет.
— Ну, только если вы не разнесете здесь все, — Томми улыбнулся уголком рта, надеясь в ответ тоже увидеть улыбку, но женщина восприняла эту шутку всерьез.
— О, нет, обещаю, я за ними прослежу. Может нам что-то нужно купить или заправиться?
— Да нет, все хорошо. Пользуйтесь на здоровье.
Мысленно Томми хлопнул себя по лбу. Детская экскурсия — это же отличный способ легко впарить пачку другую чипсов и еще несколько упаковок леденцов, а если старик Каплински прознает, что он этот шанс упустил, то вони будет о-го-го. Но поезд ушел, и сдавать назад было крайне неудобно. Ну не было в бывшем футболисте коммерческой жилки, хоть ты тресни.
Женщина выдохнула с облегчением и засеменила к автобусу сообщать детям хорошую новость. Томми же вернулся за кассу, откуда было удобнее всего наблюдать за торговым залом, чтобы малышня не сперла ненароком шоколадку или еще какую мелочь, которая впоследствии могла лишить его работы и крыши над головой.
Спустя всего пару минут к минимаркету «Каплински» выстроилась колышущаяся вереница детей. Воспитательница или учительница, Томми так и не узнал от какой организации эта экскурсия, ловко манипулируя детской жадностью к сладостям полностью контролировала процесс, и любой нарушитель порядка по всей строгости экскурсионных законов карался лишением права на покупку вкусняшки. Дети запускались в помещение по одному и, следуя указанию доброго дяди продавца (от такой формулировки Томми чувствовал себя старым хрычом, и его хромота только дополняла картину), шли сперва в туалет, а после — возвращались в автобус доставать своими криками водителя, чьи глаза выражали вселенскую усталость и полное безразличие к происходящему.
И все бы кончилось хорошо, по крайней мере, на сегодня, если бы не один любопытный парнишка в колючем шерстяном свитере, всученном ему чересчур заботливой мамочкой. Неистово расчесывая себе шею и проклиная того, кто придумал вязать свитера из колючей проволоки, он, по пути в туалет остановился возле двери в подсобку. Его внимание привлек странный звук, толи стук, толи клацанье. Главное, что он был ритмичным и достаточно необычным, чтобы усыпить в мальчугане инстинкт самосохранения.
Поколебавшись немного, не настолько долго, чтобы передумать, мальчик повернул ручку, и дверь со зловещим скрипом отворилась. Услышав такой скрип любой здравомыслящий человек, хоть раз в своей жизни смотревший фильмы ужасов, сразу смекнул бы, что к чему и дал деру, пока еще была такая возможность, но только не этот чесоточный ребенок. Он продолжал стоять на пороге и с любопытством вглядывался в темноту подсобки, вслушиваясь в странное клацанье, в попытке понять, что может издавать такие звуки.
— Эй, пацан, — крикнул Томми, — ты че встал? Туалет прямо по коридору.
Мальчик посмотрел сначала на дядю продавца, затем снова на черный провал подсобки, наивно, совсем по-детски, пожал плечами, в духе «не очень-то и хотелось» и, небрежно шаркая кроссовками, побрел дальше.
Странные клацающие звуки издавали зубы Якова, когда он широко открывал рот, а потом с силой его закрывал, будто кусая воздух. К тому моменту от сознания мистера Каплински уже не осталось практически ничего. В первую очередь болезнь уничтожила хозяина тела, чтобы потом, спокойно и без лишней суматохи перестраивать свое новое жилище под собственные нужды.
Мальчуган справлял нужду долго. Настолько долго, что Томми уже начал волноваться. У него в голове, забитой страхом налажать и снова получить нагоняй от начальника, суматошно возникали мысли самой различной степени странности, но все они как одна были тревожными. А что, если пацан там в обморок упал? А что, если сбежал через небольшое окошко в туалете? Ну и тому подобное.
Тем временем мальчик в колючем свитере, вытирая руки о задние карманы штанов, все же вышел из туалета и снова остановился возле распахнутой двери в подсобку. Клацающего звука больше не было, но теперь, в темноте что-то тускло поблескивало. Любопытство мальчугана было сильно, но не настолько, чтобы заставить его переступить порог, а потому, он просто стоял там как вкопанный, наблюдая за тем как блестящее нечто медленно приближалось. И когда, наконец, в небольшом кругу света, пробивавшегося в подсобку с улицы, показалось изуродованное гримасой ненависти ко всему живому, лицо Каплински, мальчуган понял, что двумя блестящими точками были его влажные и полностью почерневшие глаза. От неожиданности он хотел было вскрикнуть, позвать на помощь взрослых, но успел только открыть рот, прежде чем произошло самое странное событие в его короткой жизни.
Каплински плюнул.
Слюна двумя небольшими капельками, стянутыми между собой ниточкой, мгновенно преодолела метр, разделявший ребенка и больного владельца заправки, и, попав в рот мальчику, была рефлекторно проглочена.
Каплински напоследок хищно улыбнулся и снова скрылся в темноте, а дверь подсобки со скрипом закрылась.
Томми, приподняв бровь, наблюдал за тем, как пацан в пушистом шерстяном свитере, явно купленном на вырост, с диким воплем пронесся мимо, по пути задев стенд с различными картами, буклетами и открытками. Стенд, пошатнувшись, рухнул и никому не нужная макулатура рассыпалась по полу.
— Что случилось? — только и успела спросить у, пулей вылетевшего из дверей мальчугана, воспитательница. Он не ответил, лишь продолжая вопить, забежал в автобус и уселся на свое место, обняв двумя руками рюкзак.
— Что случилось? — снова повторила она вопрос, только теперь он был адресован Томми, вышедшему следом.
— Я не знаю, — ответил он, — пацан просто зашел в туалет, а когда вышел обратно, вдруг заорал и убежал. С ним раньше ничего такого не случалось?
— Нет, — мотнула головой воспитательница, и посмотрела на мальчишку, испуганно выглядывавшего из окна автобуса.
— Странный он… — протянул Томми и помахал мальчику рукой, тот в ответ лишь прижал сильнее к груди рюкзак, — Ладно. Так что, это был последний?
— Да, последний. Теперь мне нужно купить гору сладостей, а не то они меня с потрохами съедят еще на полпути к Индианаполису.
— Это точно, — Томми из вежливости улыбнулся и открыл дверь, пропуская женщину вперед, — На счет беспорядка не волнуйтесь, я все уберу. Вы пока набирайте, что там вам нужно, а я сейчас…
Он оставил воспитательницу (или учителя) в торговом зале, а сам проковылял вдоль рядов и, зайдя в небольшой коридорчик в задней части помещения, постучал в подсобку.
— Мистер Каплински, вам уже лучше?
Его не покидало ощущение, что именно его сварливый босс виноват в истерике мальчика, но доказывать это не собирался. Больно уж надо. А вот выслужиться, изобразив сочувствие — совсем другое дело.
Томми уже было хотел зайти внутрь, но услышал за дверью какую-то возню и подумал, что, возможно, старик опять пересчитывает коробки с запасами, а в такие моменты на глаза ему лучше не попадаться.
Вернувшись в торговый зал, он обнаружил на прилавке внушительных размеров гору из раздутых упаковок с чипсами и кукурузными палочками, а на дне притаились пара шоколадок и пачка сигарет, добравшись до которой, Томми вопросительно взглянул на женщину.
— Это для меня, — смущенно ответила она, — нервы ни к черту, так что…
Томми пожал плечами и добавил сигареты в общий чек. Женщина молча расплатилась, и с обреченным видом взяв объемный пакет, побрела к автобусу, в котором, среди галдящих сверстников притаился испуганный мальчик в колючем свитере. Он все еще держался за свой рюкзак и неподвижно буравил взглядом закрытую дверь подсобки. С улицы ее не было видно, но он знал, что она там, а еще он знал, что таится за ней. Мальчик смотрел сквозь большое витринное окно и несколько полок с товарами, туда, где в темноте сидел его новый ночной кошмар, мужчина с клацающий зубами. Смотрел и, сам того не замечая чесался, но на этот раз причиной чесотки был вовсе не свитер.
Томми проводил взглядом, отъезжавший желтый кирпич автобуса, грустно вздохнул, когда тот исчез из виду, тем самым погружая заправку «Каплински» в такую привычную для нее полудрему, и, не спеша, стал собирать разбросанные по полу дорожные карты с открытками, при этом, мечтая хоть одним глазком увидеть запечатленные на них виды вживую. С такой работой, конечно, ему это не светило, но мечтать не запретишь.
* * *— Дарси! — гаркнул Луи, выглянув через раздаточное окошко, соединявшее кухню и закуток, огороженный барной стойкой, — Дарси, едрить тебя налево! Ты где запропастилась?
Солнце уже давно село, посетителей в «Обеде» не было, и это могло значить только одно — вечер покера. А для вечера покера необходимо было первым делом перевернуть табличку на входе надписью: «Закрыто» наружу, чтобы никто посторонний ненароком не забрел на огонек.
— Дарси! — снова проорал Луи, и посуда в шкафчике за его спиной отозвалась тихим звоном. Переворачивать табличку было святой обязанностью официантки, и если она думала, что в этот раз он справится сам, то хрена с два, — Дарси!
— Да что ж ты так орешь? — она, вразвалочку вышла из туалета, поправляя фартук. Ее массивные бедра подрагивали при каждом шаге, а необъятная грудь тяжело вздымалась.
— Где тебя черти носят? Пора закрываться, скоро Дэн с парнями завалится.
— А орать-то чего? Или ты думаешь, мои кишки от крика быстрее управятся?
— Вот только давай без подробностей, — Луи скривился, его бурное воображение живо обрисовало рыхлую от жира задницу Дарси, обволакивающую со всех сторон бедный унитаз.
Увидев реакцию Гарриды, официантка басовито хохотнула и, подойдя к выходу, перевернула картонную табличку. Дверной замок же запереть она не успела, в нее врезался Томми. Она плохо знала парня, он всего пару раз заходил на обед, но даже абсолютно незнакомый человек мог сейчас с легкостью определить по его бледному лицу, что тот перепуган до смерти.
Томми, оттолкнув Дарси, ввалился в закусочную и начал неистово размахивать руками.
— Там… там… — он пытался что-то сказать, но сбившееся дыхание и паника давали о себе знать.
— Эй, полегче, — Луи еще сильнее вылез в раздаточное окошко, — что случилось?
— Каплински, — еле выдавил из себя Томми, — он… он… с ним что-то не так.
— Ну-ну, тише, — Дарси схватила парня в охапку, буквально пронесла его до ближайшего диванчика, затем насильно усадила и посмотрела на него так, как обычно смотрит матерый детектив на допрашиваемого подозреваемого, — Теперь рассказывай, что там с Яковом?
— Не знаю, — немного отдышавшись, ответил Томми, — Утром ему стало дурно, и он оставил меня за главного, а сам пошел в подсобку, передохнуть. Весь день там просидел, не выходил никуда. Я думал, что он там инвентаризацию проводит, и не мешал. Но уже поздно, мне домой пора. Ну, я пошел с ним поговорить, сказать, что свое отработал, захожу, а он там… он… — кадык в горле паренька так и ходил ходуном, туда-сюда, будто он не хотел продолжать рассказ и пытался проглотить его концовку, пытавшуюся вырваться наружу.
— На вот, выпей, — Луи, окончательно заинтересовавшись происходящим, вышел из своей любимой кухни и заодно вынес стакан воды перепуганному заправщику.
Томми взял стакан в руки, но пить не стал.
— Смотрите, — он задрал рукав своей рабочей формы и показал отчетливый след от укуса на предплечье.
— Ого, — Дарси немного наклонилась, чтобы разглядеть рану поближе, — это он тебя так?
Томми кивнул.
— Он набросился на меня, и все время клацал зубами, как ненормальный. Я не успел среагировать вовремя, там было темно, и он прокусил мне куртку. Разве здоровые люди так себя ведут?
— Нет, сынок, — Гаррида задумчиво посмотрел на светящееся в темноте здание заправки, — не ведут. Дарси, где аптечка знаешь?
Дарси уверенно кивнула.
— Тогда позаботься о парне. А я пока схожу, посмотрю, что там с Яковом стряслось. Может все не так уж и плохо?
Луи вышел, громко хлопнув дверью, и картонная табличка «Закрыто» еще пару секунд по инерции продолжала покачиваться, словно мотылек, колотясь в стекло, а Томми, поджав губы, смотрел, как темнота поглощала Гарриду, постепенно превращая его в черный силуэт на фоне яркой синей надписи: «Каплински».
Дарси пришлось снова вернуться в уборную, но на этот раз не по нужде, а за небольшой белой коробкой с красным крестом на крышке. Содержимое аптечки было скудным, но это же не какой-то там госпиталь, а всего лишь закусочная, так что простительно. Главное, что в ней нашелся почти нетронутый пузырек перекиси водорода и маленький рулончик бинта — все что нужно.
— Может тебе лучше скорую вызвать? — спросила Дарси, занеся над раной открытую перекись.