Итак, колонисты… Я использую Ники — он похож на здешних многоножек, та же модель. Я повелел ему идти к колонистам: смотреть и слушать.
Итак, начнем с основы.
Всесовет получил два сообщения. Первое (от Штарка) — Гленн умер, заразившись болотной лихорадкой, и похоронен с положенными его рангу почестями.
Сообщение номер два (самодельный; передатчик, прицельная любительская волна) — Гленн подло убит.
И вот я здесь. Вопрос: чем объяснить дальнейшее молчание передатчика? Осторожностью? Борьбой в колонии? Но я располагаю ощущением Зла лишь в одном человеке.
Итак, Гленн и Штарк (и нумерованные друзья Гленна).
Эти мне виргусяне! Они в подземельях своей планеты или обожатели зверей, или машин, только их. И такие характеры!.. Итак, смерть Гленна… В этом злой умысел? Кто такой Гленн? Кто Штарк?
Я соединяюсь с Всесоветом, с его картотекой и считываю данные: «Томас Дж. Гленн: планета Виртус — хирургическая селекция, разработка методики направленного воспитания животного и растительного мира молодых планет. Возраст — пятьдесят лет. Рост высокий, полнота выше нормальной, глаза и волосы светлые. Глава колоний на планете Люцифер». (Член таких и таких-то ученых обществ. Список работ.) Вот карточка Штарка.
«Место рождения: планета Виргус. Возраст — семьдесят. Профессия: изобретатель, печатные работы: нет. Интересы: самоуправляемые системы. Выступления на темы колонизации планеты. Оппонент Гленна. Послан на Люцифер для технической помощи и организации параллельного опыта (маломасштабного) технического метода колонизации данной планеты». (Перечисление изобретений — огромнейший список.) Итак, все нормально. И вдруг Зло, вдруг преступление против жизни человека по имени Гленн, против биожизни Люцифера.
Что это? Взрыв души Штарка, вечно сжатой улицами-штреками Виргуса?.. Жесткими правилами жизни той планеты?..
И вдруг мне стало одиноко — Тим был далеко. Я позвал Голоса. Они пришли сразу, будто стояли и ждали за моей спиной. Сколько уверенности принесли они мне.
— Так, мальчик, так, — твердили они. — Действуй, но не спеши.
— Дело интересное, бери Знание, все Знание, все крохи его, — напоминал другой. («Возьму, возьму, братья».) Стихли, переводят дыхание. И снова:
— Я Аргус-3, я поспешил на Мюриэль и упустил интересный поворот дела. У тебя этот Мелоун. Ты забыл его? («Я помню, помню…»)
— Предлагаю внимательно рассмотреть все семь сторон этого вопроса. Не спеши, нужно вызревание дела в ближайшие часы.
— Точнее уясни себе Закон.
— Я, Аргус-11, пытался с молодым задором переделать людей — и сломал их волю. Береги, береги человека!
— Наблюдай, наблюдай, наблюдай…
— Я Аргус-7, столкнулся со случаем, когда преступник за простым нарушением скрывал преступление опасное, вызванное тоской по Земле. Понимаешь, он привез гены земных животных…
— Наблюдай, наблюдай, наблюдай…
И с ними я решил: Закон в конце концов требует одного — нормального поведения. Норма, конечно, меняется. Одно дело жить в городишках, другое — здесь, на диких планетах. Но меняется норма только в одну сторону — требует большего.
А теперь мне нужны дневники Гленна. Они (я вижу) хранятся у Дж. Гласса, здешнего эскулапа и биохимика.
Нужны мне и колонисты.
2Я перешел через мостик (текла подземная черная речка булькали какие-то белые и плоские). Щелчком сбил в воду железную финтифлюшку, зачем-то приклеенную к перилам. Прошел к колонистам.
Коридор их огромен. Он тает в голубом свете, он дышит теплым сухим воздухом. И двери, много цветных дверей.
У входа я наткнулся на Ники. Он брел мне навстречу. Он сгорбился, опустил усы антенн: вид его предельно унылый.
— Спасибо за поручение, — задребезжал он. — Поручил слежку честному роботу. Спасибо, уважил, благодарен, рад, счастлив.
— Что ты узнал?
— Ничего.
— Как они здесь?
— Никак, — огрызнулся Ники и скрутил антенны в презрительные спирали. С ним такое случается.
Начнем обход. Вот первая дверь — красная, в бегающих квадратиках (они строились в большой ромб).
Я постучал — дверь отступила передо мной и показала всю комнату. Вокруг стола сидели парни и играли в карты. Увидев меня, они почему-то скинули их на пол.
Падающие карты медленно разошлись, зависли одна над другой и улеглись во всех углах комнаты.
Легли — иная рубашкой, иная картинкой вверх. И лица игроков застыли, одни в усмешке, другие (подмигивающие) с одним прикрытым глазом.
Я вошел. Мы с Тимом жили скупо, а здесь же царила роскошь!.. Стены мерцают. Парящее электрическое одеяло (о таком мечтает чудило Тим).
Пузырчатые кресла. Статуэтки из тех, что оживают от нажатия кнопки и творят черт знает что. Ковры, толстые, белые, рыхлые, словно лесные мхи.
На столе — грибы в блюде. Те, фиолетовые, что на глазах съедают каждый мертвый обломок дерева (а в них — алкалоид типа мескилин. Вот оно как!).
Игроков — четверо. Комбинезоны с отливом металла. Вид типичных колонистов, свирепо хватающихся за работу: тяжелые подбородки, тяжелые взгляды, мясистые бицепсы.
Вообще такой отличной коллекции волевых подбородков, как здесь, я прежде не видел.
Я сел к столу и стал разглядывать их — одного за другим. Авраам Шарги. Кожа его хранит меланезийскую синеву, лоб тяжелый, губы тяжелые, подбородок, взгляд пронзительный; пригодится.
…Иван, фамилия — Синг. Изящен, бесполезен.
…Курт Зибель: подбородок, взгляд, плечи, бицепсы, трицепсы, неприязнь.
…Прохазка (фамилия необычайно плодовитая для Космоса, все время на нее натыкаюсь). Подбородок, взгляд, брови, словно усы Тимофея.
И вдруг мне стало жалко тех женщин, что будут любить этих четверых.
— Хэлло, ребята. Веселитесь? — спросил я.
— Хэлло, Звездный, — сказали они. — Убиваем время.
И, приветствуя мое звание (наконец-то догадались), привстали и шлепнулись обратно. И кресла заворочались, приспособляясь к новому положению их задов, массируя эти зады.
Меня стали угощать.
Была выставлена бутылка вина, из холодильника извлечена парочка жареных цыплят. Гм, гм, еда колонистов.
— Пейте, ешьте, — говорили мне. — Все здешнее, все искусственное, все превосходного качества.
Я снова поел — с великим удовольствием. Ел и обгладывал пластмассовые косточки — техника виргусян безупречна и в мелочах. Разные планеты в разное время пришли в коллектив. Виргус — последним. Они там до сих пор индивидуалисты и хотят своей техникой доказать остальным, что могут все на свете.
— Вы живете весело, — сказал я. — Но по плану должны осваивать плато. И ведь не царапнули землю, верно? Почему?
Общее стыдливое покраснение. Четверка оживилась, даже пыталась встать. Это было внушительное зрелище.
— Там ад. Красный ад, синий ад, зеленый ад (Прохазка).
— Хозяина не видели? Мы его поддерживаем (Шарги).
— А эти грибы? — спрашиваю я. — Зачем?
— Грибы ерунда, можно взять «прямун» и сгонять на болото (Прохазка).
— Ха-ха-ха!
— Там забеспокоились? (Шарги вздел глаза к потолку).
— Верно понимаешь.
Следующие три комнаты пусты. В четвертой сидел за столом лысый мужчина лет сорока, точнее сорока трех. Свитер. Подбородок. Плечи. Бицепсы. Обстановка без грибов, цветов и статуэток. На столе — разобранный мини-двигатель.
Это он радировал, я вижу.
Мужчина (Эдуард Гро, 44 года) помахал мне рукой: извините, мол, не здороваюсь, выпачкался машинным маслом.
Но опасения его самые унизительные. Например, такое ему кажется, что я его ударю. Неужели Штарк их еще и поколачивает?
— Вы Аргус? — выдавил наконец мужчина.
— Как будто. Там, — словно Шарги, я кидаю взгляд на потолок, — там приняли ваш сигнал. Вы оказали большую услугу правосудию. Спасибо!
— Вы… станете расследовать?
— Именно. Буду откровенен, мне здесь все не нравится… Кроме техники. И что Гленн исчез, не нравится, что колония зарылась в камень, тоже не нравится.
— А я вам нравлюсь?
— Вы типичный представитель разлагающейся колонии. Чем вы помогли Гленну?
— Верно, ничем.
— Уклоняетесь от всего, что пачкает: пьянок, ссор, драк.
— Заметьте еще себе, я не пляшу на болотах, не ем грибов.
Я осматриваю его комнату — инструмент, станок и прочее в том же духе.
— Мастерите? Любите это?..
— Хозяин заказывает, у него смелый ум. Жаль человека, жаль его времени.
— Какого времени?
— Что он тратит на управление этой дурацкой колонией.
— Вы недовольны?
— Живется нам хорошо. Встаем в восемь, в девять — ленч, в шестнадцать — баскетбол. Один хозяин работает круглыми сутками, да вот я еще ковыряюсь. Остальные переводят время, играют в работу.
— Почему нет плантации?
Механик Гро поднялся. Сидящим он кажется выше — коротконогий, родился на астероиде.
— А вы пробовали это — заводить плантации на Люцифере?
— Нет.
— Оно и видно!.. Будь она проклята, биология Люцифера, эти летающие сволочи. То высосут кровь, то хватанут зубами. И пожалуйста, вирус! Хуже их только медузы. Брызнет, и не только человек — металл рассыпается! А уж тело одной каплей токсина прогрызает насквозь. А плесень… Проснешься — а вот она, подлая. Сожрала ботинки, съела одежду и уже обгладывает ногти на пальцах. Попал кусок плесени в еду — обеспечен саркомой.
Вот в чем мы поддерживаем Хозяина — зарылись, ушли вглубь, и сразу нам всем стало хорошо. Копошусь вот и счастлив: никто меня не грызет, никто не кусает. Вспоминаю радиограмму и думаю: верно сделал, а ведь и раскаиваюсь тоже. Да.
— А Гленн?
— Я думаю, этот умер от злости. Видите ли, получилось так. Мы его переизбрали, сняли то есть, и грубовато сняли, поругали его. Со Штарком же он последнее время был на ножах. Люди они несоразмерные, конечно. Штарк разумен, деловит, талант, а тот гениальный дурачок. Ему было угодно убивать ради этой планеты не только себя, но и нас. Но не вышло, нет! А кто нас спасал? Хозяин. Я понимаю, Закон требует иного, но я за Хозяина.
Эскулап. Это большой работник: комната-лаборатория, узенькая лежанка, три стола, дощатые полки. Все заставлено химической посудой и приборами. 47 лет, врач колонии, имя — Джон Гласс. Пишет работы по токсикологии животных Люцифера (интересуется и ядовитыми растениями). Токсины, видите ли, это лекарство…
Встретил меня вежливо.
— Извините, я занят, привык к ночной работе. И все же полностью к вашим услугам, Звездный Аргус, — сказал мне вежливый Дж. Гласс. И поклонился, показал макушку.
— Дневники! — я протянул руку. — Дневники Гленна!
— Но я дал слово Отто Ивановичу свято хранить…
Он все же отдал мне дневники. Две тетради с записями светлых мыслей и опытов я дам Тиму, а вот черную старомодную записную книжку возьму себе. Итак, дневники… Я сел к столу и прочитал дневник Гленна.
Дж. Гласс занялся работой и только взглядывал на меня — временами.
3Дневник Гленна
19 июня. Люцифер близко. Его голубой глаз пристально смотрел на меня из черноты. И я уже не могу успокоиться. Я брожу вдоль иллюминаторов. Перебираю бумаги, читаю. И ничего не могу понять в моих записях. Горит голова, и мысли, мысли, мысли…
Пробежал справочник звездного навигатора — простенькую историю открытия Люцифера кораблем Звездного Дозора, просмотрел отчеты первой экспедиции (неудачной). Она-то и открыла нам исключительность этой планеты.
21-е. Готовим спуск. Много суеты, много подсчетов, возни. Совершенно неоценима помощь Отто Ивановича. Мы вместе проработали все этапы высадки.
Коммодор торопит нас.
22 — 24-е. Сбросили на плато десант роботов (и с ними биохимика Д. Гласса). Учитывая действие медуз и их токсинов (данные Т. Мохова), роботы покрыты пластиком. Они ставят надувные дома и устраивают склады. Проклятая должность руковода не выпускает меня с корабля. По требованию Отто Ивановича я приказал опрыскать плато новейшим ядохимикатом ФН-149, что опасно для генетического фонда. Эх, погрузить бы руки в это первичное тесто и месить, месить его.
25-е. Спустился на землю и не удержался — заплакал. Столько лет я рвался сюда, столько надежд! Я рыдал как псих. Меня оставили одного, даже Мод отошла. Остался только робот-телохранитель. Затем я прошел плато. Со мной шли ближние — Крафт, Штарк, Шарги и другие. Ощущение, что мы идем по дну богатого моря: деревья-кораллы, деревья-анемоны, деревья-шары.
Все живое, все шевелящееся. Великолепные слизни-титаны, порхающие ящеры. А цветные караваны медуз! Они увидели нас и опрыскали ядом. Пришлось бежать под деревья. Погибли Штраус и наш спаниель, славный золотистый пес. Действие токсина дьявольски молниеносно. (Дж. Гласс сказал — до ужаса прекрасное.). Первые похороны, все приуныли. Одни тревожатся, другие грустят. А мне хорошо. Ночью я был в карауле. Мне мерещились первые переселенцы на Виргусе. Какая это, в сущности, грустная, скупая и недобрая планета: снега, мхи, пустыни. Поневоле она должна быть переделанной в космический механизм. Эту же надо беречь, как глаз, и ее ужасы переделать в красоту, зло — в добро.
Я обошел караулы. Шел и вдруг увидел — стронулась черная скала и подмяла купол дома. Оказывается, моут. Крики, пальба, свист осколков. Затем движущийся холм охватило пламя огнемета. Зверь сгорел, пузырясь, — запах жженого мяса, ощущение своей вины и вопрос — отчего я не проверил окрестности?
Штарк советует искать пещеры: им обнаружены карстовые воронки; он в круглосуточных хлопотах.
26-е. Роботы закладывают плантации. Опробуем вначале культуры батата и маиса. Отто Иванович образовал одно звено по истреблению медуз и второе — для сражений с слизнями-титанами. Задача — истребить тех и других на плато. Слизней, судя по данным, всего десятка полтора. Но сколько их внизу, на равнине! Сегодня я летал внизу. Тропические болота, интенсивность биожизни потрясающая.
Договорились — Отто Иванович соберет микроманипулятор. Я стану неотложно работать с генами, хоздела поведет он.
10-е июля. Два события: плантации уничтожены налетом серебристых змеек. Жилые помещения переведены под землю. Начат сбор генетического материала. Шарги обнаружил съедобного слизня, Курт соединил его гены с генами съедобной улитки (по моей схеме). Любопытно, что мы получим? Долго фантазировали.
Я буквально влюбился во все здешнее. Видя монстров, которых сметет эволюция, я жалею, я думаю о заказниках для них.
15-е. Штарк приказал опрыскивать из огнеметов всю плесень в радиусе полутора километров (а съеден только переносной домик — я поспорил, но уступил).
Совершаем вылазки в болота. Поражает некая смешанность форм, будто природа еще только пробует, что и к чему присоединить. Это похоже на сотворение мира по методу Лукреция Кара: «Сначала были созданы руки, ноги и спины, а потом все соединилось как попало, и плохо соединенное умерло. Ибо были люди с двумя головами, а быки с четырьмя хвостами и пр. и пр.» (цитирую по памяти).
Я уверен, побежденные на плантациях, мы возьмем свое в другом. Путями хирургической селекции и соматической генетики мы гармонизируем Люцифер. В данной работе мы сами приготовимся к Люциферу и полюбим его.
18-е. Медузы убили Селиверстова.
21-е. Штарк ускоренными темпами пробивает штреки. Работа идет круглосуточно. Торопят медузы — бурей пригнало. Изрядное их количество напоролось на деревья и в агонии выпустило токсин. Ходим в скафандрах повышенной защиты. Штарк командует всем. Как-то незаметно я оттеснен им на почетное место патриарха, говорящего только «да».
26-е. Роботы начисто выжигают плато. Но тут же, по горелому, на глазах все начинает дико расти. Штарк требует абсолютно уходить в землю. Спорим. Я заказал виварий и террарий.
Селекцию ведем сразу в трех направлениях. Первое — для нужд колонии. Второе — получение форм, пригодных для иных планет. Третье — гармонизация наиболее страшного (медузы и т. д.).
1 августа. Скарп врезался в дерево. Погиб Крафт. Прилетел я туда через час, но плесень доедала его. Бедный друг.