Бесконечный Марс - Стивен Бакстер 6 стр.


– Только представь, – говорил он сейчас. – Человечество летало на Луну, и ты не можешь не согласиться, что это было знаменательное событие. В конце концов, какое еще создание смогло выйти за пределы планеты? И что же потом сделал наш Homo sapiens? Снова вернулся домой! Притащил с собой несколько коробок камней и самодовольно объявил себя повелителем вселенной…

– Да, дорогой, – ответила она автоматически.

– Ты должна согласиться, что такой вид заслуживает, чтобы его вытеснил другой, более достойный.

– Если ты так считаешь.

– Почти закончил. У меня есть немного чая в термосах. «Эрл Грей» или «Леди Грей»?.. Над чем ты смеешься?

– Над тобой, – она постаралась выглядеть серьезной. – Твой резкий переход от рассуждений о том, что человечество заслуживает искоренения, к вежливому вопросу, не хочу ли я чего-нибудь такого же веселого и обыденного, как чашечка чая! Слушай, я понимаю все, что ты мне говоришь. Человечество очень недалекое. Потребовалась высадка на Луну, чтобы большинство людей поняли, что собой представляет Земля: круглая, конечная, драгоценная и подвергающаяся опасности. Мы не в состоянии организоваться даже ради ириски. Но не демонстрирует ли человечество больше здравого смысла в этот запоздалый час? Посмотри, мы ведь достойно справились с Йеллоустоунским извержением – как мне кажется.

– Хм-м… Может быть. Хотя я вижу некоторые намеки на то, что нам слегка помогли.

Она возразила ему:

– Ой, не будь таким загадочным, Лобсанг, это раздражает. И я не соглашусь, что мы не можем измениться… измениться и вырасти. Уж поверь мне, я не раз встречала чудесных взрослых, выросших из трудных подростков. Потенциал есть в каждом. И честно говоря, если взять всю твою чушь про то, что мы обречены на вытеснение, то я не вижу вокруг претендентов на это. И как они, по-твоему, объявятся? Мы услышим стук сапог?

– Дорогая Агнес, я знаю, ты любишь преувеличивать ради пущего эффекта, но делу этот прием не помогает. Нет, не стук сапог. Что-то большее – и полезное. Вот я снова говорю загадками. Представь себе что-то более утонченное, медленно, осторожно и незаметно подкрадывающееся, но не злое, и да, организованное лучше, чем Homo sapiens когда-либо могли бы…

Тут его голос затих, и выражение лица изменилось, будто его позвали откуда-то издалека.

Она уже привыкла к подобному. Он рассказывал ей о параллелизации – понятии, о котором она не слышала до своей реинкарнации. Под ним она подразумевала работу над несколькими задачами сразу или разделение одной большой задачи на меньшие, которые велись одновременно. Не то чтобы ее это особенно впечатлило. В конце концов, она занималась этим всю свою жизнь, только и думая о том, как приготовить ужин и в то же время о сопливых носах, о том, как научить беспокойных детишек общению, как написать очередное гневное письмо епископу, еще и добавив в эту бурлящую смесь случайную молитву. Кому не приходилось работать так каждый день своей занятой жизни?

Однако это позволяло ей понимать, когда он вот так отключался. Ведь, по его же словам, он правил ход событий в мире.

Наконец Лобсанг вернулся к реальности. Он не стал рассказывать, что его отвлекло, и Агнес решила не настаивать.

Он встал, вытянув спину и потерев ладони.

– Что ж, готово. Правда, это временно. Знаешь, я мог бы сделать этот байк самым безопасным в мире. Чтобы никаких заносов и ни малейшей опасности для тебя… что скажешь насчет этого?

Агнес задумалась перед тем, как ответить.

– Не сомневаюсь, что ты можешь, Лобсанг. Я очень впечатлена, честное слово. И тронута. Но знаешь, мотоциклы вроде «Харлея» не хотят быть совершенно безопасными. У таких машин появляется то, что можно назвать душой, тебе не кажется? И нужно позволить этой душе проявить себя, а не ставить ей подножку. Пусть металл будет горяч, а мотор голоден…

– Что ж, тогда вот твой байк с голодным мотором. – Он пожал плечами. – Пожалуйста, управляй им осторожно – но, Агнес, это всего лишь мое пожелание.

Поэтому она аккуратно выкатила байк из маленькой мастерской и повела его через еще не слишком загруженный трафик этого последовательного мира, пока не достигла открытой местности, где позволила машине показать себя. Ветер был сильный, но едва стоило унестись прочь от пугающей индустрии этого молодого города – современных сатанинских мельниц, укрытых временными заборами и рекламными объявлениями, – впереди открывался лучший мир, где воздух чище, а мысли менее печальны. Сквозь рев «Харлея» она пела песни Джони Митчелл[14], следуя черным лентам дорог вдоль снежных берегов заледеневших озер Мэдисона, Запад-5.

Когда она вернулась назад, Лобсанг сообщил ей, что Джошуа Валиенте вернулся домой.

– Я должен его увидеть, – решительно заявил он.

– Но Лобсанг, – вздохнула Агнес. – Возможно, Джошуа не так сильно жаждет с тобой увидеться…

Глава 5

Отлет экспедиции «Армстронга» и «Сернана» с площади Капитолия, Мэдисон-Запад-5, был обставлен как в кино, не без гордости подумала капитан Мэгги Кауфман.

Она стояла здесь со своей командой, выстроившейся, как на параде, перед ступенями Капитолия под ясным голубым небом, какое бывает в январе на Ближней Земле. Стояла прохлада, зато в воздухе, к счастью, не ощущалось смога и пепла Базовой Земли. Перед деревянным фасадом здания был установлен президентский подиум. Все это создавало типичный для середины XXI века вид с парящими камерами и трепещущим голографическим флагом из звезд и полос Америки и ее последовательной Эгиды.

Несколько гостей на сцене ожидали, когда появится сам президент, как он сделал это во время последнего своего выступления в новой столице. Среди них присутствовали адмирал Хирам Дэвидсон, командующий ДолАм, военным подразделением Долгой Земли, и вышестоящий начальник Мэгги. Рядом с ним стоял Дуглас Блэк, невысокий, мрачный, плешивый, словно лысуха, в крупных солнцезащитных очках. Блэк был «близким другом» президента и, как судачили некоторые сайты, его «доверенным советником». В переводе это означало: «его денежным мешком». Он вроде бы никогда не пропускал подобных мероприятий. Но так уж повелось в мире, и началось это задолго до Йеллоустоуна и Дня перехода.

Там же стояла и Роберта Голдинг, совсем молоденькая, очень худая, очевидно, очень умная и теперь уже довольно известная девушка, взлетевшая от интернатуры до места на президентской «кухне» буквально за несколько лет. Когда-то она отправилась вместе с китайцами в их Дальневосточную экспедицию как западный студент в рамках какой-то из программ по обмену учащимися. Тогда ей было всего пятнадцать, и это стало ступенькой в ее дальнейшей эффектной карьере. Голдинг работала с Натаном Боссом, старпомом Мэгги, как советник по планированию отправляющейся сегодня экспедиции. И Мэгги считала, что Роберта заслужила свое место на сцене.

Вокруг этой группы собрался привычный аппарат президентской службы безопасности, включая жужжащих над головами дронов, размещенных по периметру подиума тяжеловооруженных и бдительных морпехов – некоторые из них время от времени переходили в соседние миры, проверяя их на предмет возможной угрозы. За ними шли ряды полиции, военные и гражданские охранники держали толпу на почтительном расстоянии от эпицентра происходящего. Но все эти толпы и близко не могли сравниться с теми, которые собирались когда-то в подобных случаях в Базовом Вашингтоне, округе Колумбия, подумала Мэгги. Зрители были одеты по большей части в подобающую молодому колониальному городу одежду: комбинезоны и практичные пальто вместо костюмов, самодельные мокасины и ботинки вместо фабричных кожаных туфель. Среди собравшихся можно было увидеть много, очень много маленьких детишек. После Йеллоустоуна, точнее даже задолго до этой великой разделительной линии в истории, в последовательных Америках произошел бум рождаемости, а сейчас многодетные семьи поощряла еще и политика Каули с ее дотациями и налоговыми льготами.

А позади толпы вдаль тянулся небрежно раскинувшийся новый Мэдисон. Между широкими проспектами и развернувшимися стройками Мэгги могла увидеть весь путь до озер, определявших расположение Мэдисона во всех последовательных мирах, – их спокойная ледяная белизна сверкала под низким январским солнцем, лишь изредка подергиваясь голубой рябью. Согласно обширному, элегантному и современному плану городской застройки, завещанному этому последовательному поселению отцами-основателями, изящные новые здания, обслуживающие поток прибывших сюда политиков и клерков, соседствовали с более практичными строениями вроде конюшен, стоявших всего в сотне ярдов от самого Капитолия. Это было лишь малое подобие Базовой Земли из доядерной эпохи. Но оно явило собой притягательный сплав американских традиций, старых и новых.

Никто не завидовал Брайану Каули и его противоречащему конституции третьему, как у Рузвельта, сроку. Общественное мнение сошлось на том, что, какими бы мутными ни были процессы, впервые вытолкнувшие Каули на эту должность в 2036 году – когда он возглавлял деструктивное и противоречивое антипереходное движение «Друзья человечества», – он прочно обосновался на вершине, и теперь благодаря его усилиям последствия суперизвержения стали сходить на нет. Несменяемость власти в условиях продолжающегося кризиса была благом, а других кандидатов, которые сделали бы его работу лучше, просто не нашлось – и во время живых телеэфиров все видели, какое огромное бремя несет на себе Каули, стареющий буквально на глазах. Его неофициальным лозунгом стало выражение: «Никто не страдает больше, чем я».

Но, известный своей страстью играть на публику, он был только рад обставить все как представление.

– Что он собирается делать? Ждать, пока мы все разойдемся? – прошептал Мэгги Джо Маккензи, пока они стояли, ожидая в собравшейся толпе.

– Не преувеличивай, Мак. Это все шоу. Я имею в виду экспедиция «Армстронга» и «Сернана». И к тому же оно чертовски дорогое. Нам пришлось ждать этого годы, пока мы работали над восстановлением после Йеллоустоуна. Ты не можешь винить Каули за то, что он растягивает момент – для него в этом весь смысл происходящего.

– Хм-м, – скептически отозвался Мак и с кислым выражением лица оглянулся на экипажи двух судов из маленькой эскадры Мэгги. – Замечательная экспедиция.

Мэгги видела своих людей его глазами: экипажи ВМС и отряды морпехов, усиливших команду своими мускулами. Среди них находился капитан Эд Катлер, которого все члены старой команды Мэгги однажды на Вальгалле видели убегающим в приступе безумия. Стояла рядом и небольшая группа китайцев в их странной, плохо сидящей униформе – не подлежащий возврату подарок (в порядке дружбы, сотрудничества и прочего), ставший частью сделки по передаче современных китайских «переходных» технологий для новейших кораблей ВМС США.

Было там и три тролля – маленькая семья в наручных повязках, указывающих на то, что они присутствовали в качестве кооптированных членов команды Мэгги. Они были явно недовольны тем, что застряли на Ближней Земле, в мире, насыщенном человеческой вонью и своеобразным психическим давлением, которое обычно заставляет троллей держаться подальше от крупных человеческих популяций. Но все же они были здесь, и Мэгги испытывала чувство удовлетворения от их преданности.

Однако Джо Маккензи это мало тронуло. Дожив до шестидесяти, Мак, ветеран, отработавший слишком много лет в городских службах неотложной помощи и военно-полевой хирургии, превратился в ходячее воплощение цинизма, подумала Мэгги, – но даже если бы ей приходилось выбирать, она отправилась бы в эту экспедицию именно с ним. Сейчас он стоял с каменным выражением лица.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Мэгги.

– Неужели?

– Что за гребаный цирк?

– Это еще мягко сказано.

– Слушай, Мак, эта экспедиция, она как бы… сложная. Мы несем на себе бремя символизма. Формально наша цель – пройти в последовательные миры дальше, чем какой-либо корабль до этого, включая даже те китайские суда до Йеллоустоуна. Но более глубокий смысл в том, что мы станем наглядной демонстрацией восстановления Америки, мы покажем, что американцы способны на большее, чем просто перелопачивать пепел. Мак, мы войдем в историю.

– Или сгорим.

– И ты, как всегда, будешь там лечить наши раны.

– Слушай, Мэгги, я знаю, я старый сварливый ублюдок. Но насколько я понимаю, все эти заявления о судьбоносности для Америки – полная чушь. Истинная цель Каули точно такая же, как несколько лет назад, когда мы отправились на «Франклине» к Вальгалле, где вспыхнул бунт. Распространить федеральную власть по всему протекторату. Напомнить всем этим нахальным колонистам и аборигенам, кто здесь босс. И как я сам абсолютно убежден, единственная стоящая цель нашей миссии – это узнать, что случилось с командой «Армстронга-1».

– Справедливо. В любом случае рада видеть тебя на борту. И, между прочим, я беру с собой кошку.

– Проклятье, Мэгги! – он вспыхнул. – Почему бы тебе просто не воткнуть мне булавки в глаза?!

Внезапно на площадь с небес упали тени. Мэгги посмотрела вверх, прикрыв глаза рукой. Ровно в зените, прямо над их головами, появились три воздушных судна.

Два новых корабля ВМС США, «Нейл Армстронг-2» и «Юджин Сернан», казались китами в небесном океане. Их предшественники, в том числе старый корабль Мэгги «Франклин», основывались на технологии коммерческих твенов Долгой Миссисипи и размерами были чуть меньше почтенного «Гинденбурга»[15]. Новый «Армстронг», как и его собрат, был почти в полтора раза длиннее – больше тысячи футов от носа до кормы, не считая выступающих антенн и массивного хвостового оперения с компактными реактивными двигателями. Экипаж любил хвастаться тем, что его огромная оболочка может целиком поглотить старый «Франклин», хотя это было не совсем правдой.

А вот что касается «Сернана», то этот корабль точно побил рекорд как самый большой летательный аппарат со времен старичка «Гинденбурга». Мак советовал Мэгги не хвалиться этим слишком громко, поскольку «Гинденбург» все-таки был построен нацистами, а в конечном итоге вообще разбился и сгорел… Когда Мэгги сосредоточенно изучала технические детали в процессе разработки проекта и строительства корабля, она казалась ребенком в магазине игрушек. Теперь же ее сердце переполняла гордость от того, что она будет командовать такими великолепными судами.

Между ними, появившись синхронно в то же мгновение, висел маленький, но такой же крепкий на вид кораблик с бело-голубым корпусом и гордой президентской эмблемой, красующейся на боках и хвосте. Более известный как «Борт номер один», это был личный президентский твен, ощетинившийся вооружением и броней. И по слухам, роскошно обставленный внутри.

Сопровождаемый гулом мощных двигателей и воздушных волн и аккуратно лавируя, твен спустился к зданию Капитолия. Затем в его днище открылся люк, и прямо на сцену плавно опустилась лестница.

По трапу сошла легко узнаваемая фигура Каули, со всех сторон окруженная телохранителями. Оркестр заиграл «Славу вождю»[16], и глазеющая толпа по ту сторону периметра разразилась радостными аплодисментами. Каули прошел вдоль шеренги высших чиновников, обменявшись рукопожатиями. Внешне он выглядел как страдающий избыточным весом человек в мятом костюме.

– Ты только посмотри на него и на Дугласа Блэка, – хмыкнул Мак. – Это не рукопожатие, это какой-то обмен ДНК. Мистер президент, что же вы на людях-то?

– Ладно тебе, Мак. Ходят слухи, что именно Блэк спонсировал строительство этих кораблей, всю эту гребаную экспедицию. Не нужно завидовать его минуте славы.

– Да, но он, очевидно, спонсировал заодно и организацию этой минуты…

Наконец Каули подошел к микрофону и улыбнулся собравшейся перед ним толпе.

– Мои дорогие американцы и люди планеты Земля – всех планет Земля…

Он всегда обладал легкой, изящной манерой прирожденного оратора – вся его карьера основывалась на этом навыке. А когда его взгляд скользнул по ней, Мэгги ощутила пусть легкий, но прилив гордости. Каким бы засранцем этот тип ни был в прошлом и, быть может, оставался до сих пор, но все же он был президентом, занимал самую высокую должность – и после Йеллоустоуна Каули доказал, что среди его предшественников встречались куда более худшие примеры.

Назад Дальше