Таннер притулился рядом с Морёной и мистером Босолеем, который держался на ногах нетвёрдо, но всё равно решил стоять во время церемонии.
Губернатор Бейнбридж возвышался на платформе перед громадной статуей в честь Строителей. Могучие фигуры навеки застыли, устремив взгляд в небо.
— Сегодня мы празднуем выход на финишную прямую, — объявил губернатор четырём сотням собравшихся. — Наше путешествие близится к концу. И подобно тому, как тела наши суть лишь сосуды души, так и этот великий дом — лишь временное вместилище, призванное доставить нас — телом и душой — в исполненное славы завтра в блистающем новом мире.
— Меня сейчас вырвет, — поделился мистер Босолей.
— Деда, пожалуйста, — усовестила его Морена, — я, между прочим, слушать пытаюсь.
Таннер отметил несколько пылающих гневом взглядов: соседи негодовали. Кое-кто даже отодвинулся от них. Впрочем, дело могло быть и в аромате Таннера: никогда не знаешь, что у людей в голове.
— Нам поручили великую миссию — принести жизнь к далёким звёздам, — надрывался губернатор. — И сегодня мы вновь даём клятву верности этой высокой задаче.
Он даже руки распростёр, словно желая обнять всех и каждого в толпе.
— Вы, сограждане, — драгоценнейший груз нашего многострадального судна. Да прибудете вы в новый ваш дом в мире и безопасности! И, узрев первый рассвет благословенного Примордия, знайте: ничто из совершённого вами не пропало втуне!
— Такую речь — да по бутылкам разлить: отличное бы вышло удобрение! — сообщил мистер Босолей достаточно громко, чтобы окружающие точно расслышали. — Уж куда лучше химического дерьма, которым мы сейчас пользуемся.
— Если не хотите туда, можете оставаться здесь, — сказала женщина с узким лицом и идеально зализанным пучком волос на затылке. — Уверена, возражать никто не станет.
И хотя она обращалась к Морениному дедушке, Таннер не мог не заметить, каким красноречивым взглядом она одарила всех троих.
Часы на башне торжественно отсчитали секунды. Толпа взорвалась криками: внешние камеры показали, как огромный парус высвобождается из надкрылий корабля и надувается туго, наполнившись солнечным ветром. Начался обратный отсчёт. Через три недели М-Бик достигнет орбиты Примордия. Впереди в толпе маячил Оушен с семейством. Они обнимались и хохотали, очень наглядно радуясь своему блестящему будущему. Таннер и сам был бы рад что-нибудь почувствовать: счастливое предвкушение, например. В конце концов, когда они покинут эту чёртову жестянку, на новой планете хватит места, чтобы оказаться от этой публики как можно дальше — и как можно скорее. Но вместо этого Таннер чувствовал, как его заполняет по самые уши какой-то пророческий ужас — огромный, раздувшийся, будто солнечный парус.
— Отныне и до дня прибытия на планету назначения темой наших уроков будет адаптация к новым условиям жизни.
Миссис Марч, учительница Таннера, крупно написала на доске слово «колонисты».
— Все эти годы мы называли себя колонистами, но истинными колонистами мы не станем, пока не ступим на поверхность Примордия. И новый наш дом потребует проявить все самые лучшие качества и способности, какие у нас только есть.
Всё это время она пристально смотрела на Таннера, словно предупреждая, чтобы он вёл себя прилично. Таннер оглядел комнату. Чуть меньше сотни школьников, детей самого разного возраста вперемешку, было утрамбовано в четыре класса. Малышня выглядела перепуганно, ученики постарше — куда более уверенно. Лодыри под сурдинку обменивались шуточками, а отличники даже вели конспекты, будто после приземления им устроят проверочную работу.
— На новой планете будет такая вещь, как погода, — миссис Марч написала это слово на доске.
Большинство явно не поняло, что это вообще такое, но никто в этом не сознался.
— Бури, ветра и дожди, — пояснила миссис Марч. — Дождь — это такие капельки воды, падающие с неба. Также могут случаться изменения температуры воздуха — от очень холодной до очень жаркой.
Что-то тут не так. Ощущение было очевидным, как сердцебиение, но что именно не так, Таннер никак не мог сформулировать. Ему было не по себе. Похоже на игру в шахматы с отцом. Он тогда чувствовал проигрыш хода за три-четыре до развязки. Но просчитать ходы, которые к этому вели, всё равно не удавалось: как будто интуиция уже что-то видела, а разум всё никак не догонял. И вот сейчас всё, буквально всё, что он слышал о Примордии и конце путешествия, так и вопило: «ШАХ И МАТ!» — и отчаянно размахивало сигнальными флажками.
— Почва там будет скалистой и трудной для обработки, — продолжала миссис Марч. — И единственным убежищем вам послужит то, которое вы найдёте или построите сами.
— А там будет достаточно воды, — Оушен вальяжно развалился на стуле, — чтобы наконец-то вымыть Таннера?
Кругом посыпались смешки.
— А там найдётся достаточно высокая скала, чтобы скинуть оттуда Оушена? — невинно поинтересовался Таннер.
На сей раз веселилась только Морена.
— Джентльмены, прошу вас! — возмутилась миссис Марч. — Взаимные издёвки ни к чему хорошему не приведут.
— Но да, — добавила она, помолчав, — там будут горы, и будет вода. Целая половина планеты покрыта водой. Не так много, как на Земле, но на вашу долю хватит.
Кто-то из малышни спросил, водятся ли в воде всякие «штуки».
— Нет, — успокоила его учительница, — Примордий — безжизненный мир, но воздух там богат кислородом и пригоден для дыхания. Жизнь туда принесём мы, вот почему губернатор Бейнбридж называет нас «драгоценным грузом».
— А вы, — улыбнулась она, — самые драгоценные из всех нас, потому что вы станете первым поколением, которое вырастет на Примордии.
Тут ещё один кусочек головоломки в голове у Таннера услужливо встал на своё место.
Он поднял руку. Миссис Марч глубоко вздохнула и только потом посмотрела на него.
— Да, Таннер?
— А животные?
Этот простой вопрос совершенно выбил её из колеи.
— Прости, что?
— На землеведении нам рассказывали про животных. Домашние и дикие, такие, которых едят, и совсем несъедобные. У нас с собой их нет. Почему?
— Я! Я! Я могу на это ответить! — Рука Мэри Уилкокс взлетела в воздух с такой силой, что Таннер невольно представил, как её оторвавшиеся пальцы втыкаются в потолок.
— Животные слишком много едят, так что если бы мы взяли животных, пришлось бы брать меньше людей. Поэтому Строители решили, что все мы будем вегетарианцами, и так на борту нас получится больше.
— Но если наша миссия — распространять жизнь… — не унимался Таннер, но миссис Марч оборвала его на полуслове.
— Полагаю, на ваш вопрос был дан более чем внятный ответ, мистер Бёрджесс.
Она повернулась к доске и крупно написала цифру «1,15».
— Сила тяжести на Примордии будет в 1,15 раза сильнее, чем центробежная гравитация, к которой мы привыкли здесь. На первый взгляд не так уж много, но на самом деле это означает, что предъявляемые к нам физические требования значительно возрастут.
Таннер снова поднял руку и даже имел наглость заговорить раньше, чем ему разрешили.
— Тогда почему Строители не заложили в программу медленное наращивание скорости вращения М-Бика, чтобы ко времени прибытия мы могли привыкнуть к новой силе тяжести?
— Строители не могли предусмотреть всё, мистер Бёрджесс.
— Это уж вряд ли! — это подала голос Морена. — Строители самым тщательным образом спланировали на М-Бике всё. То есть всё вообще. Пропустить такой важный момент — это как-то совершенно нелогично!
— Я совершенно уверена, что у них были на то свои причины, — строго отрезала миссис Марч. — А теперь, пожалуйста, не перебивайте: нам ещё очень многое нужно сделать сегодня. Никаких больше вопросов!
День за днём повторялась одна и та же бодяга. Таннер выступал с критикой слабых мест в плане Строителей, а другие ученики или сама миссис Марч его затыкали.
— Я думаю, ты временами попадаешь прямо в точку, — заметила Морена, — но, может быть, миссис Марч не так уж и не права. У Строителей были свои резоны. Я хочу сказать, у них же было всего-навсего две задачи: соорудить эту посудину и благополучно доставить нас на планету. Похоже, они прекрасно со всем этим справились.
— Прекрасно-то прекрасно, — возразил ей Таннер, — а вода куда девалась? Испарилась?
За неделю до Примордия всю школу повели на экскурсию в зону М-Бика, которая шестьдесят семь лет находилась под запретом: ангар транспортного челнока. В просторном доке красовался крылатый корабль, способный унести в новый мир четыреста человек.
— Строители предусмотрели всё, — вещал директор Хаммонд, проводивший экскурсию. — Прирост населения подвергался разумной регуляции, чтобы к концу пути осталось ровно столько же колонистов, сколько было вначале. У каждого есть своё пронумерованное место.
— А где у него машинное отделение? — дерзко спросил Таннер.
Школьники издали горестный коллективный стон.
Директор Хаммонд, который тоже видел челнок в первый раз, тщательно осмотрел его.
— Со всей очевидностью, это глайдер, — бодро сообщил он. — Машинное отделение ему не нужно.
— И посадочный механизм тоже? — поинтересовалась Морена, незаметно подмигивая Таннеру.
— Со всей очевидностью, — сказал директор Хаммонд с нарастающим раздражением в голосе, — это устройство должно садиться на воду, которую найдёт автопилот. Поверьте, здесь ничего не оставлено на волю случая. Ясно вам? Ничего!
Два дня до посадки. Уроки кончились. Всё, что детям надлежало знать, они либо уже знали, либо узнают по прибытии на Примордий.
Совет М-Бика заседал непрерывно. Постоянно просачивающиеся слухи доводили людей до ручки. Слухи, что М-Бик не выйдет на геосинхронную орбиту, как всегда предполагалось. Слухи, что грузовой отсек посадочного челнока слишком мал и в него не влезет всё сельскохозяйственное оборудование, которое, несомненно, понадобится им на месте. Слухи, что Строители были не настолько прозорливы, как всем хотелось надеяться.
— И что? — разглагольствовал Оушен Клингсмит. — Ну, мелкие трудности — так они нам только на пользу. В конце концов, мы завоюем Примордий и заживём как короли. Ну, по крайней мере, кто-то из нас заживёт.
Затем официально объявили, что в расчёты закрались незначительные ошибки и ни на какую орбиту М-Бик действительно не идёт, а будет садиться — ну, честно говоря, падать — прямо на Примордий.
— Беспокоиться не о чем, — уверял всех губернатор Бейнбридж. — Мы покинем станцию на посадочном челноке задолго до того, как это случится. Всё будет точно по расписанию!
В последнюю ночь на Таннеровой ферме неожиданно объявилась Морена. Большую часть дня хозяин дома убил на раскладывание и перекладывание скарба в две большие кучи: что ему надо взять с собой и что он хотел взять. Таннер всё пытался избавиться от лишнего, чтобы умять остальное в рюкзак, но оно категорически отказывалось туда лезть. Если хочешь выжить, брать придётся только еду и воду, понял он, наконец. С Морёной пришло желанное облегчение… но тут Таннер заметил у неё в глазах слёзы.
— Идём скорее! — всхлипнула она. — Дедушка… Я вызвала врача, но он не пришёл… И не придёт! Никому нет до нас дела!
Они бежали бегом до самой фермы Босолеев. Старый мистер Босолей у себя в постели выглядел так скверно, что Таннер подумал, он уже умер. Но тут мнимый труп медленно поднял веки.
— Я рад… — прошелестел он. — Рад, что этого не увижу. Что умру ещё до того, как мы туда доберёмся. До того, как всё случится.
— Не говори так, деда! — Морена взяла его за руку. — Ты тоже полетишь на корабле, вместе со всеми. Остался всего один день. Ты же сможешь продержаться ещё один день!
— Мне так жаль… Так жаль тебя, Морена. И тебя, Таннер.
На мгновение его мутный взгляд прояснился. Он посмотрел Таннеру прямо в глаза. И тот понял.
— Вы ведь что-то знаете, так? — прошептал он.
— Не знал. Но подозревал, — тихо промолвил старик. — Я немножко порылся в компьютере. Там многое разложено по полочкам… но об истинном положении дел можно судить как раз по тому, чего на полочках нет.
Он поморщился, заёрзал и глубоко вздохнул, чтобы отогнать боль. Потом опустил веки, слишком слабые, чтобы держать их открытыми.
— Складские баки… Они все находятся в хвостовой части барабана. За стенкой, надёжно запертые. Попасть туда нельзя. Контролируются только компьютером.
Про складские баки Таннер знал. В них было зерно, химические удобрения, жидкий кислород — всё, что нужно для обеспечения жизни колонистов на протяжении шестидесяти семи лет полёта. Никто в жизни не видел грузовой отсек, где стояли баки, но все знали, что он есть. Это была ещё одна система, спроектированная Строителями так, чтобы работать безо всякого вмешательства человека.
— Баки должны уже быть пусты, припасы израсходованы, — продолжал мистер Босолей. — Но все контейнеры стоят полные.
Морена покачала головой.
— Ты, должно быть, ошибся, деда.
— Но это чистая правда, — возразил Таннер. — Мы уже истратили всё, что было в этих баках… тогда возникает вопрос: что в них сейчас?
Мистер Босолей сжал руку Морены, так что костяшки у него совсем побелели.
— Мне так жаль, малышка… — прошептал он.
И когда он уже падал в объятия смерти, с губ его вместе с последним вздохом слетели пророческие слова:
— Этот драгоценный груз — не мы…
Как и полагается всякой уважающей себя консервной банке, у М-Бика были два донышка. Колонисты называли то, что с носового конца, «крышкой», хотя открываться оно и не думало. Сквозь стальное лицо крышки наружу глядели школа, медицинский центр, рынок и всякие конторы. С другого конца барабана располагался «багажник», и если дизайн крышки подразумевал какую-то эстетическую привлекательность — с росписями и мозаиками поверх стали, то багажник носил сугубо утилитарный характер и был на редкость безобразен. Там находилось оборудование, перерабатывавшее воду и восстанавливавшее кислородный баланс воздуха, когда растительная жизнь страты не справлялась с этим в одиночку. Там же был реактор, питавший электронику и не дававший М-Бику замёрзнуть в ледяных глубинах космоса. Но большую часть багажника занимали именно складские помещения. Трубы ныряли внутрь и выныривали наружу; автоматика работала безупречно, так что никому, решительно никому не было нужды беспокоиться о том, что творится за толстой стальной переборкой.
В переборке, впрочем, имелся люк — зловещий, будто врата склепа. Через него можно было попасть в гигантский, заполненный контейнерами склад. Разумеется, на нём красовался сердитый алый знак, гласивший:
«Служебное помещение. Вход только для уполномоченных лиц».
Судя по всему, на М-Бике уполномоченных не было, так как дверь никогда не открывалась.
В то последнее утро, всего за несколько часов до запуска посадочного челнока, Морена с Таннером похоронили старого мистера Босолея в самой середине его земель. Вообще-то так поступать было нельзя — на этот счёт имелись строгие правила, но до этих двоих, как всегда, никому не было никакого дела. Никто не пришёл им помешать. Население М-Бика было слишком занято приготовлениями к светлому будущему, чтобы обращать внимание на старомодные ритуалы в честь последнего из первых колонистов и поведение двух плохо вымытых сирот.
Покончив с обрядом и прочитав положенные молитвы, Таннер с Морёной, недолго думая, устремились прямо в грузовой отсек.
Рядом с люком располагалась панель безопасности, и, конечно, она требовала пароля. Таннер ещё не встречал компьютера, который он не смог бы хакнуть, — но в этом не было никакого интерфейса, кроме, собственно, клавиатуры. Единственный способ проникнуть внутрь — взломать код.
Пока все нормальные колонисты наслаждались раблезианским Завтраком Дружбы (то есть утилизировали всю пищу, которую не могли взять с собой), Таннер и Морена приплясывали перед люком и один за другим пробовали десятки паролей. Ни один, естественно, не подошёл.
Таннер злобно пнул стальную дверь. Она никак не отреагировала, но подарила ему ещё один синяк.