Корпорация 'Жизнь после смерти' - Лестер Рей

Лестер Дель Рей

Корпорация "Жизнь после смерти"

перевод А. Соколовой

Финеас Теофилус Потс поверил бы в собственную набожность первым, но последним признал бы этот факт.

Он со скрипом заворочался в постели и с раздражением высунул из-под одеяла костлявую руку. Этим утром, против обыкновения, хриплое дребезжание будильника отозвалось в его душе мучительной болью. Затем пробуждающийся мозг взял на себя контроль над телом, и Финеас заставил руку опуститься на кнопку звонка с неумолимой и одновременно ласковой твердостью.

Неужели он никогда не научится управлять своим недовольством? В этом мире все беды следует переносить с молчаливой кротостью, не возмущаясь, иначе...

Но было еще слишком раннее утро, чтобы думать о подобных вещах.

Финеас сполз с кровати и начал перебирать в памяти свои вчерашние грехи, проверяя при этом, все ли он искупил накануне ночью.

Именно здесь его поджидало первое потрясение - Финеас ничего не мог вспомнить из событий вчерашнего дня.

Плохо, очень плохо. Несомненно, это очередная ловушка, расставленная злыми силами, чтобы заполучить его, Финеаса, душу. Он огорченно прищелкнул языком. Неприятно, конечно, но он сумеет избежать западни.

По обыкновению, его исповедь нисколько не походила на традиционное невнятное бормотание. Слово за словом бережно скатывались с его языка, он произносил их с полным осознанием липкого стыда, пока не прозвучали заключительные фразы: "Прости мне мои многочисленные прегрешения и тот еще больший грех, который теперь мучит меня, прости и помоги не грешить более, но сохрани меня в праведности до конца дней моих. Аминь".

Таким образом Финеас избежал уготовленной ему ловушки и снова спасся от геенны огненной. Он с облегчением почесал себе спину и начал одеваться. Натянув грубое белье и облачившись в дешевый черный костюм, Финеас с удовольствием приступил к завтраку, состоявшему из черствого тоста и пахты, приправленных самоуничижением. Теперь он был готов вступить в полный соблазнов окружающий мир.

Полоснув его по нервам, резко зазвонил телефон. Финеас вскочил и нетерпеливо схватил трубку, но сразу же пожалел об этом.

- Говорит Финеас Потс, - сокрушенно сказал он.

Это был мистер Слоун. Его грубый отрывистый голос загремел из трубки:

- Здорово, Фин. Мне сказали, ты готов сегодня приступить к работе. Дел у нас невпроворот, твоя помощь может пригодиться. Как ты на это смотришь?

- Конечно, мистер Слоун. Я не из тех, кто увиливает от своих обязанностей. - Финеас не мог понять, чем вызван этот звонок: за двенадцать лет работы он не пропустил и дня. - Вы же знаете...

- Вот и славно. Я только хотел предупредить, что мы переехали. Как выйдешь на улицу, увидишь на той стороне, прямо напротив, нашу вывеску. Шикарное местечко, кстати. Ты точно уверен, что сможешь прийти?

- Я буду через десять минут, мистер Слоун, - заверил его Финеас и успел положить трубку как раз вовремя, не показав своего недовольства. Эх, бедный Слоун, погрязший в грехе и не ведающий о каре, которая его ожидает! Ничего удивительного: в последний раз, когда Финеас посмел упрекнуть своего начальника - в мягкой форме, естественно, - тот вообще рассмеялся ему в лицо!

Как мило. Впрочем, Финеас несомненно заслужил благосклонность Господа, пытаясь спасти бедную заблудшую душу, пусть даже его усилия оказались напрасными. Конечно, общаться с такими людьми, как Слоун, небезопасно, но нет сомнения, что настанет день, когда все эти жертвы Финеасу зачтутся.

Когда Финеас вышел из комнаты, он наткнулся на лифтера с сигаретой в зубах, - новенький, очевидно. Финеас подчеркнуто втянул носом воздух. Парень ухмыльнулся, но сигареты не бросил.

- Все о'кей, приятель, - проворчал он под лязг закрывающихся дверей. Резкий звук царапнул Финеаса по нервам. - Мне это дело нравится не больше, чем тебе, но тут уж ничего не попишешь.

"Приятель"! Финеас с ненавистью уставился в спину повернувшегося лифтера и весь передернулся. Надо будет потом обсудить этот инцидент с миссис Бидл. Финеас с большим трудом подавил раздражение и направился через вестибюль к выходу, не глядя по сторонам.

Выйдя на улицу, он застыл на месте от нового потрясения. Финеас дважды сглотнул, закрыл и снова открыл глаза. Ничего не изменилось. На месте кривого узкого переулка он увидел огромный светлый проспект, заполненный людьми и светящийся в теплом золотом сиянии солнца. На другой стороне уродливые торговые лавки сменились новыми красивыми зданиями, а трамвайные рельсы исчезли вовсе. Финеас медленно повернулся лицом к отелю, вместо опоры сжимая в руках зонтик.

Отель все еще был на месте, но это был не тот отель, который знал Финеас. Определенно не тот. Другим стал и вестибюль. Совершенно сбитый с толку и весь дрожа, Финеас нетвердой походкой направился обратно.

Девушка за конторкой кокетливо поглядела на него и улыбнулась. Она явно не была управляющим. И вообще, чопорная миссис Бидл, посещавшая одну с ним церковь, никак не могла взять на работу это бесстыдное маленькое создание. Начать с того, что губы и ногти девушки были ярко-малиновыми... Об остальном Финеас предпочел не думать.

Бесстыдное маленькое создание снова улыбнулось, как будто гордясь произведенным впечатлением.

- Вы что-то забыли, мистер Потс?

- Я... ммм... нет. То есть... Вы знаете, кто я?

- Да, конечно, мистер Потс, - весело кивнула она. - Вы только вчера въехали. Номер четыреста восемь. Все ли вас устраивает?

Финеас машинально кивнул, сглотнул слюну и снова побрел на улицу. Вчера въехал? Он не мог этого вспомнить. Зачем ему было уезжать от миссис Бидл? И номер комнаты остался прежним, да и сама комната до мелочей совпадала с той, в которой он жил раньше. Даже серая полоса на обоях была той же самой, что столько лет мозолила ему глаза. Что-то не так - вначале провал в памяти, потом странный звонок Слоуна, а теперь вот это.

Финеас был слишком расстроен, чтобы рассматривать случившееся как очередное искушение.

Оглядев новые здания, Финеас машинально отыскал глазами вывеску на двери, о которой говорил Слоун, пересек улицу и вошел внутрь.

- Доброе утро, мистер Потс, - приветствовал его лифтер, и Финеас вздрогнул. Этого человека он тоже никогда раньше не видел. - Четвертый этаж, мистер Потс. Офис мистера Слоуна - третья дверь по коридору.

Следуя указаниям лифтера, Финеас нашел дверь с надписью "Г. Р. Слоун архитектор". Войдя, он оказался в огромной комнате, заполненной почти непереносимым стуком пишущих машинок и арифмометров, гулом голосов и дребезжанием телетайпа. Но этим утром привычная какофония казалась ему надежным убежищем: до тех пор, пока Финеас не огляделся по сторонам. Слоун не только поменял офис; по-видимому, он также расширил и заменил большую часть служебного персонала. Остался только старина Каллахан, а он... Странно, Финеас был уверен, что год назад Каллахан вышел на пенсию или что-то вроде того. Ох, и ведь это - самая меньшая из сегодняшних загадок.

Каллахан как будто почувствовал его взгляд: он вскочил и кулачищем стукнул Финеаса по спине, чуть не выбив у того плохо подогнанный вставной зуб.

- Фин Потс, ты, старый ворчун! С возвращением! - Финеас снова получил удар в спину и закашлялся, пытаясь дотянуться и потереть ушибленное место. Мало того, что Каллахан - богохульник и спорщик, так еще приходится терпеть эти его любимые шуточки. И почему он не мог просто уйти на пенсию, как все нормальные люди?

- Мистер Слоун! - с трудом прохрипел Финеас.

- Привет, Фин, - отозвался Слоун. Его грубое лицо расплылось в усмешке. - Оставь его в покое, Каллахан. Еще один такой дружеский тычок, и мне придется искать другого чертежника. Пошли, Фин. Пока ты был нездоров, для тебя скопилась чертова уйма работы.

Слоун повел его вокруг составленных в ряд столов, за которыми ярко накрашенные девицы деловито печатали на машинках, и дальше по коридору - в чертежную. По дороге Слоун перекинулся парой слов с сотрудниками, всякий раз заставляя Финеаса вздрагивать. Да уж, ругаться его начальник не перестал: чем дальше, тем становилось только хуже.

- Мистер Слоун, не могли бы вы...

- Не употреблять таких слов? - закончил за него Слоун и усмехнулся. Фин, это не в моих силах. У меня слишком хорошее настроение. Дела идут превосходно, фортуна благосклонна ко мне. А ты как себя чувствуешь?

- Все в порядке, спасибо, - Финеас запнулся, вспомнив об их предыдущем разговоре, который так его встревожил. - Вы сказали, что я был... нездоров.

- Не бери в голову. Ты проработал на меня двенадцать лет, и я не собираюсь удерживать твою зарплату всего за какой-то месяц отсутствия. Немного жаль, что тебя не было, мы так в тебе нуждались, но ведь с кем не бывает. Давай просто забудем об этом, ладно? - Он отмахнулся от возражений Финеаса и стал рыться в чертежах. - Вот, начни-ка с этого. Тут внесено несколько изменений, но вообще-то план очень похож на те, что мы делали раньше. Нечто подобное мы строили в Освего, в тридцать седьмом. Единственная трудность для тебя будет в том, что теперь используется новая сталь, но здесь ты можешь найти все ее технические характеристики.

Финеас взял со стола инструкцию, пробежал ее глазами и удивленно моргнул. Это совершенно неприемлемо.

Какое бы отвращение ни питал он к своей работе, он был прекрасным чертежником и достаточно разбирался в генеральных планах, чтобы понимать, что подобное совершенно невозможно.

- Но двухдюймовые балки вот здесь...

- Все в ажуре, Фин, прочность этих балок в двенадцать раз больше той, к которой ты привык. Кстати, это дает возможность воплощать в жизнь очень интересные проекты. Ты просто делай как я сказал, а я потом сам все проверю. Кое-что изменилось, пока ты лежал в бреду. А теперь мне надо бежать, время чертовски поджимает. Пока, до скорого! - Он протиснулся в дверь, потом сунул голову обратно в комнату и поднял бровь. - Как насчет совместного ланча? Должен же кто-то помочь тебе освоиться.

- Как пожелаете, мистер Слоун, - согласился Финеас. - Но не могли бы вы...

- Не чертыхаться? Конечно, о чем разговор. Только никаких в этот раз споров на религиозные темы. Будь я проклят, мне моя жизнь нравится такой, какая есть.

Слоун удалился, оставив Потса одного. Финеас не мог сосредоточиться, когда в помещении находился кто-то еще, и на работе у него всегда был отдельный кабинет.

Значит, он был болен, даже бредил, так получается?

Хм, это многое объясняет. Финеас слышал, что подобные вещи иногда вызывают провалы в памяти. Лучше уж такое объяснение, чем никакого. С чувством облегчения он выбросил эти мысли из головы, отметив про себя, что нужно покаяться в грехе, раз он этим утром потерял веру в промысел божий.

Финеас грустно покачал головой и с должной покорностью приступил к работе. Поскольку ему явно было предопределено провести свою скромную жизнь за черчением, он будет чертить, не жалуясь и не предаваясь скорби.

Затем его рейсфедер начал царапать бумагу. Финеас вытер и отрегулировал его, не найдя никаких дефектов, но рейсфедер все равно продолжал негромко скрипеть, нервируя его. Если бы Финеас верил в теорию эволюции, он сказал бы, что доставшиеся ему от предков волосы встают дыбом, - но такие еретические мысли были ему несвойственны. Что ж, он не из тех, кто жалуется. Он разжал стиснутые зубы, ища терпимость и покой внутри себя.

Затем из-за двери вновь донесся стук телетайпа, и Финеасу пришлось сдержать невольную дрожь, чтобы не испортить работу. Терпи, все эти муки вознаградятся!

Наконец он обратился к единственному успокоительному средству: размышлениям о судьбе еретиков и грешников. Конечно же, ему было жаль их, горящих в вечном огне и молящих о глотке воды, которого они никогда не получат. Он очень сочувствовал этим бедным потерянным созданиям, как и должно всякому праведному человеку. Однако же им был дан шанс, которым они не смогли как следует распорядиться, так что все справедливо.

С нездоровым интересом Финеае рисовал в своем воображении ад, каким он представлялся его суровым предкам-пуританам. Для него это было нечто вполне реальное. Финеас так погрузился в раздумья, что почти не замечал боли в большом пальце ноги, - ему жал дешевый ботинок.

Снаружи, в офисе, Каллахан напевал что-то себе под нос, и Финеас узнал мотив. Однажды этот безбожник явился на работу вдребезги пьяным, и прежде чем его отправили домой, он зажал Финеаса в углу и проорал ему эту песню от начала до конца. Теперь же, вместе с мелодией, в измученный мозг бедного Финеаса настойчиво просачивались и слова. Все попытки отвлечься были тщетны.

Не помогала даже молитва. Тогда Финеас представил Каллахана среди пытаемых грешников: это помогло значительно лучше.

- Карандаши, шнурки, бритвенные лезвия? - раздалось за его спиной. Финеас вздрогнул от испуга и едва не упал со стула. Возле двери стоял одноногий горбун с кучкой дешевых товаров. - Карандаши? - повторил он. Всего за пять центов штука. Помогите бедному калеке. - Ухмылка на его лице противоречила жалобному тону.

- Нет, никаких карандашей! - Финеас содрогнулся, когда горбун проковылял к окну и выплюнул кусок жевательного табака. - Почему бы вам не обратиться в какое-нибудь благотворительное заведение? Более того, нищим не разрешается здесь находиться.

- Я не нищий, - отозвался калека с таинственной улыбкой, кладя в рот новую порцию табака.

- Тогда обратись к Господу, и тебе воздастся.

Человек от рождения и до смерти обречен на тяжкий труд в этом жестоком мире: он должен тяжко трудиться, дабы обрести царствие небесное. Финеас не собирался лишать этого невежду его ничтожного шанса на спасение, потакая его лени.

Попрошайка кивнул и коснулся рукой шляпы.

- Вы один из них, да? Жаль. Ну, держите голову выше: может, все еще будет хорошо. - С этим он, насвистывая, пошел прочь по коридору, оставив Финеаса размышлять над его последними словами. Правда, размышления ни к чему не привели.

Финеас осторожно потер носок ботинка, но потом убрал руку, сообразив, что боль - это всего лишь испытание и ее следует смиренно терпеть. Скрипел рейсфедер, стучал телетайп, а в комнату ухитрилась залететь пчела и стала с жужжанием носиться вокруг. Пчела была большая и энергичная.

Финеас весь сжался и заставил себя продолжать работу, слегка вспотев, когда пчела села на его чертежную доску. Затем она проявила милосердие и улетела, и на несколько минут Финеас перестал слышать ее жужжание. И вдруг оно раздалось снова, прямо за его спиной.

Он начал поворачивать голову, но передумал: пчела могла принять его движение за попытку нападения и объявить войну. Его руки, держащие рейсфедер, стали мокрыми и неуклюжими, пальцы болели от чрезмерного напряжения, но Финеас продолжал работать.

Пчела же явно не спешила улетать. Жужжа, она промелькнула мимо его носа, заставив его отпрянуть и посадить кляксу на чертеж. Затем она взлетела выше, покружилась вокруг головы и села Финеасу на лысину. Тот задержал дыхание; пчела не двигалась. Десять, двадцать, тридцать секунд... Финеасу пришлось сделать резкий выдох. Насекомое стрекотнуло, по-видимому, решив, что этот шум был неопасен. Затем пчела поползла вниз со лба на нос. Финеасу стало щекотно, в носу засвербило.

- Нет, нет, - в отчаянье прошептал он. - Не... А-апчхи! А-а-а-а! - Он схватился за укушенный нос и яростно дернул, упираясь ногами в доску и разлив новую порцию чернил на свои чертежи. - Черт! О черт!..

Невероятно, такого не может быть! Его собственный язык предал его! Дрожащие, неуклюжие пальцы выпустили рейсфедер. Финеас склонил голову, но не почувствовал спасительного прощения. Он слишком ясно осознавал, что за малейший грех наказанием будет геенна огненная. Теперь Финеас вспотел по-настоящему, и видения вечных мук вновь теснились в его мозгу, только на этот раз на месте Каллахана был он сам, и никак не мог отогнать их. Он был обречен!

Минуту спустя Каллахан нашел его сидящим в той же позе, и его грубый хохот ножом полоснул по раненой душе Финеаса.

- Ну прямо ангел во плоти! - Каллахан бросил на стол какие-то бумаги и снова ткнул Финеаса в спину. - Ну как, Фин, первые листы готовы?