Это была Нема! Бледное лицо напоминало маску, на которой горели измученные глаза. Она дико озиралась вокруг.
— Нема! — воскликнул Хансон.
Она повернулась, увидела его и от изумления раскрыла рот. Кожа ее посерела, а глаза так широко раскрылись, что стали вдвое больше обычного. Она сделала нетвердый шаг по направлению к Дейву и остановилась.
— Иллюзия! — хрипло прошептала она и в обмороке осела на землю.
Она пришла в себя прежде, чем он успел ее коснуться.
С мгновение она шаталась, глядя на него.
— Ты не умер?!
— Что в этом удивительного? — спокойно спросил он.
Когда до гибели мира остались считанные дни, лицо этой девушки, ее стройное молодое тело — единственное, о чем стоило думать! Он схватил ее и притянул к себе.
Берта никогда не возбуждала в нем таких чувств!
Ей удалось избежать его губ и высвободиться.
— Но тебя же ударили снета-ножом! Дейв Хансон, ты никогда не умирал! Борк солгал! Только подумать, я чуть не умерла от горя, а ты здесь жил в свое удовольствие! Ты… ты человек-мандрагора!
Он фыркнул. Ему почти удалось забыть, кто он такой, и он вовсе не хотел, чтобы авиастроитель узнал о его сути. Дейв повернулся взглянуть на его реакцию и раскрыл от удивления рот.
Никаких прожекторов над авиационным заводом! И никакого завода вообще! В небесном полусвете он увидел, что ангары исчезли! Никого из людей тоже не осталось.
Одна голая площадка в несколько акров, с карликовым кривым деревцем посреди.
— Что за черт?
Нема быстро огляделась и вздохнула.
— Это сейчас происходит везде. Похоже, здесь создали авиационный завод из карликового платана, по закону тождества. Но все-таки это и был авиазавод. Но когда связи и знаки перестают действовать, все подобные творения возвращаются к своей первоначальной форме, если, конечно, не колдовать над ними постоянно. Но даже это не гарантирует успеха. После падения солнца большинство проектов потерпело фиаско.
Хансон вспомнил человека, с которым он недавно говорил. Жаль, что не удалось познакомиться с ним получше перед его гибелью! Несправедливо, что человек, сохранивший такой независимый характер даже после того, как превратился в зомби, был мгновенно сметен с лица земли!
Но потом Дейв вспомнил, как незнакомец сам оценивал свое новое положение. Может быть, и хорошо, что он умер!
Хансон неохотно вернулся к собственным проблемам.
— Допустим, ты говоришь правду. Но если ты считала меня покойником, зачем прилетела сюда?
— Я почувствовала связь еще до того, как вернулась в город. Я думала, что схожу с ума. Пыталась забыть тебя, но ощущение связи росло, и я устала с ним бороться! — Она содрогнулась. — Это была ужасная борьба! Ковры уже не слушались, и мне едва удалось справиться с метлой. Иногда она не поднималась, а дважды взлетела так высоко, что я едва не умерла от нехватки воздуха. У меня не было никакой надежды отыскать тебя, но я всетаки летела вперед, наобум, целых три дня!
Борк, конечно, знал о заклинании, с помощью которого она заставила себя хотеть Дейва, как «здорового мужчину». По-видимому, оно действовало и после того, как она решила, что Дейв умер, и даже подсказывало, где его искать. Ну, вот, она здесь, и Дейв совсем не огорчен этим!
Хансон еще раз бросил взгляд в сторону пылающего горизонта. Затем поднял руку и притянул девушку к себе.
Ее крепкое, соблазнительное тело прижалось к нему, дрожа от возбуждения.
В последний момент она отшатнулась.
— Ты забываешься, Дейв Хансон! Я зарегистрированная девственница! Моя кровь нужна для…
— Для заклинаний, которые никогда никому не помогут! — резко возразил он. — Сейчас небо уже не падает, детка! Падать почти нечему!
— Но… — Она заколебалась, затем подошла чуть ближе, и в голосе зазвучало сомнение. — Это правда, наши заклинания не действуют! Даже самое верное волшебство оказалось ненадежным. Мир сошел с ума, и даже на магию больше нельзя положиться. Но…
Он снова притянул ее и почувствовал, как ее руки поднимаются к его шее. Вдруг земля под Дейвом и Немой задрожала, и они услышали резкий, громоподобный топот.
Повернувшись кругом, Хансон увидел огромного Руха, быстро бегущего к ним по земле. Огромная птица резко остановилась так близко от них, что едва не сшибла.
С ее спины опустилась веревочная лестница, по которой начали спускаться люди. Первыми на землю ступили мандрагоры в форме Сатеров, вооруженные дьявольскими клинками и острыми пиками.
Последним слез Борк. С широкой улыбкой на лице он подошел к Хансону и Неме.
— Приветствую тебя, Дейв Хансон! Тебе удалось выжить, не так ли? И ты здравствуй, моя маленькая девственница-сестричка, без чьей помощи я бы не смог найти Дейва! Что ж, идем! Рух теряет терпение!
Глава восьмая
Крылья птицы шумно захлопали, и внизу поплыла земля. Дул шквалистый ветер, но на спине Руха нашлось относительно уютное местечко. Только посмотрев на землю, Хансон полностью осознал, с какой бешеной скоростью они летят. С высоты он наконец увидел, куда упало солнце. Оно медленно погружалось в огромную, с оплавленными краями дыру в земле. На много миль вокруг сыпались солнечные куски помельче, диаметром до трех миль, выплавляя глубокие норы на испещренной ямами поверхности.
Седоки гигантской птицы начали свой путь над опустошенной, продуваемой ветрами землей, а над ними неслись мрачные блестящие облака. Однажды мимо них вверх, к огромным небесным пропастям, со свистом пролетели два человеческих тела.
— Это поднимаются люди, которые не верили в появление из Яйца, прокомментировал Борк. — Их становится все больше и больше. Что-то уносит их с планеты вверх.
Позже откололась добрая квадратная миля небесной оболочки. Рух хрипло закричал от страха, но он был хорошо выдрессирован, к тому же за ним следил наездник.
Неистовые взмахи огромных крыльев позволили птице уклониться от куска неба, летящего с неимоверной скоростью вниз. Воздушные завихрения, вызванные этим полетом, заставили Руха спуститься на несколько тысяч футов, но это была еще безопасная высота.
Они пролетели низко над городом. Зрелище походило на вакханалию вампиров. Когда над городом пронесся Рух, люди засуетились и бросились к оружию. Вверх устремилось облако стрел, но, к счастью, слишком поздно.
— Во всех своих неприятностях они винят волшебников, — объяснил Борк. — Стреляют во все летящее. Не самое удачное время для общения с Сатерами, не так ли?
Нема подальше отодвинулась от брата.
— Среди нас не все такие трусы, как вы! Только крысы бегут с тонущего корабля!
— Когда я убежал, еще ничто не предвещало, что он утонет, — напомнил ей Борк. — В любом случае, если бы ты раскрыла глаза пошире и обратила внимание на способ нашего передвижения, ты бы поняла, что я вернулся обратно! Я помирился с Сатером Карфом, и в столь трудное время наш прапрадед очень обрадовался моему возвращению!
Нема с восторгом бросилась к нему, но Хансону объяснение показалось странным.
— Почему? — спросил он.
Борк пояснил:
— Один из покойников, упавших обратно после вознесения, добавил свое слово к тем, что были произнесены другими. Нет, я понесу это бремя сам, не буду перекладывать его на тебя! Но теперь я убежден, что вылупление из яйца — это миф! Я и раньше испытывал сомнения, в отличие от нашего приятеля Малока, который тоже слышал эти слова, но стал лишь вдвойне фанатичнее. Вероятно, разрушение неба остановить нельзя, но раз уж я человек, то должен бороться с превратностями судьбы, как подобает человеку. И вот я вернулся к Сатерам, хотя по-прежнему во многом с ними не согласен! И скоро мы будем в лагере Сатера Карфа!
Как благополучно все завершилось, подумал Хансон.
Раньше он разрывался между двумя альтернативами. Теперь осталась только одна. Раз уж и Борк отвернулся от Сыновей Яйца, значит, они точно не заслуживают доверия! Дейв посмотрел на небо: от него осталась только половина, да и она вряд ли продержится долго. Наверное, не так уж важно, что он, Дейв, сейчас делает и с кем он; жизнь этого мира подходит к концу!
Когда они приблизились к огромной столице, вернее, к тому, что от нее уцелело, свечение ослабло. Солнечный костер остался далеко на юге. Воздух свежел.
Рух летел низко над городом. Немногочисленные люди на улицах смотрели вверх и угрожающе жестикулировали, но стрел никто не метал. Вероятно, горожане слишком ослабли, чтобы ненавидеть по-настоящему. Электрическое освещение отсутствовало напрочь, и трудно было что-либо разглядеть. Хансону казалось, что уцелели только самые старые и уродливые здания, созданные из настоящего камня и металла, а произведения волшебства уничтожены.
Одно из сохранившихся зданий, похоже, раньше служило больницей, и теперь площадь перед ним была переполнена лежащими людьми. Большинство из них казались мертвыми или без сознания. Коренастые мандрагоры таскали тела к огромному костру, разожженному в другом квартале. По-видимому, в столице свирепствовала чума.
Рух полетел дальше, за город, к строительному лагерю, который должен быть стать штаб-квартирой Хансона. Началось снижение, и перед пассажирами гигантской птицы открылась удивительная панорама. На пляже за городом собралась толпа. Люди разжигали костры, чтобы варить русалок. Уже разгорелась борьба за добычу.
Вероятно, запасы еды закончились несколько дней назад.
Подлетая к лагерю, Дейв увидел, что там царит хаос.
Сильным ветром оторвало огромный кусок неба, при ударе он разбился на осколки поменьше, и теперь на земле тут и там слабо светили упавшие звезды. Поблизости, возле огромной скалы, разлетелся в мелкие брызги кусочек солнца. Тепло этих капель согревало воздух, а их сияние освещало большую часть лагеря.
Ангары сгорели, но на том месте, где находился самый большой из них, появилось новое здание. Очевидно, его построили из камней и бревен наспех, безо всякого волшебства. Сооружение смахивало на громадный сарай, но сейчас оно было самым надежным убежищем. Хансон заметил Сатера Карфа и Серсу Гарма, встречающих снаружи вместе с сотней других волшебников.
Мандрагоры сняли Хансона со спины птицы и подвели его к новому зданию, где и оставили на попечение Сатера Карфа. Тот внимательно посмотрел на Хансона, но определить выражение старческого лица было невозможно. Казалось, он постарел на тысячу лет. Наконец он поднял руку, слабо поприветствовав Хансона, вздохнул и медленно сел. Его лицо осунулось, черты потеряли обычную твердость. Он выглядел разбитым, больным. Голос его прозвучал без всяких интонаций:
— Отремонтируй небо, Дейв Хансон!
Остальные волшебники что-то сердито забормотали, но Сатер Карф медленно покачал головой, не отрывая глаз от Хансона.
— Нет… Что толку угрожать тебе ужасными наказаниями и пытками, если через день или через неделю всему придет конец? Что толку спрашивать, почему ты сбежал, когда времени осталось так мало? Отремонтируй небо и проси в награду все, что хочешь! Теперь, когда сама основа астрологии разрушена, у нас осталось мало сил. Но почини небо, и мы сможем заплатить так, как тебе и не снилось! Мы найдем способ вернуть тебя в твой мир целым и невредимым. Ты сейчас почти бессмертен. Мы заполним твою бессмертную жизнь удовольствиями. Мы дадим тебе драгоценности, их хватит, чтобы купить империю. Если же ты захочешь отомстить нам, я в свое время открою тебе свое тайное имя и имена всех здесь присутствующих. Тогда делай с нами, что хочешь! Только почини небо!
Это потрясло Хансона. Он ожидал яростных нападок и уже, чтобы получить отсрочку казни, собирался солгать, что ему надо изучить методы Менеса, и тогда он что-нибудь придумает. Столь горячая просьба Сатера его обезоружила.
Он был на грани помешательства! Он же ничего не может сделать, и их просьбы невыполнимы! Но при виде того, как гибнет мир и как поступается своей гордостью Сатер Карф, даже перспектива собственной смерти показалась Хансону незначительной. По крайней мере, он мог дать этим людям хоть какую-то надежду перед неизбежным концом.
— Возможно, — медленно произнес он, — если бы все, кого ты призвал работать над проблемой, объединили свои знания, мы бы нашли решение. Сколько времени понадобится, чтобы собрать их всех на совет?
Из группы вышел Сир Перт. Хансон считал, что он погиб в развалинах пирамиды, а он каким-то образом остался жив. Его щеки ввалились, усы были неухожены, но он был невредим. Он печально покачал головой:
— Большинства уже нет, как и их проектов. Двое сбежали от нас. Менес сгорел. Калиостро успешно нас обманул. Остался только ты. Мы даже не можем предложить тебе рабочих, кроме тех, кого ты здесь видишь. Люди больше не подчиняются нам, так как у нас нет для них еды.
— Ты — наша единственная надежда, — подтвердил Борк. — Они вынесли из лагеря все инструменты, которые можно было спасти, и волшебные снасти, которые еще можно использовать. Они живы только надеждой на твое возвращение!
Хансон взглянул на них и на коллекцию бесполезного хлама, которую они для него собрали. Он засмеялся — над их надеждами и над самим собой.
— Дейв Хансон — спаситель мира! Имя ты выбрал правильно, а вот в человеке ошибся, Сатер Карф, — с горечью произнес он. Достаточно долго пробывший самозванцем, он теперь не страшился никакого наказания. — Вам был нужен мой дядя, Дэвид Арнольд Хансон. Друзья называли его Дейвом и именно это имя высекли на надгробии, а я при крещении получил такое же имя. Вместо дяди вы призвали меня! Вероятно, он бы тоже оказался бесполезным, но уж со мной-то у вас нет абсолютно никаких шансов! Я не способен построить даже собачью конуру! Я никогда не был инженером-строителем. Я специалист по ремонту компьютеров.
Дейв тотчас пожалел о том, что разбил их надежды.
Но выражение лица Сатера ничуть не изменилось. Оно, казалось, немного напряглось и стало более задумчивым, но разочарования в нем не было.
— Мой внук Борк мне все это рассказал, — проговорил старик. — И все же на памятнике было твое имя, и мы с его помощью перенесли тебя сюда. Наше древнее пророчество гласит, что мы найдем всемогущество, высеченное на камне, стоящем в луже воды. Именно так мы и нашли твое имя. Значит, по законам рационального волшебства для тебя нет ничего невозможного. Может быть, мы ошиблись в форме твоего таланта, но все равно именно ты должен отремонтировать небо. А что это за чудо под названием компьютер?
Дейв покачал головой, дивясь любопытству старика:
— Это такой прибор. Его назначение и принципы действия довольно трудно объяснить, да он бы здесь и не пригодился.
— Тогда просто удовлетвори мое любопытство. Что такое компьютер, Дейв Хансон?
Нема, с мольбой во взоре, коснулась плеча Хансона, и он вздрогнул. Он искал какой-нибудь ответ, который можно было бы выразить на их языке, перебирал в голове все, от современных электронных устройств до старинных календарей приливов и отливов.
— Компьютер — это машина, которая… которая берет условия, математически сходные с условиями какой-нибудь задачи, а затем просчитывает все варианты и предлагает модель, описание того, как могла бы сложиться реальная ситуация. Например, зная, что приливы и отливы меняют свой характер в зависимости от положения какого-нибудь небесного тела, мы можем создать таблицы зависимости этих изменений от положения луны, занести их в компьютер. Машина хранит эти данные и манипулирует ими с огромной скоростью. С ее помощью мы можем построить график приливов и отливов на много лет вперед. Ах, черт… все же гораздо сложнее… В общем, он тасует известные ему факты и на основе их строит модель будущего.
— Понятно, — произнес Сатер Карф.
Дейв усомнился в этом, но был рад, что ему не пришлось пускаться в более мудреные объяснения. А может быть, старик и правда что-то понял? В своем деле он, безусловно, не дурак.
Сатер Карф немного подумал и кивнул с явным удовлетворением.
— Ваш мир понимал гораздо больше, чем мне казалось. Компьютер — тонкий научный инструмент, успешно подчиняющийся естественным законам. Мы применяли те же методы, но не так искусно. Но в основе истинной науки лежит магический принцип подобия.