Будь у Бронсона побольше времени, он перекалечил бы весь пятый депорт. Носы полицейских так и хрустели под его ударами, когда капитан Харрингтон решил прекратить избиение подчиненных.
— Только дернись, дерьмо, и ты труп! — молвил он, наведя на Бронсона «смит-и-вессон» сорок пятого калибра.
Бронсон отвлекся от мордобоя и взглянул на Гордона.
Офицер стоял бледный, как мел, в глазах светилась решимость.
«А ведь и впрямь шарахнет, — остудился Бронсон, — с такого станется».
— Ладно, капитан, ваша взяла, — буркнул Аллигатор. — Я готов следовать за вами хоть на край света.
17
Полицейский участок был забит до отказа самыми разнообразными типами. Здесь можно было встретить как уличную проститутку, так и респектабельного горожанина. Полицейские, видимо, попривыкнув к новому положению дел, особенного рвения не выказывали. Задержанные часами просиживали в «аквариуме», прежде чем кто-нибудь из детективов удостаивал их своим вниманием.
Появление Бронсона не произвело никакого фурора.
— Заполните вот это. — Дежурный полисмен сунул Аллигатору бланк задержания. — Укажите деньги, ценные вещи, колющие и режущие предметы.
Аллигатор вернул бланк чистым — кроме стареньких часов «Ролекс» да пары сотен баксов у него ничего с собой не было.
Полицейский исподлобья посмотрел на задержанного:
— Вы меня плохо слышите, сэр, — процедил коп сквозь зубы. — Я вам сказал: заполнить бланк!
— Простите, — Бронсон несколько опешил от подобной реакции блюстителя закона, — но…
Склонность к задушевным беседам явно была утеряна копом, когда он в детстве выпал из коляски:
— Ты че, не понял, мистер? Я сказал: пиши.
Аллигатор решил не связываться с неврастеником и зарегистрировал часы и деньги.
— Так-то лучше, мистер. — Плоскостопый выглядел весьма удовлетворенным. — Здесь вам не Манхэттен!
— А что же? — искренне удивился Аллигатор.
— Пятый полицейский депорт! — отчеканил коп.
Когда Бронсона везли в участок, он казался себе чуть ли не первым злодеем человечества. Наручники, крепко сковывающие запястья, здоровенные полисмены справа и слева на заднем сиденье, а также душераздирающий визг сирены наводили Бронсона на мысль о том, что займутся им сразу по прибытии и с пристрастием.
Каково же было изумление Аллигатора, когда вместо того, чтобы допросить, его посадили в железную клетку, называемую в простонародье «отстойником» или «аквариумом». Как объяснил полицейский-ключник: «До выяснения обстоятельств дела».
«Вот те на! — Бронсон аж присел от неожиданности. — Оказывается, они еще собираются что-то выяснять».
В отстойнике собралось великое множество задержанных.
— А вот и новенький! — Огромных размеров негр, расчистив дорогу увесистыми пинками, подошел к Бронсону. — Добро пожаловать в ад.
Вокруг клетки сновали полицейские, кипела ежедневная рутинная работа. Несколько детективов старательно шелестели бумагами. То и дело патрульный наряд притаскивал какого-нибудь беднягу с безумными глазами.
Зверинец же жил своей жизнью. Очевидно, некоторые из подозреваемых томились здесь уже несколько суток.
Бронсону начинало казаться, что небритые озлобленные физиономии сливаются в одну кровожадную харю. Ситуация усугублялась тем, что Аллигатор слышал их мысли и ощущал их чувства. Обрывки чужих воспоминаний, проклятия, страх, вожделение, злоба — переплелись в извилинах Бронсона.
— Замолчите! — Бронсон стиснул голову руками. — Умоляю, хватит!
Вопль Аллигатора потонул во всеобщем гомоне. Кому какое дело до этого идиота, раскачивающегося в углу из стороны в сторону. Однако негра, видимо, касалось все, что происходит у него под боком.
— Повтори, не понял, — пододвинулся афро-американец к Аллигатору. — Ты кого на… послал?
От качка исходила такая ненависть, что Гарри невольно отпрянул.
— Будешь мне ботинки языком полировать, сволочь! — развоевался негр.
Решив доказать свое превосходство делом, гамадрил попытался схватить Гарри за грудки. Лучше бы он этого не делал. Аллигатор перехватил кисть негра и, сделав шаг назад, провел прием в стиле айкидзюцу, так называемый никке. Со стороны можно было подумать, что детина вдруг обрел божественную благодать, отчего в молельном экстазе бухнулся на колени. Однако дело заключалось вовсе не в откровении свыше, а в изуверской боли, пронзившей руку черномазого выродка.
— Ну, ты труп! — рычал он, стучась лбом о бетонную плиту. — Убью гада.
Бронсон жизнь ценил, поэтому вместо того, чтобы отпустить сокамерника (на что тот, видимо, рассчитывал) перешел на удержание нижнего уровня с точечным контролем. Вопли мгновенно стихли — тело негра обмякло и расслабилось.
Дверь клетки лязгнула, и на пороге появились два полицейских, закованных в защитные костюмы. Проложив путь в человеческой протоплазме при помощи щитов и дубинок, они подошли к отдыхающему на теле недруга Бронсону. Недолго думая, копы воспользовались электрошоком, после чего выволокли бесчувственного Аллигатора за ноги. Очарованный зрелищем, зверинец умолк.
— Ща ему ливер-то отобьют, — прохрипел пришедший в сознание негр. — А я с ним потом поквитаюсь!
Комната для допросов уже была занята, и Аллигатора бросили около стола детектива Боба Дагера.
— Это что? — Детектив вопросительно посмотрел на внутренний наряд. Другого места не нашлось?!
Старший сержант Спенсер вытянулся в струнку и отрапортовал:
— Подозреваемый Гарри Бронсон, задержан по обвинению в убийстве полицейского, сэр.
— А почему без сознания?
— Оказал сопротивление при выводе из следственного изолятора, — не моргнув глазом, соврал сержант.
— Ну, ну… Свободны, ребята.
Наряд щелкнул каблуками и удалился восвояси.
Гарри приходил в чувство медленно и тяжело. Его тряхнуло током настолько сильно, что, приоткрывая налитые свинцом веки, он испытывал прямо-таки физическое страдание. В сознании возник образ сверкающей галогенной лампы. Свет упал на лицо угрюмого полицейского, склонившегося над заваленным бумагами столом. Бронсон неуверенно приподнялся и сел, опираясь на правую руку.
Внутри болела каждая косточка.
— Это что у вас, разнарядка такая? — ощерился Аллигатор. — Вам бы в психиатрию, там, знаете ли, электрические методы лечения в большом почете!
Полицейский вперил тяжелый взгляд во все еще скособоченного Бронсона.
— Это была вынужденная мера, сэр, — сказал он. — Мне только что доложили о вашем поведении.
Аллигатор потерял дар речи от такой несправедливости. Пару раз глубоко вздохнув, он только и вымолвил:
— Ну, знаете ли…
Полицейский не выказывал ни малейшего желания обсуждать эту тему.
— Желаете закурить? — спросил он, переводя разговор в другое русло.
— Спасибо, обойдусь.
— Как знаете.
Зверинец все еще вел себя тихо. Заключенные стояли вдоль железной решетки и с любопытством наблюдали за Гарри и детективом. Стол Дагера находился в каких-нибудь трех-четырех метрах от отстойника — бесплатное кино, да и только.
— Итак, мистер Бронсон, — Боб Дагер решил взять быка за рога, — вы, конечно, знаете, почему здесь оказались.
— Понятия не имею! — совершенно искренне воскликнул Бронсон.
— Ну, конечно же, стоит взять вашего брата за одно место, как тут же выясняется, что имеешь дело со святым во плоти. Раз уж вы потеряли память, я вам напомню: вы оказались здесь потому, что убили полицейского, только и всего.
Бронсон с удивлением посмотрел на офицера:
— Нет, детектив, это какая-то ошибка. Я никого не убивал.
— Ну, мистер Бронсон, — разочарованно протянул Дагер, — не валяйте дурочку. Вы же умный человек. К чему попусту тратить время? Поверьте, его у вас осталось совсем немного…
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, мистер Бронсон, что если вы и дальше будете со мной препираться, то для вас все закончится более чем плачевно.
— А что, если я покажу вам вот это, — Бронсон отогнул средний палец, и сделаю один звонок?
— Куда вы собираетесь звонить, мистер Бронсон? — побагровел полицейский. — Уж не адвокату ли?
— Именно! Я прекрасно знаю свои права!
— Ну, что ж, дело ваше, мистер, только сперва я вам расскажу кое-что. У того парня, которому вы проломили голову на федеральном шоссе, осталась беременная жена и трое малолетних детей. А теперь можете звонить своему адвокату. Только вот что я вам скажу: никакой адвокат вам уже не поможет, мистер!
— Я не убивал полицейского! — закричал Гарри. — Не убивал. Да, я действительно звонил в службу спасения, но это не я…
— Уже лучше, мистер Бронсон, намного лучше! Теперь остается только вспомнить, как вы этого не делали. Как вы не останавливали полицейскую машину, как не спрашивали дорогу у уставшего офицера, как не убивали его. Может быть, расскажете, чего вы еще не делали? И как можно подробнее, мистер Бронсон, как можно подробнее.
— Послушайте детектив, я действительно…
— Тогда почему, мистер Бронсон, на орудии убийства найдены ваши отпечатки пальцев, можете объяснить?
— Я споткнулся об окровавленную железную трубу и, наверное, поднял ее. — В голосе Гарри Бронсона прозвучало сомнение. В действительности он не помнил, чтобы брал ее в руки, но он так же не помнил, как оказался у полицейской машины…
Детектив, почувствовав неуверенность подозреваемого, усилил нажим:
— Допустим, мистер Бронсон. Я говорю «допустим», потому что не верю ни единому вашему слову. Тогда как вы объясните, что в полицейской машине обнаружена ваша кровь?
— Какая кровь?!
— Видите ли, — в словах детектива прозвучала насмешка, — полицейский имел наглость защищаться. Прежде, чем вы его убили, мистер Бронсон, он, видимо, расквасил вам физиономию. Или об этом вы тоже не знали?
Полицейский достал откуда-то из-под стола внушительной величины зеркало и поднес прямо к лицу Аллигатора. То, что посмотрело на Бронсона, привело его в ужас. Распухший нос, синяк под глазом и бровь, рассеченная надвое, говорили сами за себя.
— Ну что, убедились? — осклабился Боб Дагер. — Будем давать показания или как?
Внезапная ненависть овладела Бронсоном. Он бросился на детектива и принялся душить его, то и дело прикладывая головой к столу. Боб Дагер уже собирался навестить усопших родственников, когда подоспевший внутренний наряд избавил детектива от путешествия на тот свет. Бронсона шарахнули током и по приказу чуть живого Дагера утащили в камеру, сочтя отстойник недостаточно надежным местом для такого выродка.
18
Сознание вернулось к Гарри Бронсону к тому моменту, когда копы дотащили его до камеры. Слава летела впереди Аллигатора.
— Да это же тот мужик, который отмочалил Лысого! — сказал татуированный орлами и змеями верзила. — Заходи, братан!
Зеки апатично зашевелились, отрывая мозолистые задницы от насиженных мест. Каждому хотелось взглянуть на героя, справившегося с королем уличных дебилов.
— Здорово ты его башкой в пол, — ощерил беззубый рот индивид с подбитым глазом. — Так его, кретина!
Камера выглядела неприглядной и запущенной. В прошлом белоснежные стены теперь приняли неопределенный блеклый оттенок. Гарри пригляделся и с удовлетворением отметил, что предчувствие не подвело его и на этот раз плоды евроремонта были уничтожены поколениями заключенных при помощи продуктов жизнедеятельности. Коричневые и желтые пятна перемежались с матерными надписями, отчего на душе и вовсе становилось отвратно. Пять железных коек, намертво прикрученных к полу, совмещенный санузел, завернутый в пластиковую кабинку, несколько пластмассовых стульев и стол с тремя нормальными и одной покалеченной ножкой придавали помещению колорит съемочной площадки.
— Что-то ты больно задумчив. — Худощавый мужчина с совиными глазами хлопнул по плечу Бронсона. — Я — Ник, задержан за вооруженный налет на бензозаправку. Плевое дельце, конечно, но срок потянет.
— Бронсон, — представился Аллигатор. — Гарри Бронсон.
— Знал я одного Бронсона, — встрял в разговор беззубый заключенный. Урод был еще тот. В сортир без компаса сходить не мог. Ты случайно не его родственник?
— Сынок, должно быть, — нагло осклабился татуированный зек. — Этого тоже все туда-сюда носят. Ты хоть не обгадился?
Бронсон решил с подонками не связываться. Он молча прошел к самой дальней койке и сел на нее. Еще слава богу, что телепатические способности уснули под воздействием высоковольтного разряда, иначе черт знает что могло бы произойти.
Несмотря на миролюбивое поведение Аллигатора, зеки не унимались.
— Ты, может, язык проглотил, — прошипел Ник. — Отвечать надо, когда с тобой Большой Папа разговаривает.
Большой Папа выпятил борцовскую грудь и заявил:
— Ты, сучонок, кончай жбаном трясти. Я быстро из тебя жмура сделаю, будь ты хоть сам крутой мужик во плоти. Ты на воле кем был?
«Мне нет до них никакого дела, — заставил себя раздельно, по слогам подумать Аллигатор. — Я спокоен, я совершенно спокоен».
— Да придурком он был! — Беззубый вновь подал голос.
— Это дело, — подхватил Папа. — Будешь мне задницу по утрам лизать, чтобы геморрой не образовался.
— Все же надо тебя поучить, чтоб кадыком поменьше стучал. Охаживай его, пацаны!
Первого пацана Аллигатор свалил ударом колена в пах. Большой Папа взвыл, как бешеная собака, и, схватишись за остатки своего мужского достоинства, с матерными проклятиями упал на пол.
— Ну, ты трупак! — орал выродок. — Тебе не жить.
Больше всего на свете Бронсон не любил неотесанных дегенератов с квадратными подбородками. Папа относился к людям именно такого сорта.
— Заткнись, — сказал Бронсон и припечатал говорящую голову кулаком к поверхности пола. — Сперва ты станешь калекой!
Большой Папа затих, как уснувший ребенок. Поняв, что произошло непредвиденное, сотоварищи криминального авторитета бросились на Бронсона с удесятеренной энергией. Аллигатор увернулся от нападавших и с криком «киай!» принялся молотить их ногами. Когда дело близилось к победному финалу, в самом углу камеры что-то зашевелилось.
Маленький японец слез с кровати, казавшейся вертолетной площадкой по сравнению с его габаритами.
— Что так шумишь, однако, — сказал сухонький старичок, подойдя к Бронсону. — Спать мешаешь!
Легким движением руки японец отключил двух громил и как ни в чем не бывало обратился к Аллигатору:
— Прошу тебя, Гарри-сан, дай старику отдохнуть.
Японец резко развернулся и энергично направился к своей неостывшей койке.
— Одну минуточку, э… сэр, — оправился от изумления Гарри. — Я хотел поблагодарить вас.
— Не стоит благодарности, Гарри-сан. — Японец вскарабкался на койку. Мир подобен сну, и нет причин просыпаться.
— Позвольте поинтересоваться, откуда вы меня знаете? — Бронсон с удивлением уставился на старика. — И как вас зовут?
— Называй меня господин Юдзан Цунемото. — Японец проигнорировал первую часть вопроса. — Я мастер меча.
«Встретить живого японца в 2010 году, да еще владеющего тайным знанием предков — все равно что познакомиться с динозавром, придя в зоопарк, подумал Бронсон. — Но от судьбы, как видно, не уйдешь!»
Уголовники, потирая ссадины и синяки, с трудом отскребали себя от пола. Хуже всех было тем, которых успокоил мастер меча.
— Ну ты даешь, мужик, — обиженным тоном произнес Большой Папа, все еще придерживая мозолистой пятерней саднящий ливер. — Шуток совсем не понимаешь, злюка! Мы же только так, для порядку…
— Вот и я — для порядку, — огрызнулся Бронсон. — Еще хочешь?
Здоровяк убрался в дальний угол и прикинулся ветошью.
— Однако нехорошо обижать людей, Гарри-сан. Очень плохо… Седовласый японец отвернулся к стене.
— Позвольте, господин Цунемото, вы же сами…
Японец неожиданно очнулся и сел на койке. Его маленькое личико было напитано таким гневом, что Бронсон невольно отпрянул.