– Непос-с-слуш-ш-шные дети, – недовольно пробормотала она, спустившись к колодцу, в котором медленно вращался озаренный светящимся ореолом мужчина. Его черные крылья стремительно покрывались белыми перьями, лицо меняло форму, а кожа – цвет. Сквозь прозрачную гладь межмирного тоннеля зоркие глаза Хозяйки видели, как проходили обычные для Хранителей изменения. Когда черная одежда стала ослепительно-белой, а по широким плечам рассыпались такого же цвета волосы, четэри поднял безрогую голову и подарил Эре ангельскую улыбку. Она тихо выругалась, показав ему каменный кулак, но Смерть, закончивший боевую трансформацию, уже провалился в пространственный переход, соединяющий храм и его бывшую родину.
– Негодник, – заключила каменная женщина и, подняв голову, посмотрела на Эссу.
Девушка самозабвенно предавалась сексуальным забавам. Она то громко хохотала в объятиях сразу двух любовников: синекожего Иргиса и сумрачного Камы, то протяжно стонала и требовала: «Еще!» Вокруг этой троицы, раздраженно посвистывая, кружил пернатый Алекс, а в нескольких метрах от них отдыхал удовлетворенный и сытый Лемо.
– Смеетс-с-ся девочка… Значит, пока только слияние, а еда позже. Ну что ж-ш-ш-ш-ж… – Полюбовавшись еще немного на это действо, Эра довольно усмехнулась, в мгновение ока позабыв о плохом настроении. – Умница, Эс-с-са, – одобрительно прошептала она. – Благодаря твоим побегам все они захотят привести сюда Арэ. Кама уже поддался искушению, но и другим не справиться со своим голодом. Даже Арацельсу. Теперь… не с-с-с-правиться. – Улыбка ее стала шире, а в глазах синим заревом зажглось любопытство. – Все будет так, как я запланировала. С-с-скоро.
– Прекрати, а? – в сотый раз взмолилась Мэл, зажимая ладонями уши.
– Отстань, – отмахнулась Лилигрим, продолжая водить смычком по струнам своей любимой скрипки. – Не видишь, что ли? Я в печали.
Тоскливая мелодия, от которой хотелось разрыдаться в голос, наполняла комнату, словно вода бочку. Лили делала это тридцать третий раз подряд. Она сидела на столе, закинув одну ногу на другую, и играла, играла, играла… одно и то же по кругу. Даже от самой красивой и приятной для слуха музыки может разболеться голова. А от музыки, которая действовала на черноволосую девушку, как ледяной дождь на брошенного на улице котенка, хотелось удавиться, а еще лучше – удавить исполнителя. Но убить привидение, увы, не представлялось возможным, и Мэл терпела. Рвалась сквозь заклинившую печать – бесполезно. Швырялась в бесплотное существо продуктами – они пролетали сквозь такое живое с виду тело и с глухим стуком падали на каменную поверхность стола или пола. Арэ Пятого Хранителя ходила по каэре, кричала на блондинку, изводящую ее, ругалась, умоляла, пыталась громко петь и даже билась головой о стенку – напрасно. Лилигрим с невозмутимой физиономией продолжала играть на скрипке, не обращая на свою единственную слушательницу никакого внимания.
– Ах так?! – Красноглазая зло прищурилась, застыв в воинственной позе.
– Расслабься и наслаждайся, зануда. – По губам призрака зазмеилась садистская улыбочка.
– Обойдешься! – крикнула ей в лицо Мэл и, схватив со стола кувшин, выпила залпом половину его содержимого. Остатки вина устремились на пол в дружной компании с сосудом и дегустатором. Девушка не почувствовала удара, снотворное подействовало безотказно, вырубив ее сознание из опостылевшей реальности.
– Хм, – пожала плечами Лили, разглядывая спящую на полу брюнетку. – И почему Фабиан выбрал себе в жены такую деревенщину? Ни вкуса, ни манер, ни ума. Скукота-а-а! – протянула она, зевнула и… снова начала играть.
Часть вторая
Красавица и ее чудовище
Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
Народная мудростьГлава 1
Как же приятно вот так лежать на твердой земле, не чувствуя боли. Осталась одна усталость, напоминающая о тех муках, которые были уже в прошлом. В далеком или недавнем, какая разница? Главное, они позади. А также позади и тот «цирк уродцев» вместе с призрачной скрипачкой по имени Лилигрим. Как все-таки хорошо здесь! Вот только… Здесь – это где?
Я медленно открыла глаза и, прищурившись, уставилась в красно-оранжевое небо, на котором хищным заревом горел желтый диск чужого светила. Ор-р-ригинально! И каким, интересно, газом мне приходится сейчас дышать, если у небосвода такая веселенькая расцветка? Вдох-выдох, снова вдох… вполне пригодным газом, судя по ощущениям. А цвет… Кто знает, что за факторы на него влияют? Для меня данная тема – потемки.
Полюбовавшись еще немного на странное небо, я медленно повернула голову и тихо присвистнула. За равниной, покрытой бурым слоем пыли и темными пятнами гигантских валунов, громоздились красные треугольники остроконечных скал, а всего в нескольких шагах от меня тихо журчал черный, как нефть, ручеек. Журчал и плевался… огнем! Закрыв глаза, через секунду я распахнула их снова – пейзаж не изменился.
– Достойный финал, – пробормотала себе под нос. – Для полного счастья не хватает только таблички с надписью «Добро пожаловать в преисподнюю» и дружного хора встречающих чертей в придачу.
На мое бурчание никто не отреагировал, лишь ветер (на удивление холодный) швырнул в физиономию горсть бурой пыли. От такого приветствия я поморщилась и стряхнула ладонью колючие крошки. Руки меня слушались, ноги, как выяснилось, тоже. Еще раз проверив, насколько контролирую собственное тело, осторожно села и, помассировав неприятно пульсирующие виски, принялась ощупывать себя на предмет изменений. Отсутствие крыльев за спиной вызвало тихий вздох разочарования (возможность летать в моем положении не повредила бы). Проклятый символ на руке по-прежнему имел черно-белую расцветку, будто и не было адского жжения во время перехода. Так что, несмотря на все странные ощущения, я осталась нормальной человеческой девушкой. Ну если слово «нормальная» можно отнести к особе с растрепанной шевелюрой, которая сидит посреди пустынного ландшафта на чужой планете в изрядно подранной одежде и без гроша за душой.
Обалдеть ситуация! Кто-нибудь, выключите мой мозг, он не выдерживает перегрузки. Куда? Куда мне идти в таком виде? Не зная языка, не имея понятия о местных обычаях, о денежной системе, о… да я вообще не в курсе, есть ли жизнь на Марсе?! Ну или как называется этот мир? С виду напоминает описания преисподней. Ну и к какой чертовой бабушке мне теперь топать?
Обдумывая свое положение, я поднималась на ноги. Долго поднималась. Сделать это мне удалось лишь с четвертой попытки, так как колени дрожали, ноги разъезжались, а голова усиленно кружилась. От прилагаемых усилий, вероятно. Встав, я покачалась на каблуках, старательно удерживая равновесие, поводила руками с той же целью и… шагнула… в первую попавшуюся сторону. То есть во вторую, так как в первой мирно разбрызгивал огненную «слюну» одиноко струящийся по земле ручеек. Знакомиться с этой природной достопримечательностью мне не очень-то хотелось, так что пришлось повторить попытку и выбрать новое направление предстоящего пути. Чуть поодаль возвышались огромные валуны, из-за которых торчали черные ветви какого-то странного растения. Смотрелась композиция вполне мирно, что меня в ней и привлекло.
Шаг, еще один… передышка. Не то чтобы я устала, просто боялась рухнуть от слабости, прочно обосновавшейся в теле.
– Безумству храбрых… – слетали с моих губ невнятные бормотания, пока я неуклюже двигала руками, делая широкие взмахи в процессе ходьбы, – …поем мы песню. – Медленное, но верное продвижение к выбранному объекту сопровождалось всплывающими в памяти строчками из школьной программы. – Безумство храбрых – вот мудрость… – Запнувшись, я застыла на месте с поднятой для шага ногой. – …жизни, – выдохнула тихо и недвусмысленно качнулась, мгновенно осознав, что срочно следует увеличить количество опор. Что и было мною тут же проделано. Каблук со стуком ударился о твердую землю. – Вот ведь… жених! – выплюнула я, произнеся последнее слово как оскорбление, и расхохоталась. Хрипло, громко, без пяти минут истерично и… с терпким привкусом облегчения на губах.
Чудище не чудище, главное, живое. А то в этом «японском саду» гигантского масштаба я и сама начала ощущать себя одинокой каменной статуей. До того момента, пока из-за высоченного валуна не вышел мой ночной кошмар. Рука машинально нащупала спрятанный в карман джинсов нож и бессильно скользнула вдоль бедра, не вытянув находки.
Глупо пугать крокодила зубочисткой, только разозлить можно. А оно мне надо?
В красно-оранжевом антураже монстр смотрелся гораздо гармоничней меня. Длинная шерсть развевалась на ветру. Алые глаза уже не были такими голодными, как при первой нашей встрече, но то, что отражалось в них теперь, пугало не меньше. Пугало и завораживало. Я стояла на месте, не пытаясь двинуться, и неотрывно смотрела, как пламенное существо расправляет огромные крылья, неожиданно белые с пепельным отливом.
Э-э… мм? А они-то откуда взялись? Или я на нервной почве все-таки достигла блаженного состояния зрительных галлюцинаций?
Чудовище, мягко оттолкнувшись, взлетело над землей и… двинулось по направлению ко мне. Веки опустились сами собой – хрупкая преграда между мной и происходящим. Н-да… я бы еще голову в песок сунула для полного счастья. Тоже вариант самоотстранения от действительности, ну или от глюков… реалистичных таких глюков, урчаще-рычащих. Что ж, не я первая, не я последняя. Некоторым все это даже нравится… некоторым, сильно ушибленным на седую голову. Ничего, переживу как-нибудь. Я живучая.
Очередная усмешка тронула мои губы, я развела в стороны руки и тихо, но внятно проговорила:
– Сломаешь мне что-нибудь, убью… утром.
В лицо ударил порыв сильного ветра вперемешку с проклятой пылью, меня накрыло теплым покрывалом чужих крыльев. А потом я рухнула обнаженной спиной на мохнатую лапу, оградившую мои лопатки от неприятной встречи с твердой землей. Но ощущение мягкости неожиданного падения было напрочь испорчено, когда сверху навалилось тяжелое тело, от которого несло непреодолимой жаждой… Жаждой, не сулящей мне ничего хорошего.
– Раздавиш-ш-шь, придурок, – зашипела я, безуспешно пытаясь выбраться из-под рыжего монстра.
– Мое! – дыхнул он мне в лицо и… слегка приподнялся.
Стоп! Это покрытое шерстью создание меня понимает? Понимает?!
От радостного открытия ресницы вспорхнули вверх – и я встретилась с безумными глазами, в которых нетерпеливо дрожали два золотых солнца.
У-у-у-у… Ничего не вижу, ничего не слышу, и вообще, меня тут нет. Это глюки, просто глюки, плоды стресса и больного воображения. И дыхание, обжигающее щеку, мне просто чудится, как и скользящий по плечу коготь.
Сон разума рождает чудовищ…
Никогда бы не подумала, что это нужно понимать настолько буквально.
Красно-оранжевое небо, бурая пыль… Чужой мир, чужая реальность, чужое существо с чужими глазами, в которых не увидеть ничего знакомого, даже алая радужка сейчас почти целиком была залита сверкающим золотом. Мне подобные цветовые изменения абсолютно не нравились. Как я заметила, это золото – внешний показатель того, что передо мной кто-то совсем другой, а не снежный блондин, пусть и обращенный в чудовище. И хоть по форме глаза его по-прежнему оставались теми же, от выражения, обитающего в них, волосы на затылке начали ненавязчиво так шевелиться, а в горле появилась неприятная сухость. Ни привычной насмешки в его немигающем взгляде, ни коротких вспышек злости, одна лишь жажда, от которой меня бросало то в жар, то в холод, и так хотелось закричать, освободиться, сбежать… Наивная мечтательница! Это в красивой сказке чудище не только здравомыслящее, но и образованное. Такому и жуткую внешность простить не грех. А в моем варианте чудовище – голодный зверь, до разума которого нельзя достучаться, а из лап – невозможно вырваться.
Невероятно! И вот в это превращаются вполне приличные с виду мужчины? Веселая сказочка, однако… Руки бы пообрывала той «колдунье», которая так поизмывалась над Хранителями. Мало того что внешность ужасная, так еще и замашки одна другой круче. Секс, еда, драки… настоящие животные.
Хотя для меня и не являлся новостью интерес мохнатого к моему телу (особенно после встречи с Эссой и созерцания ее фривольного поведения в храмовом саду), надежда на то, что удастся отделаться эмоциональным донорством, все же теплилась в душе. А теперь она погасла и рассыпалась прахом, уступив место пониманию того, в какой паршивой ситуации я очутилась. Чувства, судя по горящему вожделением взгляду, интересовали монстра гораздо меньше, чем моя плоть. Похоже, короткой трапезы в Карнаэле ему на первый раз хватило, и теперь по планам следовало удовлетворение других потребностей. Осознав в полной мере, чем, скорей всего, планирует заняться со мной двухметровая «зверюга», я почувствовала и внутренний протест, и ужас, и что-то еще. Но разбираться в этом «что-то» у меня не было ни времени, ни желания.
Нет уж! Я на такие извращения не подписывалась!
Воспользовавшись тем, что Рыжик был очень увлечен откровенным разглядыванием моего распластанного на его лапе тела, попыталась скатиться с мягкой конечности, но была вовремя поймана и возвращена в прежнюю позу.
Так-с, этот вариант не удался. Может, попробовать уговорить?
Огненный монстр продолжал нависать надо мной, а я судорожно соображала, каким способом избежать печальной участи и не превратиться в потенциальную жертву сексуального маньяка. Большого и страшного, но от этого не менее озабоченного. Пока я думала, напрягая мозги нереальной задачей, Рыжику надоело мной любоваться, и он не без удовольствия перешел к решительным действиям.
Моя бедная блузка (любимая, кстати) жалобно затрещала под острым когтем чудища. Его палец двигался медленно, но уверенно, превращая тонкий трикотаж в жалкие лохмотья. Прощай, несчастная вещица, мы целый год неплохо ладили, пока в один прекрас… ужасный вечер меня не увел в Карнаэл печальный «козел». Теперь пожинаю плоды своей доверчивости в виде материального ущерба и морально готовлюсь к худшему. Впрочем, нет! Я ведь оптимистка, да? Ну-у-у, почти. Поэтому черт с ней, с одеждой, лишь бы избежать дальнейших приключений. Еще бы кто-нибудь подсказал, как именно это сделать. Может, отвлечь его чем-нибудь? Той же блузкой… все равно от нее теперь толку никакого. Хочется ему рукав отодрать, пожалуйста! Только спокойней, спокойней… без резких движений. На тряпочки мои вещи порвать? Да сколько угодно. А вот царапаться при этом не на-а-адо. Мне, между прочим, больно!
Да только как объяснить такие элементарные вещи вошедшему во вкус чудищу? Неудовлетворенному и голодному чудищу, на пару с которым мы тут застряли. О-о! Что-то мне совсем жутко от открывающихся перспектив. Инстинкт самосохранения ожил, признав несостоятельность моих умозаключений? Ну наконец-то!
Я машинально дернулась – монстр рыкнул. Ударила его по лапе, он даже не заметил. А когда моя рука достала балисонг, то очень быстро осталась без него. Один короткий взмах когтистых пальцев – и я лежу на земле без оружия и почти без блузки. Опер-р-ративно! Кое-какие обрывки ткани все еще живописно украшали мое тело, но с ними эта мохнатая гора с длинными ручищами как раз сейчас и расправлялась. Судя по действиям, пламенный «зверь» твердо вознамерился продолжить общение именно с обнаженной собеседницей. Хотя нет… как раз беседовать его заколдованное величество и не собиралось. А жаль. Я ему могла рассказать много чего интересного, даже стихи почитать или песни спеть, лишь бы сидел тихо и не посягал на мою девичью честь.
Разлетевшись черными лоскутами в разные стороны, остатки блузки сиротливо темнели в радиусе полуметра вокруг нас. Рыжик, продолжавший нависать надо мной, заинтересованно покосился на джинсы с порванным ремнем, после чего перевел взгляд на кружевной бюстгальтер. Определившись, он с тихим урчанием потянул свою лапу к его тонкому кружеву.
– Не дам! – бросилась я на защиту нижнего белья, чудом уцелевшего после расправы с блузкой. Удивительно, как этот «медведь» умудрялся так осторожно действовать? При его-то габаритах. По логике вещей вместе с одеждой должна была лететь кусками и моя бедная кожа, но она отделалась лишь небольшими царапинами. Не была бы я так расстроена, сказала бы ему спасибо за аккуратность. А так… он и получил только мрачное «не дам!». Причем во всех смыслах, ага.