— Этерн дарр! — кивнул старый гном и слегка поклонился, едва не рухнув носом в землю. Эйгар вовремя подхватил старика под руку.
— Этерн дарр! — вежливо ответил я.
Мы с ним виделись сегодня. И здоровались не один раз. Но этикет есть этикет! Надо терпеть и изображать серьезного человека. Хотя… если честно, то и в толпе гномов, которые окружили нас плотным кольцом, уже слышались смешки и язвительные шутки.
— Ты пришел издалека! — Старый гном громко икнул и продолжил. — Но ты шел не один! Тебя вели боги… Да… Тебя вели боги…
Дальше я уже не слышал. Нет, я слушал, но не слышал. Старый гном начал бормотать что-то очень важное, но с такой скоростью, что даже пьяный Эйгар насторожился и прислушался к словам ветерана. Как писал Ильф и Петров: «Остапа несло…»
Говорил старый гном около получаса. То гневно тыкал в небо пальцем, то раскидывал руки в стороны, словно собирался меня обнять. Иногда он делал длинные паузы и замирал на месте, разглядывая землю под ногами. Потом вспоминал о цели визита, и все начиналось сызнова.
Кстати, начинать праздник с вручения подарков — это тоже признак дурного вкуса. В понимании гномов. Считается, что так можно оскорбить хозяина. Излишней суетливостью и спешкой. Подарки вручаются тогда, когда утолены первый голод и первая жажда. Когда желудок требует передышки, а ноги просят музыки и танцев.
Вот старик и не торопился. Когда он в третий раз упомянул богов «ведщихмняподрки», Эйгар легонько ткнул его в бок. Мол, говори, но знай меру!
Ну да — народ слушает, а в глотке-то уже пересохло! Старик удивленно покосился на своего помощника, хмыкнул и задумался. Потом что-то буркнул и наконец махнул рукой, чтобы принесли подарки.
10
Из толпы гномов вышли четверо мужчин и женщина. Мужчины — эдакие плотные дяди, похожие на кубики. Их что на ноги ставь, что набок укладывай — размер не изменится. Я уже с ними общался. Это мастера-кузнецы. Пиво пьют, как лошади воду, и не хмелеют! Сильные дядьки! Даром что маленькие! Их подмастерья жались в стороне и провожали глазами два сундучка. Когда перед кузнецами появилась женщина с небольшой шкатулкой, они подтянулись и расправили плечи. Видимо, тоже приложили руки к созданию этих подарков. Вот и красовались теперь перед соплеменниками.
Сундуки положено было открывать мне. Неторопливо и один за другим. Но сначала полагалось принять коробку от женщины. Это их первый подарок. Его называют «арг-норр». Можно перевести как «определяющий судьбу» или «твой земной путь». Это и предсказание, и пожелание одновременно. Я подошел и приложил руку к сердцу.
— Прими с любовью и носи с честью, — важно кивнула женщина и протянула шкатулку.
Мастера повторили ее жест и посторонились, пропуская меня к сундучкам.
— Я принимаю свой путь из ваших рук.
Принимать подарки, когда на тебя, затаив дыхание, смотрит толпа гномов, это, доложу я вам, еще то удовольствие! Открыл первую коробку. Ту, что мне подала женщина. Внутри на синем бархате лежали серебряные шпоры.
Нет, без всех этих зазубренных колесиков-репейников с длинными шенкелями, которые мы привыкли видеть в фильмах про рыцарей и ковбоев. Шенкель был средней величины, а репейник гладким и довольно толстым. В свое время я пользовался гардкротами — с шариком на конце, но и с этими не оплошаю. Как видно, лошадей здесь любят и стараются не травмировать.
Все бы ничего, но шпоры были изумительной отделки! Резьба, украшающая металл, казалась простой, но несмотря на это изделие вышло чертовски красивым! Строгий орнамент подчеркивал форму. Прекрасная работа. Я даже ахнул от удивления. В толпе послышался одобрительный гул Рядом появился старик-хозяин. Он улыбнулся и кивнул на сундуки. Да, конечно. Надо осмотреть еще два подарка.
Еще один сундучок… Поначалу я не понял, что в нем. Какой-то черный сверток с матовым металлическим оттенком. Кольчуга. Черная. Тут я не выдержал. Вы можете считать меня ребенком, но я расстегнул и сбросил на землю толстовку. Руки почувствовали приятную тяжесть металла. Кольчуга плотного плетения. И весит прилично! Около девяти килограмм, никак не меньше.
Надел на себя и замер. Точнее, почувствовал на себе взгляды гномов. Они ждали моей реакции на это чудо. А чудо было не только в красоте кольчуги. Я уж не знаю, что эти чароплеты делают, но она была живая. Пошла легкой дрожью, словно ощупывая мое тело и привыкая к его рельефу. И замерла, идеально облепив фигуру. Да, это настоящее чудо. Когда я решился ее снять, она ослабила хватку и повисла, как разношенная футболка.
Последний сундучок… Я практически знал, что там будет, но боялся ошибиться. Слишком уж форма характерная. Это был олений нож или охотничий кинжал. Точнее — очень похожий на него клинок. Если позволите — похожий, но с учетом местных особенностей. Тесак. Длиной около сорока сантиметров. Широкий у основания (около шести сантиметров) и плавно сужающийся к острию. Тонкая серебряная насечка на черной вороненой стали. Клинок с двусторонней заточкой и широким, но неглубоким долом. Да, таким не раненых зверей добивать, а кольчуги портить. Думаю, что для этих целей он прекрасно подходит! Удобная, хоть и немного длинная рукоять овального сечения была защищена тяжелым эфесом, состоящим из изогнутой перекладины и двух дуг, повернутых в сторону острия. Нечто похожее я видел в музеях и на страницах оружейных каталогов, которыми зачитывался мой бывший коллега Денис. Как же он назывался? Кажется, «хиршфенгер»? И вместе с названием навалилась грусть.
Москва, работа, перебранки с директором. Как давно это было. Словно в прошлой жизни. А ведь и правда — все осталось там, по ту сторону невидимого барьера. В прошлом! Я улыбнулся и поднял над головой подарок. И три десятка глоток ответили довольным ревом.
— Арг-норр!!!
Праздник продолжался!
Как-то так получилось, что гномы задели что-то, дремавшее в глубине души. И когда большая компания начала разбредаться небольшими кучками «по интересам», я как-то неожиданно остался в одиночестве и ушел к озеру.
Сидел и смотрел на закат солнца. Спустя несколько минут ко мне пришел старик. В руках он держал бурдюк с вином. Мы молча выпили.
— Тебе понравились подарки, — кивнул он. Не спрашивал, а скорее утверждал.
— Конечно! Мне кажется, они слишком дорогие. Это как-то неправильно.
— Разве? Ты так дешево ценишь жизнь маленькой девочки? Не скажи этого при гномах. Они могут сильно обидеться.
— Да, я как-то не подумал.
— Тебе стало немного грустно, не так ли? — продолжил старик и хлебнул вина. Вытер тыльной стороной ладони усы и причмокнул. — Это пройдет.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Это в тебе умирает прошлая жизнь. Завтра ты проснешься другим. Совсем чуть-чуть, но изменишься. И дело здесь не в этих подарках. Просто ты обретаешь связь с этим миром. Пускаешь здесь корни. Еще вчера ты был обычным человеком. Пусть и связанным с этой землей древним преданием или, точнее сказать, проклятием. Сегодня у тебя появились близкие, которые готовы тебе помочь.
— Ты тоже мне помог, — сказал я.
— Это же немного другое. Я, если хочешь, спасал свой род.
За стариком пришли гномы и уволокли его пьянствовать дальше. Я отговорился тем, что хочу немного отдохнуть и протрезветь. Мои новые друзья сочувственно покивали и не стали настаивать. Уже через несколько минут во дворе опять раздавалась песня. Не такая пошлая, как первая, но де ям вместо колыбельной лучше не петь.
Даже переводить лень. В общем: жила была одинокая женщина, которая каждый день молила богов, чтобы они послали ей мужчину. Она была так настойчива, что боги вняли ее просьбе. И отправили к этой набожной женщине монаха. Такого старого, что от мужчины осталось только название…
За спиной послышался шорох. Я обернулся и увидел невестку старика. Кэйра держала в руках длинный и теплый плащ.
— Ты ведь можешь замерзнуть! Не хочу опять кормить тебя с ложечки, как маленького ребенка, и лечить от всех болезней сразу.
— Я уже не заболею.
— Ты так уверен?
— Да.
— Как знаешь. — Она фыркнула и присела рядом со мной. Долго смотрела на уходящее солнце, а потом неожиданно спросила: — В твоем мире есть солнце?
— Конечно. Разве можно жить без солнца?
— Вы же черные рыцари. — Кэйра поморщилась. — Я думала, что вы живете там, где царит вечная мгла. Непроглядная ночь и тяжелые черные туманы, висящие над тропами и домами.
— В этом есть доля правды.
— Вот видишь! — Она тряхнула головой, и распущенные волосы рассыпались тяжелой золотой волной. — Отсюда безудержная злоба и алчность. Вы порождение тьмы, царящей в вашем мире!
— Так говорят предания или это твои домыслы?
— Это не важно. — Кэйра внезапно запнулась. — Так… Так говорят люди.
— Люди иногда ошибаются.
— А вы? Разве никогда не ошибаетесь?
— Все ошибаются. И мы в том числе.
— Ваши ошибки дорого стоят. Вы платите за них кровью. Чужой кровью, — подчеркнула она. — Даже драконы умеют быть милосердными.
— Я не готов ответить на этот вопрос.
— Ты просто не хочешь признаться, что я права.
— Просто я не знаю всей правды. Когда узнаю — отвечу. И я не понимаю, почему ты так злишься.
— Я никогда не доверяла людям. Тем более таким, как ты!
— В чужой мир нельзя верить. Его можно только почувствовать.
— Как это — почувствовать?
— Вот так. — Я обнял ее и поцеловал. Думал, что она отпрянет, но она только вздрогнула и прильнула ко мне всем телом. Ее губы оказались мягкими, теплыми и неожиданно жадными.
Как-то вдруг оказалось, что на берегу озера есть несколько укромных мест, закрытых от посторонних взглядов зеленым душистым кустарником. Отдалились голоса веселившихся гномов. Отдалились и исчезли. Затихли песни. Погасли багровые цвета заката, а небосвод украсили звезды. Остались только мы. Ее взгляд, ее губы и поцелуи. Нежность, в которой мы купались, будто в теплых волнах южного моря. Пытаясь понять, что такое чужой мир, который нужно почувствовать, чтобы принять…
Через два дня, на рассвете, я вышел из дома и увидел черного ворона. Того самого — с серебряным кольцом на лапе. Он внимательно меня рассматривал. Словно решал сложную задачу.
— Ка-арр-р!
— Опять ты? Соскучился? — хмыкнул я и подошел к замершей на ограде птице.
— Ка-арр-р! — Ворон еще раз крикнул и несколько раз хлопнул крыльями.
— Его зовут Нур, — послышался чей-то голос, и я замер. — Ворон по имени Нур.
Я повернулся и увидел мужчину. Лет пятидесяти. Он сидел на вороном коне. Клянусь, что несколько секунд назад его там не было! Всадник, одетый в черное. На боку висел меч. Он смотрел внимательно, немного прищурившись, и походил на большую хищную птицу. Я только сейчас понял, почему во рту у меня вдруг пересохло и слова начали застревать в горле. Этот мужчина говорил на русском языке…
— Нур?
— Нур, — он едва заметно кивнул.
— А ты кто такой?
— Вот это мы и обсудим. Собирайся. Нам предстоит очень далекий путь.
— Пешком?
— Нет, — покачал он головой. — Я приготовил для тебя лошадь.
11
— Хватит оглядываться, — ухмыльнулся мой спутник и потрепал жеребца по шее. — Этот уютный домишко, в котором ты прохлаждался больше месяца, остался в прошлом. Как и его любвеобильная хозяйка.
— Даже не собирался, — буркнул я.
— Ну да, конечно. Видимо поэтому ты и вертишься в седле, как грешник на сковородке. И вот что… Давай сразу отвечу на твой вопрос.
— Какой именно?
— Тот самый — неозвученный!
— Было бы неплохо…
— Изволь, — спокойно сказал он и посмотрел на меня. — Я не знаю, как мы сюда попадаем. Как отсюда выбраться — тоже не знаю.
— Спасибо. Оптимистичное начало, ничего не скажешь.
— Добро пожаловать в преисподнюю, сынок!
Кстати, моего спутника звали Влад. Отчество он не сообщил. Когда я спросил — только отмахнулся. Как я уже говорил, ему около пятидесяти лет. Рослый мужчина. Широкоплеч и нетороплив в движениях. Седые волосы забраны в длинный хвост. Аккуратная чеховская бородка и пышные усы. Одежда? Ничего особенного. Кожаный камзол до середины бедра. Под ним кольчуга. Что еще? Штаны, сапоги с короткими шпорами и шерстяной плащ, притороченный к седлу. В кожаных ножнах — меч. Сзади заткнутый за пояс длинный нож или скорее всего — короткий кинжал с вычурной и увесистой гардой. На плече застыл ворон Нур. Словно статуэтка, искусно вырезанная из черного камня. Единственное, что мне не понравилось, — в глазах Влада застыла тоска. Жуткая, смертельная тоска.
— Что ты знаешь о Дикой Охоте? — спросил он.
— Хм… Если честно, то ничего умного в голову не приходит.
— В документах двенадцатого века находили упоминание о черных всадниках, скачущих по небу на вороных лошадях. Их сопровождали ужасные черные псы — баргесты. В одних легендах говорится, что это призраки, которые являются с того света только после того, как их вызовут.
— Это легенды Асперанорра?
— Нет. Это легенды нашего мира.
— При чем здесь наш мир? — покосился я, но Влад не обратил внимания на мой вопрос и продолжил рассказывать.
— Согласно одной из скандинавских легенд бог Один со своей свитой носится по земле, собирая души людей. Если кто-либо встретится с ними, то попадет в другую страну, а если заговорит, то погибнет. В Британии бытует версия, что охоту возглавляют король или королева эльфов. Они похищают детей и молодых людей, которые становятся их слугами.
— Здесь и эльфы есть?!
— Всякой дряни хватает, — отмахнулся он.
— Это радует. Так что там с этими… баргестами?
— Легенды гласят, что баргесты — это воплощение божественной кары и олицетворенного возмездия. Но все источники сходятся лишь в одном: баргесты всегда безжалостны.
— При чем здесь мы?
— Так получилось, что мы баргесты этого мира. Черные Псы, пожирающие нечисть.
— Какая честь… А отказаться от этой почетной обязанности нельзя?
— Можно, — кивнул он. — Посмертно.
— Ты просто радуешь каждым словом…
— Всегда рад испортить ближнему настроение, пока он не испортил мне. Так что можешь не благодарить. Когда прибудем на место, пообщаешься с одним из наших парней. Его зовут Анри. Провалился в этот мир год тому назад. У него есть своя версия происходящего. Не скажу, что она ответит на все твои вопросы, но послушать не помешает.
— Вас… То есть… нас… Много?
— Рыцарей Черных Псов? Двадцать человек, не считая Магистра и двух его помощников. Если кто-то погибает, то вскоре из нашего мира проваливается новичок. Один или сразу несколько. Как только рыцарей становится двадцать — миры приходят в равновесие и незримые врата закрываются. Как мышеловка, черт бы ее побрал.
Дальше ехали молча. Даже ворон, сидевший на плече спутника, и тот затих. Нахохлился и прикрыл глаза. Влад провел короткую лекцию на тему «Есть, ли жизнь на Марсе». Если точнее — на Асперанорре. Продолжительность жизни здешних жителей около ста пятидесяти лет. Кроме гномов, разумеется. Они живут дольше. Триста пятьдесят, а то и все четыреста лет. Драконы живут еще больше. Их средний возраст около тысячи лет.
— Правда, с ними, черт бы их побрал, не все так просто, — закончил рассказ Влад.
— Драконы… Они все-таки существуют? На самом деле?!
— Ты меня удивляешь, Сергей! — хмыкнул он и проводил взглядом птицу, выпорхнувшую из зарослей. — Гномы тебя не удивляют, а в драконов ты поверить не хочешь?
— Гномы все-таки люди. Только маленькие.