Пришлось ещё разориться: купить лошадку Тихону – куда же я без своего верного "Планше".
Блин! Надо же было узнать: можно ли офицеру иметь гражданского слугу? Что-то из глубин памяти подсказывало, что да. В общем, разберёмся в усадьбе – уж Сергей Васильевич наверняка в курсе. В крайнем случае оставлю своего единственного крепостного там – не в армию же его забривать ради собственного удобства. Хотя в случае чего, расставаться будет очень жаль – прикипел я к слуге здорово, второго такого вряд ли найду. тем более при ограниченном выборе из нестроевых пионерного батальона.
А осенняя дорога не в пример поскучнее и понеприятней будет. Особенно когда в седле, а не в карете. Не то чтобы длительная поездка верхом доставляла мне чисто физические неудобства – нет, на ягодицах мозолей не образовалось, но дискомфорта я уже не ощущал – организм привыкает ко всему кроме болезни наверное.
Но осенние дождь и ветер, дующий всегда исключительно в одном направлении – в морду, никак не делают вояж вне стен автобуса или хотя бы кареты приятным. Как и глинистая грязь русских дорог под копытами лошади. И лужи. Лужи на дорогах, это вообще нечто инфернальное.
Горожане двадцатого века, вы не видели настоящих ЛУЖ! Те "капли влаги", которые иногда собираются на городском асфальте после дождя – детский лепет на лужайке по сравнению с "Её Величеством Лужей" на грунтовке начала века девятнадцатого.
Понятно, что на просёлках и на пороге нового тысячелетия встречаются "бермудские треугольники", в недрах которых и джип с честью прошедший Париж-Дакар может сгинуть без следа, но на трактах между городами такого не встретишь. А тут чуть ли не на каждой версте.
И приходилось спешиваться, обходить это самое месиво из холодной воды и грязи по полю или лесу…
Ехал и думал: сколько же я могу сделать для России… Вернее мог бы, но не смогу. Как же обидно именно это: "мог бы, но не смогу". Пусть я и не кладезь премудрости, но ведь резина, дорожные покрытия, ведь даже в древнем Вавилоне асфальт клали, красители, нефтехимия и те же самые керосиновые лампы, о которых я думал "на взлёте", да мало ли ещё подобного – поле непаханое, только работай… А вот хрен в тряпке – рук две, голова одна, часов в сутках не более как двадцать четыре. И эта голова иногда спать хочет. И не хочет сойти с нарезки вследствие постоянного напряжения.
А может, в самом деле, лучше было бы двигать российскую науку в Академии? Войну ведь всё равно у Наполеона выиграем, а? И вместо новых взрывчаток я бы вывалил перед обалдевшей Европой бром и спектральный анализ, формулы веществ и Периодический закон.
И в России, ставшей одним из лидеров мировой науки, будет популярным естествознание, а не интеллигентское самокопание?
То самое, которым я, чёрт побери, сейчас и занимаюсь. Вот зараза! Эта дрянь что, в каждом русском на генетическом уровне заложена? Всё, хватит этих дурацких рефлексий! Рубикон перейдён! Так нечего сопли распускать! Хорош бы я был, если через пару дней вернулся в Питер и заявил Барклаю, что передумал. Вперёд!
Поздняя осень не самое подходящее время для поездок, поэтому люди без особой необходимости дома не покидают. Была скучной не только сама дорога, но и на постоялых дворах весьма невесело, зато любой гость воспринимался хозяевами с особым радушием – каждая лишняя копейка в этот мёртвый сезон для них – приятная неожиданность. Правда и меню достаточно ограниченное, что и понятно: какой смысл стараться с широким выбором блюд, если посетители даже не каждый день появляются? Так что в основном питались мы с Тихоном традиционными щами да кашей.
Когда-нибудь кончается не только всё хорошее, но и всё унылое – через несколько дней показались места, ставшие уже для меня чуть ли не родными. Несмотря на то, что ничего неожиданного в этом не было, сердце стало биться о рёбра сильнее и чаще, я с трудом сдерживался от того, чтобы не пустить Афину в галоп.
Прибыл на побывку
А усадьба выглядела достаточно тускло, это вам не лето: облетела зелень с деревьев и живой изгороди, белые с голубым стены вымокли до полной серости как белого, так и голубого. Во дворе ни души, хотя дождя сегодня не было, однако ворота открыты – ну хоть это хорошо.
Спрыгнув со своей лошадки я торопливо передал поводья Тихону и чуть ли не бегом направился ко входу. Наше прибытие уже было замечено, и из дверей навстречу вышел лакей.
— Что угодно господину офицеру?
— Здравствуй, не узнаёшь? — я снял шляпу.
— Ва-ва-ваше благородие! Господин Демидов! Вот радость-то! Проходите, милости просим. Вот барин-то обрадуется!
Похоже, что моё появление его как минимум не расстроило. Значит, ничего особо неприятного здесь не произошло – уже неплохо.
— Сергей Васильевич дома? А барышня?
— Все дома, все. Правда, молодой господин месяца два как на службу уехал. Сенька! — это он уже пареньку, высунувшемуся из-за одной из дверей. — Быстро прими у барина шинель! А я пока его высокоблагородие покличу, сей момент!
И затопал по левому коридору. А в правом хлопнула дверь, и послышался голос, от которого перехватило дыхание:
— Добро пожаловать, господин офицер, чему обязаны вашим визитом… Ва-а-ади-и-им!
Вот интересно: как она умудрилась в своём платье до пола за секунды пролететь с десяток метров по паркету и повиснуть у меня на шее?
Я еле успел подхватить Настю и прижать к себе. А ведь мне требовалось только слегка повернуться и сделать загребущие движения руками.
Господи! Какое же у неё хрупкое на ощупь тело – даже обнять как следует страшно, так и ждёшь, что косточки захрустят.
Вот удивительно: моя Ленка очень изящна, но, обнимая, чувствовал упругость и силу её тела. Настенька с виду достаточно… Коренаста? Ни в коем случае – просто производит впечатление именно… "скво", что ли? Грация, гармония и уверенность в каждом движении…
И при этом нисколько не складывается впечатление, что "коня на скаку…" и "в горящую избу…"
Нет. Всё равно не передать, женщины – описанию не поддаются.
— Здравствуй, Настя, — меня просто захлестнуло нежностью, — я очень, очень соскучился.
— И я. Ты, судя по всему, ненадолго?
— Конечно нет. Мне и вообще было не положено заезжать.
— Попробовал бы не заехать, — слегка стукнула меня кулачком в грудь любимая. — Сразу мог бы себе другую невесту искать…
— Ну, здравствуй, Вадим, — весело и громко прозвучал за спиной голос подполковника.
Вот ёпрст! Он что, на кошачьих лапах ходит? Или у меня все органы чувств кроме осязания отключились?
Заставив себя разомкнуть объятия, я повернулся к Сокову:
— Рад вас приветствовать, Сергей Васильевич!
— Добро пожаловать! Не узнать тебя право – эким соколом выглядишь.
Просто напрашивается следующая фраза из уст моего будущего тестя: "А ну, поворотись-ка, сынку…" и далее по тексту бессмертного творения Николая Васильевича.
— Военная форма красит любого мужчину, — по выражению лица подполковника было видно, что мой ответ пришёлся по душе.
— Не любого. Но тебе явно к лицу. В пионерах значит?
— Так точно, Сергей Васильевич, следую из столицы в Ригу, для прохождения службы в инженерно-минёрном батальоне Первого пионерного полка.
— Молодец! Ох, ты! — старый вояка заметил наконец тёмно-красный крестик на моём мундире. За что орден?
— За химию, Сергей Васильевич, я же вам сообщал, что вместе с Филиппом Степановичем, мы открыли два новых элемента…
— А я, почему про это ничего не знаю? — капризно надула губки Настя.
— Так и Сергею Васильевичу я не писал того, что писал тебе.
Временно крыть нечем. Но контраргумент моя невеста найдёт. И наверняка достаточно быстро. Женщины вообще соображают стремительно. В плохом для нас, мужчин, смысле: они умеют почти мгновенно понять основную тему любого бытового разговора, и тут же включиться в него. Я, в своё время, обратил на это внимание и просто был поражён: сидят две женщины и болтают без умолку. О ЧЁМ? Подслушать не пытался, но эмоций на лице до чёрта, губы шевелятся без остановки. Подходит третья и мгновенно "вливается" в разговор. МГНОВЕННО!
Мало того: "вторая" уходит по каким-то своим делам, появляется "четвёртая" – и тоже сразу "в теме"…
Откуда у них столько информации, чтобы вести эти бесконечные разговоры???
Нам, мужикам, этого никогда не понять.
Но подполковник, хоть и на время, перехватил инициативу:
— Такой орден… И ты поручик?
— За мной сохранён чин адъюнкта. Поручик я только в войсках. Насколько я помню, Светлейший князь Потёмкин, тоже являлся поручиком, будучи при этом камергером. А Владимир вручён лично государем – не отказываться же было…
— Что-о-о!? Ты видел императора и не написал об этом!? — ну я же говорю, что женщины долго просто присутствовать при разговоре не умеют. Однако сейчас можно было бы понять эмоции, даже если бы на Настином месте был весьма выдержанный мужчина – скрыть такое… Но я же ведь просто хвастаться не хотел, а она просто испепеляет своими чёрными глазищами…
— А ну остынь, дочка, — благодушно усмехнулся Соков, — я тоже об этом не знал, но узнать приятно. Вадим, непременно нам об этом расскажешь, хорошо?
— Хорошо и непременно, — попытался скаламбурить я, но, через секунду, сам понял, что попытка оказалась неудачной. Вернее бесполезной.
— Ты мне что писал, а? — Настины глаза просто превратились в две бормашины, которые собрались погрузить меня в Ад скрежета зубовного без наркоза. — Почему я узнаю о твоих открытиях последней в Европе?
— Настасья! — в голосе старого вояки совершенно явно прорезался металл и Настенька это мгновенно почувствовала. — Вадим нам сегодня всё расскажет. В подробностях. Правильно я говорю?
— Конечно. Отдышаться только после дороги можно?
Анастасия не посмела перечить отцу, но зыркнула на меня так, что пришлось внутренне поёжиться в предвкушении общения тет-а-тет.
— Завтрак готов, — появился мажордом, или как он тут называется.
Вот перекусить действительно пора. Понятно, что для меня слово "завтрак" за час до полудня, если проснулись в районе шести утра, звучит издевательски, но русская усадьба живёт по своему режиму.
Завтрак так завтрак.
Утренняя трапеза особым изыском не отличалась: каша, омлет и кофе с пирожками. Кашу, если это не гарнир, я не особо жалую, но ем без отвращения. Я вообще всеядный. Ну то есть просто варёную луковицу лопать не буду, но ни один продукт сам по себе не вызывает у меня отвращения. Пробовал, конечно, не всё, что едят на свете, но уверен, что спокойно стрескаю и лягушачьи лапки, и печёных личинок.
А ведь сколько народу с заморочками! Только среди моих родственников и близких друзей, один не переносит рыбу в любом виде, другой – лук, то есть вообще – сырой, варёный, пассерованный, без разницы, ни в салате, ни в котлете, ни в супе не должно быть ни крупиночки, третья – убеждённая мясофобка, то есть рыбу употребляет, но мясо теплокровных нет. Из принципа – "трупы" пожирать не желает. Причём объяснить мне принципиальную разницу между курицей и рыбой как пищевыми продуктами в своё время не смогла. И уж конечно меха и кожу носить не гнушается. Умиляют меня такие гуманисты.
Вот и попытайтесь себе представить, сколько нематерных мыслей у меня на кухне, когда в гости ожидались все трое…
За столом беседовали не очень оживлённо, пока не перешли к кофе. Тут уж мне было не отвертеться и пришлось в подробностях рассказывать о своей жизни в столице. Про попытку похищения, я, разумеется, умолчал. Может, позже Сокову вкратце поведаю.
А здесь, в моё отсутствие, ничего особенного не произошло: несколько охот, в которых сам подполковник по понятным причинам активного участия принимать не мог, урожай, который в этом году был не очень…
Ай да кретин! – это я о себе. Ну и тормоз, ну и "жираф"! Вот почему я летом-то не сообразил?
У меня же в рюкзаке прикормка для рыбалки! Горох, пшеница, семечки. Семечки после мясорубки конечно никак не "семенной фонд", но горох с пшеницей… Уж наверное посолиднее нынешних будут – не зря же селекционеры почти два века свой хлеб ели.
Будет очень печально, если из-за моего тугодумства залог процветания местного сельского хозяйства сожрали крысы.
— Прошу прощения, Сергей Васильевич, а где мой ранец?
— В твоей комнате. Что-то понадобилось? Я велю принести…
— Если можно, я хотел бы кое-что из него взять, а потом если позволите, поговорить с вами наедине. Это срочно. Не возражаете, если я вас покину на несколько минут?
— Разумеется, иди, но почему так вдруг?
— Да кое-что вспомнил… Прошу извинить.
С трудом сдерживая желание перейти на бег, я направился в свою комнатёнку. Открыто. Чувствуется, что помещение нежилое, но никакой затхлости – прислуга явно делала здесь уборку регулярно.
"Ермак" вроде цел, не прогрызен, но эти твари по своей "проникающей способности" сравнимы с гамма-излучением.
Трясущимися руками я расстегнул верхний клапан и стал судорожно рыться в содержимом рюкзака. Естественно под руки "лезло" всё, кроме того, что нужно. Пришлось прекратить эту истерику и спокойно вынимать изнутри объёмные и не представляющие на данный момент интереса предметы. Наконец-то вот он – искомый пакет. Килограмма полтора – собирался ведь рыбачить несколько дней, запасся солидно. Вроде плесени нет, пахнет семечками. Будем надеяться, что они не навредили пшенице и гороху своим маслом.
— Сергей Васильевич, — обратился я к Сокову едва перешагнув порог столовой, — мне необходимо срочно с вами поговорить.
— Наедине?
— Если не затруднит.
— Хорошо, идёмте в мой кабинет.
— Настя, извини пожалуйста, — обратился я к своей невесте, — мы недолго. Это очень важно.
Отреагировала девушка на удивление спокойно и благосклонно. Мол, иди уже и не дёргайся. Отец что ли с ней побеседовал, пока я отсутствовал?
— Смотрите, Сергей Васильевич, — продемонстрировал я подполковнику пакет с привадой, когда мы разместились за столом его кабинета, — эту смесь я использовал при ужении рыбы. Здесь горох и пшеница из Америки. Они превосходят местные по урожайности и, возможно, по стойкости к морозам и вредителям.
— Почему вы так уверены в этом?
— Я просто имел возможность сравнить ваши поля с теми, которые видел за океаном. Практически уверен в том, что эти семена будут лучше тех, что выращиваются у вас. Разделить зерно от гороха, засеять им делянку-другую и следующей осенью можно будет в этом убедиться. Даже если я ошибаюсь, то вы ведь ничем не рискуете, не так ли?
— Пожалуй да. Спасибо, весной попробуем. Если вы правы, то через несколько лет семян будет достаточно, чтобы засевать поля. Но это дело будущего. Почему не писал о своих успехах и награде?
— Да неудобно как-то было – получалось бы, что хвастаюсь.
— Глупости какие. Вот Настя тебе теперь шею-то и намылит. И поделом, — улыбнулся Соков. — Кстати о Насте. Что это за намёки были по поводу того, что ей может угрожать опасность?
Пришлось рассказать об инциденте с моим похищением и о своих подозрениях.
— Да. В голове не укладывается, что дворянин может быть способен на такое, но пожалуй ты прав. Неприятная личность этот Кнуров, потому и получил в своё время от ворот поворот. Буду иметь в виду. Ладно, ступай уже к ней, а то дочка и мне головомойку потом устроит.
Я поспешил откланяться.
При моём появлении в Настиной комнате, Наташа, повинуясь молчаливому жесту хозяйки, тут же вышла. Теперь у меня как бы "официальный статус" и вполне можно оставаться вдвоём без особого ажиотажа со стороны окружающих.
— Солнышко, прости, пожалуйста, что не написал обо всём, что со мной происходило, — я слегка приобнял Настю, она немного дёрнулась, но вырываться не стала. Понятно: я прощён ещё не до конца, но посыл к едреной бабушке пока вроде не грозит, — в самом деле считал, что это будет нескромно с моей стороны…
— С ума сошёл? — суженая распахнула глаза с совершенно искренним изумлением. — С каких это пор неудобно гордиться заслуженными наградами? Ты орден не стесняешься носить? Может, в карман спрячешь?