— Приехали, барин! Здесь! — мужичок дёргал Тихона за рукав и заискивающе смотрел на меня. — Здесь он лежал! Вот перед этим ясенем, в канаве.
Я уже почти наверняка был уверен в том, что увижу. Так и оказалось: примятая трава в том, что канавой являлось чисто номинально – дождей давно не было. И лишь слабые мазки крови на травинках. Это притом, что зёму приголубили по черепу так, что моё почтение… И рядом тоже никаких следов крови. То есть уконтрапупили моего менее везучего товарища по несчастью явно не здесь.
— Тихон! Михаил! А есть здесь где-нибудь поблизости на дороге корчма какая или двор постоялый?
— Как не быть, — отозвался мой "Планше", — в трёх верстах трактир Кузьмы Полынцева. Кормят там – так себе, но водка отменная. И квасок хорош.
— Вот туда и отправимся.
И снова нас затрясло и завихляло по российской проезжей дороге. Нет, ну ведь надо же так умудряться пути прокладывать? Такое впечатление, что просто сначала звериную тропу ногами растоптали, а потом уже и копытами с колёсами разъездили. Три версты – путь недалёкий и вскоре показалась поляна с вполне исправным двухэтажным домишкой. Как я правильно понял, это и был искомый трактир.
Внутри он выглядел почти так же, как подобные заведения того времени в фильмах. То есть ничего особенного и неожиданного. Хозяин, бодрый мужичонка лет пятидесяти, услужливо подскочил к тем, кого считал новыми потенциальными клиентами, но, посмотрев на меня, слегка напрягся.
— Здорово, Федотыч! — не очень-то весело поприветствовал его наш возница. — Тут тебя…
— Ну-ка, цыц! — прошипел я осмелевшему мужику. Тот послушно заткнулся.
Чёрт! По всем статьям сейчас явно требовалось чего-нибудь заказать. Хоть квасу, что ли. Но у меня ни копейки с собой не было да и не только с собой.
— Скажите, Кузьма Федотович, а не заходил ли к вам вчера мужчина в необычной одежде? — я приготовился отследить тень замешательства на лице своего собеседника, но это было совершенно излишне: актёр он был совершенно никакой. Глазки забегали, лицо стало багроветь с пугающей скоростью. Я уже начал опасаться, что хозяина тут же разобьёт удар…
— Да кто вас тут разберёт, кто обычный, а кто нет! Ты пить-есть чего-нибудь будешь? Только деньги сначала покажи! А то много вас тут таких шляется!
Да уж! Стругацкие – молодцы: этот самый типаж про дикаря, наглеющего от вежливого обращения с ним, они вывели очень грамотно. Придётся ставить на место понятными наглецу методами…
Не пришлось…
— Хрясь! — и обнаглевший хозяин трактира закувыркался между столами. Тихон озабоченно потирал кулак. Потом размеренно сгрёб наглеца за загривок, приподнял и прогудел тому в лицо:
— Чтобы держал себя с его благородием вежливо и отвечал на все вопросы, понял? Вадим Фёдорович гость нашего барина, — мой слуга ещё раз встряхнул сомлевшего трактирщика за холку и бросил размякшее тело мне в ноги.
Посетители постоялого двора, трое то ли крестьян, то ли ямщиков, даже не соизволили хоть как-то отреагировать на происходящее – они ели что-то из своих мисок и попивали из мелких чашечек. Явно не чай. Но времена не те – водитель транспортного средства вполне может себе позволить. Никто его в трубочку дыхнуть не попросит.
— Повторяю вопрос: Вчера к тебе в трактир заходил необычно одетый мужчина? — кабатчик явно пытался остаться в бессознательном состоянии дольше, чем требовала ситуация. — Или ты расскажешь всю правду мне, или будешь общаться уже с полицией. Что предпочитаешь? Ведь ты уже считай убийца и грабитель в глазах закона. Разбойник. Ну!
— Барин! Не погуби! Всё как перед Истинным расскажу! — трактирщик аж захлёбываться стал от эмоций. — Пришёл вчера. Костюм чёрный, не нашенский, никогда такого не видел. Да и сам нерусский – немец натурально…
— Это ты с чего взял?
— Да говорил он как-то… По-русски, но чисто немец.
— С акцентом что ли?
— Это тебе виднее, ваше благородие, а вот нерусский и всё тут!
— Ладно, дальше что было?
— Да попросил он "виску" какую-то и ругаться стал, что нету. А где я ему эту "виску" возьму? Водочка у меня – высший класс, не побрезгуйте – попробуйте! Наливочки… Какая "виска"? И деньги он мне сунул фальшивые! Не просто фальшивые, совершенно глупые бумажки нерусские. А потом драться полез! Не виноватые мы!
— Не голоси, рассказывай, — визгливые нотки в голосе этого Полынцева, начали уже конкретно доставать.
— Так я и говорю: мне в брюхо заехал, Семёну руку сломал, Никитке фингал на скулу засадил… Ну и приголубил его Никита кочергой…
А ведь, похоже, не врёт: земляк-то мой вероятно "крутой перец", находился в обалдевшем и раздражённом от непоняток состоянии, ну и пошёл с ходу "строить" быдло периферийное. Вот будет смеху, если он вместе со своим "мерсом" сюда попал… Хотя вряд ли, тогда бы, наверное, на нём и заявился.
— Ну и дальше что?
— А что? Не дожидаться же посетителей! Погрузили потихоньку на телегу тело и отвезли от кабака подальше. Барин! Не было умысла убивать его! Зачем это мне? Ну не рассчитал мой слуга в сердцах силушку…
— Ладно, угомонись. Где бумажник его?
— Какой? Не было никакого "бумажника", — а вот сейчас явно врёт. Ключи от машины в кармане были, а права "пациент" типа дома забыл? Ага! Вот прямо сейчас всё брошу и начну верить!
— Кожаный бумажник. С документами. И не пытайся врать, что в глаза его не видел. Ну?
— Ах, это! — глазёнки трактирщика опять воровато забегали. — Я же и не знал, что это бумажником называется. Сейчас принесу!
— Тихон тебя проводит.
— Да как угодно, как угодно…
Через минуту передо мной лежал чёрный кожаный лопатник. Ну да. На месте и доллары, и рубли. Права на имя Игоря Кривко, выданы в девяносто четвёртом, значит, попал он не позже чем из две тысячи четвёртого. Но на самом деле, почти наверняка одновременно со мной. Кредитка "Виза" – точно крутой. Несколько визиток юристов, врача-офтальмолога и психолога. Кредитка на автозаправку. Всё. Итак, картинка ясная, можно отправляться обратно.
— Бумажник я забираю. Ну и счастливо оставаться!
— А как же я? Мы? Что с нами будет? — Полынцев заглядывал в глаза с просто обожанием верной собаки.
— Господин Соков решит… Ах, ёлки! Чуть не забыл!
— Какие "ёлки", ваше благородие?
— Часы сюда! Быстро! — глазёнки трактирщика тускнели, извините за каламбур, просто на глазах.
— Часы? — попытался валять дурочку Кузьма.
— С левой руки. И не вздумай врать, что их не было!
— Не врать Вадиму Фёдоровичу! — громогласно подключился к диалогу Тихон.
— Ах, это часы были… — залебезил кабатчик. — Сей момент!
"Сейко" появились из кармана почти мгновенно. Хорошие часики, пригодятся. Я ни разу не чувствовал себя мародёром – невыносимо взрослому мужчине чувствовать, что у тебя нет "ни копейки". Нужна позарез хоть какая-нибудь местная валюта. Ведь не флягу же алюминиевую загонять аборигенам. Мало кто поймёт её ценность. А деньги нужны. Хоть просто для устранения комплекса "пустого кармана".
— Ладно, живи пока, и жди решения господина подполковника на твой счёт. Пойдём, Тихон.
Тот в лёгком обалдении проследовал со мной до порога молча, но как только мы ступили на двор, тут же запричитал:
— Ваше благородие, Вадим Фёдорович, неужели мы этих душегубов на свободе оставим? Прикажите только, я их мигом повяжу, в лучшем виде.
— А есть у тебя на это право? А у меня? Мы кто, полиция? Нет уж, пусть решает твой хозяин.
— Так ведь сбегут же ж!
— Никуда они не денутся. Хозяйство своё корчмарь не бросит. Будет ждать как миленький. И слуг никуда не отпустит, иначе самому отвечать за всё придётся.
— Ой, и мудрите вы, барин… — пробормотал мой "ангел-хранитель", но возражать больше не стал.
Возница с робкой надеждой посмотрел на меня, когда мы приблизились к повозке.
— Успокойся, Михаил, сознались они, — успокоил я мужика, — их рук дело, не виноват ты. Давай, поворачивай к усадьбе.
Надо было видеть, как расползлось в улыбке лицо бывшего подозреваемого. Казалось, он сейчас проглотит свои уши.
— Ай, спасибо, барин! Век буду за тебя бога молить!
— Ладно уж, поехали!
Было заметно, что Тихона просто распирало от возмущения, но голоса без разрешения он подать не посмел. Хотелось есть, хотелось пить и хотелось курить. Но последнее я себе позволить не мог со своими американскими сигаретами – зачем лишние разговоры, а всё остальное ожидало в усадьбе. Оставалось только думать. О будущем думать.
Если попал я накрепко, то самым актуальным вопросом была грядущая война. И очень не хотелось, чтобы она была такой же кровавой, как и в моей реальности. Во всяком случае, для России. Что я могу для этого сделать? Кое-что могу, но для этого в первую очередь нужна, как говорил незабвенный Остап Ибрагимович: "Легальность, легальность и ещё раз легальность!". А где и как мне её добыть? Не имею ни малейшего понятия. Пока только Соков-старший может мне в этом помочь.
Кстати и то "кое-что", чем я могу помочь русским в войне – тоже капля в море. Динамит поможет уничтожить сотню-другую французов, йод – спасти несколько сотен русских, так ведь это такая капля в море… Тем более ещё нужно суметь эту каплю в море капнуть…
Потихоньку дотащились до усадьбы. Подполковник не то чтобы встречал меня у ворот, но прохаживался по двору, явно ожидая известий. Видно было, что слегка нервничал.
— Ну что, выяснили что-нибудь?
— Выяснил, Сергей Васильевич. Убили этого человека в трактире, верстах в пятнадцати отсюда.
— Это у Кузьмы, что ли? А кто?
— Да он со слугами и убил. Потом отвезли подальше и в канаву сбросили. Не виноват ваш Михась, правду говорил.
— Да что же вы этих воров не связали и сюда не привезли? — удивление Сокова граничило с возмущением.
— А у меня есть на это права – арестовывать? Я докладываю о результатах расследования вам – вам и решать, что делать дальше. Но не соблаговолите ли выслушать меня, прежде чем принять решение?
— Слушаю, — хмуро буркнул мой собеседник.
— Так вот: убийство, конечно, тяжкий грех. Но я приблизительно представил, что за человеком был покойный. И то, что рассказал мне хозяин кабака Кузьма, почти наверняка правда. Этот человек пришёл в трактир, чувствуя себя хозяином, и стал там распоряжаться. Грубо, смею вас уверить. Его, конечно, не поняли. Он стал избивать хозяина трактира и его челядь. Ну и получил кочергой по башке. За дело получил. Если бы не это, то он сам мог бы там убить или искалечить несколько человек.
— Ну, вы уж скажете! — лицо подполковника выражало явное недоверие.
— Поверьте, это так. Я имел возможность узнать людей подобного сорта. Они ни в грош не ценят ни чужое мнение, ни чужую жизнь. И не испытывают никаких угрызений совести жизнь отнимая. Таких немного, но они есть, поверьте. И этот был как раз из таких. Только осмотрев содержимое его карманов, я уже подумал о чём-то подобном. Не спрашивайте почему – это очень долго объяснять, но рассказ Кузьмы только подтвердил мои подозрения.
— Вы говорите какие-то очень странные вещи. В это трудно поверить и ещё труднее понять.
— Прошу вас: пока не пытайтесь понять, попробуйте просто поверить. Хотя… Решать, конечно, вам. Наказать трактирщика и его слуг, несомненно, нужно, чтобы неповадно было. Но отправлять на каторгу защищавших свою жизнь и здоровье от обнаглевшего и самоуверенного хама, право не стоит. Может обязать их сделать крупное пожертвование на местный храм?
— Может вы и правы, — Сергей Васильевич засомневался. — С час назад этого человека похоронили. Может обязать их… Хотя нет! Если правда то, что вы рассказываете, то пусть лучше действительно на храм. И… Пятьдесят розог, что ли, убийце впороть?
— Ну, можно и так, — про снятые с трупа часы я пока упоминать не стал, а то старый вояка опять психовать начнёт и забудет про свой временный гуманизм.
— Пойдёмте обедать, Вадим Федорович, — неожиданно поменял тему помещик, — а то всё скоро остынет. Очень вовремя вы вернулись.
— С огромным удовольствием, — улыбнулся я в ответ, — давно уже в животе бурчит. А после, если вы не возражаете, я загляну к вашей дочери. Думаю, что сегодня она уже сможет вставать.
— Вы серьёзно? Не рано? — на лице отца Анастасии читалось беспокойство.
— Если рано, то не разрешу – всего и делов. Но думаю, что молодой и здоровый организм успешно справляется с ядом.
Обед был простой, вкусный и сытный. Я чувствовал себя автомобилем под завязку заправленным горючим: энергия распирала изнутри, и хотелось что-нибудь делать.
Анастасия чувствовала себя вполне прилично, и я, как и обещал, разрешил ей не только вставать, но и гулять на свежем воздухе. Под присмотром, естественно.
Потом поговорил ещё раз с подполковником и попросил разрешения съездить назавтра к местному доктору, который мне был остро необходим для легализации и прорыва в хоть какие-нибудь верхи, чтобы я сумел приобрести пусть пока минимальные, но возможности влиять на события. А ещё…
— Сергей Васильевич, вы, надеюсь, понимаете моё положение, я – никто. Вы, несомненно, можете отказать в моей просьбе… — я замялся. — Я смогу спасти тысячи, если не десятки тысяч жизней русских солдат и офицеров в грядущей войне, но я не могу действовать как просто частное лицо без роду и племени. Если вы сочтёте возможным как-то помочь мне обрести какие-то документы… Я, честно говоря, не совсем представляю, как это делается… Вы сможете мне помочь?
— То есть я должен солгать? — пытливо посмотрел на меня Соков. — Лжесвидетельствовать?
— Я не знаю, как это назвать, Сергей Васильевич. Вы, разумеется, не обязаны для меня ничего делать. Решать вам. Мне оставить вас одного, чтобы вы подумали?
— Подождите. Можете конкретно объяснить, какую пользу вы принесёте русской армии в войне?
— Только очень приблизительно. Я могу сделать взрывчатое вещество значительно мощнее пороха. С его помощью можно изготовить такие фугасы, которые, при своевременном подрыве, будут уничтожать вражеских солдат десятками. Я могу сделать некоторые лекарства, вернее не сделать, а организовать их изготовление, благодаря которым огромное количество раненых достаточно быстро вернётся в строй, а не умрёт от антонова огня. Могу и ещё кое-что, но мне нужно будет спокойно подумать и быть уверенным, что всё, что я вспомню и придумаю, не пропадёт всуе. А того, что я уже сказал не достаточно?
— Пожалуй, достаточно. А можете мне хоть как-то объяснить то, что вы обещаете? Я понимаю, что с высоты вашего образования…
— Оставьте! Ни с какой не с высоты. Вы умный человек, а я знаю больше только потому, что учился именно тому, чему учился. Если вы мне поверите, то всё прекрасно поймёте. Вот смотрите: вы немало воевали и, наверняка, многие ваши солдаты умирали от незначительных ранений, так?
— Конечно. Очень обидно и жалко их было, но что поделаешь…
— Вы знаете о существовании микроорганизмов?
— Простите? Вы о чём?
— Достаточно давно был изобретён прибор – микроскоп. И с его помощью удалось рассмотреть, что существуют мельчайшие живые существа. Может быть, вы об этом слышали или читали?
— Нет, знаете ли. Не интересовался.
— Тогда вам придётся мне поверить: антонов огонь, нагноения и многое тому подобное, вызывают мельчайшие "животные", которые попадают в рану. Их невозможно увидеть глазом, они настолько же меньше комара, насколько комар меньше лошади. Но они есть. И именно они зачастую убивают раненого солдата. Достаточно же обработать рану раствором определённого вещества, и все они погибнут, не попадут в организм и не убьют. Я понятно объясняю?
— Понятно. А вы знаете именно такие вещества?
— Знаю. Некоторые из них можно получить даже из цветов, растущих на вашей клумбе. А одно, самое эффективное – из золы морских водорослей. К тому же, если это сделать поскорее, то новое простое вещество откроет русский химик, а не какой-нибудь там француз или англичанин.